Глава 4
«Грейдер» наполнился тревожным гулом голосов. Все суетились, пытаясь устранить сбои и ошибки. Повсюду мигали аварийные индикаторы, из динамиков доносились прерывистые звуковые пакеты с кодами неисправностей. Запах расплавленного пластика и нагретой стали уже пробрался в рубку.
Капитан раздавал приказы и следил за офицерами, но где-то на подкорке он помнил о своей пленнице и собирался проверить, все ли в порядке в его каюте.
Однако времени пока не было. Его подчиненные то и дело подходили консультироваться то по одному, то по другому вопросу. Он даже задумался, зачем «Вектор Индастрис» кормит всю эту команду бестолковых офицеров и безруких работников.
Блайт стоял у центральной консоли, сжав зубы. Его раздражала не сама авария, в конце концов, внешнее повреждение не редкость на дальнем маршруте, скорее то, как растеряны и беспомощны его офицеры.
- Переинициализируйте блок связи, вручную, черт вас подери! - рявкнул он, не оборачиваясь.
Офицер-навигатор глупо кивнул и скрылся за консолью, даже не попытавшись возразить.
«Стая крыс на тонущем корабле», - мелькнуло в голове капитана.
Он вглядывался в голографическую схему, где пульсировали красные зоны: R-14, S-3, нижний склад, жилая секция. Несколько систем вообще не подавали сигнал.
Из динамиков раздался крик по каналу локальной связи одного из рабочих отсеков. Глухой, искаженный шумоподавлением, голос.
- ... Черт... оно двигается, оно двигается! Боже, помогите!
- Что это такое? Что за тварь? - кричал в панике второй голос.
Сигнал оборвался. На рубке повисла короткая тишина.
- Что происходит? - хрипло выдавил Грайвс.
Блайт выпрямился.
- Запросить канал. Перенаправить видеопоток с камеры S-3.
- Не отвечает. Камеры молчат.
- Где ближайший охранный наряд?
- Откликнулись из R-8. Они... тоже слышали крики. С нижнего склада.
Блайт стиснул кулак. По его лицу прошла тень.
- Поднять уровень допуска на все шлюзы. Ограничить передвижение. Закрыть нижние отсеки. Полный контроль, немедленно!
*
Ксеноморф скользил по тоннелям, как тень. Металл дышал вокруг него, вспыхивая красным светом в тревожных импульсах аварийных ламп.
В теле обитала сила, не знавшая усталости, он двигался медленно под стать смертельно опасному хищнику. Его агрессия жаждала проявиться, но он колебался.
Где-то внутри, в далекой глубине вспыхивал импульс, отличный от инстинктов. Импульс рождался из памяти, минуя тело. Он не знал слов, но ощущал смыслы. Как будто кто-то наблюдал за ним изнутри.
Он не понимал, откуда это. Тело требовало охоты, оно напряглось, царапая металл, однако часть его тормозила.
Он замирал в узкой шахте вентиляции, прислушиваясь к крохотному импульсу, и ждал ответа.
Вокруг была тишина, разбавленная статикой проводов и плавным гудением генераторов. Все было знакомо, но иначе. Как будто он был здесь когда-то.
Чужой медленно подвинулся вперед. Протянул когтистую лапу, прижал к поверхности.
Под шахтой что-то двигалось. Он слышал биение сердца, движение воздуха внутри хрупкого тела, запах.
Все его существо требовало сию же секунду выскочить из укрытия и разорвать живое на куски, попробовать на вкус, понять, как оно устроено.
Слюна стекала с внутренней пасти, которая вздрагивала, желая ощутить вкус мяса. Он знал, что нужно делать, и все же замер.
Что-то неясное, совершенно размытое удерживало его. В путанных мыслях отсутствовал внутренний диалог, были лишь чувства, ощущения, инстинкт.
Он нерешительно отпрянул, против собственной воли и пополз дальше по шахте, но затем вернулся.
Теплокровное внизу двигалось медленно, неуверенно. Оно кралось, дрожало и оглядывалось. Его нутро сжалось, как от голода.
Оно было так близко. Он мог бы выломать решетку одним рывком, обрушиться, растерзать, но держался, с интересом прислушиваясь к своим ощущениям.
Ксеноморф застыл, вжав когти в металл так, что тот хрустнул.
Она вздрогнула. Он понял, что это самка - они еще уязвимее, чем самцы. Откуда-то из подсознания возник образ особей мужского и женского пола человеческого вида. В ее теле зародился страх, он ощущал его запах - манящий, сладко-соленый.
Она понеслась вперед, а затем быстро исчезла. Ксеноморф последовал за ней по узкой вентиляционной шахте, и уже совсем скоро оказался прямо над ее головой.
По телу прокатился трепет. Где-то в глубине, в том, что осталось от другой сущности, зашевелилось.
Она была... сломлена, раздавлена, почти уничтожена, но тело все еще жило. То, что таилось в ней, разрушая изнутри, это была не боязнь, которую вызывал в ней он сам, а что-то большее, вредоносное и до боли ему знакомое.
Это горе отзывалось внутри него. Он не знал слов. Не знал, что это, но чувствовал.
Она вдруг подняла на него свой взгляд, и ее горе передалось ему, как электрический разряд. В голове вдруг возник образ: человеческий крик, яркие вспышки света и невыносимая боль, что волнами проходила по телу. Ксеноморф знал эту боль. Когда-то он знал горе равное тому, что испытывает сейчас она.
Чужой отполз, пораженный новыми ощущениями. Его инстинкт отошел на второй план.
Он не понимал, что делает. Тело рвалось вперед, нутро извивалось от сдерживаемой ярости. Ему хотелось убить, но она не должна была исчезнуть.
Он не хотел больше не чувствовать ее. Не хотел делать ей больно...
И этого было достаточно, чтобы убраться от нее подальше.
Ксеноморф бросился вперед. Полз по тоннелю, пока не наткнулся на людей. Они отвлекли его от отголосков человеческого горя, и он перестал сдерживать ярость.
Монстр вырвался на волю, набросился на первого попавшегося человека. Острые когти располосовали грудь, вспоров ее, как влажную ткань. Второй отшатнулся, поскользнулся на крови и заорал.
Пасть выдвинулась вперед, пробила голову, как гнилой плод, и втянула хлынувшую кровь. Крики вспыхнули, как сигнал тревоги с разных сторон. Кто-то убегал, кто-то тянулся к консоли, чтобы позвать на помощь, кто-то просто стоял, парализованный ужасом.
Монстр взметнулся на стену, пробежал по ней, а затем резко спрыгнул и вонзился в очередного беспомощного человека, разрывая кожу. Кровь парила в воздухе, брызгала на потолок, стекала по полу, смешиваясь с отработкой.
Он слышал, как ломаются ребра, как лопаются внутренности, как трещат черепа.
Спустя всего десять минут чудовище уже стояло посреди разорванных тел, в тишине, нарушаемой только каплями крови и сыплющимися искрами с поврежденных приборов.
Инсектоидное тело подрагивало от остаточного напряжения. Где-то в глубине, там, где недавно шевелилась память, было тихо. Он не чувствовал горя. Только сытое одиночество.
Однако внутри он ощущал, что еще не довел дело до конца. Он убил - насытился болью, но теперь его ждет самая главная задача.
Он обернулся к телам. Некоторые еще подергивались, шевеля пальцами.
Ксеноморф подошел. Наклонился. Коснулся одного из них, еще живого и сжал челюсть. Все было просто, организм знал, что делать.
Но в груди снова заныло, будто изнутри поднималось сопротивление. Он на мгновение остановился, но инстинкт брал свое, заглушая импульс. Вязкая, обволакивающая слизь уже стекала с его пасти.
Он отбросил мертвое тело - бесполезное, подойдет только в качестве питательной среды, но не пригодное для зарождения новой жизни.
Перешел к следующему живому. Тело все еще дергалось, дрожало, из груди вырывался воздух. Он схватил человека, поднял, вонзил когти в панель у стены, прикрепляя будущего носителя. Инстинкт ликовал. Организм действовал безошибочно.
Но вдруг что-то внутри болезненно дернулось, будто сквозь панцирь звериного сознания, пыталась пробиться чужая мысль.
Он замер. Лапа сжалась, а потом дрогнула. Вокруг него все изменилось. Он уже не стоял посреди мертвых человеческих тел, а лежал. Он увидел яркий свет, и кто-то говорил...точно так же как люди, которых он только что убил и использовал.
Они касались его, переговаривались между собой, а в нос ударил резкий запах антисептиков и крови.
- Пульс нормализуется. Это экземпляр номер девять, сэр. Он жив.
Ксеноморф впервые за долгое время понял смысл слов. Вспомнил, что когда-то тоже говорил.
Он взревел, пытаясь закричать, задать вопрос, но вместо этого из пасти вырвался только срывающийся рык. Эти челюсти не были созданы для слов.
Мир вокруг снова исчез. Ксеноморф стоял среди мертвецов. Тело снова подалось вперед - из челюсти капала моментально затвердевающая слизь, создавая плотный черный кокон. Но что-то было уже не так, что-то в нем изменилось. Изнутри пробивался тот самый импульс, только теперь он был гораздо громче, сильнее.
Сознание пыталось подавить мощное тело и инстинкт, и наконец сформировало мысль:
- Не мое...не мое тело, - кричало оно, а из пасти вырвался лишь пронзительный крик.
Эта мысль прожгла его изнутри. Невыносимая, чуждая, но пугающе знакомая.
Внутри все зудело, невыразимая тревога вибрировала под хитином, искажая границы между инстинктом и пробуждающимся сознанием.
Но, прежде чем мысль успела укрепиться, тело учуяло живых. Снаружи послышались шаги. Он поднял голову.
И кровавая бойня повторилась.