②⑤
"Нет тот, кем кажется"
Последние два дня школа гудела, как улей. Одни и те же слова, одни и те же взгляды, наполненные зловещим любопытством:
Сон Чхоль совершил убийство.
Они шептали это в коридорах, записывали на уголках тетрадей, писали в чатах. Некоторые верили, другие делали вид, что верят. Лишь немногие задумывались: а всё ли так просто?
Я знала правду. Или, по крайней мере, чувствовала её каждой клеткой своего тела. Сон Чхоль — не убийца. Я видела в его глазах что-то, чего не бывает у тех, кто способен на такое. Он не прятался, не лгал, не отводил взгляд. И когда он однажды помог мне — без выгоды, без лишних слов — я поняла: в нём нет тьмы. У него чистые руки. Чистая совесть.
Но все знали, чьих это рук дело на самом деле. Настоящий убийца — не Сон Чхоль. Он — пешка. Кем-то направленная, кем-то использованная.
Хан Уль.
Это имя не звучало вслух. Люди не осмеливались. Но оно висело в воздухе, тяжёлое, как тень перед грозой. Я слышала его без слов. Видела в выражениях лиц. В затянутых паузах, когда кто-то собирался что-то сказать — и вдруг замолкал.
Он отдал приказ. Он дернул за ниточку.
Вечером я, как всегда, была на тренировках. Каждое движение — выверенное, каждое усилие — направленное на цель. Тело работало автоматически, но голова была забита совсем другим. Записи. Мне нужны были записи. Где-то они точно хранились — доказательства, зацепки, хоть что-то. Пустая флешка лежала в моём кармане, будто обжигала кожу.
Вот только как достать эти записи — я не имела ни малейшего понятия. Я не хакер, не шпион. И уж точно не везунчик, чтобы надеяться на удачу. Которая, к слову, давно обходит меня стороной.
Закончив тренировку, я вытерла пот с шеи и переоделась в раздевалке. Только собиралась уходить, как поступило сообщение. От него.
Хан Уль.
Зайди ко мне. Сейчас.
Ничего лишнего. Лаконичный, прямой и ни малейшей возможности отказаться.
Я поднялась по лестнице, неторопливо, будто тянула время. Не хотела этого разговора. Ни капли. Но выбора у меня не было. В этой школе вообще мало у кого есть выбор.
Дверь кабинета была приоткрыта. Я постучала один раз и вошла.
Он уже сидел за столом. Рядом — Мин Хван. Скрестив руки, он бросил на меня пустой взгляд. Но не они приковали моё внимание.
В углу, молча, с опущенной головой сидел Сон Чхоль.
Я замерла.
Он не должен был быть здесь. Его не должно было быть вообще. После всех этих слухов, после грязных сплетен и обвинений. После всего, что мне пришлось услышать.
Я смотрела на него — на человека, которого обвиняют в убийстве, которого используют, как разменную монету. И внезапно всё внутри сжалось.
Он поднял глаза. И встретился взглядом со мной.
Ни страха. Ни злости. Только боль.
Пробежав взглядом по кабинету, я заметила ещё одного мужчину, которого раньше здесь не было. Он сидел в стороне, почти в тени, но было достаточно одного взгляда, чтобы понять — это не просто гость.
Серый идеально выглаженный костюм, дорогие часы, строгие очки и холодный, оценивающий взгляд. Он не принадлежал к школьному персоналу — слишком напряжённая осанка, слишком много власти в одной лишь тишине вокруг него. Что-то в нём заставило меня насторожиться.
Места, чтобы сесть, не было. Ни Хан Уль, ни Мин Хван не предложили. Да мне и не хотелось. Я молча встала в углу, рядом с книжным стеллажом, стараясь держать дистанцию, но не упускать ни одного слова.
— Всё будет отлично. «Преступник — я». Всего два слова, — начал Хан Уль ровным, почти равнодушным тоном, будто речь шла о школьном сочинении, а не о чьей-то судьбе. — Компания предоставит адвокатов. Мы со всем разберёмся. Всего три годика отсидеть.
Мин Хван не сдерживал ухмылки. Его глаза светились ядовитым удовольствием, как будто это был лучший спектакль в его жизни. Он откровенно наслаждался. А вот сам Сон Чхоль...
Он сидел, выпрямившись, и смотрел прямо перед собой. Холодно. Лицо было словно вырезано из камня. Внутри, я чувствовала, шла борьба. Молчаливая, без криков и истерик. Только его пальцы дрогнули один раз.
— Зато станешь частью семьи. Хорошо же, — добавил Хан Уль. Почти ласково. Как будто делал предложение, от которого невозможно отказаться.
Он протянул руку к мужчине в сером костюме. Тот молча порылся в нагрудном кармане и достал металлический, безупречно отполированный конверт. Щелчок замка прозвучал в комнате слишком громко.
Хан Уль достал оттуда визитку. Надпись я не разглядела — с этого угла была видна только тёмная поверхность и золотой кант.
Он протянул её Сон Чхолю:
— Возьми это. И достань то, что в кармане.
Я смотрела на происходящее и чувствовала, как что-то внутри меня сжимается.
Хан Уль молча указал пальцем на пиджак Сон Чхоля.
Тот медленно, будто в последний раз что-то взвешивая, потянулся к внутреннему карману и достал несколько флеш-карточек. Без лишних слов передал их Хан Улю.
Хан Уль взял их, пролистал, мельком глянув на каждую, будто просто проверял наличие — не содержание. Его лицо оставалось таким же пустым, как и в начале разговора. Потом, без тени эмоций, он разжал пальцы и бросил флешки в мусорное ведро рядом с собой.
Щелчок пластика о металл прозвучал особенно резко в тишине кабинета.
Мин Хван тихо усмехнулся. Его ухмылка стала шире, злее. Он, похоже, искренне получал удовольствие от всей этой сцены.
— Я тебя не заставляю, — сказал Хан Уль, всё тем же спокойным тоном.
Сон Чхоль посмотрел на него, потом — на пол, и кивнул. Один раз. Коротко. Но уверенно. Он понимал, на что идёт. Понимал цену. Но всё равно кивнул.
— Тогда можешь идти, — бросил Хан Уль, уже отводя взгляд.
Сон Чхоль поднялся. Ни слова. Ни взгляда на кого-либо. Молча вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.
Повисла короткая пауза.
— Он довольно решительный, — с насмешкой и почти презрением проговорил Мин Хван, глядя на дверь, — для куска мяса.
Хан Уль встал. Без слов, без жеста — просто встал. И, словно по команде, остальные тоже поднялись. Всё выглядело, как отрепетированная сцена. Он — первый. Мин Хван — за ним. Мужчина в сером — молча, с таким видом, будто уже всё решил. Остальные — по цепочке.
Я вышла последней. Не спешила. Слишком много мыслей в голове. Слишком тяжело дышалось.
Мы шли в сторону лестницы. Лифт всё ещё не работал — уже третий день. И это, конечно, никого не удивляло. Школа, в которой легко сломать чью-то жизнь, но починить лифт — задача невыполнимая.
— Сразу после этого собрания Сон Чхоль пойдёт сдаваться, — произнёс Хан Уль, не оборачиваясь. Сказал это почти буднично. Как будто говорил, что «уроки закончились» или «пора на обед».
Мужчина в сером кивнул. Словно это был давно принятый план, и сегодняшняя сцена — формальность.
Когда мы дошли до двери лестницы, он вдруг обернулся к моему тренеру и холодно бросил:
— Почините уже лифт.
— Хорошо, — кивнул тренер автоматически. Хотя всем было ясно — от него тут ровным счётом ничего не зависит.
Мы начали спускаться. Тяжёлые шаги, полумрак, звук скрипучих ступеней под ногами. Всё казалось странно глухим, будто здание затаило дыхание.
И вдруг — щелчок. Металлический лязг. Звук открывающейся двери на крыше. Резкий, неуместный.
Тренер остановился и посмотрел вверх.
Я — нет. Продолжила идти вниз. Не было желания оборачиваться. Пусть. Наверное, кто-то покурить вышел. Или подышать. Или спрятаться от всего этого дерьма.
Мы прошли в зал. Просторный, с высоким потолком и слегка гулкой акустикой. Там уже собрались все парни — вся верхушка школы, каждый из них в своей форме, со своими тайнами.
Но в этот момент они были как один. Быстро, слаженно, выстроились. Словно репетировали это тысячи раз. Словно у них в крови — слушаться и подчиняться.
Хан Уль вышел вперёд. Спокойный, холодный. Без эмоций. Он направился прямо к сцене, встал у микрофона, включил его. И в этот момент он выглядел не как ученик. Не как сын какого-то влиятельного отца. Он выглядел как лидер. Опасный и бесстрастный.
Мин Хван стоял рядом и, прищурившись, усмехнулся. Громко свистнул, будто всё это — спектакль, в котором ему особенно нравится первая сцена.
— Ух ты, — с издёвкой протянул он.
Я встала рядом с ним. Некуда было деться. Да и незачем. Я — одна из них. Хоть и всё ещё не могу привыкнуть к тому, как здесь всё устроено.
Хан Уль наклонился к микрофону. Его голос был ровным, но в нем чувствовалась тяжесть. Не напряжение — нет. А сила. Холодная, давящая.
— Сон Чхоль.
Сон Чхоль стоял в одной из задних шеренг. Он поднял взгляд. И в ту секунду между ними словно прошёл немой разговор. Кивок.
Всего один. И этого было достаточно.
Он понял. Всё понял без слов.
Медленно, не опуская головы, он направился к сцене. Его шаги были тяжёлыми, будто с каждым шагом он ближе к краю. Но он шёл. Без колебаний.
Встал рядом с Хан Улем. Выше него ростом, но будто меньше вдвое. Пешка перед королём.
Хан Уль подошёл к Сон Чхолю, остановился рядом. Микрофон немного скрипнул, улавливая каждое слово.
— Сон Чхоль поднимается в ранге, — сказал он громко и чётко.
В зале тут же поднялся гул голосов. Кто-то удивлённо выдохнул, кто-то обменялся взглядами. Это не было обычным — не тот парень, не то обстоятельство.
Хан Уль кивнул в сторону мужчины в сером. Тот, не спеша, раскрыл кожаную сумку. Внутри — пачки наличных. Большие, аккуратно перевязанные, блестящие от ламп на сцене. Он немного наклонился, поднял сумку так, чтобы весь зал видел её содержимое, и без слов протянул её Хан Улю.
Тот взял её уверенно, будто держал не деньги, а оружие.
— Цена твоей чести, — сказал Хан Уль, вручая сумку Сон Чхолю. — Зато сможешь оплатить счета своей дедушки.
Он не улыбался. Не пытался показаться добрым или справедливым. Это была сделка. Холодная, как вся их система.
— Знаю, что завидуете, — добавил он, не оборачиваясь. — Но товарищей поздравить надо.
Мужчина в сером первым начал хлопать. Одинокие, чёткие хлопки, гулко разносились по залу. Остальные, кто с неохотой, кто машинально, присоединились. Аплодисменты звучали не как радость — как ритуал.
Я стояла немного в стороне. Всё это казалось ненастоящим. Жестоким спектаклем.
Это был идеальный момент.
Я не привлекала внимания. Все взгляды — на сцене, на деньгах, на сделке.
Я сделала шаг назад, потом ещё один. Тихо, медленно. Пора. Записи ждут.
Сделав ещё пару окончательных шагов назад, я незаметно выскользнула из зала. Пульс бился в ушах, но ноги двигались уверенно. Я знала, куда идти.
Записи. Только они сейчас имели значение.
Быстро поднялась по лестнице на четвёртый этаж. Никого. Всё здание будто вымерло — весь центр был внизу, хлопала, притворялась, будто гордится.
И в этот момент, возле кабинета, я её увидела.
Джи У.
Замаскированная. В форме. Пиджак аккуратно сидел на плечах, но... лицо выдавало. Какого хрена она здесь делает? Она не должна была быть здесь.
Я подошла ближе, почти не веря, что это действительно она.
И она меня заметила. Лицо мгновенно исказилось. Она сжала зубы, выругалась едва слышно:
— Чёрт...
Мой взгляд скользнул вниз, к бейджу на её пиджаке.
— Со Ю Бин, — произнесла я вслух, насмешливо, почти шепотом. — Ты точно не он. — Я прищурилась. — Слишком правильное лицо.
Джи У напряглась. Быстро — почти на автомате — сжала кулак, шагнула чуть вперёд. Готовилась ударить. Типичная реакция, той, кто проник под прикрытием.
— Полегче, — сказала я спокойно, не отводя взгляда. — Я не собираюсь тебя выдавать.
Она остановилась. Моргнула. Несколько секунд просто смотрела на меня, будто пыталась понять, шучу я или нет.
Я чуть приподняла бровь:
— Поверь, у меня сейчас есть дела поважнее, чем ловить переодетых.
Я аккуратно приоткрыла дверь в кабинет, прислушиваясь к тишине коридора за спиной, и обернулась к Джи У:
— Тебе ведь тоже туда?
Она не ответила, но молча зашла следом. Без слов, без колебаний. Включила фонарик на телефоне и сразу направилась к комоду стола. Руки у неё двигались быстро, чётко. Она знала, что ищет.
— Почему ты помогаешь? — неожиданно спросила она.
— Я не помогаю вам. Я просто знаю, Сон Чхоль не убийца. Не справедливо получается. — ответила я.
Я подошла к компьютеру. Сердце стучало где-то в горле. Пальцы дрожали, но пароль ввела точно. Тот самый. Тот, который дал мне отец.
— Ты явно здесь не одна. Если твоих дружков из Учебной группы поймают, вам всем не поздоровиться — предупредила я, но Джи У ничего не сказала. Вероятно, они уже были замечены.
Экран мигнул, и я сразу перешла к папкам. Файл. Дата. День убийства моего брата. Нашла.
— Есть... — прошептала я себе под нос и вставила флешку.
Загрузка пошла. Процент за процентом. Медленно, но верно.
И вдруг... Шаги. Тихие, но чёткие. Совсем рядом. За дверью.
Моя рука метнулась к мышке, я мгновенно вывела компьютер в спящий режим. Экран погас. Сердце ёкнуло, но я схватила Джи У за руку и резко дёрнула под стол. Она дёрнулась, удивлённо:
— Какого хрена...?!
Но я тут же закрыла ей рот рукой. Положила палец себе на губы, молча, глядя в глаза. Тишина.
Дверная ручка щёлкнула. Дверь открылась.
Мы замерли. Джи У прикусила губу, а я слышала, как у нас у обеих участилось дыхание. Тот, кто вошёл, сделал пару шагов. Тяжёлые ботинки. Мужчина. Он остановился. Не шёл дальше.
Сердце стучало так громко, что казалось — он его услышит.
Я взглянула вниз — тяжелые туфли, слегка поношенные, со знакомой походкой. Тренер. Чёрт.
Он уже понял, что здесь кто-то есть. Это было ясно по тону его дыхания, по тому, как шагнул внутрь, медленно, с осторожностью. Прятаться дальше было бесполезно.
Я выпрямилась, вышла из-под стола и, как ни в чём не бывало, натянула на лицо лёгкую растерянность:
— Ой, тренер... Вы здесь?
Он посмотрел на меня. Долго. С подозрением. Его глаза сузились, и голос стал напряжённым:
— Су Джин, что ты здесь делаешь?
Я прикусила губу, изобразив лёгкую неловкость, и, наклонив голову, ответила:
— Понимаете... Я здесь обронила свой браслет. Упала застёжка. Вот... искала.
Сделала пару шагов к столу, будто что-то осматриваю. Невинное лицо, глаза чуть прищурены — образ хорошей девочки, которую все привыкли видеть.
Тренер продолжал смотреть, но голос стал чуть мягче:
— А зачем свет не включила?
Я замерла на долю секунды, быстро придумав ответ:
— Я не нашла включатель, — солгала, разведя руками.
Он снова хмуро посмотрел на меня. Глянул по кабинету, задержал взгляд на столе, но туда, под него, не заглядывал. Джи У не шевелилась. Даже не дышала, казалось.
— Хм. Осторожней в следующий раз, — буркнул он и развернулся к двери.
В этот момент я почувствовала, как спина взмокла от напряжения. Один неверный взгляд — и нас бы накрыли.
— И ещё... Хан Уль ждёт тебя, — бросил тренер, прежде чем выйти и тихо прикрыть за собой дверь.
Дверь захлопнулась. Тишина.
Я медленно выдохнула, словно только сейчас смогла дышать по-настоящему. Галочка на флешке уже горела. Файл был скопирован. Всё.
Не теряя ни секунды, я выдернула флешку, выключила компьютер и метнулась к выходу. Джи У справится. А я... я должна быть где-то совсем в другом месте.
Пробежала по лестнице, перепрыгивая через две ступени сразу. Сердце колотилось от адреналина, но шаги были уверенными. Выход. Дверь. Свежий воздух.
Снаружи уже темнело. Машина стояла у входа, с заведённым двигателем. Я села в салон, закрыла дверь — и через секунду тишину разрезал голос:
— Куда исчезла? — Хан Уль.
Холодный, ровный, будто ножом по стеклу.
Я не сразу ответила. Внутри всё сжималось. Но снаружи — ни капли страха.
Я посмотрела на него спокойно:
— Умылась.
Хан Уль ничего не сказал — просто кивнул и медленно, почти лениво, достал из внутреннего кармана мой блокнот с рисунками.
Я замерла. Сердце будто остановилось на мгновение.
Мой блокнот. Тот самый, что я всегда прятала. Где рисовала то, чего не могла себе позволить думать вслух.
— Откуда?!... — вырвалось у меня еле слышно, почти шёпотом.
Он не ответил сразу, только пролистал несколько страниц. Медленно. Будто смаковал. И остановился на той самой, где я нарисовала его. Лицо, глаза, застывшее выражение... почти живое.
Боже. Почему именно на этой?! Сердце забилось быстрее, дыхание сбилось, но я старалась не показать волнения.
— Ты не бросила рисовать? — спросил он спокойно, будто это был просто очередной отчёт или бумага в архиве. Он чуть прищурился, вглядываясь в изображение. — Интересно.
Я сразу опомнилась, нахмурилась, прищурилась в ответ:
— Откуда он у тебя?
Голос был жёстче, чем я чувствовала. Я защищалась.
— Ты оставила, — ответил он безразлично, как будто это было что-то незначительное.
А внутри у меня всё клокотало.