Письмо
День третий. Четверг.
Ночь прошла без приключений. Зато день выдался «очень интересным». Как я и написала вчера, я собиралась смотаться в ближайший канцелярский магазинчик за ручками или тем, что может их заменить, ибо без изложения своих мыслей на бумаге я в скором времени свихнусь. Можно было бы писать кровью, да, но пока поберегу ее для крайнего случая. Ха, пишу так, словно и не было никакой катастрофы, и я иду просто покупать письменные принадлежности для учёбы. Если бы.. Однако нет. Вылазка выдалась довольно проблемной. Головорезы шастают чуть ли не на каждом шагу, видать, выискивают себе мясцо на ужин. Уроды. И ходят они не по одному, а группами по три-четыре человека. Патрулируют весь район, пытаясь найти хоть что-то «съедобное». Бр, даже по спине пробежали мурашки.
Если мне суждено погибнуть, то я бы не хотела стать едой для головорезов или Рычунов с Крикунами. Да, рано или поздно это может случиться. К чёрту, лучше утопиться и стать кормом для рыб, а не для тех тварей, что я перечислила выше. Боже, как представлю это — сразу появляется холодок в области спины. Фу. Отвратительно, не находишь? К чему я клоню — мне не удастся вечно бегать, прятаться и скрываться. Я хочу, чтобы Тебя, мой Дневник, нашёл мой брат. Я не теряю надежды. Надежда умирает последней, а значит она уйдет в мир иной вместе со мной. До тех пор я буду верить и надеяться. Я никак не могу представить то, что мой дневник читает кто-то чужой. Нет, такого не будет.
Поэтому я напишу на Твоих страницах письмо Максу. Не сочти за грубость, но иначе я сделать не могу. Итак...
Брату.
Здравствуй, брат...
В голове было столько мыслей, но как только я собралась отобразить их на бумаге, они благополучно испарились. Злюсь на свою никчёмность. Но здесь не об этом. Макс, Ты как никто другой знаешь, что я не умею выражать свои чувства, верно? Надеюсь, что Ты простишь меня за это. Итак, если Ты читаешь мой дневник и видишь данное письмо , то скорее всего меня уже нет в живых. Прошу, не грусти. Не лей понапрасну слёз, хорошо? Знай, что я всегда Тебя любила и ежедневно восхищалась Тобой. Я очень благодарна Тебе за то, что Ты смог поставить меня на ноги, правда. Спасибо Тебе за это. Когда мы остались совсем одни, Тебе было лишь двенадцать лет.. Как, скажи мне, как? Как ты сумел так быстро повзрослеть? Это до сих пор остаётся для меня загадкой.
Помнишь, как Ты меня защищал? Помнишь, как учил меня плавать? А водить машину? Боже, вспомни, как мы угнали машину Семёна Климовича. Ох, а как Тебе тогда попало!.. Но зато я научилась переключать передачи, помнишь? Я вот помню. А как Ты учил меня кататься на велосипеде? А готовить? Боже, как Ты смог разобраться с этой кулинарной книгой? Смеюсь. Помнишь очень сладкое картофельное пюре, когда я перепутала соль с сахаром? И как я еще долго извинялась перед Тобой тогда, уплетая это пюре и роняя в тарелку солёные слезы... А помнишь, как Ты чуть не погиб? И случалось это не единожды! Каждый раз я боялась, что останусь совсем одна, потеряв Тебя. Дурак, как я ненавидела Тебя в эти моменты, Макс! Я всегда так боялась остаться одна. А потом.. Потом мне захотелось свободы? Не знаю, что это было. Желание быть самостоятельной? Мне так стыдно за то, что я не отвечала на Твои звонки. Сейчас я бы отдала всё, что у меня есть, лишь бы услышать Твой родной голос. Прости меня. Я всё время делала Тебе больно и не замечала этого. Я не видела ничего дальше своей прихоти. Прости.
...
Знаешь, а Ты нравился моим одноклассницам. Ха-ха! Правда! Когда Ты приходил за мной после уроков, каждая из них засматривалась на Тебя! Но Ты не обращал на это никакого внимания, ведь тогда они все были слишком малы для Тебя. Как-никак шесть лет разницы. Но это меня радовало. Не то, что Ты нравился им, а то, что Ты не обращал на них никакого внимания, я же их не любила! :D И Мира на Тебя частенько засматривалась. Не удивительно, ведь Ты всегда был тем ещё красавцем, хотя не хотел этого признавать, хе-хе-хе, дурачок.
Да, в моём письме много ностальгии. Без неё никуда, ведь раньше было намного лучше. А сейчас что? А сейчас Ты и сам знаешь из жизни, из моих недавних записей, может, от других людей. А помнишь, как ты ушёл в армию? Ох, сколько я страдала из-за этого! А потом, когда ты вернулся, на вокзале я не смогла вымолвить и слова, просто обняла Тебя и заплакала. Тебе же предлагали остаться и продолжить службу, я знаю. Твои друзья сказали мне это. Но Ты отказался от военной карьеры. Из-за меня. Тебе ведь нравилось это, верно? А университет? И в него Ты не пошёл, хотя всегда был очень умён. Опять же из-за меня. А чем я отплатила Тебе? Когда закончила школу — сбежала и столько лет не отвечала на Твои звонки и не звонила сама. Самостоятельная, блин. Идиотка. Не перестану просить прощения, хотя и не имею на это никакого права. Знаешь, мне кажется, что скоро они меня найдут. Да, невозможно прятаться вечно. Я бы ушла в другое место, скажем, в деревушку, но это верная смерть, поскольку еда осталась лишь в заброшенных городских супермаркетах. Всё растащили ещё давно. Животных... Их пожрали и люди, и твари, и головорезы. Представляешь, даже собак съели. Боже... Да и точки в городе, в которых остались медикаменты, можно пересчитать по пальцам рук. Как думаешь, может, уйти в другой город? Скажем, в Q? Но это около пяти дней пути по открытой местности. Да и какие гарантии, что я в Q не нарвусь на такую же банду людоедов? А вдруг там целые полчища Крикунов, а то и Рычунов?..
Рычуны... Жуть. Ты же уже встречался с ними, верно? Тогда мне не нужно рассказывать Тебе о том, насколько они опасны. Хочу сделать что-то в роде методички или «Краткого курса по опаснейшим созданиям, оставшимся на Земле». Глядишь, пригодится кому-нибудь, а? Как в мультфильме «Как приручить Дракона» была «Книга Драконов», в которой описывались всевозможные Драконы, их внешний вид и способности. Может, сделать что-то такое? Вдруг Тебе пригодится. Мало ли, может же быть такое, что я видела больше, чем Ты. Если что, допишешь после меня, договорились?
Я потихоньку схожу с ума. Да, не спорю, я всегда была странной. Но вот сейчас... Я разговариваю с тетрадью, Ты сам убедился в этом немного раньше. Также говорю сначала одно, а позже — совсем другое. Биполярочка? Так и есть. Я не отрицаю этого. Раздвоение личности? Есть и зачатки данного расстройства. Но как в таком мире оставаться психически совершенно здоровым? Никак, верно ведь?
А помнишь свою любимую песню? Признаться, я часто её вспоминаю и пою себе. Особенно мне нравится припев.
I've been standing here my whole life
Everything I've seen twice
Now it's time I realized
It's spinning back around now
On this road I'm crawlin'
Save me cause I'm fallin'
Now I can't seem to breathe right
Cause I keep runnin runnin runnin runnin
Runnin runnin runnin runnin
Runnin from my heart
Я тоже убегаю, Макс. Каждый день. И не только от обстоятельств, обрушившихся на весь мир и на меня одновременно, нет. Я убегаю от себя так давно. Наверняка, ты замечал это, но считал, что я не хочу об этом говорить. Да, Ты был совершенно прав. Но от себя не убежишь. Ты можешь убежать от обязательств, сковывающих твои руки цепями, от людей, делающих тебе больно, но никогда не сможешь убежать от самого себя. С одной стороны это даже хорошо. Почему? Даже если весь мир ополчится против тебя — на твоей стороне всегда будет один человек. И этот человек — это ты сам. Но такая довольно «положительная» развязка возможна лишь в том случае, когда ты в ладах со своим телом и со своей душой. Но что, если они ополчились против тебя вместе со всем миром? Что делать тогда? Кто-то живёт, точнее, жил так же, сражаясь с самим собой и со всеми вокруг. А кто-то, тот, кто был морально слаб, не выдерживал подобного натиска и выбирал самый печальный, но короткий путь. А что я? Я столько раз хотела пойти по этому пути, но так и не смогла. Кишка тонка. Я даже не могу специально царапнуть саму себя ножом. Рука не поднимается. Такие вот дела. Поэтому думаю, что я относилась к людям, что были слабы духом. Но помимо этого я и была труслива. Я до сих пор остаюсь таковой. Мне ужасно за это стыдно. Однако иногда я размышляю о том, что я прошла такой длинный путь. И неужели всё это зря? Было ли у меня какое-то предназначение? Честно, не знаю. Была ли у меня цель? Сейчас, как мне кажется, цель у всех одна — выжить. Незамысловатое слово, да? «Выжить». Но какая борьба за ним скрывается. Сколько крови, пота и слёз, криков и минут отчаяния.
Кажется, что выше я уже упомянула то, что мы меня защищал, да? Я уже не помню, прости. Память ни к чёрту. Я таю на глазах. И дело не в нехватке еды, а в том, что я морально теряюсь как человек. Я испаряюсь. Пройдёт время, и я буду лишь тенью, безмолвно передвигающейся по этой жестокой земле. Поверь, осталось еще совсем мало, я чувствую это. Какая-то тёмная сущность надвигается на меня. Мне страшно, да. Мне очень страшно. Я не хочу этого, не хочу уходить. Но больше не вижу смысла своего существования. Признаться, я никогда не видела смысла в своей жизни. Ну, правда. Что я сделала за всё то время моего существования? Ровным счётом ничего. Ничего не успела добиться. Так и исчезну с лица Земли, не оставив никакого следа. Кто меня вспомнит добрым словом? Боюсь, что никто. Даже Ты. От меня не было никакой пользы, давай это признаем. Я только отравляла Твою жизнь, мешала самореализоваться. Сама тонула и тянула Тебя с собой на дно. Мне больно это осознавать, но в большинстве Твоих бед виновата была лишь одна я. Помнишь, Ты был влюблён в нашу соседку Полину, которую Ты всегда ласково называл «Полей»? Вы даже пару раз ходили на свидания посреди ночи. Да, я знаю это. Ты дожидался, пока я усну, закрывал меня дома и уходил к ней. Я помню это. Мне стыдно за то, что вы расстались из-за меня. Мы с ней сразу невзлюбили друг друга — я считала её лживой и лицемерной мразью. На самом деле, так это и было. Но Ты был ослеплён своими чувствами к ней, что не замечал того, что она Тобой пользуется. Хотя, мне не стоило лезть в Ваши отношения, ведь Ты был так с ней счастлив: каждый день улыбался, светился, Твои глаза горели, излучая такую радость. Прости.
Ну, боюсь, буду завершать своё письмо и продолжать повествование тех дней, что оказались для меня самыми тяжёлыми. Макс, я желаю Тебе только счастья, которое в нынешнем мире найти почти невозможно. Но, пожалуйста, верь в лучшее, иди дальше, борись и смирись с тем, что меня уже нет. Знай, что я всегда буду Тебя поддерживать и всеми силами пытаться уберечь от многих напастей. Я всегда рядом — в твоём сердце. Ещё раз прости за всё.
Люблю Тебя,
Твоя сестра. Кира.
Дневник, прошу, не потеряй это письмо. Оно очень для меня важно. А сейчас, пожалуй, как и было упомянуто выше, я продолжу рассказ, но сначала разожгу костёр. Холодно. Скоро зима. Та зима выдалась на моё счастье мягкой. А эта, кажется, будет морозной, что не может не огорчать. Думаю, что завтра-послезавтра нужно выдвигаться в путь в город Q, пока не выпадет снег, по которому меня могут отследить головорезы. Пять дней пути. Мало леса и обширная открытая территория с малым количеством оврагов, где можно было бы скрыться. Это не очень хорошо. Но здесь оставаться нельзя. Возьму всё самое необходимое — и в путь. Путешествие обещает быть опасным и интересным.
Итак, в то раннее утро я не придумала ничего лучше, чем угнать чью-то машину. Выбор пал на автомобиль Часовниковых — им-то он уже не понадобится. Или фрики умеют водить машину? Какие функции у них еще остаются, кроме того, как орать и жрать? На тот момент это не было мне известно.
— Чёрт, — вздохнула я, поняв, что обычной отмычкой эту дверь отпереть не получится. — Поступим варварски.
С клумбы неведомых мне цветов, огороженной красными кирпичами для большей приметности данных растений, я взяла один кирпич в правую руку и, придерживая его и другой рукой, несильно замахнувшись, стукнула им по стеклу окна автомобиля со стороны водителя. К моему удалению, стекло полностью отпало, рассыпавшись на миллионы мелких частей.
— Да, Валерий, пожалели Вы денег на нормальное автомобильное стекло.. Я была о Вас лучшего мнения, — задумчиво причитала я, просунув руку в салон и пытаясь открыть чёртову дверь. По воле судьбы, моя рука зацепилась за несколько небольших осколков, так и не сумевших отколоться вместе со своими «братьями».
Конечно, я порезалась.
— Идиотка, — ругала я себя, осматривая кровавый локоть на предмет наличия в нем мелких крупинок стекла, но, естественно, ничего не смогла в нём разглядеть в силу свежей и тёплой крови, струившейся из-под поврежденной кожи. Да и было плохое освещение.
Обляпавшись собственной кровью, обляпав ею дверь автомобиля, я попыталась открыть вход в машину при помощи дверной ручки, потянув вверх блокиратор замка двери, но он не поддался. Чёртова машина. Закинув внутрь салона свой тяжеленный рюкзак, я сняла с себя куртку и, положив её поверх остатков разбитого стекла, перелезла в салон.
— Так, а дальше что? — задалась я весьма логичным вопросом. — Ключа тут, разумеется, нет, да? Блять.
Надеясь на благосклонность Небесных Сил, я прошерстила весь салон и бардачок. Конечно, ключа я не нашла. Блядские Силы. Помочь не могли. Благо, машина была как минимум двадцатилетней давности, что говорило о том, что её можно завести без ключа, не вскрывая коробку, находящуюся под рулём. А завести как? Как в фильмах, Дорогой Дневник, прямо как в фильмах — соединив определенные провода. Не буду вдаваться в подробности описания данной махинации, просто скажу то, что у меня получилось. Давние уроки Макса не прошли даром. Спасибо, брат. С попытки, наверное, четвёртой мне удалось завести автомобиль. Датчик уровня топлива располагался ровно посередине зелёной отметки, что свидетельствовало лишь о том, что бензин есть, но бак прокалывать не стоит. Не помешало бы и наполнить пустую канистру бензином на какой-нибудь ближайшей заправке. К счастью, и заряд аккумулятора радовал меня. Я знала, что без ключей придётся туго, но возвращаться обратно в подъезд и уж тем более подниматься к Часовниковым в гости мне не очень-то и хотелось. Я взглянула на себя в зеркало заднего вида и глубоко вздохнула. Бессонные ночи давали о себе знать. Но это было уже не важно. Важно было лишь то, что меня ждало в будущем, а ждало меня много дерьмеца, уж поверь, мой дорогой Друг.
Нужно ли говорить о том, что позже на свою голову я подобрала себе попутчика, будь он неладен, противный мальчишка! Было это так. Выехав со двора и оставив позади добрую часть города, я, объезжая образовавшуюся пробку из брошенных машин, заехала за какой-то двор многоэтажного дома. Вдруг нечто, посланное мне небесными силами исключительно для того, чтобы вымотать мне нервы, врезалось в мой капот. Нечто принялось тарабанить по капоту, что-то выкрикивая то ли на мордовском, то ли на татарском языке — ни один из них не знаю, поэтому что-либо подтверждать и утверждать не стану. Я уж решила, что это нечто — одно из тех нечт, что пожрали кучу людей прямо у меня на глазах, а потом один из них, думаю, высокоуважаемый в их кругах интеллигент-сородич побежал за мной. Почему интеллигент? Он же позволил даме, то бишь мне, успеть удрать, а это, я Тебе, Дневник, скажу, дорогого стоит! До этого был, кстати, симпатичный мужчина, жаль его перекосило потом сильно, но что поделаешь, у всех свои недостатки — кто-то людей ест, а я вытаскивала из батона с изюмом весь изюм. Такая вот я была нехорошая! Я могла бы задавить это нечто, но что-то подсказало мне, что нужно сначала удостовериться в том, что оно — точно одно из них, а не такое как я.
— Эй! А ну проваливай! — крикнула я, забыв об инстинкте самосохранения.
— Тётенька! Пустите! Скорее, пустите в машину! — закричал мальчишка, который и был тем самым нечтом.
— Ага, разбежалась. Тебя небось укусили, а я тебя еще в свою тачку посажу, да-да! А ну дуй с дороги! — учительским голосом, которого у меня никогда не было, прокричала я с особой строгостью.
— Тётенька! Не кусали меня, пусти, пожалуйста, пусти!
Мальчишка принялся плакать и грязными кулаками размазывать слезы по лицу. Сжалилось моё твёрдое сердце. Решила я взять его под опеку на свою голову. А меня кто под опеку возьмёт? Почему я тогда об этом не подумала? Какая я тётенька, мне было лишь двадцать два года! Я была возмущена, но мальчишку в салон пустила.
— Точно не кусали? — с подозрением спросила я.
— Точно, точно, — шмыгая носом сказал он, поудобнее усевшись на соседнем сиденье.
Вид у него был не из самых лучших: порванная тонкая ветровка светло-синего цвета, бескозырка с надписью «Морской флот», бывшая ему явно не по размеру, зелёные грязные резиновые сапоги и порванные на коленях треники, а под ветровкой цветастая тонкая водолазка.
— Ты откуда такой чумазый? — спросила я, тронувшись с места и старательно объезжая все преграды на пути.
— Из дома, — сказал мой путник, развалившись на сиденье.
— А живёшь ты где? Здесь где-то?
— Нет, — однозначно ответил собеседник.
— Ладно, ладно. Не хочешь говорить — не буду заставлять. Зовут-то тебя как?
— Саша.
— Саша, — повторила я. — Шурик значит? А лет тебе сколько, Саша - Шурик?
— Одиннадцать.
Я повернула голову в его сторону и оглядела его с ног до головы. Он никак не выглядел на одиннадцать — максимум на восемь.
— Хорошо. А я Кира, — я протянула ему правую руку, которую он слабо пожал. — Будем знакомы. Куда путь держишь, Саша?
— Никуда.
— Как никуда? А родители твои? Бабушки, дедушки, тёти, дяди? Ты почему один-то?
— У меня нет никого. Я из детского дома сбежал. Там один мальчик был укушен и заразил остальных. Я спрятался в шкафу, а потом выпрыгнул в окно со второго этажа и чуть не сломал ногу.
Я взглянула на него.
— Болит?
— Да.
— Может, вывихнул или растянул? — предположила я.
— Не знаю. А куда вы едете?
— Куда-нибудь подальше. Опасаюсь, что за эти несколько дней твари расплодились, и вскоре они начнут выходить на охоту. Не знаю, как ты, но я еду искать брата. Поедешь со мной?
— А можно?
— Можно. Тебе как удалось спрятаться-то? И вообще, как ты сюда добрался? Насколько мне известно, детский дом в этой округе лишь на улице Цигарёва, а это приличное расстояние. И ты же шёл куда-то намеренно, да?
— Я шёл к бабушке. Она жила здесь раньше. Приходила ко мне два месяца назад каждую неделю. А потом резко перестала. Оказалось, что она заболела.
Думаю, исход из фразы «она заболела» и так ясен, поэтому не буду раскрывать дальше эту тему. Невозможно было передать то, насколько мне было жаль этого ребёнка. Он не заслуживал такой жизни. Никто не заслуживал, а он — тем более. Ребёнок, совсем ребёнок, и тут столько всего на него навалилось.
— Я залез через балкон. Разбил окно. Бабушки я там не нашёл. Лишь фотографию в этой рамке. И тут я всё понял. Понял, что остался один. Я просидел там два дня. А потом понял, что хочу есть. Ничего путного мне достать не удалось.
Я достала из кармана куртки шоколадный батончик и протянула ему его.
— Пока только так, чуть позже где нибудь остановимся и я тебя накормлю, ладно?
Шурик кивнул и кротко поблагодарил меня, попутно открывая батончик. Он принялся его уплетать за обе щеки.
— А вы знаете, где ваш брат? — спросил он.
Я отрицательно замотала головой.
— Ничего, мы найдём его, — воодушевлённо произнёс мой спутник.
Я улыбнулась и молча согласилась.
— Не называй меня на «вы». Я не настолько старше тебя.
— Хорошо, Кира. Я тебя понял. А как зовут твоего брата?
— Макс.
— А сколько ему лет?
— Он старше меня на шесть лет. А мне двадцать два.
— Значит двадцать восемь. Ого, уже взрослый.
— Просто цифра в паспорте. Она ничего не решает. Так, знаешь, ты можешь вздремнуть на заднем сиденье, если хочешь. Перелезай назад и ложись. Там, кажется, были покрывало и подушка сзади.
Мальчишка перелез назад и достал сзади небольшую подушку и покрывало, в которое укутался. Он прилёг и прикрыл глаза. Так он проспал около часа. Спал он беспокойно, дёргался и выл, скрипел зубами. Видать, снилось что-то страшное, прямо как наша жизнь сейчас.
***
Итак, Дневник, на сегодня хватит историй. Не потеряй письмо. Завтра, если смогу, расскажу, что было дальше, идёт?
Идёт.
С любовью, Кира.