Причины, чтобы жить 4
Пэйринг:
ОЖП/Сергей Есенин.
Автор: SONYAALYONOVA
XXX
Маша слабо помнила, как оказалась среди надгробий. Ноги сами ее сюда привели. Кладбища пугали девушку всегда, вот только сейчас, бродя по аллее между могил, она чувствовала какое-то умиротворение и покой, которого так не хватало ей в жизни. Умиротворение и покой, но еще и холод, дикий, пронизывающий насквозь. Как бы Маша не куталась в пальто, от морозного ветра не спастись, а голые лодыжки неестественно покраснели. — Ну где же ты? — зуб на зуб уже не попадал от холода, но девушка продолжала упрямо идти вперёд, бегая взглядом по заснеженным набгробьям в попытке найти нужное, и вполне себе примечательное. Маша была на могиле Есенина всего раз, когда ради хорошей оценки согласилась пойти на экскурсию, но запомнила величественный памятник достаточно хорошо, чтобы сейчас узнать его среди скромных крестов и серых мраморных могильных плит. Девушка не совсем осознавала, зачем ей вообще идти сюда. Слова Гали казались полным бредом, как и все, что произошло с ней за последнее время. Все вокруг другое: город, который она знает с детства — чужой и холодный; люди — не те, кем на самом деле являются, от каждого стоит ждать подвоха, озлобленные и опасные. Маша решила, что она сошла с ума. Точно также, как и старики, за которыми она ухаживала в пансионате. Снегопад все усиливался, голые ветки трещали от мороза и под тяжестью снега, но Маша упорно двигалась куда-то вглубь кладбища с ясным осознанием того, что она давно бы уже нашла могилу поэта, будь он захоронен в этом месте. — Холодно, — тихий голос откуда-то сбоку невероятно испугал и без того нервную девушку. — Морозная ночь. Маша обернулась на голос, но никого разглядеть не получилось, хоть и все вокруг хорошо просматривалось из-за снега. Мурашки по коже пошли уже больше от страха, чем от пронизывающего все тела морозного ветра. — Спасала всех вокруг, а себя спасти не смогла, — в мягком мужском голосе явно слышалась насмешка. — Думаешь, что смерть — лучшее лекарство от проблем? — Кто здесь? — Маша лихорадочно пыталась определить источник звука, который раздавался то сбоку от нее, то сзади. — Кто это говорит? — Разве мертвые говорят, а, Маша? — смех раздался откуда-то сверху. — Я тот, кто видел тебя на мосту. Последний, кто видел тебя живой. — Что это значит? — Мария была близка и истерике. — Я умерла? Где я? Что это за город? Это не Москва. Почему мне врут? Почему я не могу уйти домой? Смех — громкий и страшный, разноголосый раздался со всех сторон, а седце девушки, казалось, замерло от ледянящего душу ужаса. — Маша! — громкий и уже знакомый голос раздался поверх страшного заливистого смеха и вдруг все прекрастилось и затихло, осталься лишь едва слышный шолок падающих снежинок. — Маша, вы где? Сергей. Он пришел за ней в это царство мертвых. Спасает уже в который раз. Девушка попылась отозваться, но и звука не могла произнести то ли от холода, то ли он пережитого ужаса. Маша, беспокощно открывала рот, словно рыба, выброщенная на сушу. — Дура! — первое, что бросил в адрес девушки Сергей, когда нашел ее, едва стоящую на ногах у одного из надгробий. — Ты чего сюда поперлась? Галя права и ты дейтвительно с ума сошла. — Вы Есенин? — чуть ли плача, задыхаясь от эмоций, произнесла Маша, отбиваясь от его рук, пытавшись обнять ее, чтобы помочь идти. — Тот самый Сергей Есенин? Поэт? — Есенин я, Есенин, — раздраженно бросил Сергей, пытаясь поймать ее руки, которыми она отгараживалась от него. — Чего заладила-то? Уходить отсюда надо, а то синяя вся уже. Тело Маши дрогнуло от беззвучных рыданиях, а в голову неожиданно пришло болезненное осознание того, что она все-таки умерла в тех темных водах реки. Воспользовавшись секундным замешательством, Есенин ухватил девушку по колени и перебросил через свое плечо. Маша попыталась воспротивиться, вот только силы была на исходе. Она словно тряпичная кукла повисла на мужчине, чувствуя как начинает замерзать. Найти ночью в метель извозчика оказалось огромной удачей, хоть со своей ценной ношей Сергею прошлось пройти по морозу около двух километров. Маша больше не протестовала, ничего не спрашивала, не вырывалась. Девушка была в сознании, но одновременно и без. Она ни на что более не реагировала, ничего не спрашивала и казалось, ничего не чувствовала. Маша замкнулась внутри себя, не в силах понять, как это все возможно. Если она мертва, почему она в этом месте? Где описанный Рай с ангелами и встреча с теми, кто ей был дорог? Или Рай она не заслужила? Тогда где она? В Аду? Почему он такой? Где вечный огонь, в котором ей гореть вечно за ее решение уйти из жизни? Есенин несколько раз попробовал заговорить с девушкой, пока они ехали по одному ему известному адресу, но Маша никак не реагировала. Абсолютно пустым, немигающим взглядом она смотрела куда-то в спину извозчика, будто бы и не живая совсем. Сергей злился, безумно злился и на себя, и на глупую девушку и на судьбу свою. Вот будто бы ему в жизни проблем мало, так еще одна на голову свалилась. И что самое ужасное, возникто чувство ответствености, а без него он бы послал странноватую девицу на все четыре стороны. Есенин не знал, как ему дальше быть. У него ведь и угла своего в городе нет, чтобы можно было девицу эту хоть на немного приютить. Он и сам-то все по друзьям и знакомым ошивается. Была мысль на какое-то время отправить Машу в Константиново к родным, да попросить ей приглядеть за девушкой, пока та не поправится и не вспомнит хоть что-то, что поможет найти хоть какую-то ее родню. Да родителям и так забот хватает, да и как им объяснить, кто эта Маша ему. Ведь не жена, да и не невеста совсем. — Кого найти там хотела? — спросил Сергей, когда они уже подъезжали к дому, где жила Галина. Выхода нет, придется остаться на ночь у нее, не ютиться же на вокзале, в самом дела, а завтра Сергей обязательно что-то придумает с жильем. — Вспомнила кого-то? — Вашу могилу, — Есенину глаза ее в этот момент показались совершенно безжизненными. Даже в ту ночь на реке она была больше на живого человека, чем сейчас. — Вы давно умерли. — Как видишь, я живее всех живых, — криво усмехнулся Сергей, закуривая. Без пальто было безумно холодно и он решил хоть так согреться. — Значит я умерла, — сделала вывод Маша, хотя никак не могла поверить в это, ведь если она мертва, почему ее чувства так остры. Она чувствует холод, пробирающий до костей, помнит ту жгучую боль после пыток в подвале, помнит радость, когда после долгой болезни впервые смогла встать на ноги. — Все то, о чем ты рассказывала — всего этого нет, — зажав зубами сигарету, Сергей бросил мимолетный взгляд на бледное заплаканное лицо. — Ни людей, ни домов. Откуда ты и кто такая? Ответь честно. — Я не знаю, — девушка пожала плечами, глупо улыбаясь. Пугало то, что она и в самом деле не знала, кто она и откуда. Вроде та же Москва, по крайней мере, многие улицы и места ей знакомы, в тоже время все чужое. — Сергей, я правда не знаю. Вы можете принять меня за сумасшедшую, но еще некоторое время назад я жила в другом времени, где Ваши произведения печатались в книгах по литературе, а тайна Вашей гибели так и осталась неразгаданной. Сергей обхватил голову руками, смотря куда-то в черноту ночи. Безусловно, слова Маши он всерьез не воспринял, видимо, она и правда разума лишилась после всего пережитого, но в тоже время было что-то в ней странное, чужеродное, что отличало девушку от всех его знакомых и друзей, но что именно — Сергей разобрать пока не мог. — Я помогу тебе с жильем, хотя разумнее было бы отправить в лечебницу, — Сергей спрыгнул с повозки, подавая руку Маше. — Помогу с работой, ну а дальше думай сама, как тебе жить. Мне не нужны лишние проблемы. Маша ничего не ответила, прячась от пронизывающего ветра в меховой ворот пальто. А в квартире Бениславской все горел свет.