23. Раз и навсегда
NOW, 25th of July
— Ограбление Лиссабонского национального банка длится уже трое с половиной суток. Все гадают: обычное ли это нападение, или же бунт против властей, вызванный несправедливостью после множества рядов запретов? Люди обезумели от количества денег, выброшенных вчера вечером через главные двери здания. Сотни нетронутых купюр валяются на дорогах до сих пор. Общество взволновано столь дерзкими вызовами. Ранее мэра города Антониу Кошта чуть не арестовали за государственную измену, и сегодня ожидается его заявление гражданам, мнение которого влияет на ситуацию не меньше президента. События разворачиваются непредсказуемо, стоит ли мирным жителям опасаться преступной атаке и серий грабежей по всему Лиссабону? В эфире радио РТП3, вернемся к вам сразу после рекламы.
У ограбления, вызвавшего тысячи обсуждений по всему миру, оказалось уязвимое будущее. Слухи распространялись со скоростью смертельного вируса, на созданиях поддельных новостей о заложниках держались все, кто хочет заработать деньги с помощью лжи. Верят не собственным глазам, а статьям в интернете. Желтая пресса продолжала навевать панику, когда родным и близким и так ничего не оставалось, кроме как гадать, живы ли их пострадавшие внутри банка.
У властей имелось множество информация о заложниках, представлений, как спасти несчастных и сохранить накопленный запас в банке без жертв. Но банда была спланирована тщательнее любой группы ФБР. Четкость, намерение, беззастенчивость – простые качества и бесстрашие перед сотнями наведенных пистолетов позволила грабителям завоевать некоторое уважение поклонников, кто выступает за справедливость с таким же рвением, как они. Ребят это не умиляло, скорее удивляло, что люди не боятся показать заинтересованность в «террористах», а тем более проникнуться к ним любовью.
— Это из-за того, что мы разбросали мешки по городу. Пытаются приласкать нас и снова заставить денежки в толпу кинуть. — беспардонно заключил тогда Нерон, приглаживая грубыми пальцами копну бороды. — Но они наши.
И пока Каролине приходилось коротать время в скрытом помещении, жизнь вне стен кипела самыми разными красками. Буйных заложников наручниками прицепляли к железным трубам подвалом и давали самую сложную работу – перетаскивание накопленного запаса в свободное хранилище. В такие моменты сердце Эрнест совершало пару тройку кульбитов, ведь отчетливые грубые голоса доносились и до ее небольшого укрытия. Она молилась, чтобы любопытные мужчины не додумались осмотреть местность и случайно обнаружить девушку, которую все считают мертвой.
С трудом, но ранее раненое предплечье раздражающе чесалось при заживлении. Бедро от пореза пульсировало с каждой попыткой двинуться или поменять расположение затекших конечностей. Для Каролины это был настоящий кошмар наяву. Все прошлые разочарования и потери словно неосознанно отошли на второй план, внимание было сконцентрировано спасением. А хотя... Есть ли смысл? Пару месяцев лета, а она уже осталась без опоры, без шанса на любовь и без любимого отца. Даже злиться не хватало времени, как жизнь вкинула бы новое разочарование.
В очередной раз к ней зашел Каулитц – мрачный и нахмуренный. У девушки создавалось чувство, что ее присутствие приносило ему физическую боль.
— Я осмотреть рану. — без лишних слов сообщил Том и сел на колено рядом с ногой.
Каролина настороженно спустила комбинезон до колена, оставаясь в синей поношенной футболке и трусиках Виктории Сикрет – тех самых, которые она пнула под кровать, когда мистер «Любитель балконных клубов» явился в ее квартиру без предупреждения.
— Заражения нет, но шрам останется. — заключил он, туго закрепляя медицинский спирт с едким запахом.
— Класс. Как только все закончится, буду внукам рассказывать, откуда у бабули покоцанные ноги. — развязно прокомментировала Каролина.
— Не начинай.
— Почему это?
— К пятидесяти он будет виден не так, как тебе захочется.
— А я не говорила, что хочу видеть это. — бесцветно заключила она. — Мне не хочется помнить о произошедшем здесь. А шрам...
— Будет напоминать. Я знаю.
— Ни черта ты не знаешь. — Схожую реплику Каулитц уже слышал от Нерона при ссоре, и его незаметно передернуло от воспоминаний. Хотя прошло не больше двух недель. — Я сделаю татуировку, к примеру.
— Я рад.
Эрнест потеряла всякое желание продолжать диалог и пытаться завести его вообще. Можно задаться вопросом: «Зачем она разговаривала с изменщиком вообще?» Каролина не верила в это предательство, не имея веских доказательств. Том по пьяне признавался не один раз, что отец стал причиной страданий матери, и он не позволит опуститься до такого же уровня.
Смотря на ситуацию сейчас, тысячи сомнений и неоправданных теорий кружили в ее голове. Нужно разобраться со всем раз и навсегда.
— Здесь ужасно жарко, пить не хочешь?
— Хочу.
— И поэтому молчишь.
— Серьезно? Как только я слово скажу, ты либо игнорируешь, либо отвечаешь так, что говорить с тобой нет желания вообще.
— Исправлюсь.
***
С неукротимой точностью она аккуратно толкнула мощную железную дверь округлой формы и в замедленном темпе высунула голову, не слыша внешних голосов. На полу, покрытым пылью, лежали помятые белоснежные пакеты с пачками денег внутри. Никакого постороннего дыхания, шума мощных ботинок или кашля Каролина не заметила. Значит, поблизости никого.
Эрнест с прискорбью осознавала, что идет на третий самый необдуманный поступок в своей жизни. Прошло полтора суток с момента ее укрытия, а ей толком не посчастливилось сходить в уборную и постирать окровавленный комбинезон в керамической раковине. Ни больная нога, ни настороженность перед возможностью вскрыться не мешала ей, хромая, аккуратно передвигаться к туалетам.
— Да, понимаешь, даже если и выживу после такого задержания, я долго не смогу спать по ночам.
Она намертво прижалась всем телом к мраморной колонне, передвигаясь по кругу с каждым медленным шагом, каким шли две девушки и обсуждали грабителей.
— Они мне нравятся. Не боятся полиции. Явно с мечтой. — хихикнула одна.
— Да уж. Если выбирать по инерции, то только того с косичками. Он хотя бы не орет как здоровяк и не намекает на секс в туалете.
— О чем это ты?
— Да ни о чем. Просто какой-то старый дед лез ко мне. А этим бандитам хоть бы хны.
Каролина не дышала уже пол минуты, конечности подрагивали от нервов, адреналин кипел в крови. Как только вспомнишь «того, с косичками», брови непроизвольно сходятся к переносице. Даже в туалет перехотелось! Их разговоры удалялись по мере неспешной ходьбы, поэтому ей удалось расслышать и почувствовать весь спектр эмоций за несколько минут, при этом разозлиться на Каулитца еще сильнее.
Тяжелое дыхание нарушило спокойствие коридоров. Она всматривалась в прозрачные заляпанные стекла глазами, привыкшими к темноте. Купюры на столах разбросаны, все возможные сейфы взломаны, ящики личных работников банка – вскрыты. Атмосфера явного апокалипсиса, только зомби и зловонных зубастиков не хватает. Каролина в который раз проклинала свою ужасную память.
«Нужно было стихи в школе учить». — напомнил ей вредный голос в голове.
«Заткнись».
Ее тихие, шаркающие шаги больше напоминали походку старика. Темные волосы то и дело лезли в лицо или рот, поэтому она приняла судьбу и решила не убирать их в тысячный раз. До туалета, по большей мере, еще пару метров.
Едва она легонько толкнула деревянную обшарпанную дверь с золотой ручкой, до мозга, словно с задержкой, дошли женские раскатные стоны. Щеки залились свинцом, взгляд обречено взметнулся вверх.
Брюнетка, колоритно вписывающаяся в винтажную обстановку всего помещения, судорожно двигалась на ком-то. Волнистые волосы до задницы пружинились в такт ее движениям сверху, на редкость пышные формы с нескрываемой тонкой фигурой. Поза наездницы, сбивчивое дыхание обоих, откинутая голова назад с приоткрытым ртом, откуда выскакивали фальшивые крики, словно девушку кто-то резал... Она взяла в свою руку ладонь мужчины и накрыла грудь.
Каролина спеша намеревалась уйти и забыть увиденное из женской солидарности, если бы... не увидела на запястье парня гравированный браслет с выжженными инициалами «Т.К».
Эрнест со свистом вдохнула воздух.
Эта девушка трахалась с Томом.
Томом Каулитцем.