14
На улице уже начали опадать листья, а в доме все оставалось без изменений. Все, за исключением меня и Лоры. Мы изменились. Стали учиться вместе. И я убедился в том, что Лора очень умна, а я - вызывающе глуп. Мне уже не казалось, что она ненавидит меня. Наверное. Возможно, я даже стал ей нравиться.
Как-то ночью началась гроза, ужасная, с молнией, разрезающей небо, и громом, который, казалось, подбирался все ближе и ближе. Вокруг все грохотало, моя кровать задрожала и... я проснулся. Поплелся в гостиную и обнаружил, что я не один.
- Адриан!
В темноте на диване сидела Лора. Она отодвинулась от окна как можно дальше и наблюдала за сверкающим небом.
- Я напугалась. Такое ощущение, будто где-то стреляют.
- Стреляют, - мне стало любопытно, не доводилось ли ей слышать ночные перестрелки там, где она жила.
- Это всего лишь гром, и к тому же дом этот очень старый и крепкий. Ты в безопасности.
И тут же я осознал, как глупо было говорить о безопасности, если здесь она пленница. Но она сказала:
- Не везде, где я жила, было безопасно.
- Я заметил, что ты села подальше от окна.
- Тебе это кажется глупым.
- Нет. Разве я сам сейчас не здесь? Грохот разбудил меня, и я решил приготовить попкорн и посмотреть что-нибудь по телевизору. Не хочешь со мной? - я устремился на кухню, стараясь двигаться осторожно, чтобы не напугать ее своей близостью.
С того дня в розовом саду мы впервые остались наедине. Кто-то постоянно был рядом: Юнги - на учебе, Мила - за обедом. И вот теперь, оставшись с ней один-на-один, пока все спали, мне захотелось, чтобы она поняла, что может доверять мне. Только бы ничего не испортить.
- Да, пожалуйста. Тогда, может быть, сделаешь две порции? Я очень люблю попкорн.
- Конечно, - я вошел на кухню и достал упаковку кукурузы, которую нужно было готовить в микроволновке.
Лора просматривала каналы и остановилась на старом фильме «Принцесса Невеста».
- Вот этот неплох, - сказал я, когда попкорн начал лопаться.
- Я его не смотрела.
- Думаю, тебе понравится. Этот фильм подходит каждому. Здесь есть и сражения на мечах - для меня, и принцессы - для тебя.
Первая упаковка перестала щелкать, и я вынул ее.
- Прости, наверное, я кажусь тебе женоненавистником.
- Все нормально. Я же девочка. А все девочки в какой-то степени считают себя принцессами. И неважно, как сильно их жизнь напоминает королевскую. И мне по душе идея «жить долго и счастливо».
Она остановилась на этом канале. Я наблюдал за тем, как второй пакет доходит до готовности и решал, что мне с ними делать: положить попкорн в чашки, как это делала Мила, или оставить в пакетах. В конце концов, я спросил:
- Мне переложить попкорн в чашку?
Хотя я даже не знал, где у Мила чашки. Какая жалость!
- О, да не стоит усложнять.
- Никаких сложностей, - вытащив второй пакет, я открыл оба и вернулся в гостиную.
Скорее всего, она попросит себе отдельную порцию, чтобы наши руки не соприкасались. Я ее не виню. Сев в полуметре от нее, я следил за развитием событий на экране. Шел эпизод, в котором пират Уэстли вызвал киллера Виззини на интеллектуальную дуэль.
- Ты пал жертвой типичной ошибки! - заявил Виззини с экрана. - Никогда не иди против сицилийцев, когда на кону твоя жизнь!
К моменту, когда Виззини рухнул замертво, я уже доел свой попкорн и кинул пакет на пол. Мне захотелось еще.Казалось, что чудовище внутри меня было вечно голодным. Мне стало интересно, а стану ли толстым, если когда-нибудь превращусь обратно в человека.
- Хочешь еще? - спросила она.
- Да нет. Ты же сказала, что обожаешь попкорн.
- Так и есть. Но ты можешь взять у меня чуть-чуть, - она протянула мне пакет.
- Ну ладно, - я придвинулся ближе.
Она не закричала и не отшатнулась. Я зачерпнул горсть попкорна, надеясь не рассыпать его. И в этот миг прогремел ужасный раскат грома. Лора подпрыгнула, рассыпав половину того, что у нее осталось.
- Ой, прости, - принялась она извиняться.
- Да ничего страшного, - я собрал с пола все, что было на виду, и закинул в свой пустой пакет. - Остальное уберем утром.
- Все потому, что я ужасно боюсь грома и молнии. Когда была маленькой, по ночам отец уходил от меня только после того, как я засыпала. И если меня будил какой-нибудь шум, я вскакивала и очень сильно пугалась.
- Тебе, наверное, было нелегко. Если я просыпался ночью, мои родители обычно кричали на меня. Они говорили, что я должен быть храбрым, то есть, чтобы отстал от них, - я передал ей попкорн.
- Доедай.
- Спасибо, - она взяла его. - Мне нравится...
- Что?
- Ничего. Просто... спасибо за попкорн.
Она сидела так близко, что я мог чувствовать ее дыхание. Я хотел придвинуться еще ближе, но не мог себе этого позволить. Так мы и сидели в голубом свечении телевизора, в тишине, наблюдая за фильмом. Когда он закончился, я увидел, что Лора уснула.
Гроза поутихла, и мне хотелось просто сидеть и смотреть, как она спит, не отводя глаз от нее так же, как и от кустов роз. Но если она проснется, ей это покажется странным. Я и без того был более, чем странным для нее. Поэтому я выключил телевизор.
Комната погрузилась во мрак, я поднял ее на руки, чтобы отнести в комнату.
На полпути она проснулась.
- Что за...?
- Ты уснула. Я несу тебя в твою комнату. Не переживай. Я не причиню тебе вреда. Обещаю. Ты можешь мне верить. И я тебя не уроню, - я практически не ощущал ее веса в своих руках. Чудовище тоже было сильным.
- Я могу идти, - сказала она.
- Хорошо, если ты так хочешь. Но разве ты не устала?
- Устала. Немного.
- Тогда доверься мне.
- Знаю. Я подумала, что если бы ты хотел навредить мне, давно уже так бы и сделал.
- Я не намерен делать тебе больно, - сказал я, съежившись от понимания того, что она обо мне думает. - Я не могу объяснить, почему держу тебя здесь, но уж точно не за этим.
- Я понимаю, - прижавшись к моей груди, она поудобнее устроилась у меня на руках.
Я пронес ее по лестнице на самый верх и взялся за ручку двери. Она схватилась за нее.
В темноте раздался ее голос.
- Меня никто никогда не носил на руках, такого я не припомню.
Я еще крепче прижал ее к себе.
- Я очень сильный, - сказал я.
На это она ничего не ответила. И снова погрузилась в сон. Она верила мне. В темноте я пробрался в ее комнату, думая о том, что для Юнги это повседневная жизнь - быть предельно осторожным, боясь наткнуться на что-нибудь.
Я подошел к кровати и уложил ее, накрыв пледом. Мне захотел поцеловать ее, прямо здесь, в темноте. Прошло так много времени с тех пор, как я прикасался к кому-либо, по-настоящему дотрагивался. Но с моей стороны было бы нечестно воспользоваться тем, что она спит. И если она проснется, то, скорее всего, никогда меня не простит.
В конце концов, я сказал:
- Спокойной ночи, Лора, - и собрался уходить.
- Адриан? - уже у двери я услышал ее голос. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Лора. Спасибо за то, что провела со мной время. Это было замечательно.
- Да, замечательно, - я услышал, как она заворочалась на кровати, скорее всего поворачиваясь на другой бок. - Знаешь, в темноте твой голос кажется мне таким знакомым.
С каждым днем воздух становился все более холодным и влажным, и я уже стал привыкать, что могу разговаривать с Лорай, не волнуясь ни о чем.
Однажды, после уроков, Линди спросила:
- А что находится на пятом этаже?
- Что? - я услышал, что она сказала, просто хотел потянуть время и придумать подходящий ответ. Для меня пятый этаж ассоциировался с безнадегой, просиживанием возле окна и чтением историй о Квазимодо. Чувствовал я себя в те моменты так же одиноко, как и он. Я совсем не хотел туда возвращаться.
- Пятый этаж, - сказала Лора. - Ты живешь на первом этаже, кухня и гостиная - на втором, я сплю на третьем, комнаты Милы и Юнги - на четвертом. Но когда я впервые попала сюда, я видела, что было пять рядов окон.
Теперь я уже был готов.
- Ааа, да ничего особенного. Всякий хлам, коробки какие-то.
- Ух ты, звучит интересно. А мы можем пойти посмотреть? - Лора повернулась в сторону лестницы.
- Да это обычные коробки. Что в них может быть интересного? От пыли ты начнешь чихать.
- А ты знаешь, что в тех коробках? - когда я покачал головой, она сказала:
- Вот в этом весь интерес и заключается. Может, там спрятаны какие-нибудь сокровища.
- Сокровища? В Пусане?
- Ну не настоящие сокровища, а например, старые письма или фотографии.
- Ты хотела сказать: макулатура.
- Ты не обязан идти. Я могу и одна взглянуть, не заморачивайся.
Но я все-таки пошел, хотя мысль о пятом этаже приводила меня в ужас, который осел в моем желудке не переваренным куском мяса. Я пошел, потому что хотел провести время с ней.
- Ого, ты только посмотри. Здесь диванчик у окна.
- Да, и здесь прикольно сидеть и наблюдать за прохожими. Ну, я про тех, кто жил здесь раньше - должно быть, это было здорово.
Она влезла на подоконник. На мой подоконник. Меня передернуло. Наверное, она скучала по свежему воздуху.
- О, ты прав. Отсюда прослеживается весь путь до метро. А какая это станция?
Но я продолжал говорить:
- Можно наблюдать за тем, как люди выходят с поезда и расходятся по своим конторам, а днем возвращаются, - когда она посмотрела на меня, я сказал:
- Не в том смысле, что я сам смотрел.
- А я бы смотрела. Готова поспорить, что люди, жившие здесь, постоянно так и делали. Столько жизней проходит перед твоими глазами.
Она наклонилась вперед, пристально разглядывая улицу. А я уставился на нее, на то, как рассыпались по спине ее густые, отливающие золотом на полуденном солнце, волосы, на веснушки на ее лице. Что за чертовщина с этими веснушками? Они то появляются по одной, то высыпают все сразу. В последнюю очередь я заглянул в ее глаза: светло-серые, обрамленные белесыми ресничками. Они были очень добрыми, и я подумал, а достаточно ли доброты в глазах, чтобы простить мне мою чудовищность?
- Ну и что там с коробками? - я жестом указал в сторону груды в углу.
- О, точно, - она выглядела расстроенной.
- За окном интересней после пяти. В это время люди как раз возвращаются с работы.
Она подняла на меня глаза.
- Ну, да, было дело, я сидел тут... разок-другой.
- Ааа, понимаю.
В первой коробке лежали книги, и хотя у Линди их было сотни, она все равно пришла в неописуемый восторг.
- Посмотри! Маленькая принцесса! Я так обожала эту книгу в пятом классе!
Я подошел к ней, чтобы взглянуть.
Как девчонки могут радоваться таким глупостям?
Следующее восклицание прозвучало еще громче. Я поспешил к ней, чтобы убедиться, что она не поранилась, но все, что я услышал:
- Да это же Джейн Эйр! Моя самая-пресамая любимая книга.
Мне сразу вспомнилось, что именно ее она читала, когда я впервые наблюдал за ней.
- У тебя очень много любимых книг. И разве у тебя еще нет такой?
- Есть, но ты посмотри на эту.
Я взял книгу в руки. Она пахла так, будто долгое время пролежала где-то в метро. Она была датирована 1943 годом, иллюстрации в ней были почти полностью черные и занимали целую страницу. Я открыл книгу на странице с картинкой, на которой была изображена парочка под деревом.
- Я никогда раньше не видела таких старых книг с картинками. Они клевые.
Она забрала у меня книгу.
- Я обожаю эту книгу. Мне нравится, что в ней описывается, что, несмотря на все препятствия, два человека все равно будут вместе. Словно по волшебству.
Я вспомнил, как мы с Лорой встретились на танцах, как потом я наблюдал за ней в зеркале, а сейчас она была здесь. Было ли это волшебством? Волшебством в стиле Кеды? Или мне просто повезло? В глубине души я понимал, что это чудо. Просто не знал, к лучшему ли оно.
- Ты в это веришь? - спросил я. - Во все эти магические штучки?
Ее лицо посуровело, как будто она подумала о чем-то еще.
- Я не знаю.
Я снова взглянул на книгу.
- Мне нравятся картинки.
- Правда, они отлично вписываются в сюжет?
- Не знаю, я никогда ее не читал. Она же из разряда женских романов?
- Ты никогда не читал ее? Серьезно? - кажется, я знал, что меня ждет. - Значит, тебе просто необходимо ее прочесть. Это самая замечательная книга в мире - история любви. Я постоянно перечитываю ее, когда у нас отключают свет. Она просто создана для того, чтобы читать ее при свечах.
- Отключают свет?
Ее передернуло.
- Полагаю, с нами это случалось гораздо чаще, чем с остальными. Просто мой отец нерегулярно платил за электричество.
Предпочитая тратить деньги на ханку для своего носа или инъекции в вену. Кому что важнее. Я в очередной раз подумал о том, что мы с Лорой очень похожи. И о том, как схожи наши отцы, только моему отцу наркотиком служила его работа.
Я взял у нее книгу и уже знал, что проведу за чтением всю ночь.
Наконец, мы переключились на другие коробки. Следующая оказалась набита альбомами и вырезками из журналов, все они были посвящены какой-то актрисе - Им Наён. Я вынул из нее афиши: Им Наён в роли Поршии в «Венецианском Купце». Им Наён в «Школе Злословия». Были и рецензии.
- Послушай, - сказала Лора. - Им Наён запомнят, как одну из величайших актрис нашего времени.
- Ерунда. Никогда не слышал о ней, - я посмотрел на дату вырезки. Тысяча девятьсот двадцать четвертый год.
- Посмотри, какая она хорошенькая, - Лорп показала мне другую вырезку.
На ней была изображена красивая темноволосая женщина в старомодном Платье.
В следующей вырезке было что-то про свадьбу.
На смену вырезкам о фильмах пришли статейки о младенцах. Ким Юджи родился в тысяча девятьсот двадцать четвертом году, Лим ШиХёк- в тысяча девятьсот двадцать девятом. Страницы были испещрены замысловатыми надписями, и местами проложены прядями золотистых волос.
Вырезка от тысяча девятьсот тридцатого года гласила: «Банкир Пак Богом свел счеты с жизнью».
- Он убил себя, - прочитав, воскликнула Лора . - Выпрыгнул из окна. Бедная Им Наён.
- Он, наверное, был одним из тех парней, которые потеряли все в 'экономическом кризисе двадцать девятого года'.
- Ты думаешь, они жили здесь? - Лора провела пальчиками по пожелтевшим страницам.
- Или, может быть, их дети или внуки.
- Так грустно, - она пролистала оставшиеся вырезки.
На них были еще несколько статей о Пак Богоме, фотография двух маленьких мальчиков, трёх-четырех лет, и ничего больше. Лора отложила вырезки в сторону и полезла вглубь коробки. Достала из нее другую коробочку, открыла ее и вынула бумажные салфетки, которые в ее руках превратились в пыль. В конце концов, она достала зеленое сатиновое платье. Зеленый был очень странным: что-то среднее между цветом мяты и денег.
- Смотри! Это же платье Им Наён с фотографии.
Она приложила его к себе. Казалось, будто на нее оно и было сшито.
- Тебе стоит примерить его.
- Оно ни за что не подойдет мне!
Я заметил, как она держала его за пожелтевшее кружево, мысленно примеряя на себя. Некоторые бусинки еле держались, а в целом оно выглядело довольно неплохо.
- Примерь, - сказал я. - Можешь спуститься вниз, если переживаешь из-за моего присутствия.
- Дело не в этом, - сказала она, покружившись, и побежала вниз по лестнице.
Я подошел к шкафу и вознамерился поискать что-нибудь интересное, чтобы показать ей, когда она вернется. В отделе для шляп я нашел цилиндр. Примерил его, но на моей чудовищной голове он держался плохо. Я отбросил его на диван. Нашел также пару перчаток и нарядный шарф. Они на меня - с трудом - но налезли. Наверное, у Богома были большие руки.
Я открыл еще одну коробку и обнаружил там граммофон и кое-какие пластинки. Уже собрался было их вытащить, но тут вернулась Лора.
Я оказался прав насчет платья. Оно было сшито по ее фигуре - именно фигуре, которую она почему-то всегда прятала под футболками и мешковатыми джинсами. Но сейчас, когда сатин и кружева подчеркнули каждый изгиб ее тела, я просто не мог оторвать от нее взгляда. И глаза ее, которые раньше казались мне серыми, теперь были практически одного цвета с платьем. Может быть, из-за того, что я не так много общался с девчонками, но выглядела она горячо. Изменилась ли она столь же сильно, как и я? Или она и раньше так выглядела, просто я не замечал этого?
- Распусти волосы, - сказал я, не подумав. А вдруг это прозвучало странно?
Она скорчила рожицу, но подчинилась, распустила волосы, и они рассыпались по ее плечам огненным водопадом.
Я уставился на нее.
- Боже! Ты такая красивая, Лора, - прошептал я.
Она засмеялась.
- Ну конечно. Ты думаешь, что я красивая, только потому, что... - она осеклась.
- Потому что я уродлив? - закончил я за нее.
- Я не это хотела сказать, - она покраснела.
- Не переживай за мои чувства. Я знаю, что я урод. Разве можно это скрыть?
- Но я, правда, имела в виду не это. Я лишь хотела сказать, что ты считаешь меня красивой, просто потому, что ты не знаком с другими девушками, которые еще красивее.
- Ты красивая, - повторил я, представляя, каково это - дотронуться до нее, какие чувства овладеют тобой, если провести рукой по холодному сатину и ощутить под ним тепло ее тела.
Нужно было прекратить думать об этом. Я должен контролировать себя. Если бы она узнала, как сильно я ее хотел, она перепугалась бы до безумия. Я держал в руках ее зеркало - то самое зеркало. И пока она рассматривала свое отражение, я исподтишка наблюдал за ней, за тем как рассыпаются по спине ее рыжие локоны. Она слегка подкрасилась: вишневая помада и розовые румяна. Впервые. Я себя уверял, что все это было из-за платья, ну не из-за меня же.
- В одной из коробок я нашел старый граммофон, - сказал я. - Можем проверить, работает он или нет.
- Правда? Вот здорово, - она захлопала в ладоши.
И я достал этот старый проигрыватель. На маленькой пластинке красовалось название «Голубой Дунай».
- Вот это, наверное, вставляется сюда, - поставил я иглу на пластинку. - А теперь покрутить.
Но когда я начал вращать ручку, мы не услышали ни звука. Лора выглядела расстроенной. А потом рассмеялась.
- Я в любом случае не умею танцевать вальс.
- Я умею. Мой др... - я замолчал.
Чуть было не проговорился, что как-то раз, когда нам было по одиннадцать, мой друг Пакёль - по указке своей матери - потащил меня в один местный клуб, на новомодные уроки танцев. Но вовремя спохватился.
- Однажды я видел уроки танцев по телевизору, могу показать тебе. Это несложно.
- Это легко для тебя.
- Тебе тоже трудно не будет, - я достал из коробки перчатки и шарф.
Мне хотелось дотронуться до нее, но я ни в коем случае не собирался поранить ее своими когтями. Я протянул ей руку.
- Можно пригласить вас на танец?
Она пожала плечами.
- Что я должна делать?
- Возьми меня за руку.
Она так и сделала. Я остановился, замерев на секунду.
- А другую куда? - спросила она.
- Положи мне на плечо. А я свою... - кладя свою руку ей на талию, я не отводил взгляда от окна. - И просто повторяй за мной, - я принялся показывать ей самые простейшие шаги в вальсе. - Вперед, в сторону, сближаемся.