Глава 6 - Тонкая грань
I
Утро в интернате начиналось не с кофе, а с голосов. Кто-то тихо переговаривался за дверью, кто-то уже торопливо шагал по коридору, а вдалеке звенел металл - повариха ставила кастрюли на плиту. Лена шла по этому длинному, выцветшему коридору с потёртым линолеумом и окнами в матовых занавесках, ощущая привычную тяжесть на плечах - ту, что не давила, но напоминала: сегодня ты снова кому-то нужна.
В её кабинете было прохладно. Она включила настольную лампу, поставила сумку на стул и села за стол, пробежав глазами список дел. Кто-то из младших сегодня жаловался на бессонницу, кого-то нужно было отвезти на консультацию, а один из старших снова пропустил утренние занятия. Всё было как обычно - ровно, упорядоченно, предсказуемо.
И всё же в голове крутилась та самая лавочка. Те слова. Тот взгляд Глеба. Он был странным, замкнутым, будто всё ещё прятался внутри себя, но в то же время - живым. Как будто его дыхание стало глубже, как будто в нём наконец-то начал прорастать свет. Лена вспоминала его руку на своём плече, их близость, и удивлялась: не было ни тревоги, ни стеснения - только ощущение, будто всё встало на свои места, даже если они оба не знали, куда идут.
Она посмотрела на часы. Скоро обед. Скоро снова дети, разговоры, просьбы, лёгкие упрёки и робкие улыбки. Но между этим - короткие паузы, в которых она вдруг чувствовала, как изнутри тянет набрать его номер. Просто узнать, как он. Просто поговорить.
Она не набрала.
Просто отложила телефон чуть в сторону, положив его экраном вниз, как будто так он меньше будет о себе напоминать. Надо было сосредоточиться - за дверью уже слышались шаги, и в кабинет заглянула одна из девочек, Катя, со взъерошенными волосами и усталым взглядом.
- Лен, а можно я у тебя посижу?.. Там шумно, - спросила она тихо.
- Конечно, - Лена кивнула и указала на кресло у окна. - Только не молчи, если что-то не так, ладно?
Катя уселась, завернувшись в плед, и уставилась в окно. Молча. Как и Лена - каждый день делая что-то важное, но мысленно находясь где-то между тем утром и сегодняшним неразрешённым вопросом.
Она снова подумала о Глебе.
Как он проснулся? Делает ли он сегодня музыку? Захочет ли снова увидеться?.. Или это всё останется в этих словах на скамейке, в этой странной дружбе, которую они оба ещё не научились понимать?
Дети в интернате умели видеть - не по словам, не по жестам, а как-то глубже, по каким-то едва уловимым трещинам в голосе, по странному теплу в глазах. Катя подняла голову и посмотрела на Лену.
- А ты чего такая тихая сегодня?
Лена чуть улыбнулась.
- Просто думаю.
- Про него?
Лена замерла.
- С чего ты взяла?
- Ты как будто не здесь. Как он - тот парень из музыки, - сказала Катя и снова уставилась в окно.
Лена впервые за долгое время почувствовала, как ком подступает к горлу.
«Как он - тот парень из музыки» - как будто кто-то сумел назвать то, что сама она боялась вслух произнести.
Молчание снова окутало комнату. Но теперь в нём было нечто другое - словно между шумом интерната, детскими голосами, привычной суетой и беспокойством о будущем начало прорастать что-то новое.
Что-то, к чему она ещё не нашла слов.
Катя вскоре задремала в кресле, укрывшись пледом до подбородка. Лена осталась одна - перед тусклым светом лампы и неподвижным экраном ноутбука. Пальцы лениво вертелись вокруг чашки, но чай уже остыл. Она не замечала.
За окном начинался дождь. Тихий, едва слышный - он скользил по стеклу тонкими струйками, будто боялся потревожить. Лена невольно пригляделась к этим каплям. Что-то в них сегодня было особенно правильное. Спокойное. Не грустное даже, а скорее - честное.
Она вспомнила утро на скамейке. Плечо Глеба, ближе, чем нужно, и тишину, в которой не хотелось говорить. Как будто они оба боялись разрушить что-то, что только начинало прорастать. Не уверенность, не чувства - просто... возможность. Возможность понять друг друга. Или хотя бы попробовать.
Телефон лежал рядом. Её рука скользнула к нему, но остановилась, не дотянувшись. Она не писала. Не звонила. Не сейчас.
Дождь всё шёл. И в этой своей неспешности он будто напоминал: не всё должно быть сразу.
Лена сидела в кресле и тихо наблюдала за Катей, которая дремала, уютно устроившаяся в кресле. В комнате было полумрак - утренний свет только начинал проникать сквозь окна, едва касаясь стёкол. Катя иногда вздыхала во сне, но не просыпалась. Лена тихо улыбнулась и вернулась к своим мыслям.
Дни в интернате обычно были одинаковыми. Рутинная работа, где каждый день приносил что-то новое, но всё равно остаётся в рамках привычного. Лена привыкла к этому. Но последнее время что-то изменилось. Она всё чаще ловила себя на мысли, что не может полностью сосредоточиться на своей работе, что её мысли всё чаще ускользают куда-то в сторону, к чему-то, что она не могла точно сформулировать.
Сегодня ей было немного труднее, чем обычно. Может, это из-за того, что Глеб снова появился в её жизни? Или же это что-то другое? Лена не знала, но ощущение, что всё не так, как прежде, стало настойчивым.
Она осторожно поднялась, чтобы не разбудить Катю, и подошла к окну. За стеклом всё ещё шёл дождь. Это был обычный дождь, но именно его Лена воспринимала как нечто тёплое и знакомое. Погода подходила для того, чтобы спрятаться от мира и погрузиться в свои мысли. Лена тихо вздохнула.
Ей нужно было снова сосредоточиться, но мысли о Глебе не отпускали её.
Лена взглянула на Катю, которая все ещё мирно спала, и вновь ощутила этот знакомый беспокойный холод внутри. Она будто сама пыталась убежать от своих мыслей, но они возвращались снова и снова. «Ты дура», - промелькнула мысль в голове. «Как ты могла так быстро влюбиться?»
Она откинула волосы назад и подошла к окну, вглядываясь в туман, который обвивал улицу. Холодные капли катились по стеклу, рисуя изогнутые линии. Это было похоже на её мысли - неясные, запутанные, но всё равно непрерывно движущиеся вперёд.
Лена закрыла глаза, пытаясь избавиться от чувства неловкости, что её чувства вдруг оказались такими явными и невозможными для скрытия. Но что её привлекло в Глебе? Он же был обычным парнем, с которым она почти не общалась. Он был одиноким и замкнутым, и вряд ли имел что-то общее с её повседневной жизнью.
Она снова мысленно усмехнулась: «Ты дура, Лена». Но что-то в этом чувстве было настолько сильным, что она уже не могла просто так отказаться от него. Этот дождь, эта неловкость, эта неопределённость - всё смешивалось в один клубок, но ей всё равно хотелось его, этого какого-то совершенно нового ощущения.
День в интернате шёл своим размеренным, почти не меняющимся ритмом. Лена проводила время между кабинетами, проверяя уроки детей, отвечая на вопросы и помогая им с разными задачами. У неё было несколько детей, с которыми она особенно близко общалась - Катя, например, часто искала её в моменты, когда ей было нужно просто поговорить, или когда ей хотелось укрыться от всего мира.
Катя - девочка лет восьми, спокойная и умная, но иногда очень застенчивая. Она сидела в своём уголке в кабинете и рисовала, а Лена тихо наблюдала, как её маленькие пальчики сжимают карандаш, а линии на листе становятся всё ярче. Лена часто замечала, что Катя, несмотря на свою тишину, была как светлый огонёк среди остальных детей, и, возможно, именно это нравилось ей в своей работе.
Время от времени Лена разговаривала с другими воспитателями или с коллегами, обмениваясь мыслями о том, как прошёл день. Но чаще всего она оказывалась наедине с собой - в тени кабинета, где её мысли не давали покоя. Она пыталась сосредоточиться на работе, но слова Глеба, то утреннее чувство, когда они сидели на скамейке, как-то не отпускали её.
После обеда она снова вернулась к своим обязанностям, проверив, как дети справляются с заданиями. Время в интернате текло спокойно, но для Лены этот день оказался особенно тяжёлым. Несмотря на внешнюю стабильность, внутренне ей было тяжело. И вот, когда наступил вечер, и вечерний звонок прозвучал, объявляя окончание рабочего дня, она почувствовала облегчение.
- Лена, ты сегодня поздно, - сказал один из воспитателей, заметив, как она собирает вещи.
Лена кивнула в ответ и, попрощавшись с коллегами, направилась к выходу. В голове ещё крутились мысли о Глебе и их утренней встрече, но на этот раз она решила не углубляться в них. Пора было идти домой, и она пошла через пустой коридор.
Лена вышла из интерната, где всё уже стало тише, а вечерний воздух был прохладным, но не колким. Время от времени к её лицу прикасались лёгкие потоки ветра, и это было как бы в тему её настроению - немного размытое, но всё же отголоски той лёгкости, которая бывает в конце дня.
Путь домой не был долгим, но, как всегда, тянулся. Она шла по тихим улицам, мимо школ, дворов и небольших кафе. Улицы города уже начинали вечернюю жизнь: светились окна, где-то изредка звучала музыка из автомобилей, а в парке сидели те, кто хотел побольше времени провести на свежем воздухе.
На углу она остановилась у небольшого киоска, чтобы купить себе кофе. Стакан с горячим напитком согревал её пальцы, и запах бодрящего кофе немного отвлекал от навязчивых мыслей. "Не думай о нём", - пыталась сказать себе Лена. Но мысли как-то не слушались.
В голове крутились те пару мгновений, когда Глеб был рядом, когда они сидели так близко друг от друга, на лавочке, и все было спокойно. Так легко. Её сердце тихо билось, а слова, которыми они обменялись, не покидали.
Проходя мимо старых домов, Лена всё больше думала о том, что будет дальше. Будет ли она существовать как прежде, вернется ли к привычной жизни, где не было ничего от этого ощущения, или всё же что-то изменится? Но как, когда и что изменится? Она не знала.
У её подъезда Лена немного замедлила шаг. Была тишина, и только её шаги разбивали эту тишину. Поднявшись на второй этаж, она подошла к своей двери. В голове всё ещё звучал вопрос: «Что теперь?» Но она не могла ответить на него, и, возможно, не сразу найдёт этот ответ.
II
Вечер начался спокойно, с лёгким ощущением уюта, которого так не хватало за весь день. Лена сняла туфли, растянулась на диване, завернувшись в плед. В комнате было тихо, только еле слышный треск плиты, что нагревала воду для чая. В воздухе чувствовался запах свежезаваренного чая, который тянулся из кухни.
Она достала из стеллажа диск с любимыми треками, нажала «play», и мягкие звуки инструментов наполнили пространство. Музыка, как всегда, действовала успокаивающе. Это был момент тишины, отдыха для ума. Весь день, наполненный заботами о детях в интернате, казался далеким. А теперь, сидя одна в этом небольшом уютном уголке, Лена наконец могла выдохнуть.
Её мысли возвращались к Глебу, и она, словно по привычке, снова начала размышлять о том, что они делали, что будет дальше. Но в этот момент она решила, что достаточно думать, и просто расслабилась, слушая музыку. Она взглянула на окно, где уже начали светиться первые огоньки, и поняла, что в этом маленьком мире, в её собственной квартире, всё возможно - от спокойствия до неясных, но волнующих ощущений.
Чай постепенно остужался, плед согревал её, а музыка наполняла комнату, как и её мысли, тёплыми, мягкими аккордами. Лена позволила себе просто быть.
Квартира Лены была уютной, с атмосферой, которая сразу вызывала ощущение домашнего тепла. Две небольших, но вполне комфортных комнаты. В первой комнате, где она проводила большую часть времени, был мягкий диван с подушками, старенький, но удобный. Здесь стояли книжные полки, наполненные книгами, а на одной стене висели картины, которые она рисовала в свободное время. Всё было простое, но продуманное - в каждом уголке чувствовалась её душа.
Вторая комната служила чем-то вроде кабинета и спальни одновременно. Здесь стояла двуспальная кровать с большим одеялом и белым балдахином, который всегда придавал комнате ощущение лёгкости. Окно было украшено полупрозрачными занавесками, через которые в вечерний час мягко проникал свет фонарей с улицы. Даже в таком привычном уюте, где бы она ни была, в её комнате всегда царила тишина.
Несмотря на не самый новый ремонт, квартира была именно такой, какой Лена её любила - обставлена со вкусом, не перегружена лишними вещами. Внутри всё было продумано до мелочей: от старого кресла с подлокотниками, где она любила сидеть с книгой, до аккуратно стоящих чашек на кухонном столе. Тёплая, но строгая, как и её внутренний мир.
Так и вечер прошёл - тихо и спокойно, с лёгким ощущением того, что всё в порядке, как бы много всего не происходило в жизни, но в квартире, в её уюте, всё имело своё место.
Когда Лена уже укутывалась в одеяло, чувствуя, как тело расслабляется от долгого дня, за окном внезапно разразился настоящий ливень. Громко, с усиливающимся шумом, дождь забарабанил по стеклам, словно пытаясь ворваться в её спокойствие. В первые моменты она даже немного насторожилась, но вскоре поняла, что это тот самый дождь, который она всегда ждала - не просто дождик, а настоящий, с характером.
Каждая капля, падающая с неба, казалась особенной, несущей с собой не только влагу, но и тот свежий запах земли, который наполнял воздух после жаркого дня. Дождь, когда он начинает идти так, казался освобождением, как будто сама природа решала освежить всё вокруг, очистить, обновить. Лена наслаждалась этим моментом - в её уютной квартире, вдали от суеты, она чувствовала, как весь мир вокруг неё замирает.
Дождь продолжал барабанить по стеклам, и в этом шуме, с этим успокаивающим звуком, она не заметила, как постепенно её глаза стали закрываться.
III
Время было уже 23:18, когда Лена, обвёрнутая в одеяло, вдруг почувствовала, как странное желание пробуждается в ней. Сон больше не был необходим - в голове будто засветился огонёк, который не хотел угасать. Она встала с кровати, подойдя к окну, выглянула на улицу, где дождь всё так же лил, не давая покоя. В этом шуме была своя магия, своя притягательность, которая заставляла её двигаться.
Она решила выйти. Зонт был в коридоре, старый, но надёжный, с маленькими пятнами на тканевой поверхности, напоминающими о многих прошедших дождях. Лена быстро натянула на себя пальто и в момент, когда шагнула в коридор, почувствовала, как вечер всё же захватил её. Тот самый вечер, который обещал унести её далеко, в пространство, где можно забыть обо всём, что держало её взаперти.
Шум за окнами был настолько живым, что, казалось, сам дождь звал её к себе. Мысленно она уже была там - в парке, рядом с тем местом, где они сидели.
Лена вышла из дома в 23:25, зонт ловко раскрылся в её руке, едва она ступила за порог. Ливень обрушился на город с неожиданной силой - глухие удары капель по асфальту заглушали даже собственные шаги. Она шла быстро, почти машинально, как будто знала, что именно должна сделать. Улицы были пустынны, редкие огни в окнах напоминали, что мир всё ещё живёт - просто по ту сторону стекла.
Путь до парка занял не больше десяти минут. Каблуки немного скользили по мокрому тротуару, но Лена не замечала этого. Она чувствовала - ей нужно быть там, на той самой скамейке. Зачем - она не могла объяснить, но внутренний импульс был слишком сильным, чтобы игнорировать.
Парк встретил её тишиной. Не было видно ни души. Только дождь - тяжёлый и непрерывный - и редкие уличные фонари, выхватывающие из темноты мокрые листья, дорожки и пустые лавочки. Свет тускло отражался в лужах, будто сам парк дремал, скрытый за пеленой воды.
Она дошла до знакомого места и остановилась. Всё выглядело точь-в-точь, как тем утром, только теперь всё было по-другому - ночь, дождь, одиночество, и всё же - не пустота. Лена подошла ближе, сложила зонт и села на скамейку. Пальто тут же напиталось влагой, но ей было всё равно.
Это был её момент. Она сидела в тишине, окружённая дождём и светом фонарей, словно в коконе, отделяющем её от всего остального мира. Где-то в глубине души затаилось чувство - не беспокойство, не тревога... а что-то другое, чего она не могла назвать.
Она только знала: если бы он сейчас пришёл - она бы не испугалась.
Лена промокла до нитки. Волосы прилипли к вискам, вода стекала по рукавам пальто, тяжело капала с краёв зонта, который теперь лежал закрытым у её ног. Ткань насквозь напиталась дождём, и каждая минута на холодной лавке только сильнее сжимала её плечи пронизывающим холодом. Но она не двигалась.
Её дыхание сливалось с шумом дождя, будто она сама стала частью этого ливня. Лужа перед скамейкой отражала неровный свет фонаря и размытые очертания её силуэта - почти призрачного, почти нереального в этой ночной тишине.
Лена смотрела прямо перед собой, как будто ожидала кого-то или чего-то, но в глазах не было тревоги. Там была решимость. Тихая, упрямая. Она пришла сюда не случайно. Её тянуло к этому месту не воспоминание о Глебе, а скорее нераспознанное чувство, которое требовало пространства, дождя и одиночества, чтобы оформиться.
Каждая капля, ударяясь о её кожу, будто спрашивала: «Зачем ты здесь?»
А она молча отвечала: «Потому что мне нужно».
Она закрыла глаза. Шум ливня стал громче, будто усилился именно для неё. Капли, падая на зонт и скатываясь по рукавам, пробирались под воротник, стекали по вискам, путались в волосах. Но она не отстранялась - наоборот, тянулась навстречу этим ощущениям, как будто пыталась впитать в себя саму суть этого вечера.
Каждая капля - как напоминание, как точка на линии жизни, как попытка зацепиться за реальность. Лена не просто сидела - она чувствовала, проживала. Всё сразу. И дождь. И холод. И воспоминания. И ту странную, растерянную, пульсирующую эмоцию, которая не давала покоя с утра.
Небо плакало вместо неё, а она - просто слушала. Просто принимала. Мир вокруг будто замер, оставив её наедине с этим моментом. С каплями, что били по зонтам и лужам. С холодом, что впивался в пальцы. С чувствами, которые она уже не могла игнорировать.
- Ты сумасшедшая, - голос Глеба прозвучал неожиданно близко, грубее, чем он, вероятно, хотел. Но в нём была нежность. Какая-то усталая, тёплая нежность, от которой у Лены по спине прошёл холодок.
Она вздрогнула и даже негромко вскрикнула, открывая глаза. Он стоял напротив - промокший, с прилипшими ко лбу волосами, тяжело дышащий, будто только что пробежал полгорода.
- Чёрт... - выдохнула она, пытаясь прийти в себя. - Ты чего...
- Я мог бы спросить тебя то же самое, - перебил он, присаживаясь рядом, тяжело опускаясь на край скамейки. - Ты вся мокрая, Лена. Промокла до нитки. Что ты тут делаешь?
Она не ответила сразу. Только посмотрела на него - удивлённо, растерянно, с каплями дождя в ресницах.
Молодой парень, не крупный, не крепкий - такой же промокший, как и она. С волос с него стекала вода, куртка прилипла к плечам, но он не дрожал. Сидел спокойно, будто дождь не имел к нему никакого отношения. Его лицо освещал мягкий свет фонаря, и на нём играла лёгкая, почти детская улыбка.
Глеб смотрел вперёд, словно не замечая, как капли барабанят по его щекам, как насквозь мокрая одежда прилипает к телу. Спокойное дыхание, ровные плечи - в нём не было тревоги. В нём было странное, тёплое спокойствие. Как будто именно тут, под ливнем, рядом с Леной, он чувствовал себя... на месте.
- Вдохновение - опасная штука, - произнёс он, не глядя на неё, будто просто делился мыслью с дождём. - Но такой дождь... его нельзя пропускать.
Он слегка повернул голову, поймал её взгляд, и на мгновение в его глазах мелькнуло что-то почти беззащитное, как будто он тоже только учился жить в этих странных, тёплых моментах.
- Он будто всё очищает, - добавил он тише. - Как будто всё, что было до него, можно отпустить. И просто остаться. Здесь. Сейчас.
Лена слушала, и в ней будто что-то поддалось - какой-то внутренний щит, построенный из страхов и недоверия.
- Лена, - голос Глеба стал чуть серьёзнее, но в нём всё ещё оставалась та же мягкость, - ты точно простынешь, если срочно не вернуть тебя домой.
Он протянул руку, чуть наклонился вперёд, но не дотрагивался. В его движении чувствовалась забота, почти неловкая, как будто он не привык говорить вслух то, что обычно оставалось внутри.
- Я серьёзно. Ты уже дрожишь как осиновый лист. Хватит романтики, пойдём, - он попытался улыбнуться, но в голосе всё же прозвучала тревога.
Лена подняла на него глаза. От мокрых ресниц стекали капли, и в бликах фонарей её взгляд казался чуть растерянным - и всё же тёплым. Она смотрела, будто не веря, что он действительно стоит перед ней, такой же мокрый, но уверенный.
- Ты ведь тоже промок, - тихо сказала она. - Почему пришёл?
- Потому что знал, что ты здесь, - просто ответил Глеб, - и не мог позволить тебе сидеть одной, в такую ночь, в таком ливне.
Он молча снял куртку - почти насквозь мокрую, но всё же чуть теплее, чем воздух - и накинул ей на плечи.
- Пошли. Ты дрожишь. Надо отвести тебя домой.
Она чуть улыбнулась, не споря. Медленно встала со скамейки, и он подал ей руку. Взгляды не требовали слов. Всё уже было сказано тем, что они оба здесь - под дождём, посреди ночи, вдвоём.
Шли молча. Улицы были пусты, свет фонарей отражался в лужах. Он держал зонт над ней, сам промокая ещё сильнее, но не замечая этого. Она шла рядом, плотно закутавшись в его куртку, прижимая её к груди. Глеб чувствовал, как рядом с ним идёт кто-то, кто стал ему... не безразличен. Даже если это всё ещё рано называть чем-то большим.
Когда дошли до подъезда, Лена остановилась.
- Спасибо, - сказала она, - не только за то, что пришёл... но за то, что остался.
Он кивнул, стараясь не выдать волнения.
- Спокойной ночи.
- Спокойной, Глеб.
Она скрылась в подъезде, а он остался стоять ещё пару минут, под дождём. Улыбаясь.
- Сумасшедшая, - прошептал он, стоя на месте. Он не одел обратно куртку, оставшись в мокрой футболке. Ветер поднимал холодные капли, но ему было всё равно. Он продолжал смотреть на подъезд, где исчезла Лена.
В голове вертелись странные мысли. Она сидела под дождём, мокрая до нитки, а он всё равно пришёл, потому что знал, что ей нужно было просто быть с кем-то, даже в такой момент. Он не понимал, что это было. Просто интуиция. Или, может быть, что-то большее, что он не мог объяснить.
Он ещё немного постоял, пытаясь осознать, что только что произошло. И лишь когда дождь стал усиливаться, он скинул капли с лица, глубоко вдохнул и направился домой, пытаясь оставить всё это в голове как нечто простое. Молча, без лишних слов.
Лена окликнула его, и Глеб резко обернулся. В следующий момент его ноги не удержались, он поскользнулся на мокром асфальте и глупо упал на колени. Лена стояла в дверях подъезда, не сразу осознавая, что происходит, но увидев его падение, не смогла сдержать улыбку.
Глеб, сидя на асфальте, попытался встать, но слишком сильно хихикал от того, как неловко это выглядело. Она всё-таки подошла к нему, протянула руку, но тут же задержала дыхание.
- Всё в порядке? - спросила она с улыбкой, не скрывая лёгкой тревоги в голосе.
Глеб, отряхивая руки от грязи, смотрел на неё и смеялся, стараясь не признать, как неловко себя чувствует.
- Вижу, ты не жалеешь, что отпустила меня на улицу, - сказал он, отряхивая штаны, но всё ещё улыбаясь.
Лена кивнула, а затем, не удержавшись, тихо сказала:
- Ты же, наверное, всё-таки замёрз... Такой глупый...
- Кто ещё тут глупый? - спросил Глеб с лёгким, почти нервным смехом, но его глаза всё равно выдавали нечто большее. Он стоял, немного грязный от падения, с кровью от ссадин на руках, всё равно не скрывая своих эмоций. Дождь заливал его лицо, и, казалось, капли воды сливались с тем, что он чувствовал внутри.
Он посмотрел на Лену, стоявшую перед ним, тоже насквозь промокшую, но несмотря на это, с какой-то странной стойкостью. Он молчал, не зная, что сказать, но его взгляд был сосредоточен на ней. Это была та самая пустота, которую он так долго скрывал, и теперь она как-то непонятно сочеталась с тем, что возникало в груди - неясные чувства, смешанные с настоящей, почти болезненной потребностью в близости.
Лена стояла и не говорила ничего. Она тоже почувствовала, как в этом моменте что-то изменилось. Не было слов, не было нужды в них. Слишком много произошло за эти пару минут, чтобы сейчас начать всё объяснять. Они оба промокли, но стояли, как будто и не замечая этого, в центре этого странного и непривычного для них обоих мира.
Глеб всё-таки шагнул ближе, внимательно изучая её лицо, не зная, что может сказать, чтобы не испортить атмосферу. Лена встретила его взгляд и, наконец, тихо прошептала:
- Ты... всё-таки мог бы вернуться в тепло.
Лена остановилась у подъезда и, не выдержав неловкой паузы, решилась.
- Ты же всё равно промок, - сказала она, немного смущённо, но с легким тоном, как будто это было очевидно. - Заходи, если не боишься. Я не могу тебя так оставить.
Глеб посмотрел на неё. Его мокрые волосы прилипли к лбу, и он чувствовал, как одежда прилипла к телу. Но в её глазах не было ни жалости, ни сострадания, только то самое спокойствие, что он чувствовал с самого начала. И в этот момент ему не хотелось раздумывать. Просто хотелось остаться.
- Хорошо, - сказал он, слегка улыбнувшись, - но только на пять минут.
Лена чуть улыбнулась в ответ, пропуская его в подъезд.
Они поднялись по лестнице, тишина в подъезде была почти подавляющей, только звуки шагов, да отголоски их дыхания нарушали её. Лена открыла дверь своей квартиры и, словно не замечая, как они оба промокли, позвала его внутрь.
- Раздевайся, оставь это всё у двери, - сказала она, скидывая своё мокрое пальто и подойдя к вешалке.
Глеб молча кивнул, снимая свою куртку. Вся одежда была пропитана влагой, и только сейчас он почувствовал, как тело немного дрожит от холода. Скинув её, он прошёл в комнату, где уже запахло теплом.
Лена сразу предложила ему чаю, пока сама сняла мокрые каблуки и замоталась в плед. Она подходила к кухне с какими-то домашними движениями, не обращая внимания на его присутствие.
- Погрейся немного. Я сейчас - чай, - сказала она.
Глеб сел на диван, оглядываясь по сторонам. В квартире было уютно, но не претенциозно. Мебель была старой, но ухоженной. Окна с видом на тихую улицу, где дождь всё ещё барабанил по стеклам. Уют, без всякой лишней пафосности.
Лена вернулась с чашкой чая, передала её ему и села рядом.
Лена чувствовала, как её сердце билось немного быстрее, чем обычно. Она смотрела на Глеба, пытаясь понять, как он относится к ней. Странное ощущение - быть рядом с ним, когда чувства давно перепутались.
- Ты правда не чувствуешь, что между нами что-то есть? - спросила она тихо, глядя ему в глаза.
Глеб, всё ещё немного растерянный от происходящего, отложил чашку и поудобнее устроился на диване.
- Не знаю, - ответил он честно, чуть отводя взгляд. - Я, наверное, не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. У меня давно не было таких... не знаю, моментов. Мы просто... болтаем, не больше.
Его слова зацепили её. Лена выдохнула и поняла, что даже если они просто друзья, для неё это значило намного больше. Она не могла объяснить, почему её так волнует его реакция, но это было сильно.
- Ну ладно, - немного усмехнулась она, пытаясь скрыть свою уязвимость. - Просто я... думаю, ты важен для меня. И не только как человек, с которым я разговариваю.
Глеб молча слушал её слова. Он не знал, что ответить. Лена казалась ему каким-то светом в этом мире, который давно стал слишком тусклым.
- Ты важен для меня, - повторила Лена, - но я понимаю, если это слишком быстро.
Глеб вздохнул, сжимая чашку в руках.
- Я... думаю, я тоже чувствую, что ты важна для меня, но мне просто сложно понять, что дальше с этим делать. Привык быть один. Трудно понять, что такое - не быть в одиночестве.
Тишина повисла в комнате. Лена почувствовала, что они стоят на какой-то грани, которую не хочется переступать, но и не хочется отпускать.
Они сидели так близко, что почти ощущали дыхание друг друга, но между ними оставалась эта невидимая преграда. Влага от одежды, капли с его брюк, мокрая футболка, - всё это казалось несущественным, в отличие от того, что происходило внутри. Комната была маленькой, уютной, но теперь, в этом моменте, казалась тесной.
Лена почувствовала, как её сердце снова учащенно бьётся. Она сидела напротив него, в мокрой водолазке, джинсах, - не идеальная картинка, но ей было всё равно. Она хотела что-то сказать, но не знала, как правильно выразить это.
Глеб, заметив её взгляд, всё так же молчал. Он чувствовал, как его одежда становится тяжелой от воды, а его мысли теряются в этом странном, глухом чувстве. Он был не готов к таким эмоциям. Он всегда привык держаться на расстоянии, а теперь... он не знал, как это воспринимать.
- Ты совсем не понимаешь, что происходит, да? - наконец произнесла Лена, немного расстраиваясь.
Глеб сжался, пытаясь разобраться в её словах, в своих чувствах.
- Я понимаю, что ты хочешь чего-то большего, чем просто общение, - сказал он осторожно. - Но для меня это сложно. Ты не представляешь, как давно я был один.
Он не мог объяснить, почему вдруг чувствует себя так уязвимо рядом с ней. Почему эта мокрая и усталая Лена стала для него чем-то важным. Но вот он сидел здесь, с ней, и не мог отделаться от мысли, что это всё не случайно.
- Ты прав, мне тоже не легко, - призналась Лена, опуская взгляд. - Но неужели ты не видишь, что я не просто так рядом с тобой?
Тишина снова охватила их. Вода продолжала капать, но теперь уже не казалась такой важной.
Лена потянулась к нему, её губы нежно скользнули к его лицу, и она остановилась, ощущая лёгкость в этом моменте. Она не думала о том, что будет дальше. Просто хотела быть рядом. Чуть закрыв глаза, она попыталась сделать шаг вперёд, но в самый последний момент Глеб отстранился.
- Прости, Лена, - его голос был мягким, но в нём была какая-то безысходность. - Я... я не готов.
Её губы замерли в воздухе, и она почувствовала, как всё её тело, словно, замерло. Лена отшатнулась, и что-то холодное внутри неё щемяще схватило грудь. Её взгляд потускнел, и она замерла, пытаясь понять, что происходит. Ожидание сменилось пустотой, и в голове не было ни слов, ни мыслей. Это была просто боль.
- Ты серьёзно? - её голос был тихим, почти шёпотом. - Я думала... мы просто... я думала, ты хочешь этого, - в голосе слышалась нотка растерянности, боли и какого-то растерянного отчаяния.
Глеб стоял перед ней, опустив голову, его взгляд избегал её. Он нервно провёл рукой по волосам и тихо сказал:
- Я... я не могу так быстро, Лена. Всё для меня слишком новое, я не знаю, как это... как нам быть. Я давно один, мне нужно время, чтобы понять. Это не значит, что я не хочу, но я не могу.
Лена почувствовала, как что-то начинает сдавливать её грудь. От слов Глеба её глаза наполнились слезами. Она отвернулась, не в силах скрыть то, что теперь ощущала. Это был не просто разрыв ожиданий, это была её неудавшаяся попытка увидеть, как она могла бы быть с ним.
Она сделала шаг назад и почувствовала, как из уголков глаз потекли слёзы. Мельчайшие, едва заметные, но они были. Лена быстро вытерла их, но они продолжали падать, несмотря на её попытки скрыться.
- Не думай, что я тебе не доверяю, - тихо сказала она, сглотнув ком в горле. - Просто... мне нужно было немного верить, что это не напрасно.
Лена всхлипнула и не смогла сдержать слёз. Всё, что она пыталась скрыть за стеной, теперь прорвалось. И хотя её слёзы были тихими, они обжигали её лицо, как горячий дождь, что обрушился на неё. Глеб стоял рядом, сжимая кулаки, из которых всё ещё капала кровь от ссадин. Он чувствовал, как эта боль не давала ему покоя, но в этой ситуации она казалась пустяковой. Подойдя к ней, он осторожно взял её за лицо, пряча свои чувства за беспокойством.
Его руки были холодными, но его взгляд был тёплым и искренним. Лена увидела в его глазах смесь боли и растерянности, и прежде чем она осознала, что происходит, Глеб приподнял её лицо и поцеловал её. Это был не страстный поцелуй, а что-то более глубинное - попытка передать то, что слова не могли выразить. В его поцелуе было признание, но не любовь. Он сам не понимал, что чувствует. Это был момент, в котором не было уверенности, только ощущения, что нужно быть рядом, чтобы как-то всё это осознать.
Он отстранился, посмотрел на неё, и, с трудом пытаясь скрыть собственные эмоции, тихо произнёс:
- Прости, Лена. Но это не значит, что я люблю тебя. Точнее, может быть, я и люблю... но я всё ещё не понимаю себя.
Глеб поспешно встал, накинул на себя мокрую куртку, чувствуя, как её тяжесть от мокрого дождя прижимает его к земле. Быстро и без оглядки, он ушёл, растворяясь в ночной тишине, оставляя после себя только звук дождя и пустоту.
IV
В квартире стало гулко от тишины. Словно стены впитали каждое слово, каждое движение, оставив после себя только след - солёный, колючий, неумолимо настоящий.
Лена всё ещё сидела на диване. Её губы жгло - не от поцелуя, а от мыслей, что он оставил после себя. В груди скапливалось тяжёлое, плотное сожаление. "Зачем я... Зачем потянулась? Что я надеялась увидеть в его глазах?"
Слёзы больше не лились. Они будто пересохли, уступив место внутренней немоте. Она встала медленно, почти не ощущая собственного тела. На полу осталась тёмная дорожка от его брюк. Диван был влажный, в ней самой - будто пустой вакуум, всосавший всё тепло.
- Глупая, - прошептала она вслух. - Просто глупая.
Каждое её движение теперь казалось неправильным. Она скинула мокрую водолазку, переоделась в тёплый свитер, закуталась в плед. Но даже чай не помог - губы не ощущали вкуса, ладони не грелись, мысли не отставали.
Она села обратно на диван, поджав под себя ноги. В голове всё время прокручивался один и тот же момент: как она наклоняется, как он отстраняется. "Это не должно было быть так. Я поторопилась. Я всё испортила..."
За окном всё ещё шёл дождь, но он стал тише. Город остывал, и вместе с ним она. Промокшая насквозь, теперь - изнутри. Всё, чего хотелось - чтобы время откатилось назад. Чтобы сдержать себя. Чтобы просто посидеть рядом. Молча. Без попыток. Без надежды.
Она пролежала так долго. Плед сбился, кружка остыла, дождь стал стихать. За окном, будто из жалости, фонари тускло моргали в лужах. В голове всё медленно проваливалось в вязкий туман. Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней вставали те самые секунды - Глеб, его глаза, голос, шаги прочь.
«Он не виноват. Просто не смог... А я... я ведь не спрашивала, не ждала. Просто бросилась в этот момент, будто он должен был случиться. Будто мне кто-то пообещал, что это правильно».
Она поднялась, прошла на кухню и бездумно вылила остывший чай в раковину. Тихий плеск стал единственным звуком, кроме всё ещё моросящего дождя. На секунду Лена замерла у окна, всматриваясь в капли, что медленно стекали вниз, будто отражали её собственные чувства. Размытые, неловкие, невысказанные до конца.
Снова захотелось плакать, но больше - не от боли, а от чувства поражения. Не оттого, что он ушёл, а оттого, как глупо она поверила, будто всё уже случилось. Как можно было быть такой уверенной, не зная его, не зная, как сильно он на самом деле сломан.
Лена пошла в ванную, долго стояла под горячей водой. Смывала с себя остатки вечера, поцелуя, ожидания. Губы жгло, но теперь уже не от стыда - от тоски. Такой, которая не уходит быстро. Такой, что остаётся в осадке.
Ночью она не спала. Только лежала в постели, уставившись в потолок. Иногда закрывала глаза, но мысли всё равно бежали куда-то вперёд, пытаясь предсказать, вспомнить, оправдать.
«Я не должна была. Но я всё равно бы сделала это снова», - мелькнула мысль, горькая и до ужаса искренняя.
За окном капли дождя становились всё реже, а внутри неё наоборот - нарастала непогода.
Когда Лена всё-таки провалилась в сон, он накрыл её резко, почти болезненно. Не было ни ощущения перехода, ни покоя - только темнота, в которую она шагнула, как в воду, с тяжестью на груди.
Во сне она снова оказалась в том парке. Ночь, дождь - такой же, как тогда. Только теперь ни одного фонаря не горело. Всё утонуло в сером, мокром воздухе. Лавочка стояла на том же месте, но пустая. Лена подошла ближе - на ней лежала его куртка. Мокрая, тяжёлая, с запёкшейся кровью на рукаве. И рядом - его зажигалка, тусклая, как будто разряженная.
Она схватила куртку, стала оглядываться. Кричала его имя - но в ответ был только глухой плеск воды и далёкий, гулкий хруст шагов, уходящих всё дальше. И вдруг - за спиной тихий голос:
- Я же просил не спешить...
Она обернулась - никого. Только деревья, мрачные и мокрые. Куртка стала тяжелее, будто впитала всю боль. А потом - будто чьи-то руки схватили её за плечи, грубо, холодно. Она не могла повернуться. Не могла дышать.
- Ты сломала, - снова голос, тихий и будто изнутри.
Она закричала, но не было звука. Только собственное дыхание, и то - будто не её. Мир начал рушиться: деревья исчезали, земля под ногами уходила, и вот уже Лена летит в пустоту, всё ещё держа в руках куртку. Она падала в темноту, где даже дождь был чёрным, и только зажигалка в руке вспыхнула один раз - на миг - и погасла.
Она проснулась с рывком, в поту, с шумным дыханием и ощущением ледяного холода внутри. Всё ещё темно. Но теперь - без него.
Лена посмотрела на экран телефона - 06:17. До смены оставалось чуть меньше часа. Она провела рукой по лицу, всё ещё чувствуя след от сна, будто он прилип к коже, как сырой туман. В горле стоял ком, но плакать больше не хотелось - будто всё уже вытекло ночью, вместе с дождём и Глебом, растворившимся в темноте.
Она встала, включила настольную лампу, с трудом добрела до кухни. Автоматически поставила чайник, достала чашку. Пока вода закипала, вышла на балкон, облокотившись на перила. Улица была серой, ранней, дышала прохладой и мокрой свежестью после ночного ливня. Люди только начинали просыпаться, где-то глухо хлопали двери, проезжали редкие машины.
Завтрак был простым - чай с мёдом, пара тостов с сыром. Она ела молча, в полной тишине. Даже музыку не включала. Словно не хотела, чтобы хоть что-то отвлекало её от этой пустоты внутри.
Оделась в привычную одежду: удобные джинсы, мягкий свитер, лёгкая куртка. Волосы собрала в небрежный хвост. Никакой косметики - не было сил. Проверила сумку, взяла зонт, хотя дождя уже не было, и вышла на улицу.
Дорога до интерната заняла около двадцати минут. Она шла привычным маршрутом, стараясь не думать. На автомате здоровалась с прохожими, ловила на себе утренние взгляды, которые всегда были одинаково рассеянными. На крыльце интерната её встретила знакомая санитарка - кивнула, ничего не спросила.
Внутри пахло чистыми простынями, дезинфекцией и чем-то родным. Лена прошла в свой кабинет. Она тихо сняла куртку, выдохнула и принялась за рутину: проверила журнал, расписание приёмов, поставила чайник для персонала, заполнила пару бумажек. Обычное утро. Словно и не было той ночи, поцелуя, боли, и ухода. Только руки всё ещё чувствовали его прикосновение. Только сердце - ту самую тяжесть, о которой нельзя было никому рассказать.
Интернат постепенно просыпался. В коридорах начали слышаться шаги, негромкие голоса воспитателей, где-то зазвенела чашка, закашлял кто-то из детей. Лена вышла из кабинета, заглянула в игровую - там уже собирались малыши. Кто-то тянулся к игрушкам, кто-то зевал, а один мальчик с серьёзным видом строил из кубиков башню, будто от этого зависел весь мир.
- Доброе утро, Лена Сергеевна, - сказала нянечка, проходя мимо с бельём.
- Доброе, - кивнула Лена, стараясь улыбнуться.
Она снова чувствовала себя как будто на сцене, где роль была давно выучена, и реплики произносились без запинки. Добрая, спокойная, внимательная. Та, к кому дети тянутся. Та, кто всегда знает, что сказать.
С Катей они начали утро, как обычно: умылись, поменяли пижаму на платье с цветами, заплели волосы. Девочка уже привыкла к Лениной заботе и с каждым днём становилась всё более открытой. Но сегодня она вдруг спросила:
- Ты грустная?
Лена замерла на секунду, продолжая застёгивать пуговицы.
- Немного. Но всё хорошо, солнышко. Просто устала, - мягко ответила она, коснувшись её щеки.
Катя кивнула, будто поняла. И это почему-то было особенно больно. Лена закончила, поцеловала её в макушку и отвела в столовую, где уже подавали завтрак.
Так прошёл час, потом другой. Бумаги, приём новых детей, разговоры с коллегами. Всё, как всегда. Но внутри - всё по-другому. Будто она несла в себе что-то лишнее, как лишний чемодан, набитый чувствами, которые негде было распаковать.
На обеденном перерыве Лена вернулась в кабинет и на несколько минут села в кресло. Закрыла глаза. Тишина здесь была не абсолютной, но привычной. Слегка приглушённый гул жизни за стенами. Она достала телефон, долго смотрела на экран. Не было ни сообщений, ни пропущенных. И она даже не знала, ждёт ли чего-то.
Потом взяла ручку, открыла блокнот и написала всего одно слово: поторопилась. Написала и тут же зачеркнула. Потому что не хотела признавать. Потому что всё ещё надеялась.