Глава 3
Пленница Блайта тихо сидела, прижав к себе колени, всматриваясь в темноту, которая окружала со всех сторон, как вдруг все вокруг задребезжало. Ее словно бы поволокли по полу неведомые силы и ударили о стену.
То, что она увидела потом, одновременно обрадовало и отвратило. Дверь с кодовым замком приоткрылась, появился бледный просвет.
Худое тело обдало холодом с ног до головы, и появилось непреодолимое желание выйти наружу. Но что-то мешало. Подсознание будто подсказывало, что за это ее могут наказать. Очень жестоко наказать.
Она оцепенела, не могла пошевелиться, пока свет не стал казаться теплее, а в груди не дрогнула крохотная, почти забытая надежда.
Ноги понесли вперед. Рука задрожала, когда прикоснулась к двери, тем не менее открыла ее.
Она не знала, где находилась все это время. А если и пыталась догадаться, то очень давно, в самом начале, когда еще могла думать. Тогда ей казалось, что темница где-то в городе. Порой откуда-то доносились чьи-то приглушенные голоса, отдаленные шаги.
Ей казалось странным, что системы вентиляции так шумно и бесперебойно работают, но кислород при этом лишен свежести. Кроме того, что внутри узилища пропахло кровью, в воздухе был еще какой-то странный технический запах. Она никак не могла вспомнить, где ощущала его ранее.
За дверью оказалась каюта капитана. Она выглядела так, будто здесь никогда не происходило ничего предосудительного. Все было до отвращения аккуратным, как на бортовых схемах или инструкциях по эксплуатации. Ничего лишнего и ничего личного.
От этого стало только страшнее. За последние месяцы пленница разучилась воспринимать пространство, различать, где день, где ночь. Теперь все представлялось одинаково мертвым: голубоватый свет лампы, невыразительные оттенки стен, затхлый рециркулированный воздух.
Стены, обшитые металлокомпозитными панелями с грязно-бежевым покрытием, местами протерлись до темно-коричневого. В углах вентиляционные решетки и прорези для кабелей, скрытые за обшивками. В нише вдоль дальней стены находилась односпальная койка, вмонтированная прямо в стену, накрытая плотным темно-серым одеялом из грубого синтетического волокна. Под койкой встроены ящики с износившимися маркировками.
В воздухе витала смесь металла и старого пластика с примесью какой-то химии, отчего сводило зубы. Каюта была ловушкой, тщательно задекорированной под нормальность.
Ноги подгибались. Руки вцепились в дверной косяк, пытаясь удержать тело от падения. В животе было пусто, в голове невнятный гул. Казалось, что это не она, а кто-то другой стоит в проеме, на границе между мучительным адом, из которого почти удалось вырваться, и хрупкой надеждой, что ждала впереди, но страх не исчез. Он притаился где-то глубоко в груди, отчего та дрожала, сбивая дыхание.
Стоило сделать шаг, и темнота отдалилась. Еще шаг. В голове наконец промелькнула внятная мысль и явное желание уйти.
Справа от койки, в углублении, находилась небольшая консоль с сенсорной панелью - замок. От тряски он тоже замкнул и мигал красным неоновым светом, тем не менее дверь оставалась запертой.
Она подошла, прижимая к себе руки, словно защищая живот, хотя угрозы рядом не было, и начала нажимать на кнопки. Одну за другой. Без порядка. Просто, потому что не могла больше ждать.
Панель пискнула, мигнула, и дверь поддалась. Пленница шагнула за дверь, не оглядываясь. Просто вышла, как зверек, выскользнувший из клетки в никуда. В горле першило, в ногах не было сил, но в груди теплилось нечто давно уже забытое - надежда.
Ступни почти не касались пола, стараясь не издавать ни звука. Тело ныло от слабости и холода; порванная футболка, местами запачканная засохшей кровью - ее единственная одежда, прилипала к телу.
Коридор напоминал кишку, освещенный лишь редкими лампами под потолком. Свет в них тревожно мигал. Стены грязно-серые, с кабелями в полу и ржавыми пятнами давили.
Она ускорилась, не имея представления, куда направляется. Может быть, удастся встретить кого-то, кто поможет, а может быть, здесь никого нет, тогда ей придется найти выход самой.
Внезапно к общему гулу что-то примешалось. Что-то шевелилось над головой. Сначала показалось, что это ветер. Но потом, услышав скрежет, будто бы кто-то там внутри потолка в вентиляции яростно царапал металлическую поверхность длинными когтями, пришлось замереть, затаив дыхание.
Скрежет усилился прямо над головой. Грудь вздрогнула, будто от удара электрическим разрядом. Она бросилась вперед, спотыкаясь, ударяясь плечом о стену, не разбирая дороги. Руки дрожали, в глазах двоилось.
Вцепившись в ручку первой попавшейся двери, что была не заперта, девушка влетела внутрь, захлопнув ее за собой.
Это оказался отсек водоочистки. Просторное помещение, наполненное колоннами фильтров, переплетениями труб, насосами и гудящими фильтрационными блоками.
Сердце колотилось где-то в горле. Она сделал усилие и спряталась за одной из колонн, между двумя трубами, там, где ее не было бы видно с порога.
Скрежет в вентиляции продолжался. Звук слышался где-то поблизости. Инстинкт выживания заставил замереть и слушать.
Она сидела, едва дыша. Обнимала себя, замирая от каждого звука, как вдруг все резко стихло. Осталось только биение сердца и гудение фильтров.
Казалось, можно было бы выдохнуть. Но она не могла. Влажный воздух давил, будто крышка гроба. А мгновением позже в нем появилось чье-то хищное присутствие.
Ее кожа покрылась мурашками от первобытного, липкого ужаса, который не поддавался никакой логике. Этот испуг был прямым, холодным, но честным.
Блайт пугал по-другому. Он вселял в нее вязкий, ядовитый, парализующий страх, что проникал под кожу. Он смеялся, когда она кричала от боли. Гладил, когда осознавал, что сломал навсегда. От него нельзя было убежать, даже когда он уходил, его дух оставался.
Сначала она попыталась затаиться, слиться с трубами и тенью и зажала рот ладонью, чтобы приглушить собственное дыхание.
Потом без какой-либо видимой причины что-то внутри потянуло ее посмотреть вверх. Разум и тело были не согласны между собой.
Она понимала, что лучше не двигаться, но тело инстинктивно тянулось вверх. Шея онемела. Девушка медленно запрокинула голову. Ничего.
Затем, мрак будто расступился.
Между металлическими ребрами шахты, что шла по потолку, что-то двигалось. Медленное, скользкое, едва уловимое. Нечто огромное прижалось к внутренней стороне воздуховода и замерло.
В следующее мгновение на хрупкое плечо упала прохладная, вязкая капля. Она скользнула по коже, оставив липкий след и плюхнулась на пол.
Пленница не осмеливалась шевельнуться и посмотреть вниз. Зрачки расширились, взгляд застыл, пытаясь проникнуть сквозь решетку, прямо за которой находилось то, от чего дрожащий комок в ее груди провалился в бездну.
Ни глаз, ни зрачков, только зияющая пасть, усеянная длинными белыми зубами, внутри которой шевелились вторые челюсти, как у насекомого. Беззвучно. Выжидающе.
Оно не двигалось, не нападало, только прислушивалось.
Они застыли, разделенные решеткой. Ее взгляд дрожал. Существо оставалось неподвижным, медленно закрывая вторичную челюсть, а потом отодвинулось и бесшумно исчезло в шахте.