Глава 3. Головная боль
Песня к главе: Katarsis – Šoki
20 мая 2025 года, Вильнюс
Лукас проснулся ровно в 12:00, когда будильник на телефоне заиграл этот противный звук будильника уже в третий или четвёртый раз. Он потянулся, чувствуя, как тело всё ещё слегка ломит после вчерашнего дня, но похмелье, к счастью, отступило. «Ну, хоть не как вчера», – подумал он, потирая глаза. Лукас ненавидел опаздывать, и мысль о том, что сегодня репетиция в 14:00, заставила его сразу вылезти из кровати.
Он направился в ванную, включив воду в душе. Горячие струи ударили по плечам, и Лукас закрыл глаза, позволяя воде смыть остатки сонливости. «Если сегодня не отточим Kas man be jūros, я сам себя задушу», – подумал он, представляя, как Аланас, скорее всего, опять начнёт предлагать какие-нибудь дикие идеи для аранжировки. Лукас хмыкнул, уже предвкушая, как будет подтрунивать над другом за очередную задумку.
После душа он встал перед зеркалом, взяв бритвенный станок. Щетина, колючая и слегка неопрятная, покрывала подбородок. «Выгляжу, как бомж», – пробормотал он, проводя лезвием по коже. Закончив, он окинул себя взглядом: голубо-серые глаза, ещё чуть усталые, но уже без вчерашней мутности. Его светлые, крашеные в тёплый блонд волосы лежали идеально – ровный пробор посередине, пряди свободно спадали по бокам лица, подчёркивая его мягкие черты. Он любил свою причёску – «шторки», как называли её в интернете. «Ты прям как из 90-х. Курт Кобейн одобрил бы», – вспоминая, как Аланас описал его новую причёску впервые, Лукас усмехнулся.
На кухне его ждал вчерашний бургер и картошка фри, оставленные на островке. Лукас поморщился, открывая контейнер. Бургер выглядел уныло, булка слегка зачерствела, а картошка потеряла всякий намёк на хруст. «Блять, ну почему я не доел это вчера?» – подумал он, но всё же засунул бургер в микроволновку, пытаясь реанимировать его. Пока еда грелась, он налил себе стакан колы – единственное, что осталось холодным и вкусным. Откусив кусок бургера, Лукас скривился. «Как резина, но жрать-то надо». Картошку он даже не стал пробовать, просто сгрёб её обратно в пакет.
Закончив с завтраком и вернувшись в комнату, Лукас открыл шкаф. Его выбор пал на чёрные спортивные штаны Adidas с белыми полосками по бокам – удобные, слегка потёртые, но всё ещё стильные. Поверх он накинул чёрную футболку и любимую тёмно-синюю ветровку Adidas, которая сидела на нём как влитая. Завершали образ его любимые тёмные солнцезащитные очки бренда CHPO – не потому, что на улице было слишком солнечно, а просто потому, что Лукас чувствовал себя в них увереннее.
Он закинул за спину чехол со своей гитарой Schecter, распихал по карманам телефон, коробку сигарет и кардхолдер, а после того, как закрыл дверь – пихнул в карман и ключи.
На улице было тепло, около 22°C, с лёгким ветром, который приятно шевелил волосы Лукаса. Он решил пойти пешком, чтобы проветрить голову, да и просто прогуляться, как он вчера и хотел. Студия находилась в 40 минутах ходьбы, в центре, в бывшем здании Лукишской тюрьмы, переоборудованном под музыкальные, художественные и творческие студии. Лукас шёл по улицам Шнипишкес, вдыхая весенний воздух, смешанный с запахом асфальта и цветущих лип. «Если сегодня не договоримся по аранжировке, я точно начну орать», – подумал он, представляя, как Эмилия будет молча перебирать струны, пока Аланас будет нести очередную чушь про «экспериментальное звучание».
Он пришёл в студию за 15 минут до начала, как обычно, даже чуть позже. Ненависть к опозданиям была у Лукаса почти патологической – он всегда приходил заранее, даже если это означало сидеть и скучать. Лукас прошёл внутрь, поставил чехол с гитарой у стены. Студия представляла собой небольшое помещение с белыми стенами, старым диваном возле входа, над которым располагалась большая полка со всяким барахлом. Напротив дивана находилось окно, а перед ним барабанная установка Йокубаса, рядом – синтезатор, а между ним и барабанной установкой – микрофон Лукаса. На стене висел две небольшие деревянные инсталляции, а рядом – их собственный плакат с прошлогоднего концерта. «Ностальгия, блин», – подумал Лукас, подключая гитару к усилителю и пробуя пару аккордов. Schecter отозвался знакомым ярким звуком, который всегда поднимал ему настроение.
Лукас сел на диван, достал телефон и начал листать TikTok. Через пару минут в студию ввалился Аланас, как всегда, с широкой улыбкой и пивным набором из 4 бутылок в руке.
– О, маэстро уже тут! – воскликнул он, ставя бутылки на стол и хлопая Лукаса по плечу. – Что, опять на полчаса раньше пришёл? Ты часом не робот?
– Лучше быть роботом, чем опаздывать, как ты, – парировал Лукас, ухмыляясь. – А ты сегодня пришел раньше, исправляешься. Это что, ты уже с утра пиво таскаешь?
– Это не с утра, это с обеда! – гордо заявил Аланас, поправляя свои русые, слегка растрёпанные волосы. – И вообще, кто бы говорил, Лукас. Это для вдохновения!
– Твоё «вдохновение» пахнет, как пивнушка на Жверинасе, – хмыкнул Лукас, но его глаза весело блеснули. Он любил подтрунивать над Аланасом, зная, что тот никогда не обидится.
Следом вошла Эмилия, как всегда, тихая и сосредоточенная. Её тёмные вьющиеся волосы были собраны в высокий пучок, в левой руке она держала чехол с бас-гитарой, а в плавой – стаканчик с кофе. Она коротко поприветствовала Лукаса и Аланаса, сразу направившись к своему усилителю.
– Привет, Эми, – сказал Лукас, мягко улыбнувшись. – Готова к трём часам споров с этим клоуном? – он кивнул на Аланаса.
Эмилия слегка улыбнулась, её взгляд был тёплым, но сдержанным. – Если он опять предложит добавить «новую фишечку», я просто уйду, – сказала она, настраивая бас.
– Вы просто не понимаете гениальности, – тут же подхватил Аланас, театрально разведя руками.
Лукас закатил глаза. – Ага, гениальность уровня «давайте запишем альбом с укулеле».
Последним пришёл Йокубас, ровно за минуту до 14:00. Он был, как всегда, собран и деловит, с лёгкой улыбкой, но с явным желанием сразу приступить к делу. Йокубас был тем, кто держал группу в тонусе – спокойный, но с твёрдым характером, он умел гасить конфликты, но при этом не давал никому расслабляться.
– Ну что, готовы? – спросил он, садясь за барабаны и крутя палочки в руках. – Лукас, ты вчера обещал быть в форме. Не подведи.
– Я всегда в форме, в отличие от некоторых, – ответил Лукас, подмигнув Аланасу. – Давай начнём со старого, а потом перейдем к Kas man be jūros. Надо довести бридж до ума, а то он пока звучит, как будто мы его на коленке писали.
Репетиция началась. Сначала, в качестве разогрева, они прогнали старые песни, по который замечаний ни у кого уже давно не было, только разве что косяки в моменте. Затем они решили прогнать Kas man be jūros целиком, чтобы понять, где именно песня «проседает». Лукас взял микрофон, его голос, глубокий и чуть хрипловатый, заполнил студию. Schecter в его руках отзывался мягкими, но резкими аккордами, задавая мрачный, меланхоличный тон. Fender Jazzmaster Аланаса вступил следом, добавляя яркие, высокие ноты, которые идеально дополняли атмосферу трека. Эмилия держала ритм, её басовые линии были простыми, но цепляющими, создавая фундамент для песни. Йокубас задавал темп, его барабаны звучали чётко и мощно, с акцентом на малый барабан, который добавлял драматичности.
После первого прогона Лукас остановился, задумчиво глядя на ноты. – Бридж всё ещё слабый, – сказал он, почесав затылок. – Там, где я иду на высокие ноты, гитара Аланаса теряется. Надо что-то добавить, чтобы не было пустоты.
– Может, я добавлю тремоло? – предложил Аланас, перебирая струны. – Или давай закинем соло, короткое, секунд на десять.
Эмилия подняла взгляд от баса.
– Я бы добавила чуть больше акцента на бас в бридже. Если Лукас идёт на высокие ноты, бас может держать низы, чтобы не было провала.
– Хорошая идея, Эмилия, – кивнул Йокубас. – Давай попробуем. Лукас, ты готов ещё раз?
– Всегда готов, – ответил Лукас, поправляя очки, которые он, ещё зайдя в студию, нацепил как ободок.
Они снова начали играть. Второй прогон был лучше – бас Эмилии действительно добавил глубины, а Аланас попробовал лёгкое тремоло, которое неплохо легло на вокал Лукаса. Но Лукас всё равно был недоволен. – Всё ещё не то, – сказал он, качая головой. – Вокал звучит, как будто я пою в пустой комнате. Надо больше веса в гитаре, Аланас. И, Йокубас, можешь в бридже чуть поддать темпа? Чтобы прям давило, но не тухло.
Йокубас кивнул, а Аланас приподнял бровь.
– Веса? Серьёзно? Если я ввалю больше дисторшна, мы зазвучим как какой-то дум-металл.
– А что, лучше звучать, как будто мы в лифте застряли? – парировал Лукас, но без злобы. – Я хочу, чтобы песня цепляла, чтобы было драматично, тяжело, но не как в болоте.
Эмилия посмотрела на Лукаса, её взгляд был спокойный, но с намёком на укор.
– Лукас, не горячись, мы все за то, чтобы песня звучала лучше. Давай попробуем ещё раз, с твоими правками.
Лукас выдохнул, понимая, что чуть перегнул.
– Окей, сорри, если резко. Давайте ещё раз, с темпом поживее и гитарой пожирнее. Аланас, тремоло норм, но можно чуть грязнее?
Аланас хмыкнул, но было видно, что он немного напрягся.
– Грязнее, говоришь? Ладно, маэстро, попробую.
Репетиция продолжилась. Они прогнали Kas man be jūros ещё несколько раз, пробуя сделать звук глубже и драматичнее. Лукас упирал на своё видение, и хотя Йокубас с Эмилией оставались нейтральными, а даже скорее на стороне Аланаса – начал терять терпение. После очередного прогона он бросил медиатор на стол.
– Лукас, ты как будто всю песню перекраиваешь. Уже три часа пилим, а тебе всё не так.
– Я не недоволен, я хочу, чтобы было идеально, – ответил Лукас, его голос дрожал от сдерживаемого раздражения. – Это наша главная песня, Аланас. Первая после Евро. Если мы её запорем, то всё, что мы делали на Евровидении, пойдёт коту под хвост.
– Ой, да ладно тебе! – вспыхнул Аланас. – Евровидение – это был наш триумф, а ты ведёшь себя, как будто мы провалились! Шестнадцатое место, Лукас! Мы в финале были! Мы вообще не ожидали, что пройдем туда! Чего тебе ещё надо?
– Мне надо, чтобы мы не остановились на этом! – Лукас повысил голос, его голубо-серые глаза сверкнули. – Ты думаешь, шестнадцатое место – это потолок? Я хочу, чтобы нас слушали не только в Литве, но и в Европе, в мире! А для этого надо, чтобы каждая нота была на своём месте!
Эмилия молчала, её пальцы замерли на струнах. Йокубас постучал палочкой по барабану, явно пытаясь разрядить обстановку. – Ребята, давайте успокоимся. Мы все устали. Может, сделаем перерыв?
– Перерыв? – Лукас резко повернулся к нему. – Мы три часа тут пиздец как работаем, а всё ещё звучим, как будто первый раз песню сыграли! Я не для того сюда пришёл, чтобы делать перерывы!
– Лукас, ты не один тут, – тихо, но твёрдо сказала Эмилия. – Мы все стараемся. Но ты давишь, как будто мы тебе, не знаю, всю песню портим.
Лукас замер, чувствуя, как кровь стучит в висках. Он хотел сказать что-то ещё, но слова застряли в горле. Вместо этого он бросил: – Знаете что? Если вам похер на качество, то я один это не вытяну. – Он сорвал ремень гитары и бросил её на диван. – Я устал.
Аланас фыркнул.
– Ну, братишка, ты прям звезда. Может, тебе сольную карьеру начать, раз мы тебе мешаем?
– Аланас, заткнись, – огрызнулся Лукас, уже не сдерживаясь. – Ты вечно всё в шутку переводишь, а я пытаюсь сделать так, чтобы мы не были посмешищем!
Повисла тяжёлая тишина. Эмилия смотрела в пол, Йокубас качал головой, а Аланас, кажется, впервые за день потерял свою обычную беззаботность. – Окей, Лукас, – сказал он холодно. – Делай, как хочешь. Я пошёл.
Он схватил свою гитару, сунул её в чехол и вышел из студии, хлопнув дверью. Эмилия вздохнула, аккуратно положила бас и посмотрела на Лукаса. – Ты перегнул, – тихо сказала она и тоже вышла, оставив гитару. Йокубас задержался, посмотрев на Лукаса с лёгким разочарованием.
– Мы команда, Лукас. Если ты так будешь на всех наезжать, мы далеко не уедем, – сказал он, подняв свою куртку и телефон. – Знаешь, по тебе еще в Безеле видно было, что ты устал. Отдохни и потом напиши, когда будешь готов к репетиции, ты же знаешь, мы переживаем, – Йокубас хлопнул Лукаса по плечу и вышел из комнаты.
Лукас остался один в студии. Он рухнул на диван, запустив пальцы в волосы и скинул очки на место рядом. Его причёска растрепалась, но ему было всё равно. «Ну и дебил же я», – подумал он, чувствуя, как злость сменяется пустотой. Он понимал, что был слишком резок, но его перфекционизм – или, как он сам его называл, «профессионализм» – снова взял верх. Лукас взял гитару, лениво перебрал пару аккордов, но играть не хотелось. Вместо этого он уставился на постер на стене, словно ища в нём ответы.
Тишину студии разорвал резкий звук телефонного звонка. Он вздрогнул, телефон лежал экраном вниз на стуле рядом, и Лукас медленно потянулся к нему. Он перевернул его, и на экране высветилось: «Мама».
Мир вокруг будто сжался. Звуки – лёгкий гул усилителей, далёкий шум улицы за окном, даже собственное дыхание – всё заглохло, как будто кто-то выключил громкость, виски пронзила боль. Сердце Лукаса заколотилось быстрее, каждый удар отдавался в висках, а в груди нарастало давление, будто кто-то сдавливал его рёбра. Жар прокатился по телу, от шеи до кончиков пальцев, кожа покрылась мурашками, а в горле застрял ком. Его пальцы замерли над экраном, но он не мог заставить себя нажать на зелёную кнопку. «Не сейчас, только не сейчас», – подумал он, но мысль была хаотичной, рваной, как будто мозг отказывался формулировать что-то связное.
Лукас смотрел на мигающее имя на экране, чувствуя, как внутри него борются злость и боль, сплетаясь в тугой узел. Он не говорил с мамой уже несколько месяцев, и каждый её звонок был как напоминание о том, что он старательно избегал – о его прошлом, о происходящем в его доме. Звонок длился целую вечность, каждая секунда тянулась, как час, пока наконец телефон не замолчал. Экран погас, и Лукас рухнул обратно на диван, чувствуя, как ноги подкашиваются. Он откинул голову назад, закрыв глаза, и попытался вдохнуть глубже, но воздух казался густым, как сироп.
«Почему именно сейчас?» – подумал он, сжимая кулаки. Злость накатывала волнами – на себя, на маму, на всю эту ситуацию, которая выбила его из колеи. Боль была глубже, где-то в груди, там, где он прятал воспоминания. Он ненавидел это чувство – эту смесь беспомощности и раздражения, когда хочется кричать, но вместо этого просто сидишь, уставившись в пустоту.
В этот момент телефон снова пиликнул, он было подумал, что это уже мама ему написала в WhatsApp. Он потянулся к телефону, готовясь к худшему, но это было всего лишь уведомление в Telegram в чате «Мафия». Алекса отметила его, прислав картинку: какой-то человек держит жабу одной рукой, с подписью «ахах ЛУ смотри как одной рукой держу, ОПА». Лукас моргнул, его брови поползли вверх. «Это что, серьёзно?» – подумал он, чувствуя, как раздражение вспыхивает с новой силой. Он быстро напечатал: "Информативно".
Алекса тут же ответила: "Слабо жабу одной рукой удержать?"
Лукас закатил глаза, его пальцы замерли над клавиатурой. «Блять, какая тупость», – подумал он, чувствуя, как её очередной прикол только сильнее выбивает его из равновесия. Это было так неуместно – этот тупой мем, когда внутри него всё ещё кипела буря из недавней ссоры с группой и вонка от мамы. Он хотел просто выключить телефон и швырнуть его в угол, но вместо этого написал: «Слабо не кидать мне хуйню?»
Он откинулся на спинку дивана, бросив телефон рядом. Злость за неудачную репетицию перетекала на незнакомую девочку из чата. «Она реально думает, что это смешно? – подумал он, потирая виски. – Или это я уже на всех срываюсь?» Лукас чувствовал себя как натянутая струна – ещё чуть-чуть, и она лопнет.
Всех жду в своём тгк: https://t.me/dylu_kingdom (Dylų kingdom🌊)
Там выходят спойлеры по главам, анонсы, а также новости про Katarsis