②④
"Не разменная монета"
Отец вызвал меня к себе. Я стояла перед ним, как провинившийся ребёнок. Хотя, если быть честной, именно так всё и выглядело — будто я совершила что-то неправильное, и теперь должна держать ответ.
Он смотрел строго, будто просвечивал насквозь.
— В Тренировочном Центре «Вайби» есть доступ к камерам. Ко всем, — произнёс он медленно. — Начиная со школьных зданий, заканчивая переулками.
Он бросил на меня короткий, но очень точный взгляд. И я сразу поняла, на что он намекает. На то, что видели камеры. На то, что могли записать.
— Сказать Пхи напрямую — слишком рискованно, — продолжил он.
— Поэтому ты предлагаешь, чтобы я сама пробралась и достала эти записи? — спокойно переспросила я, хотя внутри уже закипало напряжение.
Отец молчал. Но в его взгляде был ответ. Именно это он и имел в виду.
— Это рискованно, — сказала я, стараясь говорить спокойно, но голос всё равно прозвучал слишком резко.
— Так не облажайся, — ответил отец почти безразлично, будто речь шла о какой-то пустяковой покупке, вроде шоколадки из автомата.
— Хан Уль контролирует всё, что происходит в Тренировочном центре. Это почти невозможно, — выдохнула я. Не из страха. Из злости. Потому что он это знал. И всё равно давил.
Отец посмотрел на меня холодно. В его глазах не было ни тени сомнения.
— Ты хочешь стать наследницей, но не можешь даже достать какие-то записи? Обхитрить Пхи Хан Уля? Тогда как ты вообще собираешься управлять компанией? — отрезал он, как приговор.
Слишком прямо. Слишком жестко. Я могла бы ответить. Могла бы сказать: «А почему бы тебе самому не попросить, раз председатель Пхи — твой, чёрт возьми, близкий друг?»
Но не сказала.
— Вести дело и красть записи — это совсем не одно и то же, — сказала я ровно, но в голосе всё же проскользнула раздражённость.
Отец знал это. Прекрасно знал. У него есть люди для подобных грязных дел. Но сейчас он испытывал меня. Проверял, насколько далеко я готова зайти. Даже если это риск.
— Ошибаешься, — холодно ответил он.
Ни тени сомнения. Ни сомнения в своей правоте. Ни капли заботы.
Для него бизнес — это игра без правил. И я в этой игре — либо игрок, либо пешка.
— Чтобы найти записи, наверняка нужен доступный код. Компьютер, скорее всего, под замком, — сказала я, прикидывая в голове варианты.
Отец кивнул в сторону стола. Там, на самом краю, лежала скомканная бумажка.
— Пароль уже известен. Но в систему записей зайти не удалось. Защита слишком серьёзная, — произнёс он спокойно, будто речь шла о технической неполадке, а не о взломе уровня государственной тайны.
Я кивнула, подошла к столу и взяла бумажку. На ней был записан длинный, бессмысленный набор символов, цифр и заглавных букв.
Я моргнула.
И как, чёрт побери, Хан Уль вообще такое запоминает Холодный гений. Контроль — в каждой детали.
Сжала бумажку в ладони и опустила её в карман.
Теперь всё зависело от меня.
— Ещё что-то? — спросила я, уже собираясь уходить.
Отец взглянул на меня внимательно, будто ждал этого момента.
— С председателем Мином у нас всё идёт гладко, — начал он.
Нет. Только не эта тема.
Я сразу напряглась. Холод прошёлся по позвоночнику.
— Я не отдам наследство в руки Мин Хэ Джуна, — отрезала я. Прямо. Без намёков. Он должен был понять, что я серьёзно.
Обручиться. Выйти за него. А потом по закону остаться ни с чем? Нет. Ни за что.
Отец даже не удивился.
— Женщина не может вести крупные компании, — спокойно сказал он, как будто проговаривал очевидный факт. — Я не лишаю тебя всего. Ты получишь свою долю. Даже вдвое больше — благодаря этому браку.
Я посмотрела на него. И вдруг поняла — для него это не предательство. Не продажа дочери. Это просто... сделка.
— Раз так, зачем тогда вел меня по этому пути? — спросила я, с трудом сдерживая крик. Горло сжимало от ярости, но голос оставался ровным. Почти.
Отец не моргнул. Не смягчился.
— Чтобы сделать тебя сильнее. Пока твой брат был жив — ты слишком расслабилась, — произнёс он без тени сожаления.
— Расслабилась? — переспросила я, в упор глядя ему в глаза. — А по чьей вине?
Он не дал мне договорить.
— По вине твоей матери, — перебил он резко.
Я почувствовала, как что-то внутри оборвалось.
— Нет. По твоей, — бросила я. — Я всегда имела право управлять компанией. Просто ты этого не хочешь. Потому что видишь во мне её.
Молчание. Он не ответил. Только смотрел. Холодно. Жёстко.
— Заканчивай, — сказал он, словно щёлкнул выключателем.
— Нет! — отрезала я. — Хватит избегать этого разговора.
— Твоя мать была слаба, — повысил голос отец, глядя на меня жёстко.
— Она просто жила не своей жизнью! — не выдержала я. — Потому что вышла замуж по расчёту. Как сделка. И ты хочешь такой же жизни для меня?
— Я ищу выгодный вариант, — спокойно, почти устало ответил он.
— Выгодный для компании! — я уже не сдерживалась. — А зачем мне жертвовать своей жизнью ради того, что в итоге даже не будет принадлежать мне?
Отец сделал паузу, прежде чем произнести:
— Потому что это касается твоей семьи.
Я усмехнулась. Горько.
— Семьи? Правда? Ты вдруг вспомнил, что у тебя есть семья? Что у тебя был сын, а не просто «наследник» и удобный инструмент?
И тут я замолчала.
Слишком поздно заметила, каким стал его взгляд. Холодным. Проницательным. Тяжёлым, как ледяной приговор.
Я перешла границу.
Я моментально опустила взгляд, не в силах выдержать прямого, тяжёлого взгляда отца.
Но внутри — ни капли сожаления. Я была довольна. Наконец-то сказала всё, что копилось. Надоело молчать. Надоело проглатывать.
Я не позволю своей гордости разбиться о навязанный брак.
— Наш изначальный договор был другим, — тихо, но чётко сказала я. — Я нахожу убийцу брата — ты отдаёшь мне компанию. Ты ведь так всегда действуешь. Только через сделки.
Я развернулась и пошла к двери.
Не могла больше находиться рядом. Не могла дышать этим холодом. Он вспоминает о семье только тогда, когда это выгодно.
Я чувствовала, как его взгляд прожигает спину, но не оглянулась. Не в этот раз.
Больше — никогда.