проваливай

я просто хочу что-то почувствовать, я чувствую себя так, словно заперт в клетке. но когда солнце садится, все мои демоны выходят поиграть.

губы мариуса всё ещё жгли, будто он оставил на лу невидимые чернильные отпечатки. лу стоял перед зеркалом в школьном туалете, кончиками пальцев осторожно касаясь шеи — там, где ночью остался едва заметный розовый след, который сейчас был перекрыт пальцами киры.

он помнил губы мариуса - ненасытные, с привкусом мятных сигарет. он помнил, как мариус прижимался губами к его коже, осторожно, будто боялся оставить синяк. как его пальцы, шершавые будто от гитарных струн, едва касались лу, оставляя на теле мурашки, а не царапины.

а сейчас...

кира.

его прикосновения жгли по-другому. резкие, требовательные, будто он проверял, осталось ли что-то от него в лу. не поцелуй — заявление прав, укус хищника, помечающего территорию. губы пахли дешёвым табаком и чем-то кислым, зубы сжимали кожу, оставляя красные полосы. лу сглотнул — в горле встал ком, как тогда, когда кира в последний раз напоминал, кому он «принадлежит».

он провёл пальцем по едва заметному розовому пятну от мариуса. кожа под пальцами была тёплой, но не болела. так нежно, что почти больно.

— ты там заснул? — за дверью раздался голос саар.

лу вздрогнул. в зеркале его лицо казалось размытым, глаза — слишком тёмными.

— уже иду.

он плеснул в лицо холодной водой, стараясь не думать о контрасте. два прикосновения. два разных отпечатка.

— мариус... — прошептал он, и имя обожгло губы, как слишком горячий чай.

оно грело иначе. не как рана — как обещание, которое ещё предстоит сдержать. он сжал руки в кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. мариус. его имя отдавалось в груди странным теплом — нежным и пугающим одновременно.

губы — мягкие, но настойчивые, оставившие на его коже не синяки, а воспоминания. как мариус касался его, будто боялся сломать. как его пальцы дрожали, когда они скользили по лу, оставляя за собой мурашки. это было новое, незнакомое — и от этого становилось страшно.

а потом...

снова кира.

грубо, зло, как будто он хотел стереть следы мариуса, заменить их своими. его поцелуй был не лаской, а напоминанием— ты мой, ты всегда был моим. и от этого в груди сжималось что-то холодное и тяжелое.

лу закрыл глаза. в голове крутились обрывки фраз, смешанные с шумом дождя за окном.

«ты всё ещё мой»

«я тебя не отпущу»

два поцелуя. два разных мира. один — светлый, тёплый, полный надежд. другой — тёмный, холодный, как прошлое, от которого не убежать.

лу знал, что кира не исчезнет. кошмар, который не отпускает. но теперь... теперь у лу было что-то своё. что-то, за что можно было держаться. и то, что лу хотел держаться пугало не меньше. все происходило слишком странно. не так, как привык он. в его жизни последние несколько лет до этого времени была лишь саар, которая за руку с ним проходила через все препятствия. она тащила его, помогала жить, и лу сам не понимал зачем ей все это.

— лу, я жду, - вновь слышится голос подруги.

лу толкнул дверь плечом, выходя в коридор. свет ламп резал глаза после полумрака уборной. он щурился, пока зрачки не привыкли, и тогда увидел её — саар.

она прислонилась к стене напротив, скрестив руки на груди. её кроссовок методично постукивал по полу — раз, два, раз, два. звук эхом разносился по пустому коридору.

— ну что, ожил? — она подняла на него взгляд, оценивающе скользнув по его лицу.

лу провёл рукой по подбородку, будто пытаясь стереть с кожи следы мыслей.

— да ладно тебе, — саар выпрямилась и шагнула к нему, её пальцы вдруг коснулись его шеи — быстро, почти невесомо, — о, ничего так. уже почти не видно.

он дёрнулся, но она уже отошла, делая вид, что ничего не было. только в уголках её губ дрогнула усмешка.

— я ненавижу его, - ей не стоит называть имя, лу и так все поймет.

— пойдём, — она развернулась к выходу, даже не проверив, идёт ли он за ней.

лу заколебался на секунду, глядя на её спину. потом потянулся к карману, нащупал там телефон, но не достал. просто вздохнул и пошёл следом.

саар шла впереди, чётко отбивая шаг. звук раздавался гулко, как удары метронома. лу смотрел ей в спину, на распущенные волосы, которые колыхались в такт шагам.

— кстати, — она внезапно обернулась, идя задом наперёд, но сказать ничего не успела.

из-за поворота появилась тень, и она врезалась во что-то твердое. раздался глухой стук, и саар едва не потеряла равновесие.

— ой, прости, — вырвалось у нее машинально, пока она отшатывалась.

перед ней стоял мариус. он тоже слегка отклонился назад от удара, но быстро выровнялся. его руки на мгновение инстинктивно схватили саар за плечи, чтобы стабилизировать ее, прежде чем он отпустил.

— все в порядке? — спросил он, слегка нахмурившись, но в голосе не было раздражения, только легкая озабоченность.

саар отряхнулась, поправила сбившиеся волосы.

— да, да, нормально, — пробормотала она, отводя взгляд.

и тут она заметила.

за мариусом, в полушаге, стоял кира.

он не выглядел удивленным — скорее заинтересованным. его руки были засунуты в карманы, поза расслабленная, но глаза... глаза были сосредоточены на лу, который замер в нескольких метрах от них.

мариус, между тем, уже перевел взгляд с саар на лу. его губы растянулись в той самой улыбке, которая всегда появлялась, когда он его видел.

— ну вот и встреча, — произнес мариус, но его слова были адресованы скорее лу, чем кому-либо еще.

кира молчал. он просто стоял, изучая лу, затем медленно перевел взгляд на мариуса, потом снова на лу. в воздухе повисло напряжение — густое, осязаемое.

саар почувствовала, как мурашки побежали по ее спине. она переступила с ноги на ногу, не зная, что сказать.

— вы... вместе? — наконец выдавила она, указывая взглядом между мариусом и кирой.

мариус рассмеялся — коротко, беззлобно.

— нет, просто столкнулись в коридоре, — ответил он, но его взгляд все еще был прикован к лу.

глаза саар сузились до щелочек, губы плотно сжались, будто запечатывая внутри все те слова, что рвались наружу. ноздри слегка раздулись — она дышала слишком резко, слишком громко для такого тихого коридора.

кира почувствовал это. медленно, как хищник, повернул голову в ее сторону. их взгляды столкнулись — ее ненависть против его холодного любопытства.

он усмехнулся.

а мариус подошел ближе к лу.

— давно не виделись, — произнес он тихо, так, что слышно было только гуссенсу.

лу не ответил. его пальцы незаметно сжались в кулаки, но лицо оставалось невозмутимым. мариус наблюдал за ними, улыбка не сходила с его лица, но внезапно в глазах появилось что-то острое, настороженное.

мариус делает еще один шаг вперед. его пальцы — сейчас они мягкие, почти невесомые — поднимаются к лицу лу. бережно, как будто касаясь чего-то хрупкого, он берет его за подбородок и поворачивает голову вбок, обнажая шею. там, под острым углом челюсти, видны бледные, но четкие отпечатки.

— кто?

один слог. тихий, ровный, но он режет тишину, как лезвие.

лу молчит. его дыхание ровное, только зрачки чуть расширены.

саар сжимает кулаки. ее ногти впиваются в ладони, но она не двигается.

кира стоит чуть поодаль, прислонившись к стене. его лицо — маска безразличия, только уголок рта подрагивает, будто он вот-вот улыбнется.

мариус не торопится. его большой палец проводит по синякам на шее лу, медленно, след в след, повторяя маршрут чужих пальцев.

вопрос висит в воздухе. лу закрывает глаза. мариус не отпускает подбородок лу. его пальцы едва заметно дрожат. не от страха. от чего-то другого, более глубокого, что пульсирует под кожей, как отдельное живое существо.

— это сделал не я, — его голос тихий, почти ласковый, слишком ласковый, — так кто, лу?

он наклоняется ближе. его дыхание пахнет мятной жвачкой и чем-то металлическим — будто он только что грыз монеты. или пил чью-то кровь.

лу молчит. его зрачки расширены, веки чуть подрагивают. он не отводит взгляд, но и не отвечает.

за спиной мариуса саар замерла, вцепившись в ремень своей юбки. ее ногти оставляют полумесяцы на коже.

кира стоит в двух шагах, прислонившись к шкафчикам. его поза расслаблена, но глаза — два черных лезвия — прикованы к руке мариуса, которая все еще держит лу.

мариус проводит большим пальцем по следам на шее лу снова. движение медленное, но подушечка пальца чуть сильнее давит на синяки, чем нужно, не причиняя боли.

— кто оставил на тебе эти следы? — он повторяет вопрос, и теперь в его голосе появляется трещина. тонкая, как паутина, но заметная.

лу вдыхает. выдыхает.

— неважно.

мариус грустно улыбается, смотрит на лу таким взглядом, что по коже бегут мурашки.

— важно. я убью его, лу.

лу не отвечает. просто смотрит. его дыхание ровное, слишком ровное для того, что происходит.

мариус делает шаг вперед. еще один. он близко, так близко, что лу чувствует его дыхание — горячее..

— мариус.

одно слово. просто имя. но произнесено так, что мариус замирает.

они стоят лицом к лицу. мариус выше, его тень накрывает лу, но лу не отступает. его глаза — два спокойных озера — смотрят прямо в бурю, что бушует в мариусе. в его глазах плещется ярость. не кипящая, не бурлящая — тихая. та, что прячется в глубине, под слоями льда и сарказма. она шевелится в зрачках, суженных до черных точек, дрожит в ресницах, смыкающихся чуть дольше, чем нужно при моргании.

мариус сжимает кулаки. сухожилия на тыльной стороне ладоней напрягаются, кожа натягивается. он дышит ровно, но лу видит — как его грудная клетка расширяется чуть шире, будто пытаясь вместить в себя то, что рвется наружу

— мариус, — повторяет он, тише, мягче. и что-то ломается.

и происходит что-то странное.

ярость не исчезает. нет. она сменяется. как волна, отхлынувшая от берега, оставляя после себя мокрый песок. в глазах мариуса остается что-то другое — усталость? обреченность? — и лу понимает:

это не сдался. это выбрал.

выбрал довериться.

мариус отводит взгляд. его челюсть разжимается, плечи опускаются — всего на сантиметр, но этого достаточно.

— черт, — он проводит рукой по лицу, смахивая невидимую пыль, — ладно.

не «я тебя понял». не «хорошо». просто — «ладно». но в этом слове вся капитуляция.

лу кивает. его пальцы на секунду касаются запястья мариуса — легкое, едва заметное прикосновение. потом он отходит.

саар, наблюдающая за этим со стороны, медленно выдыхает.

кира в тени молчит. его глаза сужены, будто он пытается разгадать код, но цифры постоянно меняются. мариус смотрит на лу еще секунду, потом разворачивается и уходит. его шаги громкие, но уже не такие тяжелые.

лу смотрит ему вслед.

— все в порядке? — шепчет саар.

лу не отвечает. просто поправляет воротник, закрывая следы на шее.

но в его глазах читается что-то вроде: «теперь — да».

а мариус, уже за поворотом, бьет кулаком по стене. один раз. сильно.

но это уже неважно.

потому что лу сказал «мариус» — и этого хватило.

я готов идти, я вижу как ты бежишь, но эти 223-го калибра пройдут сквозь дверь, как будто это пустяк.

саар сидит на полу, прислонившись к кровати лу, учебник по биологии разложен перед ней. ее пальцы перелистывают страницы с ленивой неторопливостью — она уже двадцать минут читает один и тот же абзац, но слова не задерживаются в голове.

лу наблюдает за ней, полулежа на кровати, подушка забита под шею. в комнате тихо, только тикают часы на стене и изредка шуршит страница. за окном уже стемнело, но они не включили свет — только настольная лампа отбрасывает теплый желтый круг, в котором медленно танцуют пылинки.

саар вздыхает, откидывает голову назад и закрывает глаза.

— я ничего не понимаю, — говорит она в потолок.

лу улыбается. он знает, что она понимает. она всегда понимает. просто устала. или отвлекается. или думает о чем-то своем, пока глаза скользят по строчкам. а потом мысли, заполнившие голову снова, стирают улыбку с лица. он сползает с кровати и садится рядом с ней.

— саар.

девушка захлопывает учебник и с блеском в глазах смотрит на лу.

— давай, я устала ждать, когда ты решишься на разговор, но слава богу, что это произошло.

она переворачивается к нему, скрестив ноги по-турецки. ее колено касается его бедра — точка контакта, горячая даже через джинсы.

— ничего такого, просто... - он замолкает, ища в голове нужные слова, - мариус.

— ну кто же еще, - прокачала головой девушка.

— ну саар...

— молчу.

— так вот он... никогда не делает мне больно физически, понимаешь? даже когда я въебал ему, он меня и пальцем не тронул. а когда целует... кира оставлял каждый раз синяки по всему телу, каждый ебаный раз. а мариус даже если держит крепко, то... ничего не остается. никогда.

— лу, - саар в ужасе смотрит на него, - ты влюбился?

лу замирает. его веки начинают часто-часто моргать, словно он пытается стереть эти слова из воздуха. резко отворачивается, уставившись в стену, где трещина в штукатурке внезапно становится очень интересной.

— с ума сошла? — его голос звучит резко, почти зло, но саар знает — это паника. чистейшая, неразбавленная паника, — мне это не нужно.

саар медленно поднимает брови. лу хватает подушку и швыряет в нее. саар ловит ее с мастерством профессионального вратаря.

— и вообще заткнись, — бормочет он, но уши у него красные, как сигнал светофора.

саар вздыхает, подбрасывая подушку в воздух и ловя ее.

— ладно, ладно. ты не влюбился. просто... наслаждаешься его компанией. на чисто платоническом уровне. с частыми поцелуями.

лу стонет и падает лицом в кровать. его голос приглушен одеялом:

— ненавижу тебя.

саар ухмыляется.

— знаю.

за окном где-то лает собака. лу лежит неподвижно, надеясь, что кровать его поглотит. саар бросает в него подушкой обратно.

— но это не ответ, лу.

он не отвечает. просто зарывается глубже в одеяло.

но где-то в глубине, под слоями отрицания, паники и подушек, он знает.

и это пугает его больше всего.

он сжимает кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. боль — простая, понятная, чистая. не то, что эта дрянь, которая разлилась у него в груди, липкая и противная, как разлитый сироп.

влюбиться. в мариуса. блять.

лу бросает взгляд на телефон. экран чёрный, мёртвый. он уже трижды за вечер проверял сообщения, хотя прекрасно знал — мариус не напишет. не потому что не хочет. просто... так получилось.

а может, и не хочет. от этой мысли становится ещё противнее.

это не должно было случиться.

саар права. чёрт возьми, она всегда права. и теперь он этот — тот самый, который вздыхает и тайком считает чьи-то шаги.

лу закрывает глаза.

ну и что теперь?

ответа нет. только тишина, далекий гул машин за окном и это чёртово чувство, от которого не спрячешься.

как будто проглотил солнце — и теперь оно жжёт изнутри.

а самое противное?

он не хочет, чтобы это прошло.но чтобы оно было - тоже не хочется.

я вижу боль в твоих глазах, ты такой же как и я. я не тот парень, каким ты хочешь меня видеть.

когда лу ложится спать около трех ночи, он думает, что это все не имеет никакого смысла.

саар засыпает намного раньше, так и не доучив заданный материал.

я вообще не знаю его.

мысль приходит внезапно, как удар под дых. лу ворочается на боку, сжимая подушку.

он курит ментоловые сигареты, говорит странные вещи, появляется внезапно и в обязательно в тот момент, когда не ждешь. он родился в моленбеке, у него вся спина в шрамах.

лу не знает откуда они, почему он снова здесь, почему он уехал, почему так яростно ищет путь к лу, снося все на своем пути.

почему так странно относится к нему. почему хочет защищать и разбираться в проблемах лу. почему хочет узнать так много, сколько рассказать не хватит сил. почему смотрит так, будто лу - это единственное, что у него есть.

почему.

этих почему так много. но главный вопрос начинает на «з» и заканчивается на «ачем»

зачем?

вопрос висит в темноте, как дым от сигареты. не растворяется. не уходит.

лу знает факты. но факты — это не ответы.

саар спит, обняв подушку. лу смотрит на нее и думает: она бы сказала, что я зациклился. может, и правда зациклился.

зачем?

может, это игра. может, долг. может, способ убежать от чего-то более страшного.

или...

лу закрывает глаза. видит: мариус вчера, наклоняется, чтобы завязать шнур лу. так, будто это самое важное дело в мире.

зачем? вопрос, на который нет ответа. или есть, но лу боится его. потому что если мариус правда считает его единственным, что у него есть...

...то что тогда я чувствую?

саар во сне вздрагивает.

а вопрос так и висит в воздухе, как последний клубок дыма перед тем, как исчезнуть.

зачем?

и самое страшное — лу уже знает, что однажды ему придётся спросить это вслух.

сегодня он просто ложится в кровать и смотрит в потолок, пока не начнёт светать. почему он здесь? не в городе. именно здесь, рядом с лу. мог бы выбрать кого угодно — саар, того парня из спортзала, ту рыжую девчонку из кафе. но выбрал его.

лу сжимает кулаки. ногти впиваются в ладони.

зачем?

вопрос, который сводит с ума. потому что ответов миллион, и все неправильные:

потому что лу слабый (но мариус никогда не пользуется этим)

потому что смешной (но мариус не смеется над ним)

потому что... потому что...

лу вдруг осознает, что представляет, как мариус прикасается к нему. медленно. будто боится сломать.

он резко садится. сердце колотится где-то в горле.

это же ерунда. это...

в углу комнаты тень. просто тень от шкафа. но на секунду кажется, что кто-то стоит там. лу моргает — тень снова становится тенью.

я схожу с ума.

или нет?

мариус смотрит на него иногда так, будто лу — последний якорь в шторм. но почему? что он видит? что знает? что хочет?

лу снова падает на подушку. она теперь кажется то горячей, то ледяной.

может, он просто использует меня.

может, я использую его.

может...

часы бьют пять. лу зажмуривается.

сегодня он снова не уснет.

а завтра...

завтра мариус появится опять. будет курить свои ментоловые сигареты. будет говорить странные вещи. будет смотреть так, будто лу — ответ на все его «почему».

и лу снова не спросит.

потому что боится.

потому что хочет.

потому что между «боится» и «хочет» нет никакой разницы.

дождь за окном усиливается. лу наконец закрывает глаза.

зачем?

вопрос повисает в воздухе.

а ответа нет.

я не хочу знать ответ.

но он уже знает. где-то глубоко, под всеми этими «почему» и «зачем», прячется правда:

мариус ищет в нем то, что потерял.

лу боится, что однажды найдет.

или не найдет.

что хуже — он не может решить.

часы бьют шесть. лу закрывает глаза и делает вид, что это просто ночь. (уже утро) просто мысли. просто дождь.

а не то, чем все это является на самом деле —

признание.

бегаю по кругу в своем сознании. я думаю, мне нужна какая-то дистанция. далеко, далеко, далеко, далеко отсюда. сожги мое сердце дотла.