Часть 16
Сакура ворвалась в операционную, чуть не сбив с ног Наруто, что бежал уже за помощью. Скинув простыню с Какаши, она приложила руки к груди. Его сердце отказывало: раненной птицей билось о прутья железной клетки, стучало с перебоями, то полностью останавливаясь, то металось в последних конвульсиях.
Цунаде всё ещё изучала яд, и вряд ли быстро она найдёт противоядие. Да и времени уже не было. У Сакуры оставался один выход. И он был самым рискованным, что она когда-либо выбирала. Повернувшись к притихшим детям, она попросила их покинуть операционную. Дождалась, когда захлопнется за ними дверь и прикрыв глаза, сделала несколько глубоких вдохов. Сосредоточившись, она чакрой вскрыла грудную клетку. Сердце металось в попытках качать кровь, Сакура протянула к нему руку и чакрой заставила остановиться.
Тяжело сглотнув, другой рукой она аккуратно отрезала с помощью скальпеля артерии и вынула орган из тела. Сложила руки в печать и тихо произнесла:
— Печать Инь: Снятие! — чакра высвободилась из формы ромба, проявляя узор чёрных линий. Сакура начала передавать чакру Какаши, приложив руки к его вскрытой груди. Тело стало покрываться такими же татуировками, что проступили у самой девушки, — Искусство Ниндзя Божественная Регенерация: Техника Силы Сотни! — запустила запретное медицинское ниндзюцу.
Наблюдала за тем, как клетки делясь, создавали новый орган. Ещё Сакура знала, что сокращает свою естественную продолжительность жизни, но сознательно пошла на это. Какаши не мог умереть! Она не могла позволить смерти забрать последнего дорогого человека.
— Что ты… — Шизуне и Цунаде ворвались в помещение, в шоке рассматривая Сакуру.
— Я не могу допустить его смерть! — зарычала девушка, сверкая чернотой глаз в их сторону.
— Ты понимаешь, что сокращаешь себе жизнь?
— Это такой пустяк, по сравнению с тем, чтобы остаться совсем одной на этом свете, — усмехнулась Сакура, чувствуя, как дрогнула нижняя губа, и от злости прикусила её.
— Сакура? — Цунаде вопросительно уставилась на неё, ожидая объяснений. Но девушка только взглянула на неё и та всё поняла.
Сакура щедро делилась своей накопленной чакрой, ощущая, как та медленно иссыхает, но помогает создать новую жизнь. Она чувствовала, как силы покидают, просачиваются, как песок сквозь пальцы, но держалась. Только не сейчас, она не могла упасть без сознания не закончив начатое.
Её сил хватило на то, чтобы залатать и грудную клетку, которую вскрыла, не оставляя шрамов. Как только чакра исчезла из её рук, она посмотрела на Цунаде, что стояла в стороне и соблюдала дистанцию, но готовая подстраховать Сакуру в любой момент.
— Он будет жить. — улыбнулась она. Вдруг ноги подкосились, глаза начали закатываться. Сакура цеплялась за койку, но руки ослабели и пальцы хватали только воздух. Упав, она почувствовала на себе руки Цунаде. Они напомнили ей материнские, это её и убаюкало. Девушка провалилась в лечебный сон.
— Сумасшедшая! — цокнула языком женщина, ласково проведя рукой по розовым волосам.
*
Джирайя рассматривал своего бывшего друга. Всё та же причёска, скрывающая половину лица; змеиный разрез глаз; тонкий нос и скользкая ухмылка.
— Неужели так соскучился по мне?
— Зачем тебе всё это? — не повёлся на провокацию Джирайя.
— А Химе разве не рассказала? — подперев щёку кулаком, Орочимару устало прикрыл глаза.
— Благодаря твоим стараниям, ей пришлось пройти через ад! — зарычал Джирайя.
— Ей не привыкать, — безразличность сквозила из каждой клеточки его тела.
Джирайя не выдержал и дал звонкую пощёчину. Удар был бы не так унизителен. Орочимару тряхнул головой, но не посмел поднять глаза на него. Что-то тут было не так. Джирайя схватил его за подбородок и поднял лицо вверх, заставляя посмотреть на себя. Ресницы дрогнули и веки чуть приподнялись, позволяя увидеть в глазах тяжёлые горькие слёзы.
— Ты любишь её, — хрипло выдохнул Джирайя, — но при этом чуть не убил, — давил на больное он, — почему?
Орочимару вырвался из захвата, закрываясь волосами, хватит и того, что уже он позволил увидеть.
— Как же ты жил бы с её кровью на своих руках? — Джирайя искренне не понимал мотивов Орочимару.
— Не моя — значит ничья! — ядовито выплюнул он.
— Какой же ты идиот! Мы ведь могли бы… — Джирайя осёкся, и больше не произнося ни слова, сел напротив, и сложив руки на груди, стал дожидаться Цунаде.
Но вместо неё пришёл Хирузен. Крякнув в проходе от досады и пыхнув трубкой, он зашёл в допросную. Посматривая на своих учеников, жалел, что в своё время не смог остановить Орочимару, а Джирайе дать хорошей трёпки, да и Цунаде надо было бы отчитать. Но что сделано, то сделано и назад время не воротишь.
— Ты ведь понимаешь, что у тебя всего два выхода? — старик стоял за спиной Джирайи и попыхивал трубкой, — Первый: ты будешь работать на Коноху, но при этом находиться постоянно под стражей или наблюдением, как тебе будет угодно. — выдохнул клуб дыма, — И второй: отправиться в Чистый мир. — будто бы безразлично произнес Хирузен. Но у самого сердце сжималось за Орочимару. Ему было жаль его, он до сих пор видел в своих учениках тех маленьких ниндзя, что смотрели с восторгом на мир, в ожидании подвигов.
— Какой богатый выбор. — хохотнул Орочимару, откинув голову назад, — Где Цунаде? — резко стал серьёзным.
— Она не хочет тебя видеть, — пожал плечами Хирузен.
— Конечно, — кивнул он головой, ухмыляясь, — но ей придётся.
— Орочимару, — опять зарычал Джирайя, — ты ходишь по краю, — сжав кулаки, он приподнялся на стуле, но его остановил Хирузен, положив руку на плечо.
— Только с ней буду говорить. Если нет, то тогда второй вариант. — Орочимару отвернул от них лицо, прикрываясь волосами.
Хирузен и Джирайя переглянулись, надеясь, что он шутит. Но Орочимару больше не произнёс ни слова, и даже не шевельнулся, казалось, что и не дышал вовсе. Покинув допросную, оставляя с Орочимару Ибики и его охрану, Хирузен направился по коридору к выходу. Джирайя шагал позади.
— Вы же понимаете, что она не согласится?!
— Видимо придётся, если она хочет услышать от него что-то новое, да и к тому же нужно решить, что с ним делать.
Джирайя прикрыл глаза, вспоминая слёзы в глазах бывшего друга. Он понимал мотивы, и можно даже сказать, принимал. Сам бы то же поступил так же, если бы его любовь и гордость растоптали так жестоко, как это сделала Цунаде. Но и её можно понять — выслушивать от друга признание, когда страдаешь по умершему возлюбленному, вместо поддержки.
Войдя в кабинет хокаге, мужчины застали Цунаде за столом. Разбирая документы, она под нос что-то бубнила очень похожее на ругательства. Хирузен лишь хмыкнул, а Джирайя покачал головой, ухмыляясь.
— Уже отправили письмо Песку? — старик присел на диван.
— Да, — Цунаде отложила документ на край стола и взяла следующий из высокой стопки, — через три дня должны прибыть.
— Орочимару просит о встрече, — через несколько минут Хирузен нарушил тишину.
Цунаде застыла на мгновение, чуть поджав губы, а затем снова продолжила пролистывать бумаги, кое-где ставя печать.
— Хорошо, — согласилась она, чем удивила обоих мужчин.
Войдя в допросную, Цунаде замешкалась на секунду, но взяв себя в руки, прошла к столу и села на против Орочимару.
— Здравствуй, Химе, — поприветствовал он женщину, внимательно наблюдая за ней, — оставьте нас, — посмотрел он на сопровождающих Хирузена и Джирайю.
— Да ты видимо совсем охренел, Орочимару!
— Ты думаешь, она не может постоять за себя? — резко произнёс Орочимару, смотря в глаза Джирайи.
Мужчина захлопнул рот от злости и перевёл взгляд на Цунаде, ожидая от неё реакции. Повернув к ним голову, она кивнула. Дождавшись, когда они покинут помещение, обратила внимание на Орочимару.
— Хорошо выглядишь, — мужчина разглядывал её, откинув волосы с лица.
— Твоими молитвами. Что хотел?
— Не поверишь, но я рад что ты жива, — попробовал он ещё раз.
— Давай ближе к делу, мне некогда с тобой тут рассиживать, — резко произнесла Цунаде.
Орочимару понимал, что она не простит его теперь никогда, не после того, что он совершил. И даже дело не в том, что он ранил её и чуть не отправил в Чистый мир. А в том, что он посмел напасть на деревню, уничтожить почти всё, а так же за смерти многих шиноби. Но сидя в тюрьме другого измерения, он расставил приоритеты. И теперь хотел лишь одного: быть рядом с любимой женщиной. И ради этого желания он был готов пойти на любые условия, что ему выдвинут совет и хокаге. Он задавался вопросом: почему же раньше ему это в голову не пришло? И каждый раз натыкался на один и тот же ответ: гордость. Цунаде так её ущемила, так ранила в молодости, что глаза Орочимару застилала до сих пор ненависть и зависть.
Зависть к Джирайи — он всегда был рядом с его возлюбленной, имел возможность смотреть на неё, целовать, ласкать и просто любить. Всё это для Орочимару было не доступно. Поэтому ненависть к ним обоим съедала его изнутри. Заставляла крючиться от боли, разъедающей душу.
— Знаю, уже поздно, — тихо и медленно начал он, — но всё равно я должен попросить прощение. — подняв глаза на женщину, рассматривал её лицо, будто видит первый раз, — Я… — запнулся вдруг на полуслове, — люблю тебя, ты знаешь это, — остановился вдохнуть воздух, почему-то сейчас вспомнился их первый и последний поцелуй на крыше разрушенной резиденции, — и не жду прощения, но прошу тебя позволить мне просто быть рядом, пусть под стражей, но хотя бы видеть тебя иногда, мне большего не нужно. — произнеся эту сумбурную речь, Орочимару прикрыл глаза, надеясь, что Химе не заставит почувствовать себя снова убитым жестокими словами.
Цунаде долго молчала, наблюдала за мимикой Орочимару, отслеживала мелькавшие эмоции, которые он позволял ей видеть. Она понимала, что сейчас он говорит правду, и действительно горит желанием остаться рядом, и ему не важно в каком статусе, лишь бы просто иметь возможность видеть её. Конечно, это льстило ей. Она хоть и не молода, но всё же она женщина, которая в любом возрасте хочет быть привлекательной для мужчин.
— Ты останешься в Конохе, в секретном месте и, конечно же, под стражей. Все твои разработки, эксперименты и прочее будут работать на нашу деревню. Никаких новых заговоров, никаких планов о разрушении. Ты ведь понимаешь, что если я узнаю о чём-то подобном, то смерть тебе гарантирована?
Орочимару слушал её речь, в душе ликуя. Когда-нибудь она простит его, и возможно позволит быть больше, чем бывшим сокомандником. Облегчение заполнило его израненную душу, а смущение резко накатило и окрасило скулы. Занавесив лицо волосами, он не смог скрыть улыбку.
— Я согласен.
— Отлично. — не уверенно произнесла Цунаде, и поднялась со стула. Посмотрев на макушку мужчины в последний раз, вышла из допросной.
Джирайя проводил её взглядом. Его мучал один вопрос, и сейчас самое время было спросить:
— Как Данзо связан с тобой? И как давно вы работаете вместе? — зашёл он в допросную и прислонился спиной к двери.
— Данзо мерзкий тип, и ради деревни, а так же ради власти он готов пойти на всё. — Орочимару чуть повеселел, — Мне не составило труда навешать ему лапши на уши. Кабуто смог украсть разработки печати молчания для нас. И её свойства вложили в мою проклятую печать. — пожал он плечами. — Вот и всё, за остальные его действия я не отвечаю.
Джирайя решил оставить этого старика на Хирузена, всё-таки они были бывшими сокомандниками и друзьями. Он был уверен, что сенсей сможет узнать у Данзо всё, и подтвердить слова Орочимару.
*
Итачи зашёл в госпиталь навестить Какаши, но новости, что он услышал встревожили его. Сакура рискуя своей жизнью решилась спасти Какаши. Вот она — её сила, перед которой хочется склонить голову. Только ей и Цунаде такое под силу. Найдя палату, где она отдыхала, заглянул, надеясь, что она ещё не проснулась. Ему не хотелось с ней разговаривать, точнее чтобы она слышала то, что он хотел сказать.
— Привет, — тихо произнёс он, присаживаясь на стул рядом с койкой, — рад, что вы оба в порядке. — тяжело сглотнув, Итачи продолжил, — Сакура, я хотел сказать, что я всё знаю, и ты, конечно, мне ничего не должна. Но я был бы тебе благодарен, если бы ты мне всё сама рассказала, но я узнал, так как узнал. — взяв её руку в свои, поглаживал пальчики, — Было больно. — надрывный шёпот вырвался неожиданно даже для Итачи, — О моих чувствах ты прекрасна осведомлена, но тебе они не были нужны никогда, ты всегда считала меня только другом. И я хотел бы им остаться даже после всего. Мне будет тяжело жить без твоего присутствия. Хотел бы видеть тебя, пусть и из далека, хоть как.
Её рука была такая маленькая в его большой ладони, обманчиво нежная. В некоторых деревнях многие мужчины думали, что эта розоволосая девушка хрупкая, пока не получали нагоняй за чрезмерные знаки внимания. Больше он не почувствует эти руки на своих плечах, у него останутся только воспоминания о том, как её ноготки в порыве страсти царапали его кожу. Навсегда въелся её аромат в его кожу, в память врезались её стоны. Прижавшись губами к ладони, он оставил последний поцелуй и мягко положив её руку на край кровати, покинул палату.
Горький колючий комок встал в её горле. Пытаясь сдержать слёзы, Сакура прикрыла рукой, что держал Итачи, рот. Хотелось открыть глаза, но ей было стыдно, поэтому она сделала вид, что всё ещё находится в лечебном сне. Нужно будет встретиться и поговорить. И обязательно попросить прощения.
*
Делегация деревни Песка прибыла ровно в назначенный день. Генма, Югао, Анко и Эбису встречали их у главных ворот. Сопровождая Суну к восстановленной резиденции, шиноби Конохи молчали. Все помнили, из-за кого сейчас деревня была в таком состоянии. Анко и Югао было тяжелее всех. Ведь у одной наставник был виновен в нападении и разрушении, а у другой — пропал возлюбленный. А мужчины старались абстрагироваться от негативных мыслей, ведь на них была возложена миссия по сопровождению до хокаге. Многие хотели бы отомстить Песку, поэтому Цунаде отправила за ними Генму и тех, кому он может безоговорочно доверять.
Пропуская прибывших в зал заседаний, Генма следил за всеми разом: и за своими и за чужими. В воздухе витало напряжение, которое можно было не только пощупать, но и в пору резать ножом. Как только все расселись за круглым столом, шиноби Листа встали позади совета, оставляя место для личной охраны хокаге. Цунаде ворвалась в зал как ураган, чеканя каждый шаг, за ней следовали три АНБУ, один из которых был Шисуи. Подойдя к своему креслу, женщина далеко не по-женски плюхнулась в него и кивнула Учихе, молча распоряжаясь о барьере. Шисуи приложил руку к стене, наблюдал, как фиолетовые огни расползлись по помещению. А затем кивнул хокаге, подтверждая, что всё готово.
— Итак, — громко начала Цунаде, пристально рассматривая Баки, — я вас слушаю.
— Кхм, — прокашлялся её оппонент, — во-первых, мы приносим свои извинения за случившееся. Мы стали заложниками грязных интриг, а так же оказались виновными в гибели многих достойных шиноби, как с вашей, так и с нашей стороны. Так же мы понимаем, что после случившегося у вас нет никаких оснований нам доверять. Но мы готовы принести любые гарантии о не нарушении мира. — Баки переводил взгляд с советников на хокаге и обратно, ожидая, хоть какого-то ответа или хотя бы реакции. Но те сидели и пристально наблюдали за ними самими, молчали, словно выжидали малейшую оплошность, чтобы напасть.
— Ну что ж, — взяла слово Цунаде, — мы готовы заключить союз. Какие вы предлагаете для этого условия? — она видела, как Баки пытается держать себя в руках, но не собиралась ему помогать.
— В первую очередь мы готовы подписать торговые соглашения. Далее вы можете рассчитывать на нашу помощь в случае нападения других вражеских деревень не только на наших шиноби, но и на джинчурики. Так же мы готовы предоставлять ресурсы для разработок в медицинском дзюцу: в нашей стране полно ядовитых растений и вод. Думаю, вашим медикам будет интересно поработать с ними. Так же можем предоставить вам наши разработки…
— Не уверена, что бабка Чиё согласится поделиться сведениями о ядах, если вспомнить, как она пыталась отравить шиноби, но это уже дела минувших дней. — хмыкнула Цунаде на предложение Баки.
— Я уверен, она не будет препятствовать.
— Посмотрим. Что вы ожидаете от нас в ответ?
— Я надеялся на взаимные отношения, — нахмурился мужчина, ему было странно вести дела с женщиной, но мужчины из совета молчали, поэтому ничего не оставалось, как вести разговор с Цунаде.
— Конечно, кроме предоставления разработок. — подняв руку, она пресекла любые вопросы по этому поводу, — Пока что нет. Мы не настолько в тесных и дружных отношениях сейчас, чтобы вывалить вам наши секреты. Я хочу убедиться в ваших намерениях.
Баки кивнул, принимая её ответ. В любом случае он не мог диктовать другие условия, не в их шатком положении. Цунаде посмотрела на советников, дождалась их согласия и махнула рукой секретарю, чтобы подготовила документы. Через несколько минут главы деревень ставили свои подписи и печати на свитках, подтверждая союз двух великих стран.