Иная

"И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырёх животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить."*

Румыния.
Бухарест.
13:45

Самый обычный продуктовый магазинчик с самой обычной яркой вывеской. Самые обычные покупатели, с видом знатаков рассматривающие этикетки на продуктах, проверяющие срок годности, и всё равно покупающие, что бы там ни было написано. 

Такая простая обыденность, такое простое яркое солнце, такие простые люди.

Маленькая белокурая девочка поднимает испачканное в мороженном личико к небу и замирает, вглядываясь в тёмные тучи. Добрая матушка пытается вытереть лицо, но девочка машет головой, не в силах отвести взгляд.

— Мамочка, что это такое? — спрашивает девочка, указывая пальцем в небо, где только что сверкнула яркая молния.

— Ох! — удивлённо охает женщина. — Только что же светило яркое солнце, — качает головой и тянет дочь в сторону продуктового. — Кажется, будет дождь. Укроемся в продуктовом, всё равно нужно было молока купить. 

И девочка послушно идёт вслед за мамой.

В магазине собирается приличное количество народу, потому что все вдруг решают, что продуктовый — лучшее место, чтобы укрыться от внезапного дождя. В округе множество магазинов, но продуктовый — это ведь универсально, разве нет? Поэтому все сюда и идут. А может, дело в другом.

По окну барабанит дождь.

Так много людей разных возрастов. От совсем маленьких детей до старых и дряхлых стариков. Все такие разные, но сейчас, в этот самый момент, одинаково уязвимые. И тот маленький мальчик с мамой и папой, что сейчас в отделе с море-продуктами, совсем не отличается от той бабушки в отделе с молочкой. 

Динь.

Звенит колокольчик входной двери, оповещая о новом покупателе. И совершенно никто не обращает внимания на мёртвенно-бледного мальчика, мокрого от дождя, и катившего за собой белую игрушечную лошадку. 

Мокрые патлы свисают, прикрывая глаза. Мальчик идёт медленно, шатается и кажется, будто он вот-вот упадёт, но он не падает, а продолжает идти, заходясь в приступе кашля. Он хватается рукой за стеллаж с вредной пищей, стараясь удержать равновесие, и с верхней полки ему на голову падает большая пачка чипсов.

Мальчик трясёт головой.

— Мальчик, с тобой всё хорошо? — присаживается на корточки девочка-подросток с голубыми волосами. — Где твоя мама?

Мальчик поднимает голову, чуть смахнув волосы, и девочка охает, когда ей удаётся рассмотреть его лицо. Огромные, чёрные, как две бездны, глаза, впалые скулы, тёмно-синие синяки под глазами и бледные, почти как сама кожа, губы. Мальчик шевелит ими, пытаясь что-то сказать, но девочке не удаётся расслышать его и она, подавляя неожиданный страх перед бедным ребёнком, наклоняется.

— Сдохни.

Мальчик громко чихает прямо девочке в лицо и та заходится отчаянным криком. Вскакивает, трёт лицо руками так, будто её обожгли кислотой. Пятится назад, сбивая с ног молодого мужчину и стеллаж с различными шоколадками. 

Мужчина, вслед за девочкой-подростком, начинает истошно вопить, сбивая с ног ещё пару стеллажей с продуктами и маму с дочкой. И так, человек за человеком, они создают цепочку. Магазин начинает напоминать ночной клуб, где все орут и дрыгаются. Вот только это не танцы. А предсмертная агония. 

Всё это длится от силы пятнадцать минут. Пятнадцать минут полного беспредела. Куча мёртвых иссохших тел и разгромленный магазин, из которого выходит мёртвенно-бледный мальчик, катящий за собой белую игрушечную лошадку...

Магазин на противоположной стороне улицы — обувной.

***

Анна не даёт Маммону ответа. Не дала вчера и вряд ли даст сегодня. Тихонечко вышивает, сидя перед окном, и совсем не обращает внимания на демона. Она думает. Думает обо всём. Взвешивает все "за" и "против" и пока чаша весов ровная. С одной стороны Люцифер, обрёкший её на мучения в треклятом монастыре. А с другой стороны противная Матушка-настоятельница, не дающая ей житься.

Она одинаково сильно ненавидит обе стороны.

Маммон расхаживает взад и вперёд по комнате, разглядывая скромное убранство. Ничего интересного, кроме икон и разного рода вышивки здесь нет. Так скучно и серо. Уныло даже. Демону сложно поверить, что Анна живёт тут всю свою жизнь.

— Ты когда-нибудь выходила на улицу? — спрашивает демон, заваливаясь на кровать и со скучающим видом листает библию. — Подружки есть?

— Нет, — качает головой Анна. — Мне не позволено покидать комнату без сопровождения и, более того, разговаривать с другими послушницами. Они даже не знают о моём существовании. А ещё, я думала, что ты всё обо мне знаешь.

— Хм, — хмыкает демон, на которого девушка так и не взглянула. — Так скучно, — он швыряет библию в дальний конец комнаты. — Ты подумала над моими словами?

— Да, — отвечает Анна и встаёт, чтобы поднять книгу. — Не швыряйся вещами, лукавый, — недовольно качает головой девушка, отряхивая книгу и ставя её на место.

— Маммон, — поправляет девушку демон. — Меня зовут Маммон.

Анна игнорирует демона и возвращается на своё место, тут же продолжив вышивку. Это, наверное, единственное, что Анна действительно любит. Раньше она вышивала из-за скуки, а теперь это стало хобби. 

— Ты обиделась из-за моего подарка? — спрашивает демон, вставая с кровати. 

— Ты принёс мне дохлую крысу.

— Я хотел тебя впечатлить, — пожал плечами Маммон, обходя стул девушки и вставая перед ней. — Кажется, не вышло. Но позволь мне всё исправить и преподнести тебе действительно ценный подарок, — демон присел перед девушкой на корточки и загадочно улыбнулся. Анна старалась не подавать виду, что ей интересно, поэтому просто остановила на демоне свой взгляд. — Тебе, наверное, всегда хотелось уметь двигать предметы силой мысли, верно?

— Нет.

— В смысле? — вырвалось у Маммона в довольно грубой форме, но он тут же замаскировал это кашлем, а Анна сделала вид, что не заметила. — В любом случае, штука полезная. Попробуй.

— Почему ты так уверен, что у меня получится? — девушка в недоумении выгнула бровь, нервно заправив выбившуюся прядь волос за ухо.

— Верь мне, — демон улыбнулся, но улыбка выглядела вовсе не добродушной. Скорее, холодно-вынужденной. — Посмотри на любой предмет, для начала лучше что-нибудь помельче, и представь, что двигаешь его. 

Анна, не особо доверяя словам демона, посмотрела на книгу, что лежала у неё на столе и представила, как двигает её. И, что удивительно, книга действительно двинулась. На миллиметр, но двинулась. 

— Что ты со мной сделал, лукавый?! — в ужасе воскликнула девушка, вскакивая со стула и по пути опрокидывая его. — Боже, — она опустилась на холодный каменный пол и закрыла лицо руками. — Я — чудовище.

Маммон понял, что это была не самая лучшая идея.

Больше девушка не произнесла ни слова до самого прихода монахини. В прошлый раз Маммон ушёл, но сейчас решил задержаться и посмотреть, что будет. Матушка-настоятельница совсем не заметила демона, скрывшегося в тени.

И снова крики, и снова кнут, и снова молитвы, и снова слова ненависти.
Ярость в глазах и слова проклятия на губах.
Покачнувшаяся от яростного взгляда Анны икона на стене. 

Маммон холодно улыбнулся.

***

Длинный тёмный коридор, освещённый парой настенных факелов. Маммону всегда нравилось это место. Так тихо и уныло. Спокойно и холодно. И никаких надоедливых девчонок, с которыми приходилось бы нянчиться. 

Трижды стучит в массивную дубовую дверь и, услышав громкое:"Войдите", входит в мрачный кабинет, где за столом сидит парень лет двадцати пяти с непослушными белыми волосами и кроваво-красными глазами. 

— Анна, без фамилии, семнадцать лет, — на стол опускается толстая папка с кучей листов. — Недоверчивая, нелюдимая и отстранённая. Проводит каждый свой день в запертой комнате, вяжет, вышивает, читает библию. Вечером приходит старая монахиня, лупит её кнутом и заставляет молиться. Утром встаёт раньше всех, идёт в купальню, трижды выливает на себя холодную воду, одевается и идёт обратно к себе в комнату. Всё это делается под строгим надзором. 

— Неплохо, — кивает головой беловолосый парень. — Хорошая работа, Маммон. Как успехи со сближением?

— К ней не подступиться, — недовольно отвечает демон. — Владыка, почему это обязательно должен быть я? Я ведь слежу за ней с момента её рождения!

— Именно поэтому это и должен быть ты, — отвечает Люцифер, растягивая губы в полуулыбке. — Никто не знает её лучше тебя.

— Я ненавижу нянчиться с глупыми девчонками, — цедит сквозь зубы демон. — Пошлите кого-нибудь другого. Я не хочу иметь с ней никаких дел. Я ненавижу её.

— У тебя возражения, Маммон? — Люцифер окидывает демона таким взглядом, что тот невольно съёживается. 

— Нет, сэр.

— Славно, — улыбается бывший архангел. — Продолжай в том же духе.

— Есть.

Маммон выходит из кабинета, громко хлопнув дверью. 
Сколько ему ещё нянчиться с этой девчонкой?

*Откровения. Глава 6.