Красная Роза

В гостиной дома Демидовых царила теплая и спокойная атмосфера, словно сам воздух здесь пропитывался любовью и заботой. Стены были украшены старинными портретами предков, а на комоде стояли медные часы, ровный ход которых задавал ритм всему дому. В углу уютно потрескивал камин, наполняя комнату мягким светом и теплом, от которого даже самые суровые мысли отступали.

На большом дубовом столе лежали корзинка со свежеиспеченным хлебом с хрустящей корочкой, кувшин с парным молоком и тарелка медовых пряников — аромат которых перекликался с запахом свежесваренного липового чая. Это был дом, где жизнь текла размеренно, где каждый знал своё место, но все находили утешение друг в друге.

Розалинда, сидя в своём любимом кресле у окна, облокотилась на мягкий подлокотник и слушала негромкий смех младшей сестры Анастасии. Семилетняя девочка сидела на полу у её ног, с увлечением шила платье для своей тряпичной куклы. Её светлые волосы мягкими волнами спадали на плечи, а щёки раскраснелись от жара камина.

— Роза, посмотри! — воскликнула Анастасия, показывая сестре неловко сшитый рукав. — Правда, красиво?

— Очень красиво, Настенька, — улыбнулась Роза, погладив её по волосам. — Ты становишься настоящей мастерицей.

У другой стены, развалившись в кресле с книжкой, сидел Святослав. Подросток, уже выше своих сверстников, с тонкими чертами лица и всегда насмешливыми глазами. Его саркастическая манера общения иногда раздражала мать, но Розалинда находила в его прямоте что-то освежающее.

— Настя, зачем шить рукав, если ты всё равно наденешь платье на куклу через голову? — усмехнулся он, лениво переворачивая страницу книги.

— Потому что так красивее! — фыркнула сестра, не отрываясь от своего занятия.

Любава сидела на диване и, не торопясь, вязала тонкий шерстяной шарф. В её движениях читалась привычная уверенность, выработанная годами труда. Её лицо с мягкими чертами казалось чуть усталым, но спокойным. Она периодически поднимала глаза, чтобы взглянуть на детей, и улыбалась сама себе.

— Свят, оставь сестру в покое, — мягко одёрнула она. — Если ты так умен, помоги мне распутать этот клубок.

— Умен, но не настолько, чтобы портить себе вечер, — хмыкнул Свят, отложив книгу.

Иван Демидов вошёл в комнату с задумчивым выражением лица. Его высокий рост и густая седая шевелюра придавали ему внушительный вид, но в его движениях и взгляде читалась доброта, свойственная людям, которые всю жизнь заботились о своей семье.

— Ну, как наши девицы? — с улыбкой спросил он, опираясь на спинку дивана.
— Мы прекрасно, — ответила Любава, продолжая вязать. — А вот Свят, кажется, считает себя выше наших скромных домашних забот, — добавила она с легкой усмешкой, кивая на сына.
— Святослав просто не знает, как быть полезным, — заметил отец, стряхивая воображаемую пылинку с плеча. — А то бы он давно уже вязал вместо тебя.
Святослав прищурился, оценивая, насколько это замечание требует ответа, но вместо слов лишь усмехнулся.
— Я бы мог, но боюсь, моя вязка станет предметом зависти всей округи, — отозвался он.
— Конечно, — сухо прокомментировала старшая сестра, не поднимая взгляда с младшей, которая теперь гордо демонстрировала своё завершённое платье.
Атмосфера в комнате была по-домашнему легкой, пока не раздался очередной комментарий Святослава, который он бросил мимоходом, совершенно ничего не подозревая:
— Сделай точно такое же Розе, Николай бы точно оценил это платье, Настя. Ну не будь жены.
Комната замерла.
— Святослав! — резко вскрикнула Любава, уронив вязание на колени.
— Что ты сказал? — голос Розы прозвучал тихо, но так твёрдо, что все, включая Ивана, обратили на неё внимание.
— Ничего, — парнишка тут же понял, что сказал что-то не то, и его насмешливое выражение сменилось растерянным. — Просто услышал, что...
— Святослав, хватит, — вмешался отец, бросив строгий взгляд на сына.
— Нет, пусть объяснит, — Розалинда медленно поднялась, стараясь сохранять видимое спокойствие. Её глаза, однако, горели холодным огнём. — Ты сказал, что Николай женат?
Свят молчал, будто оценивая, можно ли как-то выкрутиться, но под пристальным взглядом сестры он выдохнул и пробормотал:
— Ну, да... вроде бы.
— Женат? — повторила она медленно, будто пробуя это слово на вкус.
— Свят, что ты городишь? — вмешалась Любава, строго глядя на сына, но тот только развёл руками.
— Ну, это... правда, — пробормотал он, виновато посмотрев на сестру.

Розалинда повернулась к отцу, надеясь услышать опровержение. Но Иван, сидя у огня, лишь устало кивнул.

— Сразу как ты уехала в Петроград, — тихо сказал он, будто сам не хотел произносить эти слова.

Комната словно потемнела. Даже треск дров в камине стал казаться гулким и далёким. Анастасия посмотрела на сестру своими большими глазами, будто чувствуя, что случилось что-то важное. Свят отвернулся, глядя в потолок, а Любава нахмурилась, переведя взгляд с дочери на мужа.

Розалинда не сразу ответила. Её взгляд скользнул по камину, по кружке на столе, по кукле в руках младшенькой. Будто ей нужно было найти за что-то зацепиться в этом новом, неожиданно изменившемся мире.
— Понятно, очень рада за него — только и сказала она, откидываясь на спинку кресла.

Анастасия подняла голову от своей куклы и посмотрела на старшую сестру с удивлением и тревогой.
— Роза, ты не сердишься?

— Нет, милая, — Розалинда слабо улыбнулась, погладив Настю по голове. — Всё хорошо.

Но Святослав чувствовал себя всё более неловко. Он понимал, что случайно причинил боль, хотя и не хотел этого.
— Я... я не думал, что это так важно, — пробормотал он.

Розалинда поднялась, стараясь двигаться медленно, чтобы никто не заметил, как дрожат её пальцы.
— Роза... — начала Любава, но дочь подняла руку, останавливая её.
— Всё в порядке, мамуль, — она заставила себя улыбнуться. — Я просто выйду на минуту. Свежий воздух не помешает.
Не дожидаясь ответа, девушка направилась к двери. Она открыла её, не оборачиваясь, и почти сразу почувствовала, как прохладный весенний ветер ударил в лицо, остудив её горячие щеки.
Дверь за ней закрылась. В комнате наступила напряжённая тишина. Любава пристально посмотрела на сына, а тот виновато склонил голову.
— Свят, сколько раз я тебе говорила: сначала думай, потом говори, — мягко, но укоризненно сказала мать.

— Я не хотел, — пробормотал он, уткнувшись в пол.

— Ты никогда не хочешь, но всегда умудряешься, — добавил отец, похлопав сына по плечу, с легкой улыбкой на лице, вовсе не осуждая.

За порогом тишина ночи укрывала девушку своим холодным спокойствием. Но внутри всё кипело: боль, разочарование, гнев.
"Николай... женат," — повторила она про себя, будто пытаясь свыкнуться с этой мыслью.