проваливай

«знаешь, мне всегда кажется, что я один. даже скорее одинок. такое чувство, что я могу положить руку на свою грудную клетку, и она не найдет никакой опоры, лишь провалится вовнутрь, ее поглотит темнота. я не знаю как жить с этим чувством. за столько лет я все еще этому не научился. мне кажется, что это пустота и хроническое одиночество сожрут меня. переломают все кости своими острыми стальными зубами, не оставив от меня и крошки. мне, наверное, должно быть страшно? но я не боюсь. я хочу, чтобы это поглотило меня. чтобы я не смог больше чувствовать, разговаривать, двигаться.

я брожу по теням своих мыслей, ищу утешение в мрачных углах своей души, но нахожу лишь собственно отражение, покрытое пеплом из воспоминаний, уже остывших, но не забытых.

одиночество стало моим постоянным спутником, его присутствие так ощутимо, что иногда мне кажется, будто оно сжимает мою грудь.

я не могу отвести взгляд от этой бездны — она манит меня, как магнит. может быть, именно там я смогу найти свое утешение? я смогу найти там её, только она сможет ответить на мои вопросы.

может быть, именно в этом мраке я найду себя или потеряю остатки надежды навсегда.

и это так отвратительно, что я не боюсь. я должен бояться. у меня должна быть паника только от одной подобной мысли. только ее нет. и не никогда не было. и не будет.

все, что происходит со мной — правильно. я заслуживаю этого, как никто другой.

на самом деле никто этого не заслуживает, кроме меня.

я никогда бы не хотел рассказывать этого, потому что доверить что-то настолько личное равно самоубийству. я готов ждать того момента, когда это произойдет. если случится что-то непоправимое — что мне делать? а если это уже случилось? как мне вести себя? что говорить себе, чтобы успокоить? а нужно ли успокаивать себя?

я доверяю это тебе не потому что хочу, а чтобы ты знал, что я из себя представляю. чтобы ты знал — тебе это не нужно.

как и мне.»

щель в мембране, пропускает голоса внутрь.

они хотят выбить из колеи своими частотными проводами.

лу понятия не имел зачем, почему и что он здесь делает. ему хотелось спать до безумия сильно, завалиться в кровать, накрыться одеялом с головой и почувствовать, что реальность расплывается перед глазами так же быстро, как он перестанет чувствовать собственные ноги и руки.

ночью сознание его дробило настолько сильно, что сомкнуть глаза не удалось ни на секунду.

а сейчас он стоял возле своего шкафчика в школьном коридоре и, как будто в трансе, смотрел на его запертые дверцы. метал под ладонью уже стал теплым, хотя совсем недавно приятно холодил кожу. мысли путались, создавая прочную паутину, которую разорвать не было сил. вообще сил ни на что не было. ему отдохнуть пару дней, дождаться пока синяки на теле хотя бы позеленеют, не будут такими ярко-синими-фиолетовыми, а уже потом вылезать из дома, чтобы прийти в этом богом забытое и проклятое место.

он туманно слышит приближающиеся шаги. кто-то усердно куда-то спешит, каблуками пробивая пол. лу не вздрагивает, когда на его плечо ложится тонкая рука с длинными ярко-красными ногтями.

ну что за мерзость.

он дергает плечом, скидывая руку, и поворачивается. перед ним стоит женщина, в цветастой вырвиглазной блузке, юбке чуть ниже колена и в таких же туфлях цвета ее ногтей. ее надменность на лице хочется стереть влажной салфеткой, но перед этим поводить ей по полу. розовая помада не идет ей, потому что лицо настолько бледное и бескровное, что сливается со стеной позади. белой.

эта женщина высосала столько крови из всех людей, встречающихся ей на пути, но собственную, кажется, растеряла где-то по пути.

лу думает зря я сюда пришел, но время вспять повернуть нельзя. это произошло в любой другой день, когда он бы пришел в школу. смысла избегать нет, бежать куда-то, остерегаться.

— в мой кабинет, гуссенс, — женщина откидывает свои длинные черные волосы назад, — живо.

парень молчит, особо не понимая что происходит из-за недостатка сна. его туманит так сильно, начинает казаться, что он вот-вот свалится прямо здесь, на грязный пол, потеряется в пространстве и обретет долгожданную тишину. глаза тяжелеют с каждым их закрытием, приходится часто моргать, чтобы прийти в себя.

— не заставляй меня ждать, — голос женщины приобретает раздражение.

он делает шаг за ней, пока она уверенно идет вперед, заворачивает к лестнице и поднимается на второй этаж.

он был уже здесь немыслимое количество раз, каждый из них по разным причинам. подрался, покурил, не пришел на важные уроки. может быть этой миссис нравилось нахождение гуссенса в ее кабинете? других причин он не видел. потому что на остальных ей было плевать, она не уделяла столько внимания им.

— сразу подпишешь бумаги об исключении или мне выслушать твои оправдания? — женщина садится за свой стол, на котором царит полный порядок, как и во всем кабинете, — садись.

лу сел на против нее, наблюдая, как женщина поочередно открывает ящики стола, ища что-то.

— вы хоть раз слышали от меня оправдания?

она сжимает губы в тонкую полоску. ей не нравится тон, которым с ней говорят. ей не нравится взгляд с которым смотрит на нее гуссенс. ей вообще ничего в нем не нравится, если честно. откровенно, он заебал ее.

— ты не понимаешь, что это конечная? всё, ты не будешь больше учится здесь. да и в другой школе тоже, я уж постараюсь. я предупреждала столько раз, я надеялась, что ты исправишься, но ты не исправим. я знаю, что у тебя сложная жизнь, но у нас у всех здесь жизнь не лучше, — она пытается пронзить его взглядом, холодом и строгостью, лу просто пропускает это через себя, оставаясь целым.

— нет, — парень сдерживает улыбку, когда видит сменяющее лицо директрисы.

она выглядит смешно, когда хмурит тонкие брови, открывает рот в удивлении и сжимает с огромной силой ручку от злости.

— ты услышал меня, — она резкими движениями кладет перед ним заявление, — подписывай.

— я несовершеннолетний, это вообще законно? — вдруг заинтересованно спрашивает лу.

— подписывай, — кричит женщина, ударяя рукой поверхность стола.

гуссенс смотрит ей в глаза, у нее голубые. бледные такие, безжизненные. она вообще выглядит какой-то не живой. он берет в руку синюю ручку, находит нужное поле и старательно выводит нужные буквы, а после встает и молча выходит за дверь, но уходить никуда не спешит.

— гуссенс, — громким криком раздается из-за закрытой двери через пару секунд.

лу громко смеется, надеясь, что она это услышит и сбегает по лестнице на первый этаж.

видимо, ей снова что-то не нравится. наверное в этот раз это — ровное «пошла нахуй», написаное гуссенсом там, где тот должен был расписаться.

ты не можешь допустить ошибку на моих глазах.

твой слух поврежден, твой разум встревожен.

легкие обжигает дым сигареты. он делает глубокую затяжку, чувствуя, как губительная ментоловая свежесть проникает в каждую клетку его легких. это мгновение — отдых от реальности, когда все заботы вдруг забываются и отходят на второй план.

ложь. ничего на самом деле не забывается, он все еще обо всем думает.

стена за спиной холодная, лу плевать, если когда-нибудь он заболеет восполнением легких и сдохнет, ведь денег на лечение у него точно не будет.

— я не удивлен.

лу резко поворачивает голову, наблюдая, как знакомая фигура приближается к нему, доставая по пути сигарету из пачки. тоже ментоловые. блять.

— это даже не смешно уже, прекрати это делать.

мариус закуривает, становясь рядом с гуссенсом. он с приподнятой бровью и выражением «ты придурок?» на лице, смотрит на него.

— делать что?

— преследовать меня.

де загер громко смеется. он невесомо держит в руке сигарету, затягивается до раздражающего медленно, будто ему некуда спешить. до урока две минуты, ему плевать с высокой колокольни на мир вокруг. для него сейчас существует лишь он.

— думаешь, мне это нужно? — мариус лукаво смотрит на него, а уголок его губ дергается, намекая на улыбку, но его глаза выдают с головой.

он не улыбается и улыбаться не хочет. не станет.

— тогда как ты это, черт возьми, делаешь?

— удача?

— ее не существует.

мариус смотрит на него, как на идиота. будто для него все слова, произнесенные лу были ничем иным, как бредом сумасшедшего.

— тогда как ты объяснишь то, что я снова встретил тебя? случайно, конечно.

— пошел ты, — лу кидает окурок под ноги и наступает на нее кроссовком, а после двигается в сторону школы.

— эй, гуссенс? — лу останавливается, когда слышит обращение к себе, быстро перебирая в голове варианты откуда тот мог узнать его фамилию, но мысли вылетают из головы быстро, когда он слышит продолжение, — там твою пиздят.

зрачки расширяются от злости, даже ярости. он поворачивается к брюнету, который в свою очередь спокоен, как никто другой в этом мире.

блять. бесит.

— что ты сказал? — светловолосый преодолевает расстояние между ними за считанные секунды, оказываясь настолько рядом, что можно было почувствовать теплое дыхание на своей собственной коже.

— блондиночка твоя сейчас по полной получает, — губы мариуса растягиваются в противоположные стороны, что вызывает у лу еще большую агрессию.

— где? — он решает, что чуть позже разберется с ним, сейчас было важно немного другое.

— возле туалета, кажется? — мариус деланно задумывается, отводя взгляд к небу.

лу срывается с места.

лу ненавидит. не знает что именно в данный момент, но он сгорает от этой ненависти, она испепеляет его внутренности, оставляя лишь тлеющие угли. сердце колотилось в груди, как бешеное, разбивая ребра в мелкие осколки, такие же острые, как и та самая ненависть. это все превращало его в ходячий действующий вулкан, готовый начать извержение в любой неподходящий момент.

он сжимал кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони, оставляя кровавые следы. каждое сердцебиение отзывалось в его голове глухим эхом, словно предвестие надвигающейся бури. каждое движение было наполнено напряжением и решимостью, словно он пытался вырваться из невидимых цепей, которые связывали его. он чувствовал, как адреналин наполняет его тело, придавая ему силы. ноги работали на пределе возможностей, каждый шаг отдавался в мускулах остротой боли, но лу не останавливался.

его дыхание стало тяжелым и рваным, но он не обращал на это внимания — в его голове лишь одна мысль: бежать дальше. внезапно перед ним возникла группа людей, и лу резко изменил направление, увернувшись от толпы. словно дикий зверь, он пронесся мимо них, чувствуя их удивленные взгляды на своей спине. он не замечал ни смеха, ни разговоров — его мир сужался до одной точки фокуса: бежать вперед.

каждый шаг приближал его к цели, к той ненависти, которая разрывала его изнутри. он знал, что не сможет убежать от нее навсегда, но сейчас это было неважно. важно было лишь одно — бежать, пока его сердце не остановится, пока он не найдет то, что искал. и в этом безумном беге лу чувствовал себя живым, как никогда прежде, потому что у него был стимул.

защитить.

саар стояла прямо там, у туалета, повернутая к нему спиной. одна.

он ускорился насколько это было возможно, чуть не врезался в нее пока останавливался. девушка вздрогнула плечами, когда возле нее пронесся вихрь с именем «лу», а после предстал прямо перед ней.

голубые глаза парня резко метались от одной части тела саар к другой, осматривая и ища новые повреждения.

но ни новых синяков ни ссадин на ней не было.

— ты в школе? — роджерс заправила прядь своих волос за ухо.

— ты в порядке? они не тронули тебя? — лу пропускает ее вопрос, задавая свои, которые волновали его куда сильнее всего на свете сейчас.

саар приподнимает левую бровь, кусает нижнюю губу и неловко пожимает плечами. ее что-то заботит, она не хочет рассказывать, думает лучше промолчать?

— они не успели, — тихо отвечает блондинка, отводя взгляд.

саар вздыхает, её глаза блестят от неясной печали. она понимает, что её молчание может вызвать ещё больше вопросов, но в данный момент это кажется единственным правильным решением.

— что-то произошло? — лу не понимает ничего, но узнать все равно хочет.

— да, кое-что действительно произошло. только давай не здесь?

он смотрит на то, как она вновь пожимает плечами, в этот раз будто сбрасывает с себя что-то отягощающее, невидимое. он лишь кивает, потому что ему ничего не остается.

решение не идти на первый урок висит в воздухе, как что-то естественное, не произносимое вслух, но понятное и принятое без этого. они выходят через черный ход на задний двор, лу чувствует свежий воздух, оказываясь на улице и понимает, что в легких до сих пор горит от быстрого бега.

усталость наваливается на него снова, когда адреналин отпускает. саар в порядке, страх за подругу постепенно сходит на нет.

гуссенс прислоняется спиной к коре дерева, у которого они решили поговорить. решила на самом деле одна роджерс, но это было не важно. лу вообще многое в этой жизни считал не важным и не нужным.

и это тоже было не важно.

— я думала, что ты не придешь сегодня, — девушка придвигается ближе к нему, а лу, не задумываясь ни о чем, кладет голову на ее плечо.

— я тоже так думал, — тихо отвечает он, — сучка хотела исключить меня, дала даже бумаги подписать.

— а ты что? — голос саар в панике задрожал.

— я написал ей, чтоб нахуй шла.

блондинка смеется, ярко улыбается, освещая пасмурный день лучше любого солнца. лу становится спокойнее, когда он слышит ее смех.

единственный человек, в котором он видел утешение — она.

— ты мне уже расскажешь что произошло?

роджерс медлит. ее взгляд скользит по зеленой траве, по своим открытым ногам, по шрамам на ляжках, которые со временем уже побелели. у лу такие же. они ведь лучшие подружки.

— я не особо понимаю что произошло, — начинает девушка, — я пришла в школу, подошла к расписанию. они схватили меня сзади и потащили к туалету. я думала, что все, опять побитой собакой ходить буду, но они вообще ничего сделать не успели. мне помогли.

саар замолчала, ища в голове подходящие слова для продолжения.

— ты не поверишь кто помог мне.

лу в ожидании завис, пока девушка сохраняла некую интригу.

— ну и кто же?

— мариус.

лу резко отстраняет от нее, садясь почти напротив. он ищет на ее лице намеки на глупую шутку, но их там и в помине нет. она искренне смотрит на него своими льдистыми глазами, говорит правду и сама, если честно, удивлена не меньше.

— что?

— он защитил меня. хотя, это было слишком странно, я бы даже не назвала это защитой, но в итоге они все отстали от меня.

— как он сделал это вообще?

— сейчас, я вспомню, — она задумалась, но не больше чем на десять секунд, — он сказал что-то вроде «глупые девчонки обижают другую глупую девчонку, вам пора повзрослеть. не трогайте ее.»

лу покачал головой. да, это действительно было похоже на то, что бы сказал де загер. пусть они не знакомы настолько хорошо, чтобы гуссенс на сто процентов это знал, но ему казалось, что так и было бы.

— сюзанна, как его увидела, сразу оправдываться начала, будто они ничего не собирались делать. он посмотрел на нее так, что ей пришлось заткнуться. мне кажется, что я получу от нее за то, что он сделал это. поэтому я не знаю, к лучшему это или к худшему. я ненавижу себя.

девушка закрыла руками лицо, пытаясь хотя бы так спрятаться от мира, наступающего на нее со всех сторон. лу сначала молчал, переваривая слова, сказанные подругой.

— почему? ты ни в чем не виновата.

— я сама не могу защитить себя, лу. я такая слабая. ты себя постоянно калечишь из-за меня, даже ебучему мариусу пришлось защититься за меня, потому что я слишком жалкая.

— не говори этого, саар. это ложь. люди жестокие и это не новость.

девушка с печальной улыбкой кинула на него взгляд, наблюдая за тем, как он хмурится, и усмехнулась.

— ложь? лу, меня отпиздить, как нехуй делать. я только словами зарыть в землю смогу, и то не всегда получается, потому что люди в этой школе не стесняются действовать. им плевать. абсолютно плевать, что мне может быть больно.

гуссенс смотрит на ее татуировки на руках и не знает что сказать. внутри так тяжело, так яростно все разрывает, что страшно становится. какой смысл во всем этом?

он поднимает глаза к ее и совсем тихо шепчет.

— я рядом.

у саар в глазах слезы стоят, непрошеные, соленые. если побегут по щекам — разъедят кожу, оставят ссадины, которые не заживут никогда. в ней столько ненависти к себе, что из нее можно весь мир одеялом покрыть. только не согреет оно ни капли.

— я тоже.

твой слух поврежден, твой разум встревожен.

лу ищет его глазами в толпе.

и он откровенно не понимает почему ему так легко удается найти его в самый неподходящий момент, а когда нужно гуссенсу то его нет нигде. будто никогда не существовало в этом мире никакого мариуса де загера. он — плод воображения больного сознания, которому стало скучно, и он решил придумать. поиграть с лу, пораздражать его и так накаленные чувства тире эмоции, чтобы ему не сладко было. но гуссенс и так забыл вкус сладкого, а может и вовсе никогда не знал.

стоять на ногах к концу уроков было еще тяжелее, чем в начале. он заебался настолько, что готов уснуть прямо здесь, где-нибудь под лестницей. ему даже спокойнее будет, чем дома.

свет ламп мерцал, создавая зловещие тени, которые танцевали вдоль коридора, и лу чувствовал, как холод пробирается к нему под кожу. он искал мариуса, но его имя звучало в голове как заклинание, призывающее к чему-то опасному.

люди, сносящим все на своем пути, поток проходили мимо него, но нужного брюнета нигде не было.

ему нужно задать пару вопросов. его нужно, блять, предупредить. просто так оставлять все лу не собирался. это не было первой необходимостью, они в принципе могли бы и завтра поговорить, вот только что-то не давало юноше уйти.

парень двинулся вперед, когда учеников стало чуть меньше. на их утреннем месте встречи де загера не было, поэтому оставалось два варианта: он либо все еще школе либо ушел раньше остальных.

проверяя не закрытые кабинеты, пространство под лестницей, туалеты, он находит его в абсолютно противоположной стороне здания. в спортзале.

спортзал был наполнен звуком, который обычно создает жизнь и энергию: гулкий стук мяча, отскакивающего от деревянного крашеного пола.

мариус стоял в одиночестве на площадке, его фигура выделялась на фоне пустого зала. он бросал мяч в корзину, каждый раз попадая прямо в цель, не промахиваясь.

его движения были механическими, почти автоматическими. мариус не просто играл — он, будто, пытался сбежать от чего-то. каждый бросок был попыткой избавиться от напряжения, которое нарастало в его душе. казалось, что даже эхо его шагов звучит угнетающе, подчеркивая одиночество этого момента. он был агрессивен.

крепко сжимал мяч в руках, кидал с остервенелой силой, пытаясь пробить пол или сбить кольцо к чертям. каждое его движение было продумано, и в то же время казалось естественным, как будто он был частью игры с самого рождения.

лу не спешил заходить. он наблюдал за брюнетом, внимание которого принадлежало лишь мячу. он глубоко дышал, губы были слегка приоткрыты от усилия, капли пота стекали со лба, а волосы липли к коже. ткань его майки прилипла к телу, подчеркивая рельефные линии мышц и придавая ему еще больше...

о боже.

если лу заставить признаться честно, то он скажет, что мариус выглядит просто ахуенно.

гуссенс вдруг сморщился от этих мыслей и вошел в зал, уверенным шагом направляясь к парню. тот не замечал его до последнего, пока светловолосому не пришлось окрикнуть его.

— поиграешь со мной? — де загер не был удивлен его внезапному появлению.

вблизи мариус кажется куда более опасным. у него уставшие красные глаза и темные круги под глазами, которые раньше лу не замечал. у него выступившие синие вены на руках выглядят страшно — только задень листком бумаги и кровь хлынет темной жижей.

— зачем ты напиздел мне и защитил саар?

у лу постепенно входит в привычку не отвечать на чужие вопросы, но усердно задавать свои и наставить на том, чтобы ему ответили. ему по большей степени плевать на это, важно лишь то, что ему нужно.

этому пришлось учиться самостоятельно, чтобы не стать тряпкой.

— а не надо было? — он вновь удачно бросает мяч в кольцо.

— просто ответь, — лу напряжен, как струна у гитары, еще немного и лопнет, разрываясь на две части.

— тебя так волнует это?

— если ты собираешься замутить с ней, то сразу иди нахуй, — произносит гуссенс, после чего наблюдает на лице мариуса веселую улыбку.

— я сделал это не поэтому, глупый. или ты ревнуешь свою красотку?

светловолосого неимоверно сильно раздражало то, что де загер так легко и непринужденно разговаривает с ним. ему нужен серьезный разговор, а не надменное выражение и ублюдская улыбка.

— ты услышал меня, — лу разворачивается, чтобы уйти.

— ты считаешь меня гандоном? это приятно. может все-таки сыграешь со мной?

гуссенс не отвечает. он чувствует спиной, как по его телу блуждают карие глаза, не останавливаясь на одном месте. кожа зудеть начинает.

а мариус действительно смотрит ему вслед, улыбается и о чем-то думает.

лу придется тоже немного подумать и найти ответы на вопросы «зачем мариус все-таки это сделал?» и «почему де загер так бесит?»

но это потом. потому что завтра предстоит очень сложный день и встреча, от мысли о которой в груди все волнами терзало.

ты хочешь чувствовать себя лучше, но, по крайней мере, ты не можешь допустить ошибку на моих глазах.