Глава 1
Пленница капитана Блайта многие месяцы молила о смерти. Уже не плакала, не кричала, только шептала себе под нос. В ней не осталось ни боли, ни мысли, ни надежды. Глаза потускнели, отвыкли от света, а тело окаменело.
Кислотно-зеленые локоны превратились в болотное гнездо. Кожа, что когда-то была свежей и гладкой, поблекла и покрылась мелкими шрамами. Она давно не чувствовала себя человеком, превратившись в сгусток страха, скрючившийся в углу между ведром и миской.
Разум пытался защититься от кошмара, поэтому в голове обитали лишь обрывки мыслей. Она не смогла бы связать и двух слов, если бы кто-то сейчас спросил ее о чем-нибудь.
Судьба никогда не была к ней благосклонной. Она родилась на Иваге-3, планете, что для многих является призрачной надеждой на нормальную жизнь. Это рай для путешественников, однако сущий ад для тех, кому приходится жить здесь постоянно.
Рядом с бесчисленными барами, гостиницами, клубами с синтетическим весельем и казино притаились трущобы. Улицы, испещренные зловонными каналами, паутиной разноцветных гирлянд, от которых мутило и рябило в глазах, застроенные бетонными многоэтажками с грязными окнами и дребезжащими трубами.
В одной из них она и выросла. Мать работала официанткой, пока не слегла с легочным фиброзом — побочным эффектом дешевых вейпов и отравленной атмосферы.
Девочка вынуждена была искать работу. Она пыталась устроиться туда же, в бар, где мать сбивалась с ног за копейки, но менеджер даже слушать не стал, мол, у него уже целая куча проблем, и неопытный подросток с улицы ему был не нужен.
Когда закончился последний кредит, все покатилось под откос. Ей пришлось бросить школу за пол года до выпуска. В холодильнике осталась лишь белковая смесь со вкусом бобов и зелени. Мать в потрепанной кислородной маске всхлипывала от боли. Электроэнергию отрубили накануне.
Заплаканные глаза долго всматривались в это жалкое подобие жизни, будто бы надеясь на чудо. Но чуда не случилось, и тогда выбора не осталось.
Она не раз видела яркие листовки с голограммами и улыбающимися лицами полуголых девиц, прилипшие к асфальту после очередного ядовитого дождя.
Ей и в голову не приходило, что в какой-то момент она станет одной из них. А сейчас уже кажется, что это было более чем очевидным развитием событий.
Легко, выгодно, стабильно!
Выбирай график по вкусу!
Хочешь интересную работу в клубе «Синтнайт», «Будда», «Александр» и других — не думай, связывайся с нами и приходи!
Ни имени, ни условий — только QR-код и координаты.
Они даже не спросили о совершеннолетии, выдали форму и тут же отправили на первую смену.
Поначалу было легче, чем представлялось. Физическая нагрузка не стала для нее чем-то невыносимым. Удавалось даже повеселиться, танцуя в клетках, переговариваясь с подружками по несчастью.
На первые заработанные деньги она купила все необходимые лекарства для матери, позже оплатила задолженность за квартиру.
Было неприятно, когда ее щупали чьи-то пронырливые руки, но те же руки оставляли хорошие чаевые.
Мать все же вскоре умерла, оставив ее наедине с этим миром. Когда ей стукнуло двадцать один, желание что-то менять совсем отпало. Заработка вполне хватало на все нужды.
Со временем смены стали давать чаще, и посыпались непристойные предложения.
Видимо, решили, что пора бы ломовой лошади приносить больше дохода. Она привыкла к деньгам, подсела на синтетические вещества, и ей было страшно представить, как жить без всего этого.
К тому же теперь никакие законы не смогут уличить компанию в грязных делах. Можно было подсунуть ей любую работу, завернув банальную проституцию в красивую обертку, и получать проценты.
После красочного рассказа одного из менеджеров о том, какие прекрасные возможности откроются — больше денег, влиятельные клиенты, красивые наряды, легко было согласиться.
Тогда казалось, что это не навсегда — просто шанс накопить денег, чтобы снова начать учиться, а после найти работу поприличнее.
Первый клиент оказался не тем, кого она ожидала. Спокойный, вежливый. Не хватал, не приказывал. Просто говорил, будто с равной. Даже заплатил больше, чем надо, и в конце пожелал ей беречь себя.
Но легче от этого не стало. Мир вокруг остался прежним, только внутри все стало чужим.
Ее не тронули, не унизили, тем не менее внутри все разрывалось на части. Как будто кто-то вырезал кусок ее плоти и не удосужился зашить обратно.
В душу проникла беспросветная пустота. Захотелось забыться, и тогда она впервые попробовала нейростимуляторы и подсела. Ее втянули туда, откуда невозможно было вернуться и быть прежней.
В одном из клубов с засаленными креслами, прокуренными стенами и громкой до одурения музыкой Блайт и нашел ее.
Он заметил молоденькую танцовщицу, стоило ему переступить порог. Он всегда отдыхал в подобных заведениях и выбирал самую забитую особь, чтобы лишний раз напомнить ей, кто она есть.
Эта девушка была далеко не первой, кто впоследствии лишиться воли, голоса и жизни. Он это любил, уже не помнил почему, да и, собственно, никогда не разбирался. Блайт всегда делал то, что подсказывал ему инстинкт.
Одурманенный взгляд был пустым. Движения угловатого тела казались неестественными, ему даже на миг почудилось, что перед ним синтетик.
Но мысль была слишком нелепой: синтетики — это ценный ресурс, предназначенный для куда более важных задач. Их не тратят на дешевые танцы и грязный секс в заведениях вроде этого.
Блайт не стал ждать. Он подошел и провел узловатым указательным пальцем по худощавому бедру, воображая в дрожи отклик, которого не было — она продолжала танцевать, ничего не почувствовав.
Танцовщица почти не соображала. Все ее движения были отточены до автоматизма. Как и десятки раз до этого, она просто закрыла глаза, когда все закончилось, надеясь открыть их утром, оставшись в одиночестве. Но очнулась только через несколько дней и больше не увидела света.
Такого сильнодействующего вещества она еще никогда не пробовала. Только спустя несколько часов смогла вспомнить, что произошло. Он протянул ей таблетку — крошечный, ярко-красный «шарик», и она, не задумываясь, проглотила ее.
Пленница кричала, билась о дверь, пытаясь сбежать. Ее трясло не только от переизбытка веществ в крови, но и от страха, который будто перемалывал внутренности через мясорубку. Ее рвало от осознания абсолютной безысходности, ведь она точно знала — ее работодатели никогда не станут тратить время на поиски очередной шлюхи.
Блайт измывался над ней каждую ночь, а днем оставлял наедине с миской тошнотворной еды и ведром. Раз в неделю он позволял ей искупаться в большом пластмассовом тазу, куда небрежно выливал полбутылки жидкого мыла.
Он бил ее всегда — покорность раздражала не меньше, чем сопротивление. Когда у нее еще были силы, она сопротивлялась, пыталась вырваться и убежать, но все это ни к чему не приводило, только к новой волне насилия и изощренным пыткам.
Через месяц, проведенный в аду, на теле, истощенном от голода и нервов, не осталось и живого места. Но, как ни странно, ей вдруг стало легче. Возможно, она привыкла, смирилась с тем, что больше никогда не вернется домой и не выйдет из убогой темницы живой.
Смерть стала казаться выходом. Пленница капитана перестала есть в надежде умереть от голода, но Блайт не дал ей уйти раньше времени. Заметив, что она голодает, он с силой заставлял глотать еду, угрожая запихнуть белковую смесь во всевозможные отверстия вместе с миской.
Мучения продолжались — бесконечные, все более жестокие и вот она здесь, загнанная в угол, безумная, потерявшая всякий человеческий облик, одинокая девочка со сломанной жизнью и изувеченным телом.