Наследство

Как бы сильно Эмили не старалась, она никак не могла сосредоточиться. Все слова доходили до ушей, но никак не до головного мозга. Они разбегались в разные стороны, не давая возможности уловить смысл. Поэтому всё, что сейчас говорил профессор с кафедры осталось без нужного понимания.

Покоя не давала эта метка в виде звезды в круге. Жжение прекратилось уже давно, но Эмили и без него «ощущала» непонятный символ. В этой ситуации было много вопросов и ни одного ответа. Откуда взялась эта метка? Что она означает? Кто её поставил? Каким образом? Почему она ничего не почувствовала сквозь сон? От назойливых мыслей разболелась голова, но ничего поделать Эмили не могла.

«Ты уже в игре, Эмили», — прозвучал в голове голос Кристофера, и Эмми тут же содрогнулась.

Может Клиффорд был прав? И этот таинственный Он добрался до неё? Нет! Она же не верит в это?! Конечно, нет. Она не станет одной из этих дураков, что поклоняются Сатане, стоя в круге и попивая кровь. Нет! Нет! И ещё раз нет! Эмили даже головой мотнула. В который раз она прислушалась к рассказу профессора, но снова отвлекалась на свои размышления.

Так дальше не пойдет! Эмили отпросилась выйти и, прихватив вещи, пошла домой, вместо того, чтобы пойти в туалет, как наверняка подумал педагог. Быстрым шагом она рассекала улицы Лондона, стараясь приглушить свои же мысли, которые набатом стучали в висках. Было ощущение, что Эмили сошла с ума, помешалась, стала сама не своя. Эмили не понимала многого. Но знала одно: сегодня её жизнь очень поменялась и отнюдь не в лучшую сторону. Выпить — это всё, чего она сейчас хотела.

Неоновая вывеска не горела, не было слышно музыки и голосов людей. Тишина. Вот всё, чего стоило ожидать в такое время суток, придя к бару «Бонни и Клайд». Весьма неподходящее название. Прочитав его, создавалось впечатление, что в баре одни пьяные байкеры и непристойные люди. Одним словом, не самое хорошее впечатление. А на самом же деле, местечко было спокойным и весьма милым. Не какое-нибудь кафе с супер-нежной обстановкой и запахом вкусного кофе, но тоже ничего.

Эмили с силой толкнула входную дверь и увидела пустой зал и бармена за стойкой, который вытирал стаканы.

— Мы закрыты, — коротко сказал он и продолжил свое занятие.

Эмили подошла ближе и пригляделась к его груди. Там был бейдж.

— Роб? Привет, — Эмили улыбнулась пареньку, которого знала заочно: Джейкоб часто о нем говорил. — Мы не знакомы лично, так как я прихожу до твоей смены. Я Эмили.

Дружелюбие давалось с трудом. Сейчас не было желания мило улыбаться, а тем более знакомиться с кем-то. Но что уж поделать. Стоило Робу услышать её имя, как он просиял и на лице появилась слабая, но вполне радушная улыбка.

— Роб. Рад наконец-то лично познакомиться, — парень протянул руку, и Эмили пожала её. — Джейкоб много рассказывал о тебе. А ты по какому поводу, если не секрет? Если Джейка ищешь, то его нет.

— Нет, я просто…

Роб понимающе улыбнулся и поставил перед ней пустой стакан, который мгновенно заполнился янтарной жидкостью. Эмили понюхала и улыбнулась. Виски.

— Спасибо. Прямо то, что нужно.

— Всё так плохо? — спросил он, разглядывая Эмили.

Она в свою очередь рассматривала его. Роберт был достаточно привлекательным молодым человеком. Тонкие губы, нос с маленькой горбинкой (наверное, когда-то ему его сломали), пронзительные карие глаза и светлые волосы. На руках от запястий аж до линии рукава футболки шли татуировки. Возможно, они скрывались и под одеждой. Атлетическое телосложение и очаровательная улыбка только придавали обаяния. Роб был воплощением мечты любой девушки.

— Я бы даже сказала дерьмово, — честно ответила она, опрокидывая в себя жгучую жидкость.

***

Эмили не знала, как так вышло, но… сейчас она стояла в маленькой тесной кладовке бара и покрывала поцелуями ключицы Роба. Слово за слово, стакан за стаканом и вот.

Роб припал к её губам в тягучем и страстном поцелуе, пока она предпринимала попытки стянуть с него футболку. Избавившись от ненужной вещи, Эмили вцепилась руками в затылок парня и выгнулась дугой, сгорая от посасывающего поцелуя в шею. Протяжный стон вырвался из её рта, и она закусила губу почти до крови.

Всё же она была права — под футболкой и правда скрывались татуировки.

Роберт оторвался от её шеи, сжал руками ягодицы, пока Эмили стягивала с себя футболку. Оставшись в одном бюстгальтере, Эмми решила не останавливаться, тут же сняла и его, откинув в сторону.

— Эмили, — протяжно прорычал Роберт, покрывая поцелуями её грудь. — Эмми, какая же ты красивая.

Подняв на неё взгляд, он словно спрашивал: уверена ли она в том, что делает. Взгляд её был затуманен, и она не понимала причину этих разглядываний. Вместо ответа она снова потянулась к нему, но тот отстранился, разглядывая её грудь.

— Что это? — Роберт провел кончиками пальцев по знаку, который был выжжен на её ключице.

Через пелену возбуждения до Эмили не сразу дошёл смысл сказанного. А когда дошел, она резко дёрнулась. Отпрянув от парня, Эмили больно ударилась рукой об наконечник швабры.

— Прости… Я… Ты… Мы не должны были этого делать, — Эмили запиналась, собирая свои вещи по полу.

Натягивая бельё и футболку, она смущённо смотрела в пол. Как же стыдно. Вот и зачем она это сделала? Когда майка наконец заняла положенное ей место, Эмили опрометью кинулась к двери, оттолкнув ошарашенного Роберта.

— Прости, пожалуйста, — ещё раз напоследок бросила она и выбежала из бара.

Эмили шла быстрым шагом, стуча каблуками. Стук звучал яростно, мерно и громко. Так же Эмми и ступала: споро и тяжело. Она злилась. Злилась сама на себя. Она не понимала, как так вышло, что она оказалась в тесной подсобке с тем барменом. Шумно выдохнув, она зашагала быстрее. Хотелось разбежаться, однако сделать это не позволяли каблуки и наличие голоса разума.

Она ведь обещала себе. Обещала ещё пять лет назад, что никогда к этому не вернется. И что мы видим? Все эти события словно вернули её в далёкое прошлое, и, кто знает, сможет ли она противостоять соблазну вернуться к прошлой жизни. А соблазн был и ещё какой. Вечеринки, незнакомцы в постели, много алкоголя, откровенные наряды. В её сегодняшней жизни нет места всему этому. У неё две работы и учёба, которую нужно закончить. А если она сорвётся… всё полетит к чёрту. Как летело уже не единожды раньше. Как летели к чёрту семья, хорошая стажировка, друзья и учёба при очередном срыве. И Эмили не имела никакого желания выкарабкиваться из этого дерьма хоть ещё один раз. Ей хватило.

Цокот каблуков немного стих: Эмили пошла медленнее. Нужно успокоиться. Вдох и медленный выдох. Если не успокоиться, это всё может перерасти в нервный срыв или истерику; а дальше всё по заученному сценарию: бутылка виски на одного, вечер в клубе и утро в незнакомом месте с незнакомым парнем. Эмили зашла в квартиру, сняла пальто и вышла на балкон.

Она выдохнула. Как же всё-таки это всё достало. В голове была каша из мыслей, догадок и воспоминаний. Не очень хороших воспоминаний.

— Эмили, стой! — кричала вдогонку Джуди, её некогда лучшая подруга.

Эмили шла вперёд, не обращая внимание на зов. Очень хотелось курить. И выпить. И она непременно это сделает. Только нужно дойти.

— Да стой же ты! — Джуди не скрывала, что злится.

На её лице проявилась гамма эмоций: ярость, разочарование, жалость… и да. Отвращение. Неприкрытое, очевидное, оправданное. Но Эмили никогда не признает этого.

— Отвали! Я же сказала! — рявкнула Эмили, вырывая руку.

— Разве ты не видишь?! — отчаянно выкрикнула Джуди и развела руки в стороны. — Посмотри на себя. Просто. Посмотри!

Она как одержимая, кричала, а Эмили старалась проглотить слезы, выступившие на глазах. Джуди подняла прядь зелёных волос и ткнула их прямо под нос Эмили.

— Ты в зеркало-то смотрелась? — снова задала вопрос, на который Эмили не ответила. — Сколько ты выпила?

Снова молчание.

— Сколько, я спрашиваю?!

— Какая тебе разница? — Эмили выдернула локон и развернулась, но Джуди не сдавалась.

— Эмми, Эмми! — всхлип. — Что же ты с собой делаешь! Тебе шестнадцать, а ты похожа на сорокалетнюю алкоголичку! Ты пьешь ежедневно, куришь, спишь с незнакомцами. Что дальше? Наркота?

— Какая тебе, к чёрту, разница? За своей жизнью следи, а не за моей. У меня всё под контролем. Я знаю, что делаю.

Ложь. Самая настоящая ложь. Эмили врала безбожно, когда говорила эти слова. Она прекрасно понимала, что Джуди права, но принять реальность не могла. Не могла согласиться с тем, что она чертова алкоголичка в шестнадцать грёбаных лет. Что она убожество, не стоящее и выеденного яйца. Что она ничтожество, которое отпугивает всех людей вокруг. Она слабачка.

После того случая общение с Джуди сошло на нет. Они не разговаривали, даже не смотрели друг на друга. Только иногда Джуди могла послать ей взгляд полный презрения и отвращения. А Эмили было плевать. Или ей хотелось, чтобы так было. Но теперь, по истечению времени, она понимала, что ей было далеко не всё равно.

Реабилитация была сложной. Пришлось отказаться от многих вредных привычек, вечеринок и других «радостей жизни». Не то чтобы до того у неё было много друзей, но после восстановления в обществе, она стала одиночкой. Старалась общаться только при необходимости и друзей себе не искала. После ухода Джейкоба и Джуди её вечным спутником стало одиночество.

Эмили тяжело выдохнула и поёжилась. На балконе сидеть в одной футболке было холодно. Она взяла теплый плед, лежащий сбоку, и закуталась в него. Новое воспоминание оставило после себя дрожь и неприятный осадок.

Музыка громыхала так, что барабанные перепонки болели, а уши закладывало. Для того, чтобы сказать кому-то что-то приходилось орать во всю глотку, и то не факт, что человек тебя услышит. Эмили, уже подвыпившая, пробиралась сквозь толпу, стараясь не задеть кого-то с напитком в руках. Не хотелось испортить своё новое платье, за которое она отвалила почти семьсот фунтов. Рич в конце месяца будет недоволен, а мачеха и вовсе устроит скандал, рассказывая о том, что нужно бережно относиться к деньгам.

Собственно, такие траты и очередная вечеринка именно из-за так называемых родителей. Они снова устроили распрю, нервы сдали, и она вместе с Кэтрин и Хоуп решила пройтись по магазинам. В итоге пошла на эту вечеринку. Причина скандала: «неприемлемое поведение дочери самого Ричарда Уорена, которая только и делает, что позорит семью и фамилию». Элизабет, как всегда, использовала запрещённый приём и завела шарманку о том, что Эмили без них была бы никем. Ведь Элизабет, такая хорошая и святая, простила Ричарда и пожалела «бедное, ни в чём неповинное дитя», взяв под свое крыло.

Пустяковая ссора, ни чем не отличающаяся от других. Но Эмили она задела. Было неприятно слышать, какими словами Элизабет обзывает её маму. Эмми её не знала, даже не видела, но не могла допустить, чтобы о матери так говорили. Как итог, она пьяная на коленях очередного идиота.

Эмили тряхнула головой и запустила руку под футболку. Нащупав непонятный символ на ключице, она стала задумчиво чертить неизвестные узоры. И что ей с этим делать? Может она сходит с ума? Или она стала ходить во сне? Ведь эти лунатики могут не только говорить, но и ходить, делать всё, что угодно, пока спят. Правда, как она сама себе поставила это клеймо? Может ей следует обратиться к специалисту? Нет! Нет и нет! Она не больна! Эмми абсолютно здоровая. Но откуда тогда этот символ?

Осознав, что больше ничего она сделать не может, Эмили решила проверить почту. Счета, ещё счета. Журнал. Среди всей этой макулатуры выделялся голубой конверт. Качественная дорогая бумага, печать, красивый почерк. Письмо от семьи Уорен. Эмили хмыкнула и открыла конверт. Что же её любимая семья от неё хочет?

«Эмили Шарлотта Уорен, Вы приглашены на ежегодный благотворительный бал по случаю празднования Сочельника, который состоится в особняке Уоренов.

С любовью и глубочайшим уважением, глава семьи — Ричард Уорен.»

Эмили застонала. Она совсем забыла об этой глупой традиции. Каждый год в их особняке на Сочельник устраивают празднование. Милые дамы в бальных платьях ходят и собирают сплетни, все танцуют под классическую музыку и фальшиво улыбаются. Предел мечтаний для богатеньких. Но у всего этого есть «благородная цель»: собрать деньги для лечения детей, больных раком. Все эти мешки с деньгами жертвуют свои богатства и таким образом помогают детям. Хоть что-то хорошее сделают. Эмили бы с радостью отказалась, но такой вариант развития событий попросту невозможен, ибо семья Уорен должна быть примером, а отсутствие дочери главы семьи, минимум, подозрительно, учитывая её социальный статус. Внебрачное дитя, которое благородная Элизабет приняла в семью. Чем вам не пиар? Как же ещё заставить людей раскошелиться, если не надавить на жалость, показав маленькую сиротку?

До праздника осталось не так много, всего какая-то неделя, а значит пора готовиться. Искать платье, покупать валерьянку, чтобы успокоить нервы. Очередной вздох вырвался наружу. А всё же было так хорошо.

Университет прогулять можно, но работу прогулять нельзя. Поэтому, прогнав остатки плохого настроения и навязчивых мыслей, Эмили стала собираться в бар, хотя желания никакого не было.

***

— Может мне с тобой поехать? — спросил Джейк, а Эмили от этого вопроса вздрогнула и подняла голову, которая до того покоилась на руках.

— В каком смысле поехать со мной? — приглушённо вздохнула она.

— В том самом. Я поеду с тобой в качестве партнёра на вечер, — спокойно ответил Джейк, хотя Эмили прекрасно видела в его глазах нежелание появляться на пороге дома Уоренов.

Старая история, которая причинила немало горя людям. С тех пор прошло много времени, но раны ещё свежи. Да и могут ли зажить глубокие порезы от предательства верных друзей, которых считал семьёй? Да и Уорены когда-то считали Фарелов, если не семьёй, так хотя бы хорошими друзьями. Воды много утекло с того дня, как Рич указал им на дверь, но никто не забыл. Ни Рич, ни Эндрю, ни Джейкоб с Эмили, которым пришлось хуже всех. В начале они поссорились, потом и вовсе перестали общаться. И Эмми ни за что на свете больше бы не захотела пройти через всё это. Тогда она потеряла своего друга, товарища, почти что брата. Ей, как и самому Джейку, было больно. От презрительных взглядов, которыми они обменивались; от печали глубоко затаённой в глазах; от невозможности подступиться, потому что гордость не позволяла. Они об этом не говорили, но оба прекрасно понимали, что скучали все эти долгие годы друг по другу.

И теперь, вспоминая весь тот ад, через который прошли Фарелы, Эмили не могла позволить, чтобы Джейк мучал сам себя. Улыбался в глаза тем людям, которые отняли у него последний шанс быть счастливым. Отняли у него часть семьи. Не помогли, когда человек нуждался в помощи. И из-за отказа умерла его мать. Безнадежно больная, она со своим мужем не могла позволить себе дорогостоящее лечение. Поэтому они обратились к своим «верным» друзьям и людям, которые не единожды помогли с бизнесом и деньгами. Но какое же было их разочарование, когда Ричард Уорен отказал. Хотя его уговаривала и мать, и дочь, и Эндрю, и даже Джейкоб.

Эмили с Джейком пообещали друг другу, что отказ её отца не повлияет на их крепкую дружбу. Но они оба не смогли выполнить обещание. Пребывая в отчаянии, он всё чаще срывался. Они ссорились без особых на то причин. И Эмми в глубине души его понимала. Он терял мать. И никто! Никто не мог помочь. А тот, кто мог, отвернулся. Но собственная задетая гордость не позволяли просто обнять, помочь. Поддержать. Да и своих проблем у неё тогда было хоть отбавляй.

Эмили моргнула, прогоняя воспоминания, которые навсегда хотелось забыть.

— Прости, но я не могу тебя просить об этом. Думаешь, я не знаю какого тебе тогда пришлось? Может мы и поссорились, но мне не хотелось, чтобы всё так произошло, — Эмили накрыла своей ладонью ладонь Джейка, и тот слегка улыбнулся, положил ещё одну руку поверх руки Эмили и поднял на неё глаза.

Они молчали, но Эмили видела, что в глазах Джейка проступило облегчение и благодарность. Теплота по отношению к ней. Зелень его глаз успокаивала и расслабляла. Рядом с другом детства Эмили хотелось просто забыться. Это кажется невероятным, но когда он рядом, все проблемы, которые волной накрывали её в последнее время, исчезали. И не важно, что после этого её настигнет шторм. Главное: хорошо сейчас.

— Спасибо, — тихо прошептал Джейк, а Эмили словно очнулась от транса.

Она отвела взгляд, но улыбку не спрятала. После этих нескольких секунд, что они неотрывно смотрели друг другу в глаза, окончательно рухнула незримая стена, которая разделяла их столько лет. Они словно увязли в трясине прошлого, которое не отпускало, не давало расслабиться. Теперь они наконец смогли отпустить прошлое, которое удавкой висело на шее. Теперь они могут двигаться дальше, больше не оглядываясь. Теперь они будут создавать будущее.