13. Я здесь, рядом. Почему же ты не видишь меня?
PAST
15TH OF JUNE
С могильной плиты улыбчивыми глазами на меня радостно смотрел отец, еще тогда не подозревающий о том, что у него случится инсульт, и он погибнет от остановки сердца. Осеннее пальто Тома посередине июня меня совсем не грело – из-за непрекращающегося проливного дождя температура понизилась до минимума, а грязь доставала почти до лодыжек. Но мне не мешало прийти сюда с Каулитцем и справиться с потерей хоть немного.
— Не холодно? — Он потер ладонями о мои предплечья и стоял сзади, смотря на могилу точно таким же нечитающим взглядом. Мне казалось, я лишилась всех чувств разом.
— Нет. — покачав головой, прошептала я и отвернулась, утыкаясь носом в грудь Тома. От ветра непослушные волосы могли закрыть лицо. Дни проходили скудно, особенно от погоды, не позволявшей погулять и очиститься от мыслей. — Я все равно не могу поверить в это. Такое чувство, что он не пропал, а где-то сидит и ждет меня.
Вместо ответа Том мягко прижал свои губы к моим в утешительном поцелуе и заправил прядь за уши, оглаживая щеки. Я знала, что сейчас мой вид точно не радовал глаз – фиолетовые круг под глазами, тусклый тон лица, помятый вид. Мы сели на лавочку около ряда гробниц с самыми разными именами, историей и загадками. Я не хотела уходить отсюда, пока не осознаю потерю.
— Он для тебя значил много? — аккуратно спросил Том.
Я слабо кивнула, точно зная, что мне нужно выговориться.
— Всю жизнь у меня были разные к нему чувства. То люблю, то нет. К маме он всегда относился строго, а ко мне – как к принцессе. Защищал, оберегал, а я поняла это слишком поздно, чтобы просто сказать «спасибо» за советы. Я бы за очень многие вещи поблагодарила его, если бы он был тут. — Громче шепота я не могла говорить. Голос то ломался от эмоций, то вообще звучал осипше. — Когда я родилась, он пускал салюты около роддома для мамы. Тогда шли сильные снегопады и некоторые девушки чуть раньше срока не родили, потому что думали, что там горит здание, а не мой папа решил пустить фейерверки...
На секунду губы озарила слабая улыбка, когда я перевела взгляд с могилы папы на Тома, который очень внимательно слушал меня.
— Это мама мне рассказала. Он выполнял любые мои прихоти. Куколки, питомцы, красивая одежда – все, что захочу. Но стоило мне пойти в первый класс, как я точно помню, что он охладился. Вернее... внимания точно перестал уделять. Он с мамой такой грустный ходил, постоянно в слезах. Я даже не понимала, почему. В мой садик любимый перестала ходить, когда до конца оставалось пару месяцев. Никто ничего мне так и не объяснил. Бабушка сказала – мамин брат погиб. И я думаю, никогда правды не узнаю. Мама чуть до нервного срыва себя не довела, когда хоть одно его имя упоминается где-то.
— Может, кто-то из родственников умер? Разные ситуации бывают, не все всегда склоняется к смерти. — предположил Каулитц, заключая меня в теплые объятия. Прижавшись щекой к нему, я знала на сто процентов, что с ним могу преодолеть любое несчастье, если перестану бояться. Страх – генератор самых мощных иллюзий, особенно, когда их много. Страх неудачи, страх быть отвергнутым, страх осуждения или позора в глазах людей...
— Возможно. Но они выглядели очень разбитыми...
— Ты уверена, что хочешь знать это? — как-то настороженно спросил Том, вероятно, относясь к этому со скепсисом.
— Мне кажется, я взорвусь, если ничего так и не узнаю. Может это вообще было в моей голове, и я все выдумала... Ну честно, чувствую себя идиоткой. Врачи хором твердят, что парализованный человек не может говорить. Шевелить губами – в самых редких случаях.
— Можно в личном деле покопаться. В паспортах. Ты говорила, он упоминал фамилию...
— Боже, Том, с этими словами может быть связано что угодно! «Убили» – кого убили? С чем связан альбом? Памятный, музыкальный, для марок и значков? Тут нужно быть всезнайкой или детективом, чтобы прийти к разгадке хоть на один шаг.
Я встала с лавочки и меряла тропинки шагами, разглядывая кроны деревьев и тучи на небе. Все слишком запутано, как клубок сотни проводов – попробуй распутать хоть часть из них, и все равно не отгадаешь, какой нужен и для чего предназначен. Прошлое не переписать, даже если узнать все его тайны.
— Сама подумай. Он бы не стал говорить то, что невозможно разгадать за десять лет. Даже если и слова невзаимосвязаны, документы и личное дело может открыть хотя бы двадцать процентов из всего, что тебя интересует.
Закусив губу, я с недоверием покосилась на Тома и в конечном итоге кивнула, грея руки в карманах пальто. Мне становилось невыносимо смотреть на эти могилы и гадать, что случилось с каждым из них. Тем более, весь ряд был связан с нашими родственниками – дальними и близкими. Начиная идти вдоль них, я ощутила теплую руку на талии, прижалась к Каулитцу.
— Я буду рядом. — утверждал он, смотря мне в глаза. Это все, что мне нужно было услышать, чтобы почувствовать слабый отблеск надежды в груди и проснувшейся на губах улыбки. — Улыбайся чаще. Тебе очень идет.
Мы рассматривали людей, их лица и годы жизни. Кивнув, мой взгляд остановился на одной из гробниц, обрамленной искусственными розами, розовыми мягкими игрушками и конфетами. Я нахмурилась и подошла ближе, тронув указательным пальцем по пыльной плите.
— Валери. — прочитала я имя малышки со светлыми глазами и темными волнистыми волосами. — Она умерла пятнадцать лет назад. Так мало прожила... И красивая ведь.
Мне хотелось узнать о ней все... Она выглядела очень мило, по-настоящему храбро и с огнем в глазах, несколько прядей упали на лоб, а фото сделано даже когда она не подозревала.
— Здесь чисто. Интересно, что чувствуют родители, когда теряют ребенка? — прошептала я.
— Будто от них оторвали часть себя. — предположил Том. — Может, с ума сойдут. Слишком много вины падает на их плечи.
— Я бы не пережила, если бы мое дитя погибло. Особенно в раннем возрасте.
— Никто бы не пережил, Каролина.
***
Пара уходила все дальше и дальше от этого ужасного места, где Каролина Эрнест только что пыталась осознать потерю своего отца. Пальцы вцепились в рукав Тома, он ничего не говорил, только неспешно шагал рядом, подстраиваясь под шаг любимой девушки.
Каролине то и дело казалось, что из-за спины кто-то вот-вот дотронется до плеча. Эта мысль прилипла к ней, как плесень на сырой стене, и чем дальше они отходили, тем сильнее крепло ощущение, что на нее смотрят. Не просто смотрят, а наблюдают. Чьи-то пустые, неподвижные и слишком чужие глаза, чтобы быть человеческими. Она даже попыталась обернуться, но в ту же секунду Том коснулся ее руки, словно говоря:
«Не смотри. Будет больнее».
_________________________
тгк: liabelww