16. Самый странный страх
16. Самый странный страх
Четырнадцать лет – не лучшее время, если вдуматься. В этом возрасте мы как никогда уязвимы, неловки и несуразны – и телом, и сознанием. Йулу было как раз четырнадцать, когда случилась эта история – история, о которой он никогда и никому не рассказывал. И действительно, рассказывать тут как будто нечего. Но всё-таки стоит.
Всё началось с неприятного открытия. Однажды он с удивлением обнаружил, что сеть совсем не так совершенна, как он думал. Это произошло почти случайно. Им дали задание: подготовить рассказ о личности чёрно-белой эпохи. Йулу достался некто Сол Салар. Кроме имени и нескольких фактов, Йул не знал об этом человеке практически ничего и намеревался, как это обычно бывало, спросить сеть.
Сол Салар прожил всего двадцать один год. Он был художником и, как в один голос утверждали его современники, весьма талантливым. Кое-кто говорил даже, гениальным. Йул плохо разбирался в искусстве, так что об этом судить он не брался. Более того, картины Салара интересовали его в последнюю очередь. Гораздо любопытнее была его судьба. А о ней сеть знала возмутительно мало. Когда Йул спрашивал сеть о других художниках, экран обычно разражался таким мощным потоком бессистемных и беспорядочных, но всё же исчерпывающих сведений, что в них, казалось, можно было утонуть. Но в отношении Салара ответы экрана были куда более сдержанны. «Кто был этот человек? – ломал голову Йул. – И почему о нём почти ничего не известно?..»
В сети было всего несколько изображений Сола. Экран упорно выдавал Йулу эти чёрно-белые портреты, меняя только их порядок. Вот Сол крупным планом: тонкое, бледное лицо с заострёнными чертами, словно вырезанное из кости. Вот Сол в профиль: резкая линия челюсти, глубокие тени под скулами. Вот он с гитарой: тёмные волосы в беспорядке, вокруг шеи - вязаный шарф. Сол в белой рубашке пытливо смотрит в камеру. Сол в чёрных очках и чёрной водолазке, по моде той эпохи. Сол с Йоханом, своим лучшим другом. Сол в полный рост, вполоборота, в чёрном с ног до головы. Ещё одно лицо крупным планом - на этом портрете он особенно красив. И всё. Больше экран не показывал ничего.
«Удивительно, как мало изображений оставалось от чёрно-белых людей, - подумалось Йулу. – Мне всего четырнадцать, а моих изображений сотни. И многие из них можно без труда найти в сети. А ведь я ничем не знаменит!». С картинами Сола дело обстояло не лучше: одни и те же полотна, ровно восемь штук. Йул уже давно запомнил их названия. Яркие, сумбурные - они успели ему надоесть. «Он писал каждый день! – повторял Йул экрану, бессильно ударяя по клавишам. - Он писал каждый день! У него были выставки! Почему только восемь? Где остальные?..»
Читая о Соле, Йул несколько раз натыкался на упоминания о какой-то книге. Сначала он не обращал на это внимания, но чем больше он спрашивал экран, тем чаще попадалось ему на глаза название: «Сол Салар: эхо прошлого». Книга оказалась биографией Салара, написанной через десять лет после его смерти. Автора хвалили за мастерски проведённое расследование, блестящие беседы с огромным количеством людей, имевших отношение к Солу, и публикацию изрядного количества не известных ранее фотографий. Неожиданная удача развеселила Йула. Вот что было ему нужно! Вместо того, чтобы прочёсывать сеть вдоль и поперёк, он просто откроет книгу и узнает всё, что требуется!
Введя имя автора и название книги в строку поиска, Йул пересмотрел не меньше сотни страниц, но так и не нашёл того, что искал. Ему нужна была сама книга, а не упоминания о ней. Он так привык к тому, что любую книгу можно за пару минут найти в сети и прочитать, не отходя от экрана, что сначала не мог понять, в чём дело. Это казалось абсурдным. В сети умещались миллионы текстов – и новых, и совсем древних. Здесь были виртуальные двойники средневековых манускриптов, египетских папирусов, персидских наскальных надписей и шумерских глиняных табличек. Куда же могла подеваться книга из двадцатого столетия нашей эры? Не могла же она взять и пропасть? «Получается, - подумал Йул с неудовольствием, - о людях древности нам известно в разы больше, чем о людях этой загадочной чёрно-белой эпохи. Что за чертовщина!»
Он попробовал изменить свой вопрос. Поменял местами фамилию и имя. Добавил какие-то слова. Убрал их. Добавил даты. Перевёл название на другой язык. Перевёл его обратно. Пригрозил экрану и посоветовал ему подумать. Снова задал свой первый вопрос в надежде, что экран придумает что-нибудь новое. Или что в сети уже успели появиться новые ответы. Но всё было бесполезно. Экран упорно выдавал ему те же ответы, меняя лишь их порядок.
Йул вздохнул и уронил голову на руки. Затем осторожно открыл один глаз и, прищурившись, чтобы не спугнуть удачу, взглянул на экран. Ничего нового. Бесполезно. Похоже, он перевернул всю сеть и уже нашёл всё, что можно было в ней найти. Значит – Йул широко распахнул глаза и выпрямился в кресле – значит, в сети есть не всё? Значит, осталось что-то, чего в ней нет? Книга существует, но её нет в сети - как это возможно?..
Поникший, растерянный, кругом одураченный, Йул прошёл в кухню и засунул голову в холодильник. И только опорожнив третью банку холодного какао, понял, что он здесь не один. В углу, в ветхом кресле красного дерева, сидел дед и внимательно за ним наблюдал.
- Что стряслось, малец? – спросил он наконец, посмеиваясь.
Йул хотел было отмахнуться (разве сможет дед понять, что это такое – когда злишься на сеть?), но, подумав, всё-таки рассказал.
- Делов-то куча! – вскричал дед весело.
«Опять эти присказки!», - подумал Йул с раздражением.
- В библиотеку, малец! – продолжал дед. – На бумаге всё есть! «Сеть – паутинка, бумага – кора» - вот как мы говорили. Мы только в библиотеке и сидели, света солнечного не видели – зато какими выросли! А сколько знали! То, что сеть за миг выдаст – через миг и забудешь. А вот когда в пыли пороешься, ящик за ящиком перелопатишь... Вот где путь, вот где мысль!..
Тут дед вскочил на ноги, отшвырнул плед и принялся, вращая неожиданно яркими голубыми глазами, что-то рассказывать, рассказывать, рассказывать...
Йул слушал вполуха. Он впал в ступор ещё на слове «библиотека». У него был один странный страх - страх, в котором он не признавался никому. Он не был постыдным, нет. Этот страх был именно странным. Йул панически боялся походов в библиотеку. Он сам не мог толком объяснить себе, когда и как это началось. Он предпочёл бы услышать от деда «Сходи к доктору, пусть запустит тебе в горло метровый зонд» или «Сходи к соседям, там сейчас гостит их внучка Рейна» - словом, самое страшное, что только возможно, но только не «Сходи в библиотеку»!
Закончив лекцию, дед немного помолчал (точь-в-точь артист за мгновение до аплодисментов). Потом посмотрел на Йула и улыбнулся.
- Что притих? Ну? Пойдёшь или нет?
Йул развернулся и побрёл обратно к экрану. Переписал название книги и имя автора. Нашёл адрес библиотеки, внимательно рассмотрел карту. Оделся, тяжело вздохнул, буркнул что-то деду и вышел из дома.
*
Йул опасливо покосился на высившееся перед ним громадное здание. Гигантская полусфера вместо фасада, тяжёлые серые колонны вокруг. Вглубь уходили бесконечные коридоры, заключённые в каменные стены: этаж над этажом, этаж над этажом. Вместо привычного Йулу стекла – лёгкого, прозрачного, сверкающего на солнце – здесь были массивные, странно громоздкие материалы прошлого. «Надо идти!» - сказал он себе и направился к входу.
У дверей он достал из кармана тёмно-синюю карту доступа – старую, кое-где поцарапанную, несколько лет пролежавшую без дела в недрах ящика. «А вдруг не сработает?» - подумал он, нервно сглотнув. Но карта сработала: моментально зажёгся зелёный луч, раздался одобрительный щелчок и дверь плавно отъехала в сторону. Йул зашёл внутрь, и дверь в то же мгновение встала на место. «Теперь – только вперёд!» - мрачно усмехнулся он и огляделся.
Он стоял в полукруглом зале. Свет в него попадал через отверстие в потолке – таком высоком, что для того, чтобы как следует рассмотреть его, приходилось запрокидывать голову. Зал был почти пуст, если не считать двух или трёх женщин, сновавших туда-сюда то с чайником, то с чем-то вроде лейки. Это был обыкновенный персонал, но в первое мгновение женщины эти Йула напугали. Они показались ему не просто облечёнными безграничной властью и способными силой одного слова вышвырнуть его на улицу — они показались ему носительницами какого-то сокровенного знания, хранившегося в миллионах библиотечных томов и не предназначенного для таких, как он. Ему стало не по себе. Он почувствовал вину просто за то, что пришёл сюда. Просто за то, что он – нескладный Йул с потёртым рюкзаком на одном плече – нарушил тишину этого торжественного здания своим появлением. Он выпрямился, пригладил волосы и постарался улыбнуться.
Прежде он был в библиотеке только один раз. Тогда, в далёком детстве, его привёл сюда дед. «Будешь у нас читателем!» - бодро объявил он однажды за завтраком. Йул отлично помнил, как чуть не подавился сиропом, как резко пропал у него аппетит, как свело желудок от волнения. Он не хотел никуда идти. Но дед, не желая слышать возражений и вдохновенно болтая о «чудесах бумажных дней», всё-таки притащил его в библиотеку, и Йулу выдали эту самую тёмно-синюю карту доступа, снабжённую его дактилограммой. Сейчас она была как нельзя кстати. От одной мысли о том, что карту могло бы потребоваться получать снова, Йулу едва не сделалось дурно. «Слава силам, - думал он теперь с облегчением. – И, чёрт возьми, спасибо деду!»
Библиотеку он помнил смутно. Некоторое время он просто стоял, озираясь, в центре первого зала. Потом заметил высокого человека в униформе, скучавшего несколько в стороне, возле двух параллельных сканеров. Очевидно, проход в главные залы был там. Йул подбежал к человеку, словно тот мог в любое мгновение исчезнуть со своего поста, и, запинаясь, спросил, куда ему идти, если он хочет найти книгу. Человек флегматично указал на сканеры.
- Туда? Пройти через... Через них? – переспросил Йул.
Человек молча кивнул.
Йул приблизился к сканерам, судорожно вспоминая, что лежит у него в карманах и в рюкзаке. «А чего не должно лежать? Что тут запрещено? Что будет, если у меня найдут запрещённые предметы? Отнимут? Или сразу выгонят? Или навсегда отнимут карту доступа?» Наконец, сканеры остались позади. Ни малейшего звука, ни легчайшего подозрения. Йул выдохнул и вытер рукавом взмокший лоб.
Перед ним был зал, опоясанный петляющим коридором, от которого во всех направлениях разбегались другие коридоры. Мимо него проходили люди - с деловитым видом, сосредоточенно, размеренно, не поднимая головы. Все как один были похожи на профессора Геспероса: белые бороды, толстые стёкла очков, серьёзность и вместе с тем - безмятежность на лицах. «Вот кто здесь должен чувствовать себя на месте!» - подумал Йул с завистью.
Собравшись с духом, он обратился к одному из этих людей: тот показался ему наименее погружённым в себя. Человек указал куда-то и улыбнулся. Это ободрило Йула. Он поблагодарил и зашагал к нужному залу.
Он сразу вспомнил это помещение: бесконечные ряды желтоватых деревянных стеллажей, по несколько вдоль обеих стен, а между ними – столы... За столами, то здесь, то там, спиной к Йулу, сидели, ссутулившись, какие-то люди. Он осторожно вошёл в зал. Они даже не обернулись. Приблизившись к одному из стеллажей, он наугад вытащил ящик. Ящик оказался неожиданно тяжёлым и до отказа набитым потрёпанными картонными карточками, исписанными выцветшими фиолетовыми чернилами. Йул поставил ящик на место и задумался. Достал блокнот и перечитал название нужной ему книги и имя автора, хотя помнил их наизусть. Несколько раз повторил их про себя.
Тут его поразила неожиданная мысль. «Неужели когда-то люди искали, брали и читали книги вот так? Вот так в открытую, когда ты пишешь нужное название на именном бланке и – силы! – вручаешь его работнику? Живому, живому работнику! А он – силы! – он читает твой бланк. И он знает, чем ты интересуешься. И ты смотришь на него. А он – на тебя. Чёрт возьми, я до сих пор стесняюсь машин, а тут – живой человек. Что, если он что-нибудь скажет о твоём выборе? Посмеётся, например? А что, если кто-нибудь узнает от него о том, что ты искал? А потом он приносит тебе книгу – в бумажной обложке, а на ней – название, гигантскими буквами! И ты несёшь её через весь зал, и все смотрят на тебя. А дома? А в школе? А это извечное «Что читаешь?» - как быть с этим? Оторвать обложку? Как, как могли люди прошлого допускать, чтобы в их жизнь так бесцеремонно вторгались? И как могли они так бестактно обращаться с другими?..»
- Молодой человек, вам нужна помощь?
Йул вздрогнул. К нему обращалась женщина средних лет. Она так тихо сидела в дальнем конце зала, что он даже не заметил её. Он невольно напрягся, ожидая, словно на уроке, что сейчас его будут ругать. «Эти сутулые сидят тут часами и никому не мешают. А я... Едва пришёл – и, кажется, уже успел сделать что-то не так. Только что?» - подумал он, злясь на самого себя.
Он направился в сторону женщины, стараясь не задевать сутулых.
- Да, пожалуйста. Я ищу вот эту книгу, - он показал ей название и залился таким густым румянцем, словно речь в книге шла о любви. Или о подрыве политического режима. Или о том и другом сразу.
Женщина несколько секунд изучала написанное, нахмурив брови и, как показалось Йулу, с неодобрением. Затем равнодушно подняла глаза и бесстрастным голосом велела пойти к стеллажу К113, найти нужную карточку, переписать её содержимое на бланк («Вот, возьмите на всякий случай два!») и принести ей.
Йул был растерян настолько, что боялся не найти стеллаж К113. Тогда пришлось бы звать на помощь, а это было бы совсем унизительно. Но после некоторых блужданий он всё же обнаружил правильный стеллаж, а в нём – нужный ящик. Чувствуя, как колотится сердце и прилипает к мокрой спине футболка, он вытащил ящик и с грохотом поставил на стол. Кто-то из сутулых обернулся и тут же отвернулся. Он принялся перебирать карточки. Кавасаки... Кауперс... Кей-Кобад... Неужели нет?.. Камбиз... Крейценштейн... Куруш... Опять Куруш... И ещё раз... Он окончательно разнервничался. Столько имён, и ничего похожего. Каюмарс... Это было совсем близко. Главное – не пропустить. Что там на следующей? Да! Это было именно то, что нужно. Йул тряхнул головой, зажмурился и снова посмотрел на карточку: «Капранос, А. Сол Салар: эхо прошлого».
*
Йул перестал волноваться только после того, как книга оказалась у него в руках. Она была непривычно тяжёлой и пахла чем-то незнакомым: так пахла, должно быть, сама чёрно-белая эпоха. На обложке был уже знакомый ему портрет: лицо Сола крупным планом, пронзительно-серые глаза, странная улыбка. Йулу показалось даже, что он видит веснушки, которых никогда не замечал на экране. Он поймал себя на том, что благодарен автору за такую обложку. «Что, если бы он раскопал какую-нибудь другую фотографию... Какую-нибудь неприличную? И поместил бы её прямо сюда? Что бы обо мне тогда подумали?..» Засунув книгу в рюкзак, он пулей полетел домой, словно боялся, что она рассыплется в прах, как только покинет стены библиотеки.
Оказавшись дома, Йул без сил рухнул в кресло и некоторое время сидел неподвижно. Ему впервые в жизни захотелось – подобно чёрно-белым людям из старого кино – раскурить сигарету. Он имел очень смутное понимание того, как это делалось, и даже отдалённо не представлял себе, как может пахнуть табачный дым: последние плантации табака были уничтожены задолго до его рождения. Но в этот момент ему показалось, что он понимает людей чёрно-белой эпохи, которые курили: беспокойных, вечно взвинченных, с натянутыми до предела нервами...
Книга лежала на столе. Йул так и не открыл её. Сол Салар вдруг стал ему глубоко безразличен. Сейчас ему хотелось только одного: успокоиться. Ему было стыдно: его вымотал обыкновенный поход в библиотеку.
И всё же он гордился собой.
«Хорошо, когда справляешься со своим страхом, - подумал он. – Плохо, когда страх твой нелеп настолько, что об этом никому не рассказать».