Не пробуждай, не пробуждай..{Данзас/ОЖП}

- Александр Христофорович, - выдохнул Сперанский, когда его впустили в кабинет Бенкендорфа.

Он испытал лёгкий дискомфорт от вида этой комнаты: с невысоким потолком и каменными стенами, с большим количеством бумаг и разнообразных старых книг. Окна со ставнями были распахнуты, и помещение освещалось редкими лучиками солнца, которые пробивались сквозь темные тучи. Ощущения усугублялись ещё и тем, что около двери, почти за спиной Сперанского , стоял все тот же высокий офицер.

- Здравствуйте, Михаил Михайлович, - Бенкендорф прекратил скрепеть пером, - Вы все с той же просьбой? - он стащил с носа очки и напряжённо глянул на реформатора.

- Да, - кивнул мужчина.

- Что же, - хмыкнул Александр Христофорович, - прошу! Иван Петрович, - кликнул офицера генерал - майор, - проведите Михаила Михайловича к камере номер 25.

Мужчина сглотнул и направился в след за Иваном Петровичем, прихватив за собой Екатерину Михайловну. Они спустились вниз, на "нулевой этаж", который располагался под зданием.

Она все это время стояла в шаге от Сперанского, вся белая и отчужденная. Катя пыталась морально подготовиться к встрече с Константином, думала о словах, которые собирается сказать ему. Ей было очень тревожно и , признаться, несколько страшно.

Иван Петрович повел их по темному, длинному коридору, вокруг них - камеры с заключёнными, уже отчаявшимися и изученными. От их стонов и тяжких вздохов Екатерина испуганно поморщилась, уставившись себе под ноги, лишь бы не замечать этих несчастных.

Наконец их подвели к камере под номером 25. Она была расположена почти в самом конце коридора, мрачная и с паутиной по углам. Ее большие железные прутья упирались прямо в пол, лишь тяжёлая дверь неловко двигалась с характерным скрипом. В углу была деревянная лавка , предназначеная в качестве койки для сна.

Иван Петрович отпер замок, открыв перед девушкой вход. Екатерина переглянулась со Сперанским, который добрым и участливым взглядом заверил ее в том, что все под контролем и переживать не стоит. Девушке было тревожно и тяжело на душе. Какая-то неясная тоска, смешанная со страхом, сковала ее тело, заставила дыхание сделаться прерывистым.

Сперанский что-то шепнул офицеру, и они отошли от камеры. Девушка нерешительно шагнула внутрь. Она увидеда спящую на скамейке высокую фигуру, чьи ноги не помещались на поверхности, поэтому он опустил их на пол, согнув в коленях. Этот человек тихонько храпел, словно не замечая ни камеры, ни неудобной "кровати".

- Костя..- позвала Катя, склонившись над ним, - Константин Карлович!

Молодой мужчина ничего не ответил, лишь усы его дёрнулись от очередного храпа. Треплева легонько тронула его за плечо, но Данзас не отреагировал. Затем потрясла сильнее, и мужчина, дернувшись, открыл глаза.

- Като? - удивился он, сев на лавку и приглашая даму сесть рядом, - Что Вы здесь делаете?

- Я пришла к Вам, Костя, - она быстро взяла его большие, горячие ладони в свои,- Мы хотим вытащить тебя отсюда, ты ни в чем не повинен.

- Боюсь, что ночные хулиганства мне больше не пройдут, - он улыбнулся, - брось, всё будет хорошо. Тебе не о чем переживать! Ничего серьезного не случилось. Тем более, что я угодил сюда не один.. Через камеру сидит Пушкин, - мужчина поднес ее руку в своим губам и быстро поцеловал, - лучше скажи мне: почему ты одета во всё чёрное?

- Ох, это..- княжна замялась, подсев ближе к нему, - случилось страшное. Papa скончался..

- Боже,  - Данзас вздохнул, сильнее стиснув ее руки, - Като, это большая утрата... Я выражаю искренние соболезнования. Быть может, я могу помочь чем-либо?

- Нет, ты ничем не можешь мне помочь, - Екатерина старалась сдерживаться, чтобы не заплакать.

Мужчина приобнял ее, положив на ее плечи свою широкую руку. Данзас притянул ее к себе, и девушка уткнулась ему в плечо, тихонько заплакав.

 Вот уже почти сутки Константин Карлович Данзас назодился в казематах Бенкендорфа. Его схватили вместе с Пушкиным, когда последний пришел в театр с портретом Лувеля. Пущина же, слава Богу, с ними не было, поэтому Иван Иванович разыскивал по всему Петербургу Жуковского, чтобы вместе с ним явиться к Александру Христофоровичу и вырваться из его цепких лап своих ненаглядных друзей.

Узнав о смерти старого князя, молодой мужчина был шокирован. Ему стало жаль этого достойного, честного человека, как стало жаль и Каташу, которая лишилась горячо любимого родителя. Данзас никогда не был сентиментален, но все же даже ему захотелось пустить скупую слезу.

- И ещё, Константин, когда мы вытащим тебя, - девушка, несмотря на заверения прапорщика, все же хотела помочь ему, хотела сама быть уверенной в его безопасности, - есть одна нехорошая новость. Понимаешь, Костя, в бумагах отца нашлось некое письмо без адресата и даты, но в нем papa уверяет кого-то, что я должна стать женой генерала Нежского..

- Като, позволь, - Данзас замолчал, подбирая нужные слова и не прерывая зрительного контакта с Екатериной, - почему он ничего не сказал тебе об этом? Михаил Павлович, Царствие ему Небесное, сказал бы тебе о своем намерении. Он не из тех людей, которые просто ставят детей перед фактом. Такие, как он, сперва подготавливают почву. Конечно, ты знала совего отца лучше, чем я, но все же рассуди.

- В чем-то ты прав, Костя, в чем-то ты прав.. - она не пыталась улыбнуться, лишь прижала его ладонь к своим губам, как он сделал ранее.

- Катала, прими мои искренние соболезнования ещё раз, - он кротко улыбнулся,- Знай, что как только я покину переделы этой.. , - Данзас хотел выругаться, но не стал делать этого при возлюбленной, - нехорошей камеры, то жди меня на пороге.

- Мой милый друг, я не сомневалась в тебе! - и девушка спокойно обняла его за шею, уткнувшись в черный грубый мундир носом.

- Каташа , я обязательно вернусь, а пока , - он перешёл на шёпот, - не верь никому, кроме Сперанского. Твой брат не внушает мне доверия.

- Перекрести. Александр - замечательный человек! Отец любил его, а это - лучшая гарантия его благонадёжности. Да, мы не родные, а единоутробные, но это не лишает Сашу тех преимуществ, которые у него есть..- продолжила шёпотом девушка, приподняв голову и чмокнув Данзаса в подбородок. Константин в ответ нагло поцеловал ее, когда она недовольно фыркнула.

- Катенька, если что, то иди к Пущину..

- Что с тобой? Почему ты так подозрителен?- удивлялась княжна, заглядывая мужчине в глаза.

- Шестое чувство, милая моя, шестое чувство, - напряжённо выдохнул он, грея ее холодные ладони в своих руках.

- Свидание окончено! - раздался холодный голос Ивана Петровича, а на полу камеры медленно возник тёмный силуэт.

Данзас и Треплева переглянулись. Девушка тяжело выдохнула и хотела отдалиться.

- до скорой встречи, княжна, - Константин поцеловал ее руку, и девушка посмотрела на него с надеждой, стараясь изо всех сил запомнить любимые черты.

- Я вернусь.. До свидания, Константин Карлович,- Екатерина судорожно скользила глазами по его лицу, губы ее на мгновение задрожали. Почему-то ей было тревожно. Треплевой казалось, что это - их последняя встреча. Впрочем, все семнадцатилетние девушки до боли сентиментальны.

Каташа неспешно выскочила из камеры, обернувшись напоследок. Ее платье характерно зашуршало, а затем звякнул закрывающийся замок. Поодаль от офицера стоял Михаил Сперанский, который сохранял серьезное выражение лица. Екатерина и реформатор обнялись печальными взглядами.

- Пойдёмте, - сквозь зубы промолвил Иван Петрович и проводил их к выдоху.

Этим же вечером Ивану Ивановичу Пущину наконец удалось разыскать Жуковского. Тот, узнав о проблеме, мигом бросился вызволять молодого гения и его недальновидного товарища. Но как бы Василий Андреевич не вилял своим пушистым лисьим хвостом, Бенкендорф был непреклонен.

- Василий Андреевич, при всем уважении к Вам..- начал генерал - майор, смотря поэту прямо в глаза, - Молодость не освобождает их от ответственности. Из каждой шалости надо вынести соответствующий урок, и мы поможем им это сделать.

- Конечно, Александр Христофорович, за каждым преступлением следует наказание, - неловко улыбнулся Жуковский.

- Да, особенно если это преступление - гордо расхаживать по Петербургу с портретом Лувеля, - зло улыбнулся Бенкендорф, и романтик смутился.

- Знайте, раз уж Вы так ходатайствуете за Пушкина, то  мы отправим в Южные губернии..

- Что же будет с Данзасом?

- Мы решили , что он должен поехать на Кавказ. Он , в отличие от Пушкина, военный.  А это, как Вы понимаете, лишь усиливает ответственность за совершённые им действия, - несмотря на улыбку, голос Бенкендорфа оставался бесстрастным.

Василий Андреевич сглотнул. Мужчина прекрасно понимал, что здесь он совершенно бессилен. И это очень угнетало его.

Антон Иванович Нежский же, наоборот, обрадовался тому, что Данзаса отправили служить на Кавказ, ведь там как раз началась война с горцами. Грешным делом генерал даже подумал, что шальная пуля вскоре настигнет Данзаса в бою, и он сможет спать совершенно спокойно.

Именно Нежский подстроил все так, чтобы тайная полиция империи обратила внимание на Пушкина и Данзаса. Он указал верным царским ищейкам путь к двум пьяным и весёлым хулигам. Они действительно гуляли по Петербургу с портретом Лувеля, громко смеялись, вломились вместе с ним в театр. Но ведь это- всего лишь молодое буйство, современная мода. Так делали не только они, но и добрая половина столичной молодежи. Конечно, не так нагло, но все же делали..

Если бы не Антон Иванович, который к тому же написал рапорт Бенкендорфу о ценностях молодого поколения, где укорил выпускников лучшего в России учебного заведения - Царскосельского лицея, при этом прекрасно зная консервативный нрав Александра Христофоровича, то возможно, Пушкина и Данзаса постигло бы более мягкое наказание.