12.
Я схватил Эмму за запястье и повёл прочь от зала — прочь от пьяных взглядов, прочь от того идиотского столика, за которым её только что лапали.
— Том, ты с ума сошёл?!— воскликнула Эмма, пытаясь вырвать руку.— Отпусти меня! У меня работа!
Но я не остановился. Она шла следом, полушагом позади, сопротивляясь, но не слишком сильно. Знал я эту ноту в голосе — раздражение, граничащее с тревогой. Я чувствовал, как в груди пульсирует злость. Или не злость — скорее ярость, вперемешку с непонятной ревностью.
— Нужно поговорить.— выдохнул я, не оборачиваясь.
— Ты вообще кто такой, чтобы меня вот так таскать?!— её голос дрожал от возмущения.
— Ты не имеешь права!
— Как владелец этого заведения— имею.— огрызнулся я.
Мы свернули за угол, и я открыл дверь в кабинет.
— Входи.
Слава Богам, она не стала перечить и вошла. Я зашёл следом, захлопнув за собой дверь и тяжело вздохнул.
— Почему ты не говорил, что у тебя есть свой бар?! — с ходу налетела Эмма, глядя на меня с вызовом.
— А какого чёрта ты здесь делаешь?— рявкнул я в ответ, подойдя ближе.
— Я первая задала вопрос!— она скрестила руки на груди, бросая в меня гневный взгляд.
— Не выводи меня, Эмма.— процедил я сквозь зубы.— Ты думаешь, я бы дал тебе сюда работать, если бы знал, что ты — это ты?
— А ты думаешь, я знала, что этот бар — твой?— взвилась она.— Я просто искала работу, Том! И Рейна мне предложила место. Всё!
— Ты могла бы сказать мне!— повысил голос я.
— А ты мог бы хотя бы раз проявить нормальное отношение ко мне! — воскликнула она, подойдя вплотную.— Ты всё время рычишь, кричишь, таскаешь меня за руку, как будто я тебе что-то должна.
Я молчал. Потому что она была права. Меня выбешивало то, что она устроилась сюда. Меня выбешивало то, что она была слишком чертовски красива в этой форме. Что мужчины на неё глазели. Что я не мог перестать смотреть тоже.
Я сделал шаг назад. Провёл рукой по лицу.
— Ты не останешься тут, Эмма.— устало выдохнул я.
— Нет.— она смотрела прямо мне в глаза.— Я останусь. И знаешь почему? Потому что мне нужна эта работа. Потому что мне нужно ухаживать за Лекси. Потому что ты — не центр этой вселенной. Смирись.
— Ты уволена.— сказал я, даже не поднимая головы.
Я почувствовал, как она резко остановилась возле двери. Повисло напряжённое молчание.
— Что? — её голос прозвучал тише, чем обычно. Скорее, с растерянностью.
Я поднял глаза. Она стояла ко мне в пол-оборота, рука всё ещё тянулась к дверной ручке. Губы поджаты, брови нахмурены.
— Ты прекрасно слышала. — сказал я жёстко, но внутри всё кипело.
— Ты серьёзно?— она развернулась ко мне, глаза расширились.— Ты уволишь меня просто потому, что тебе не нравится видеть меня рядом?
— Я уволю тебя, потому что это бар — моё место. Я не хочу, чтобы ты всё испортила.
— Испортить?!— её голос дрогнул.— Я просто работаю. Я не мешаю тебе. Я не лезу в твою жизнь. Я просто пытаюсь выжить, Том. А ты хочешь вытолкнуть меня.
Я снова ничего не ответил. Потому что она была права. Потому что всё это было не из-за неё. А из-за меня. Потому что её появление меняло всё. Потому что я не знал, как с этим справиться.
— Ты клоун, Том.— сказала она почти шепотом.— Который боится собственных чувств .
И прежде чем я успел сказать хоть слово, она вышла.
И на этот раз я её не остановил.
***
Эмма:
Я вылетела из его кабинета, дрожа, будто после ледяного душа. Глаза щипало от слёз, и я быстро вытерла их тыльной стороной ладони, чтобы никто не заметил. Сердце стучало в ушах, а в голове всё ещё эхом отдавались его слова:
"Ты уволена."
Это ударило сильнее, чем хотелось бы признать. Я сжала губы и вернулась в зал, будто на автопилоте. Протирала столики, не замечая, где уже чисто, а где нет. Руки двигались механически, как будто всё происходящее — не со мной.
Бар к этому времени почти опустел. Музыка звучала тише, голоса стихали.
Нина и Белла смеялись у стойки, вместе с Рейной считали выручку.
— Бинго! — обрадованно воскликнула Рейна, — Мы сегодня в ударе!
— А это значит — будут шоты! — радостно подхватила Белла, вскидывая руки вверх.
Я краем уха ловила их разговор, но словно сквозь плотный туман. В груди неприятно сдавило. Хотелось исчезнуть. Раствориться в этом тусклом свете, в этих столах, в воздухе с запахом алкоголя и апельсиновой корки.
Они смеялись, а я стояла с тряпкой в руках, не зная, как сказать, что меня больше здесь не будет.
Я всё ещё держала в руках тряпку и смотрела в пол, будто он мог дать мне ответ, как жить дальше. Пальцы дрожали. Горло подступило к комку. Я знала, что Том здесь. Чувствовала это всем телом, каждой клеткой. Его шаги — глухие, уверенные, как и всегда — отозвались стуком в груди.
— Том, выручка больше, чем нужно. С тебя шоты, — довольно заявила Нина.
— Наливайте, — отозвался он, и его голос был хриплым, низким. Я вздрогнула, но не подняла взгляда.
Пусть катится к чертям. Пусть катится со своим баром, со своей злостью, со своей гордостью, с тем, как он смотрит на меня... как будто я проблема. Как будто я мешаю.
— Эмма, иди к нам! — крикнула Белла и весело помахала рукой. — Ты заслужила больше всех!
Я глубоко вдохнула, оставила тряпку на столе и повернулась. Прямо на него не смотрела. Но шагнула к стойке. К девчонкам.
Рейна наполнила шоты для всех, кроме Тома — он был за рулём.
Мы чокнулись, и алкоголь мягко, но ощутимо обжёг горло. Было вкусно. И даже как-то весело.
— Эмма, мы так рады, что ты теперь с нами в команде, — с искренней улыбкой сказала Рейна.
Я поставила пустую рюмку на стойку и выпрямилась.
— Уже нет, — спокойно, но отчётливо произнесла я.
Рейна моргнула, не сразу поняв:
— В смысле — нет?
Я перевела взгляд на неё.
— Я больше не в команде. Меня уволили. Буквально три часа назад. Верно?
Я повернулась к Тому, который стоял чуть поодаль, с холодным выражением лица.
В баре повисла тишина.
Белла застыла с шотом в руке, Нина удивлённо нахмурилась.
— Босс, минуточку твоего внимания, — сказала Рейна, вставая из-за стойки и направляясь к Тому. Голос у неё был всё ещё спокойный, но в нем уже проскальзывало раздражение. — Что за хрень, Том?
Тот медленно перевёл на неё взгляд, будто не собирался оправдываться вовсе.
— Я не обязан объясняться.
— Ага, ну конечно, ты же у нас главный. Только объясни, какого хрена ты увольняешь мою лучшую находку за последние месяцы? — Рейна указала рукой на меня. — Ты хоть видел, что сегодня творилось в зале? Люди шли именно к ней. Атмосфера, выручка, настроение — всё благодаря ей.
— Это не обсуждается, — отрезал Том, явно желая прекратить разговор.
Но Рейна даже не думала отступать.
— Нет уж, теперь обсуждается. Мы все тут пашем, чтобы твой бар приносил прибыль, чтобы клиенты возвращались. И когда появляется кто-то, кто действительно делает своё дело, ты его просто вышвыриваешь — почему? Потому что у вас там какие-то личные счёты?
Я опустила глаза, а внутри всё сжималось от обиды и стыда.
Том сжал челюсти, но ничего не ответил.
— Ты же сам сказал мне найти хорошего человека. Я нашла. Так что, может, хватит принимать решения сгоряча? — жёстко добавила Рейна, скрестив руки на груди.
Тишина снова повисла, на этот раз куда более напряжённая.
После нескольких минут молчания мы все начали собираться. Напряжение всё ещё витало в воздухе, как густой дым после пожара. Рейна, Нина и Белла переглядывались, никто ничего не говорил. Даже их обычные подколы и смех куда-то исчезли. Они просто обняли меня на прощание, крепко, по-настоящему.
— Держись, Эм, — прошептала Рейна. — Это ещё не конец.
Я кивнула и, не оглядываясь, вышла на улицу. Ночной воздух оказался неожиданно холодным. Я закуталась в тонкую кофту и направилась к своему велосипеду. Низкий свет фонаря отбрасывал длинную тень от рамы на асфальт.
— Я тебя подвезу, — раздался за спиной знакомый голос.
Я сжала руль велосипеда крепче, но не обернулась. Просто игнорировала. Может, если я буду молчать, он поймёт.
— Эмма, не глупи. Уже почти час ночи. Тут по трассе даже фонари не везде работают.
— И? — наконец сказала я, не поворачиваясь к нему. — Ты же меня уволил, Том. Значит, я больше тебе никто. Отвезти домой — точно не твоя обязанность.
— Чёрт возьми, не веди себя, как ребёнок.
Я обернулась.
— Ребёнок? Правда? Это ты сейчас мне говоришь, после того как повёл себя как собственник и психанул из-за того, что я... просто работаю в твоём баре?
Он сжал челюсть. На лбу напряглась вена.
— Я сожалею. Хорошо? Я не должен был... Не имел права. Просто... я увидел тебя там, с этими козлами, и что-то во мне сорвалось.
— Вот только я тебе ничем не обязана, Том. Мы не встречаемся. Мы даже не друзья. — Я с трудом проглотила ком в горле. — Так что я поеду одна.
Я закинула ногу на раму и села на велосипед. Но, прежде чем уехать, всё же повернулась к нему:
— Ты разрушил мой первый нормальный день. Надеюсь, оно того стоило.
Я крутанула педали, и шины мягко зашуршали по асфальту. Ночь обнимала своими прохладными руками, а дорога казалась длиннее, чем была на самом деле. Но я ехала — прочь от Тома, от унижения, от обиды...
***