I.
Теплые лучи солнца проблесками скользили по бледной коже в тени полуголых деревьев. Под подошвой ботинок скользили пожелтевшие и посохшие листья. Их треском и шелушением под ногами наслаждалась смеющиеся девушка, что кружилась вокруг своей оси. И, чье белое платье развивалось на ветру.
- Мария! — веселый смех оборвался тяжелым кашлем другой молодой девушки. У старого дуба, в его холодной тени, была старшая сестра, Анабель, дрожащей, тонкой рукой опираясь об его ствол. Ноги у той подкашивались, что стоять больно было. Синяки под глазами, и блеклая кожа будто была натянута на кости.
Пока Мария стояла в ступоре, Анабель повалилась на колени. Поседевшие волосы зацепились за ствол.
Развеселое настроение Марии испарилось, будто его и отроду не было. Она тут же подбежала и подняла истощенное муками тело, оно было легким, словно перо. И холодным, будто тело живого мертвеца.
- Анабель, что с тобой, сестрица - печально замолвила Мария. Старшая достала свой белый носовой платок и снова прокашлялась поднеся его ко рту.
Тело Анабель подвергли тяжелые содрогания, похожие на то, как ветер теребит листья под ногами, создавая противный скрежет. Еле заметная слеза скатилась по горячей щеке Марии, когда белая ткань побагровела.
Сново. Это происходит сново. Она скоро умрет - шептал назойливый голос, как гром среди тихого лета.
- Все в порядке, тебе не о чем волноваться, поверь, лисичка. Но, ты сново сбежала, ничего никому не сказав, и нарушаешь правила. Нам нельзя смеяться, Мария —дрожащими, бледными, потрескавшимися губами шептала она.
- Ой, да что мне там делать-то. И если б даже сказала, то и не отпустили бы. Ты лучше мне ответь, да где же это нормально? Ты бледная вся ходишь, и холодная, румянца на тебе нет и на солнце не выходишь, и твой кашель.. не уж то кровопийцей стала, признавайся — Мария попыталась хоть как-то рассмешить ее, сделать обстановку все такой же легкой и беззаботной, какой она была до сего момента.
- Конечно! - Анабель выдавила усмешку - Я тебя сейчас укушу, негодница, тайны мои раскрываешь — поддержала она. Легкий и такой воздушный, дающий надежду на лучшее смех, вибрациями разнесся в воздухе. С плеч сестры будто груз спал.
- Дай мне отдохнуть тут, отпусти, а сама цветов нарви, раз шляешься ты без прока - предложила Анабель прикрывая уставшие глаза - я еще тут вздремну часок — пробормотала она, когда Мария уже облокотила ее спиной об дерево.
- Хороших снов, сестрица, я вернусь, всего через пару минут — шепнула Мария на ухо сестре, перед тем, как скрыться за деревьями.
Быстрыми и ловкими шагами она шла по своей излюбленной тропе, ведущей, к заброшенному храму.
Среди высоких кущей и колючих зарослей роз, было еле видно маленькие следы оставшиеся после нее. Каждый божий день она приходила сюда, в мечтах, что нашла волшебное местно, где ее точно должен услышать *Всевышний.
Среди разбитых окон, в которые уже проникли кусты роз, и сломанных временем скамеек, возвышалась статуя Девы Марии. Все детали были так бережно и величественно сделаны что перехватывало дух от того, что это дело человека. Так все тонко и чувственно было сделано, будто мастер ее живую облепил глиняным покрытием. Каждая складка платья и капюшона были идеальны, а черты лица и подавно.
Посреди всей этой грязи и пыли, статуя, будто светилась в проникающих, сквозь ветви кущей и сладко пахнущих белых бутонов, лучей, угасавшего, за горизонтом солнца.
Среди пыльного каменного пола, усеянного разноцветными осколками стекла, чистое место было лишь у ног Богородицы, там всегда стояла на коленях Мария, сложив руки в мольбе о благополучии своей сестры. Просила она и Деву, и Бога, чтобы те помогли, исцелили столь юное тело Анабель. Ей было всего лишь семнадцать, она на год старше самой Марии, но уже мучалась от тяжкой хвори, проживая день за днем, как подстреленная охотником антилопа.
На коленях уже были синяки и мелкие шрамы от осколков, которые она, когда была тут в первые, не увидела, и присела прямо на них.
Много слез было пролито тут. В воздухе чувствовался уже легкий соленный привкус в контраст с сладко-ядовитым ароматом роз.
- Хоть кто-нибудь помогите мне, прошу..— никто не откликался. Гробовая тишина сжимала легкие, и наседала тяжелым валуном на грудь, не давая сделать и вздоха.
Одинокая слеза была разбита об холодный камень.
Ее надежду, раз за разом проверяло на прочность это затишье. И, пока что, она выигрывала,
но это дело времени.
Единственной ее семьей была Анабель. Когда-то еще 16 лет назад их подкинули ранней весной под дверь местной церкви. И с тех пор они тут. Их воспитывали монахини, девочки звали их сестрами, и так по сей день.
Марию невероятно злило, что родители обошлись с ними, как с котятами, и свободно их подкинули незнакомым людям, даже не будь они уверены, что их возьмут. Да даже взглянут ли.
Хоть ей и дали имя в честь Девы Марии, она ей вовсе не соответствовала. В ее характере яркой нитью сверкала гордыня, что для нее, как для воспитанницы святого отца было недопустимо. Из схожести, говорили лишь, что чертами лица, но Мария к этому относилась с недоверием.
Неожиданный порыв ветра вихрем пронесся по залу, заставляя старые двери скрипеть от недовольства. С испугом, медленно зарождающимся в груди, она медленно обернулась.
****
Гул от множество голосов эхом отдавался об белый мрамор. Множество прекрасных фантазий и трагичных событий были воплощены и стояли на этой выставке.
Ежегодное великое событие в холодном и дождливом Лондоне уже торжествовало. Тут было собрано множество шедевров, что были сделаны благодаря вдохновению, труду, поту и нервам, но их уникальная совершенность того стоила. Тут были как и старые, величественные произведения, так и свежие, не успевшие поведать жизнь, но в каждом из них хранилась своя история.
Холодным величеством веяло от одной из скульптур. Я разглядывала его в деталях, в попытках найти что же делало его таким отрешенным и ледяным, что легкие покрывались инеем, а по телу пробегали мурашки.
Он лежал на спине, в напряженной позе, все его мускулы были обнажены. Будто он вот-вот встанет и пырнет тебя остро заточенным лезвием ненависти. На переднем плане часть его лица закрывала правая рука. Его руки сцеплены, когда его свирепый взгляд смотрел направо, будто не желая встретится взглядом со зрителем. Одна маленькая слеза жалко собирается в уголке глаза. Его тело будто было отдельным видом искусства. Он был весь обнажен, но его ноги скрывали интимное место от потусторонних. Крылья были неаккуратно сложены, упираясь об камень позади.
Короткий вздох восхищения был сделан прежде, чем я почувствовала руки на плечах.
- Он прекрасен, верно? — прошептала тетя, обдавая мою шею горячим дыханием. В воздухе сразу появился аромат книг и сладости. Она любила появляться так неожиданно. Словно тень перемещалась между людьми.
- Да, это лучшее что тут есть. Очень напоминает картину ¹Падшего Ангела - тихий смех тети раздался вибрацией по моим плечам, как рябь на воде.
- А ты догадливая. Так и есть, создатель этой работы ним и вдохновлялся. А кто он, знаешь? — в поисках имени, мой взор тут же уловил серебряную вывеску, на которой, написано ниже «Кристофер Лакур-Делатр». Удивления не было, что такое чудо сотворил мой отец, но почему его вдохновение упало именно на это творение, для меня было загадкой.
- Отец. Но почему он выбрал его? - я обернулась, заглянув в ее сверкающие серые, как густой туман неизвестности глаза. Она не стала смотреть в мои, а рыскала, бегая по головам определенно кого-то ожидая.
Наконец, ее внимание вернулось ко мне.
- Честно сказать, я сама задаюсь этим вопросом. Думаю, будет лучше не гадать, а спросить его при встрече. Ладно, я побежала, увидимся — ее губы, окрашенные в алый изогнулись в улыбке, когда она заметила, кого искала. Желая увидеть ее гостя, я наткнулась на пару. Кудрявая, светловолосая женщина и темноволосый мужчина с тяжелым взглядом, шли бок о бок, приветливо улыбаясь.
Ах как же, ее любимые посетители, что обычно выигрывали почти все аукционы, соотвественно отдавая больше всего денег. Сумы были баснословные, от одного миллиона они разгонялись до двадцати, а то и больше. Я была не частой гостьей таких мероприятий, но даже если была, то в качестве зрителя, что тихо стоял в тени рассматривая потенциальных покупателей, делая ставки на победителя.
Это довольно интересно, но быстро надоедает.
Блекло рассматривая проходящих мимо людей я решила вернутся к творению, что оставила без внимания.
Толпа людей постепенно растворялась, исчезая в зале, где уже начинался аукцион. В этом году мне пришлось отказать тете быть там, из-за желания хоть немного побыть один на один с живописью. Гулкая тишина заполнила пространство. Ни осталось ни души, чтобы потревожить мою. Если, конечно, не считать охранников, стоящих на каждом углу. Но они лишь молчали, следя за порядком. И сейчас рядом не было никого, кто мог бы мне помешать. Все что было тут, находилось в моем распоряжении. Можно было подойти и посмотреть все в близи, не вставая на носочки, чтобы заметить хоть деталь за спинами и головами.
Несмотря на множество робот, я ни как не могла отойти от этой. Это было так чертовски приятно, наконец, прикоснуться с восторгом к холодному камню, провести по нему кончиками пальцев, наслаждаясь этой прохладой...жаль, что это лишь в мечтах.
- Восхитительное творение - голос слева отрезвил меня от опьянения одиночества. Похоже, я была настолько поглощена, что даже не заметила звука обуви, и шелест одежды. И как он сюда проник?
- Да, это действительно прекрасная робота — немного неуклюже пробормотав, я отдернула свои пальцы, приняв сосредоточенное выражение лица. Боже, что он тут забыл? Раздражение тягуче растеклось по телу.
- Вы на аукцион? — неожиданно мой взгляд переплелся с его. В этих бледно-голубых глазах было что-то, они напоминали небо. Изучая его, я не заметила, что он с таким же интересом разглядывал меня, будто диковинную зверушку.
Его темно-русые , короткие волосы, локоны которых спадали ему на лоб, контрастно сочетались с бледной, как мрамор, кожей. Его острые черты лица придавали ему холода и жестокости во взгляде. На его тонких, бледно-розовых губах, растянулась загово́рщическая ухмылка. Он был божественно красив, настолько, что любопытство заставило меня заинтересоваться в нем.
- Ах нет, я искал мадам Беатрис - Наконец он отвлекся от моего лица, перейдя к архитектуре позади, что придало мне больше уверенности. Его нос немного сморщился, когда он произнес имя. Скорее всего, это очередной клиент, что заинтересован в сотрудничестве. А может и старый знакомый, кто его знает.
- А вы по какому вопросу? — немного сощурившись, я с явным интересом вглядывалась, рассматривая детали его лица, так, будто бы это картина ²Моны Лизы, собственной персоной.
- Я хочу с ней обсудить контракт. Мне нужна срочная консультация — медленно проговорил он, возвращая взгляд на меня. Как предсказуемо. Всем все нужно срочно, он уже далеко не первый, кто заявляется вот так. Прийдется его огорчить. Чем-то он мне напоминал недавнее творение моего отца, ведь, от него так же вело прохладой. Как вокруг него все льдом еще не покрылось, не понятно.
- Мадам Беатрис сейчас занята проведением аукциона. Она освободиться не меньше, чем через час. Так что, вам следует либо подождать, либо ждем вас в следующий раз — закрепив заученный текст натянутой улыбкой, я ожидала его действий. На самом деле не многие оставались подождать ее, так что вероятнее всего...
- Я подожду - удивление смешалось с восхищением. Один из немногих кто останется в ожидании? И не жаль ему тратить свое время?
- Может быть, вы предпочли бы сходить в кафе через дорогу? Думаю, там было бы комфортнее провести время в ожидании — он смерил меня подозрительным взглядом, таким, что я поежилась бы, если бы не мое желание быть абсолютно расслабленной и сосредоточенной, хотя бы внешне.
- Мм - протянул он, словно смакуя мои слова - что ж, отличная идея. Может сходите со мной за компанию? С виду кажется, что вам тут некомфортно от одиночества — не спеша, внимательно наблюдая за моей реакцией на каждое слово сказал он.
Что ж, он ошибался, одиночество вовсе не доставляло мне никакого дискомфорта. Можно даже сказать наоборот, я чувствовала наслаждение от тишины и покоя, которые я получала не так часто, как хотелось бы. Но планов на ближайший час не было, а оставлять клиента одного мне почему-то не позволяла совесть.
Из моего раздумья, за и против, меня вырвал голос.
- Ох, кстати, я забыл узнать ваше имя, миледи — уголки его губ еле заметно приподнялись, протягивая мне руку.
Еще задумчиво глядя, я колебалась, будто собираясь сказать ему не имя, а код-пароль от сейфа с ценностями на пару миллионов долларов.
- Лилит. А .. — вкладывая свою руку в его, он не позволив мне окончить предложение, ответив.
- Самаэль. Приятно познакомиться, Лилит — прикосновение его руки сквозь тонкую ткань перчатки приятно холодило кожу. А столкновение костяшек с горячими губами чувствовалось, как медленный, сладкий ожог.
В его глазах пылал огонек искреннего интереса. Все это время он не отрывался от меня глазами. Даже во время касания губ моей пылавшей кожи под шелковой тканью.
- Что ж, так вы проведете меня? — я растеряно кивнула, чем вызвала блеск удовлетворения у Самаэля. Хм, интересное имя, давно такого не встречала.
Понимая, что уже все предрешено из-за моей из неоткуда появившейся детской беспомощности, я пошла за пальто, перед этим попросив подождать меня у входа.
¹Падший ангел (фр. L'Ange déchu) - картина французского художника Александра Кабанеля. Она была написана в 1847 году, когда художнику было 24 года, и изображает дьявола после его падения с небес. Картина является частью коллекции Музея фабры в Монпелье, Франция.
² «Мо́на Ли́за», или «Джоко́нда» — картина Леонардо да Винчи, одно из самых известных произведений живописи. Точная дата написания неизвестна. Ныне хранится в Лувре. Считается, что на картине изображена Лиза Герардини, супруга флорентийского торговца шёлком Франческо дель Джокондо.