ПОД КРЫЛОМ ЛОТОСА

                                «Святое место не в силах сделать человека человеком».
                                                                               Госпожа Чан Бан Сок

Дисклеймер: в главе присутствуют упоминания насекомых, жестокости и религии в неоднозначном ключе. А также упоминание расстройства пищевого поведения.
Автор рекомендует читать главу с осторожностью чувствительным читателям.
Всё описанное в главе не отражает мировоззрение автора. Подобное написано в целях продвижения сюжета!

Холод. Нечеловеческий могильный холод.
Мороз пробрался под кожу, точно коварный червь. Казалось, кости покрылись льдом.

Чо Тэ Хён шагал вдоль пустого безвестного пространства, окутанного всепоглощающей темнотой.

Страшно. Одиноко.

Из рта парня исходил пар, а погребельный мороз всё больше забирался под кожу.

— Где я? Что со мной?.. — вырвалось из уст парня. Слова пропитались горечью и дрожью.

Никто Тэ Хёну не ответил. Лишь удручающая тишина, поселившая в душе вязкую тревогу.

Никто не услышит. Никто не спасёт.

— Страшно... Холодно... Очень холодно... — вырвались новые строки из рта Тэ Хёна.

Внезапно парень ощутил движение на своей коже.
Словно какая-то скользкая и шершавая нечисть ползала по рукам, ногам, грудной клетке, шее...

Черви.
Они были повсюду.
Прокусывали кожу и заползали под неё, оккупируя внутренние органы, выпивая все остатки крови...

Чо Тэ Хён резко отряхнулся, до боли в костях и мышцах, в надежде избавиться от ползающих паразитов.
Но с каждой секундой их численность лишь возрастала...

Затем в нос ударил запах благовоний, и вдалеке, —- явно где-то за чертой этого гнетущего беспросветного места, — послышались звон колоколов и церковный хор.

На голову парня с неба начали падать куски грязи.
Рассыпаясь, они пачкали блондинистые волосы Тэ Хёна.

Следователь был в отчаяньи.
Ужас и агония обволокли всё его нутро, закрадываясь в самую глубь.

— Что происходит?.. Уйти... Я хочу уйти!.. — Тэ Хён истошно закричал.
Но на его зов помощи снова ответила кладбищенское безмолвие.

 Чо Тэ Хён опустил голову всего на мгновенье.

Подняв глаза, впереди себя он увидел красный крест. Его медленно и кровожадно поглощали языки алого пламени.

После и темноту вокруг ослепила вспышка оранжевого цвета и аромат благовоний смешался с едким запахом гари.

Парень сдвинулся с места и ринулся вперёд. К кресту. В надежде там отыскать своё спасение. 

Но следователь не осознавал, что в грядущем он встретиться с собственной погибелью...

Под ногами блондина нечто зашуршало.
Благодаря огню, успевшему запихнуть в свою разгорячённую голодную пасть всё вокруг, Тэ Хён заметил, что бежит по пеплу.
А вокруг... на почерневших крестах висит восемь обугленных тел.

Благовонии... Гарь... Кипящая кровь...
Всё смешалось воедино, превращаясь в уничтожающую ядерную смесь. Она травила мозг, что препятствовало появлению адекватных мыслей в черепной коробке.

Тэ Хён остановился.
Жарко. Очень жарко.
Могильный холод сменился адской жарой.

— Помогите! Кто-нибудь!!! Помогите!!! — кричал следователь. Голосовые связки заметно подустали и последние слова больше походили на охрипший бас.
— Никто тебе не поможет... — послышалось сбоку.

Блондин резво завертелся в надежде увидеть хоть одно живое тело. Хоть одно существо, которое дышит и не превратилось в обгоревший кусок бездушной плоти.

— Кто здесь?.. Помогите мне, прошу... — прошептал Тэ Хён. Из глаз парня скатились солёные капли, а в зрачках застыл ужас.
— Ты так и не понял? Никто тебе не поможет, мальчик мой... — всё тот же голос звучал отовсюду, словно в данный момент Тэ Хён находился внутри кого-то. Парень чувствовал себя поглощённым. Съеденным заживо.

Чо Тэ Хён стремился понять, кто с ним говорит. Но этот кто-то будто сам не хотел являться опознанным.
Все мысли ускользали из головы следователя, как только он приближался к какой-то догадке.

Единственное, что он понимал: голос являлся мелодичным. Тембр звучал тягуче, завораживающе... Неизвестного хотелось слушать и внимать его речам.
Это был не мужской голос. Но и не женский.
Или, всё же, женский?.. Или мужской?..

Отзвуки разума путались в тугой клубок, пауками заползая в ушные раковины.
Черепная клетка поразилась острой болью и любое размышление в последующую секунду давалась тяжело, отдаваясь неприятными ощущениями в затылке. 

— Почему я здесь? Зачем?.. Что со мной происходит?.. — вопросы Тэ Хёна походили больше на мольбу.

Неизвестный бархатисто рассмеялся. От его смеха исходила шелковистая нежность. Парню захотелось кинуться в объятья чужака. Захотелось укрыться в его руках ото всех опасностей и ядовитого страха.

Но, в то же время, было в голосе анонимного говорившего нечто опасное... Такое, что заставляло кишки оплетать друг друга.

Снова смех. А затем слова, походившие больше на приговор:
— Почему? Не те вопросы задаёшь, мой маленький мальчик, — голос изменился. И теперь Чо Тэ Хён слышал... самого себя?.. — Как долго ты будешь скрывать меня внутри? Как долго будешь держать взаперти? Ты злой хозяин, Чо Тэ Хён... Ты в курсе? О ближних нужно заботиться. А уж тем более о себе. А ты о себе вовсе не заботишься... Делаешь больно мне... Себе... Делаешь больно нам.
— П-почему ты говоришь моим голосом?.. — озадачился Чо Тэ Хён, проговаривая дрожащими губами.

Молчание. Всеобъемлющее беззвучие.

Краски огня неспешно меркнули. Весь мир катился в серую бездну, точно его ненасытно пожирала чёрная дыра.

Темнота.
Ощущение тревоги разлилось внутри клейкой жидкостью.

Чо Тэ Хён попятился назад.

Внезапно перед лицом возникло его же лицо в алых каплях крови.
В зрачках кровожадного близнеца застыл животный голод, липкие от крови губы исказились в зверином оскале.
— ПОТОМУ ЧТО Я И ЕСТЬ ТЫ!!! ВЫПУСТИ МЕНЯ! ВЫПУСТИ! ПРИЗНАЙ, КТО ТЫ ЕСТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ! ВЕДЬ ТВОЯ КРОВЬ ПРОЛЬЁТСЯ ПОСЛЕДНЕЙ В ЭТОМ АДСКОМ КРУГУ ПОДОНКОВ!!!

В ушах парня прозвучал писк.
Страшно. Безысходно. Больно.
А после... пустота.
Ничего больше нет. Никого больше нет.

—- А-а-а-а-а-а-а-а!!! — Чо Тэ Хён широко распахнул глаза, а его комната наполнилась звонкими криками. Следователь судорожно осмотрелся по сторонам.
Он в своей комнате. За окном восходит утреннее солнце. Слышиться шум разговоров прохожих.

Тэ Хён коснулся лба дрожащей рукой и ощутил липкий пот на внутренней стороне ладони.
— Сон... Соджу мне в глотку, это был всего лишь сон! Айщ!.. — блондин утонул лицом в собственных ладонях, массивно потирая подушечками пальцев веки.
Потянувшись к смартфону, лежащему на ближайшей тумбе, Тэ Хён взглянул на время.
— Семь утра... Я бы мог ещё поспать полчасика, но, пожалуй, не буду, — следователь поднялся на ноги. Икры казались ватными, потому парень несколько раз стряхнул их.

И, шаркая, поплёлся на кухню, намереваясь заварить чашку крепкого кофе.
— Соджу мне в глотку, ну и присниться же такая чертовщина... — причитал следователь.
Хоть в его голове и застыла мысль, что это был всего лишь сон, но в душе парня всё равно властвовала тревога.
Уже который раз за последние две недели ему снится нечто подобное?..

Около Собора Мёндон, 2024 год.
Несмотря на то, что ещё ранним утром макушки грело тёплое осеннее солнце, ближе к полудню небо затянуло серыми плотными тучами. Улицы заволокло тёмной мглой, отчего вокруг всё казалось мрачным и безжизненным. Даже несколько искусственным.
Благо, асфальт продолжал оставаться сухим. Дождь капать пока не намеревался, но всё могло измениться в любой момент.

Госпожа Чан, Ким Ён Джун, Чо Тэ Хён и Чун Джи Хун направлялись в Собор Мёндон.
Ан Аёнг и Ли Ий остались в агентстве, выполняя свои рабочие обязанности за мониторами.
Сон Куён и Юн Минсо изучали тела, найденные в сгоревшей пристройке детского дома «Пингвин».
А Лим Чан Бем снова отправился в район Ссанмундон, ведь в очередной раз какой-то сумасшедший истошно смеялся ночью. И опять один из жителей данного района нашёл изувеченный труп котёнка у собственного забора.

Вокруг пахло влажностью и лёгким морозом.
Чо Тэ Хён глубоко вдохнул освежающий воздух, проветривая лёгкие. От давящей тревоги внутри рёбра словно впивались в дыхательные органы, отчего им было тесно.
На удивление остальных, следователь сегодня являлся крайне молчаливым и задумчивым. Черты его лица исказились от усталости, а прежде горящий взгляд поник.

— Чо Тэ Хён. Ты себя хорошо чувствуешь? — мягким тоном поинтересовалась госпожа Чан.
Тэ Хён выдавил подобие улыбки. Но глаза Бан Сок не обманешь, она всегда видит насквозь.
— Более чем, госпожа. Не выспался, — монотонно ответил парень.

Начальница ещё несколько затяжных секунд пристально наблюдала за ним, а после отвернулась, оставив подопечного без ответа.

Нет, с ним не всё в порядке.
Но есть ли смысл в данный момент донимать парня?..
Нет.

Предстоял важный допрос, который, возможно, послужит разгадкой некоторым вопросам и сдвинет следствие с мёртвой точки.
Стоило сосредоточиться именно на этом.

Тучи сгущались, а мгла вокруг становилась плотнее. Силуэты людей смазывались, сливаясь в единое нечто.
На улицах Сеула словно нечто взорвалось и потому их окутало облако неприглядного дыма.

— Туман такой, а мы идём в этот Собор. Природа будто сама намекает, что держим путь в клятое место, — выругался Ён Джун.
— Не стоит так отзываться о Соборе, господин Ким. Люди, может, там и не совсем порядочные, но место святое. В стенах Собора нет вины в потенциальных безнравственных визитёрах, — хладнокровно прокомментировала слова старшего полицейского госпожа Чан.
Тот шумно фыркнул себе под нос, засовывая руки в карманы.

— День сегодня и правда довольно мглистый. Я не связываю это с нашим походом в Собор Мёндон, но такого сильного тумана давно не наблюдалось. Верхушек зданий практически не видно, — кивнув подбородком в сторону высоток напротив, безэмоционально проговорил Джи Хун.
Здания и вправду пастью голодного зверя поглотила пепельная мгла. Лишь светящий в некоторых окнах свет говорил о какой-то жизни внутри высоток.

Наконец впереди показался Собор Мёндон.

Здание величественно возвышалось над остальными, демонстрируя своё превосходство. На самой верхушке алым горел крест. Из-за главенствующей мглы вокруг он казался несколько ужасающим.
Багряные блики отбивались об непрозрачный воздух, и, казалось, словно священное здание в данный момент находилось под червлёным куполом.

Вокруг Собора разрослось несколько пышных кустов. Тонкие ветви с пожелтевшими осенними листьями покачивались от лёгкого ветра.

На удивление, было тихо. Слышались лишь шум ветра и мелодия кустов.
Всё вокруг было серым и мрачным. Хотелось, как можно скорее забежать внутрь Собора, дабы спрятаться от пасмурного настроения природы.

Тело Чо Тэ Хёна содрогнулось, когда он завидел крест. Но следователь спешно взял себя в руки.
Не сейчас. Тревога подождёт. Парень пока властен над собственными чувствами. Они ему должны подчиняться, а не он им. 

— Смерть дышит тебе в спину. Уже прикоснулась ледяными конечностями к твоему затылку. А ты продолжаешь делать вид, что ничего не происходит...

Следователь услышал шёпот у самого уха, походивший на протяжное змеиное шипение. А после по затылку действительно прошлась волна мороза, словно кожу обдуло сквозняком.
— Чувствуешь?

Шею парня будто обхватили морозные пальцы мертвеца.
Тэ Хён завертел головой, пытаясь найти виновника неприятных ощущений, либо скинуть наваждение.
Он почувствовал бережное прикосновение к собственному плечу...

— Чо Тэ Хён. Ты точно в порядке? — прищурив глаза, спросила госпожа Чан.
Следователь попытался выровнять дыхание и усмирить бешеный ритм сердца, которое норовило выпрыгнуть из груди.
— А... Госпожа, это Вы... — испуганно прохрипел парень.
— Я. Кто же ещё? — смягчив строгие черты лица, ответила госпожа Чан, продолжая держать руку на плече парня.
— Мне просто показалось, что... — Тэ Хён махнул рукой. — А... Неважно. Я в порядке, госпожа. Наверное, метеозависимость (прим.). Я всегда заторможенный и слегка не в себе, когда погода неоднозначная. Удивительно, что ещё мигрень меня не настигла, хах! — Тэ Хён потянулся к затылку и слабо улыбнулся.
Чан Бан Сок наклонила голову вправо, не отводя взгляда от парня.
— Пойдём внутрь. Не будем задерживаться, — сухо произнесла она.

Собор Мёндон встретил безмолвием.
Внутри здание пустовало, а из-за мрачной погоды чудилось, что даже колонны из светлого камня потемнели. В величественных витражах плясали тёмные тени, — всего лишь игра качающихся на ветру ветвей, но зрелище всё равно заставляло застывать кровь в жилах.
На колоннах висели небольшие лапмочки, горящие ярким жёлтым цветом, что хоть как-то разбавляло угрюмость святого здания.
Вдалеке у места для священника виднелось несколько икон. А перед ними стояли кандилы (прим.) с горящими свечами. Воск из-за огня таял и издавал трескающие звуки.

Ким Ён Джун осмотрелся, идя впереди всех.
— Слушайте, а здесь уныло. Что-то я не чувствую спокойствия... Я же это должен чувствовать? — озадаченно проговорил мужчина. 

— Здесь Вы можете чувствовать всё, что пожелаете. Здесь не место для кокона чувств. Обнажайте свою душу. Откройте её Всевышнему и, гарантирую, в тот же час ощутите внутреннюю лёгкость. Свободу от оков, — из-за угла вышел низкий пожилой мужчина в чёрной сутане. Он держал ладони в молитвенном жесте и слегка поклонился пришедшим детективам.

— Отец Йон, — сухо поприветствовала мужчину госпожа Чан, едва склоняя голову. Читалось, что для начальницы агентства данный жест — скорее нежелательная формальность, нежели дань уважения святому отцу.

Ён Джун и Тэ Хён поклонились так же неохотно. И лишь Чун Джи Хун сделал это искренне (воспитание, что тут скажешь...).

Отец Йон лукаво усмехнулся.
— Госпожа Чан, господин Ким?
— Они самые, — несколько грубо прыснул Ён Джун. Невооружённым глазом виднелось, насколько мужчине некомфортно в данном месте.

Помещение пропиталось дурманязими ароматами благовоний, отчего было душно.
Старший полицейский поправил воротник рубашки, таким образом пытаясь помочь себе избавиться от противного ощущения задухи.

— Зачем пожаловали, дорогие гости? — с приторной вежливостью поинтересовался отец Йон.
— Нас интересуют эти люди, — госпожа Чан показала мужчине фотографии трёх убитых Судьёй жертв.
— Ах да... Чхве Тхэ Чжо. Ханыль Ден Дык и прелестное существо — Ким Ха Ын. Знаю их. Эти ребята посещали Собор. Являлись частыми прихожанами и помогали развитию этого чудного и святого места, — отец Йон обвёл взглядом витражи и колонны Собора, в очередной раз восхищаясь их величественностью и красотой.
Госпожа Чан пристально проследила за взглядом святого отца.
— Знали ли Вы об их проступках? Тем, кем они являлись на самом деле? — бескомпромиссно уточнила Бан Сок с неким нажимом.

Отец Йон посмотрел на женщину и в его зрачках проскочило некое притворство.
— Нет, что Вы?.. — мужчина изобразил удивление. — Разве я могу уследить за всеми греховными душами? Я не имею подобной власти, знаете ли. К тому же, люди искусно умеют маскироваться, — отец Йон поправил колоратку.
Госпоже Чан это показалось признаком лжи мужчины.

Человек, когда врёт, зачастую пытается отвлечь внимание собеседника на нечто иное, либо всеми силами стремиться отвести фокус собственного сознания, благодаря незначительным жестам: поправить волосы, разгладить складки одежды (даже, если их там нет), закурить сигарету...
Да что угодно, лишь бы не попасться.

Госпожа Чан ближе подошла к мужчине, несколько возвышаясь над ним, ведь женщина была выше отца Йона. Тот посмотрел на неё снизу вверх.
— Уверены? — сурово уточнила Бан Сок.
— Абсолютно точно, — невозмутимо ответил святой отец, вздёрнув подбородок.
— Предполагаю, Вы лжёте, отец Йон, — чёрные зрачки госпожи Чан блеснули. В них отразились мелкие огни свечей.

Пожилой мужчина ахнул и схватился за сердце. От его жеста мимические мышцы госпожи Чан несколько искривились.

«Плохой из Вас актёр, однако, господин Йон», — подумала про себя Бан Сок.

— Что Вы такое говорите?! Я верен Господу! И никогда собственноручно не заставлю Его усомниться в моей преданности! А двери Собора для всех открыты! Повторюсь: я не имею власти уследить за всеми грешными душами. Знаете ли, не являюсь детектором грешников.
— Ну конечно, — госпожа Чан ухмыльнулась и сделала пару шагов назад. Отцу Йону заметно стало легче.

— Так, хорошо. А этот человек приходил сюда? — неожиданно влез Ён Джун, достав фотокарточку Кан Пен Хва.

Святой отец Йон присмотрелся.
— Кан Пен Хва, — мужчина отодвинулся от фото. — Нет, знаете, не было. Убийцу Креста я бы точно не пустил бы в свой Собор. Уж о его злодеяниях я знаю. 

— Так двери же храма для всех открыты, — проговорила госпожа Чан с некой иронией. Наверное, пожилой мужчина в сутане несколько подбешивал её, раз женщина практически не пыталась скрыть своего истинного отношения к нему...
— Для таких — нет, — невозмутимо ответил святой отец, слабо улыбаясь. — Но он заглядывал сюда, когда ещё не стало известно о том, кем он является на самом деле. И, мне кажется, я видел его вечером перед смертью госпожи Ким.
— А вот это уже интересно. Выкладывайте, — потребовал Ён Джун.

Отец Йон приторно улыбнулся, протягивая руку в другую сторону.
— Давайте не здесь. Скоро начнётся служба. Не стоит мешать людям обращаться к Господу. Пройдёмте в мою скромную обитель.

Все последовали за мужчиной.

Чо Тэ Хён постоянно оглядывался и молчал. Ему не нравилось это место и он даже пожалел, что не ушёл в отпуск, когда госпожа Чан настаивала на нём...

«Соберись. Тебе ничего не угрожает. Это просто игра воображения. Соберись», — попытался успокоить себя парень, закрыв глаза и сделав несколько глубоких вдохов и выдохов.

На его хрупкое плечо опустилась чья-то тяжёлая рука. Следователь по привычке широко распахнул веки, задрожав всем телом. События последних дней заставляли парня ощущать постоянные страх и опасность.

— Ты чего? Может, выйдем? Свежий воздух поможет. Здесь душно. Вижу, тебе не по себе, — к счастью, это был Чун Джи Хун, а не устрашающий образ больного воображения.
— О, нет. Спасибо, Джи Хун, я в норме, — тихо ответил Тэ Хён.
— Совершенно не заметно, что ты в норме. Я могу постоять рядом. Или поговорить с тобой. О чём хочешь? В подобном состоянии следствию ты не поможешь.

Слова телохранителя несколько задели следователя. Внутри образовалось гадкое чувство беспомощности и бесполезности.
Чо Тэ Хён не хотел это чувствовать! 

Парень крепко сжал кулаки и попытался отпустить якорь, тянущий его на дно.
Это всё из-за дурацкого ночного кошмара. Тэ Хён убеждался, что это вовсе не стоит его внимания.
В конце концов, сны и реальность — совершенно разные вещи.

— Я в порядке, друг. Уже говорил госпоже Чан: метеозависимость это. Но я ценю твою участливость, — блондин широко улыбнулся. Хоть и вышло это натянуто.
Телохранитель убрал руку с плеча коллеги, предварительно похлопав по нему.
— Как скажешь. Если что, я рядом. Подходи, говори, вдруг что. Я рядом.
— Спасибо, — внутренне следователь вздохнул с облегчением. Какая бы жесть внутри него и снаружи не происходила, он не один. Есть люди, которые искренне переживают за него и готовы помочь в любую секунду. Это поистине ценно, и помогает снять нервное напряжение.

Детективы в сопровождении отца Йона покинули основной зал, выйдя на задний двор Собора. Пожилой мужчина повёл их в небольшую пристройку, где проживали волонтёры и все те, кто участвовал в жизни Собора Мёндон.
Минув парочку чужих коридоров, ребята оказались в личном пространстве отца Йона.
Узкий длинный проход. Стены, оклеенные тёмно-зелёными обоями. Пол покрывал чёрный ковёр с золотистыми витиеватыми узорами.

Показалось несколько дверей в ряд.
Пожилой мужчина в сутане рукой указал на самую дальнюю.
— Прошу.

Все последовали за отцом Йоном.
Оказалось, мужчина пригласил пришедших на кухню.

Госпожа Чан, Ким Ён Джун, Джи Хун и Тэ Хён заняли предложенные за высоким столом места.

— Чай? Кофе? — попытался выдавить подобие любезности и гостеприимства отец Йон. 

Все отказались от угощений, норовя как можно скорее приступить к более важным вещам, нежели распитие горячих напитков.

Чо Тэ Хён несколько раз поёрзал на стуле, пытаясь найти более комфортную позу для себя.
Как только это удалось сделать, вдалеке он увидел внушительных размеров портрет молодой девушки, написанный масляными красками.
Он висел по центру стены, словно отец Йон любовался этой девушкой.
Правда, его истинное отношение выдавал скопившийся слой пыли на золотой раме портрета.
Не относятся так к ценным вещам.
Тогда зачем же незнакомка висела там?..

Портрет манил следователя. Ему хотелось рассмотреть его поближе.

Чо Тэ Хён, не ведая, поднялся с места и последовал за чарами нарисованной девушки.

Все сидящие за столом устремили свои взгляды в удаляющуюся спину Тэ Хёна.
— Ты куда? — уточнил Джи Хун.

Но Тэ Хён не ответил. Он даже не развернулся на голос коллеги.
Всё внимание приковала незнакомка на портрете.

Приблизившись к картине, следователь слегка притронулся к пыльной раме, обводя пальцами роскошные рельефы.
С портрета на него смотрела совсем юная девушка с тёмными бездонными глазами и угольными волосами. Кожа нарисованной незнакомки являлась бледнее белоснежного лепестка лотоса, отчего создавался чарующий контраст с чёрным цветом волос.
Черты лица девушки были аристократичными, острыми, манящими...
У Тэ Хёна на мгновенье даже возникло желание, дабы незнакомка ожила и заговорила с ним. Ему хотелось услышать её голос...
Какой он?
Нежный? Мелодичный? Может, и вовсе суровый?

«Какие знакомые черты лица...» — подумал про себя парень, не отводя глаз от портрета.

— Чо Тэ Хён. Что ты делаешь? Отойди оттуда, — строгим голосом приказала госпожа Чан.
Но следователь стоял на своём. Он сделал полуоборот туловищем, обращаясь к отцу Йону:
— Кто это?

Святой отец явно замялся. Ему не хотелось отвечать, но отказать гостю он не смог.

Слабо улыбнувшись, мужчина ответил:
— Приёмная дочь. До Ён (прим.). Правда, больше я не называю её дочерью. Она здесь уже давно не живёт. До Ён сбежала от меня, когда ей было всего восемнадцать. Неблагодарная, — отец Йон взглянул в окно.
На улице, всё же, пошёл дождь. Мелкие капли барабанили по стеклу, а сизый туман сгущался всё больше.
— Почему? — несмотря на то, что Тэ Хён отчётливо понимал, насколько пожилому мужчине неприятно вспоминать о своей приёмной дочери, следователь продолжал давить на него. Ему хотелось узнать больше. Подробнее...
— Вам это и вправду интересно, господин Чо? Данная информация никак не относится к следствию. И, более того, не поможет ему, — постарался уйти от разговора отец Йон.
— Да. Просто ответьте, — бескомпромиссно проговорил Тэ Хён.

Отец Йон глубоко вздохнул.
— До Ён здесь всегда было тесно. Ей, видите ли, свободы хотелось. Вечно жаловалась, что я ущемляю её права. Но я лишь заботился о ней и опекал, как мог, раз кровные родители не в силах были это сделать. Я забрал До Ён с детского дома совсем малюткой и растил её в одиночестве. Всё отдавал ей... Любовь, заботу. Всего себя...
— Вы уверены в собственных утверждениях? От любящих родителей дети не сбегают, — сурово обозначил Джи Хун. 

Отец Йон кинул пронзительный взгляд на телохранителя, скривившись. Мужчине были отвратительны слова Джи Хуна.
— Уверен. Я лишь оберегал её от опасностей внешнего мира и пытался указать ей верный путь. Дорогу к Господу. Ведь благодаря ему все мы существуем и имеем честь пользоваться природными благами. Я призывал её к благодарности Всевышнему. А она отплатила мне грязью. Нагло обворовала меня, оставив без вона в кармане, и сбежала. Мерзавка. Уж простите за мою резкость, — отец Йон перекрестился. — После побега До Ён я ещё несколько месяцев молился за её нечестивую душу. Верю, мои молитвы были услышаны, — пожилой мужчина поднял взор к потолку, мысленно обращаясь к небу.

— Легко обвинять того, кто не имеет возможности ответить, отец Йон, — прокомментировала исповедь мужчины госпожа Чан.
Святой отец посмотрел на неё.
— А я и не нуждаюсь в её ответе, госпожа Чан. Перед Господом ответит за свой скверный поступок, — отец Йон глянул на спину Тэ Хёна. — Я удовлетворил Ваше любопытство, господин Чо?

Чо Тэ Хён, засунув руки в карманы, и ещё несколько минут глядел в безмолвные глаза незнакомки на портрете.

«Нет, где-то я тебя точно видел... Жизни в глазах совершенно нет. Я верю тебе. Уверен, что этот набожный творил с тобой ужас. По глазам вижу. Хочешь заплакать, а не можешь... Пустота внутри. Иногда думаю о том, что некоторым детям вовсе не нужны родители. Лучше быть одиноким, нежели находиться под опекой тех, кто беспощадно насилует, как морально, так и физически», — Чо Тэ Хёна поглотили размышления.

Интересно, он обращался к незнакомке на портрете, либо же к себе?..

Развернувшись, следователь сухо проговорил:
— Более чем. Вернёмся к насущным вопросам, — Тэ Хён вернулся за стол.
— Наконец-то. По правде говоря, мне не нравится это местечко... — прошипел на ухо госпоже Чан Ён Джун.

Начальница агентства проигнорировала мужчину и обратилась к отцу Йону:
— И так. Кан Пен Хва. Вы утверждаете, что видели его накануне убийства Ким Ха Ын.
— Не утверждаю. Мне просто так показалось.
Госпожа Чан прищурила глаза, словно хищница, готовая наброситься на свежий кусок мяса.
— Подробнее, — чёрство произнесла женщина.

Отец Йон присел за стол.
— В тот вечер госпожа Ким приходила исповедаться ко мне. Вы же осведомлены, что в 2021 году она потеряла дочь? Бедная девочка умерла от лейкемии...
— Да, — коротко ответил Ён Джун.
— Несчастная Ха Ын всё никак не могла отпустить Сухён на Небеса... Потому часто захаживала сюда, ко мне. Я помогал ей справиться с горем. Для матери потерять дитя приравнивается к собственной погибели. Ха Ын очень страдала. А потом и вовсе умерла страшной смертью...
— А дети не страдали? Вы вообще видели, что она с ними сотворяла? — грозно задал вопрос Джи Хун.
— Я понимаю Вашу злость. Но принять её, увы, не могу. Ха Ын уже нет в нашем мире. О мёртвых плохо не говорят, — устало протянул отец Йон. Равнодушие набожного человека к ужасным поступкам, совершившим Ким Ха Ын, ошеломляло всех сидящих за столом. И вовсе не в хорошем смысле.
— Вы сейчас серьёзно? Надеюсь, что нет, — фыркнул Тэ Хён.
Он внимательно изучал лицо отца Йона.
Морщины из-за пожилого возраста... Все изъяны... Движение мимических мышц...
Захотелось...
«Врезать. Как же я хочу тебе врезать», — внутри следователя горящим маслом разлилась злость. Она образовалась неожиданно, как тогда, во время допроса Хан Ёнсика...
Только на этот раз ядовитое чувство было в разы сильнее. Оно душило и норовило подчинить волю Тэ Хёна.
Костяшки следователя зачесались. Он представил на них тёплую кровь... Почти услышал крики агонии святого отца...
Да что с ним?..

Из мысленного гипноза следователя вывел хладнокровный голос госпожи Чан.
— Достаточно лишних слов. Мы здесь по делу. Расскажите о Кан Пен Хва.

Тэ Хён тряхнул головой, избавляясь от устрашающего наваждения.
«Это что за хрень?..» — задался вопросом блондин, не понимая, откуда у него подобная едкая злость внутри на отца Йона.
Да, святой отец смолвил самую настоящую глупость. Раздражение ещё можно было понять, но чтобы злость?..
Настоящую животную злость.
Чо Тэ Хёну даже показалось, что какая-то часть его нутра погибла и в данный момент он больше походит на бесчувственное нечто, нежели на живого человека. Или к его душе прикоснулась конечность чужих мыслей и чувств.

— Как пожелаете, — пожилой мужчина лукаво и противно усмехнулся. — Так вот, в тот вечер мы были с Ха Ын в Соборе совершенно одни. И я буквально на секунду заметил некое мельтешение в щели входной двери. А после — силуэт мужчины. Мне не удалось его рассмотреть. Помню лишь кожаные перчатки и кожаную куртку на нём. Получилось так, что тусклый свет луны осветил лицо неизвестного и его черты показались мне знакомыми. Лицо Кан Пен Хва я хорошо знаю и у меня сложилось ощущение, что тогда за нами наблюдал именно он. А потом, когда Ха Ын уже покинула мой Собор и отошла достаточно далеко, я заметил неизвестного в той же кожаной куртке, который следовал за ней.
— Почему не предупредили её? Не позвонили? — уточнил Ён Джун.
— Ох, я пытался! У неё телефон был отключён! Видимо, разрядился. И, говорю же, она была уже далеко, когда я заприметил эту подозрительную деталь. Не бежать же мне за ней... И не кричать на всю улицу, — эмоционально оправдывался отец Йон.
— Возможно, именно из-за Вашего бездействия умер человек, — упрекнул Джи Хун. 

Отец Йон недовольно поджал губы.
— Прошу прощения, но я не потерплю подобных обвинений в свою сторону.
— На всё воля Божья, да? — усмехнувшись, проговорил Тэ Хён.
— Именно, — невозмутимо ответил пожилой мужчина. Его настроение явно было подпорчено визитом детективов. — Это всё? Больше я, увы, ничего не могу вам сказать. Как бы мне не хотелось. Обо всём полезном уже поведал.
— Да. На этом всё, — встав со стула, бесстрастно проговорила госпожа Чан.

Все снова направились в общий зал, где уже проходила служба.

Чо Тэ Хён уже держал руку на ручке двери, как она резко распахнулась. И на него, запыхавшись, практически влетела молодая девушка.
На вид ей было не больше двадцати.
Чересчур худое тело, что выглядело несколько болезненно. Острые скулы. Тонкие кисти. Сухие волнистые локоны цвета молочного шоколада спадали на пожелтевший сарафан, который когда-то был белым.
Кожа на грудной клетке из-за излишней худобы стянулась и виднелись кости, а ключицы особенно торчали.
Взгляд незнакомки был потухшим, словно когда-то горевший огонёк в них намеренно загасили.

— О!.. Прошу, простите, простите! — девушка начала активно кланяться Тэ Хёну.
— Оу, не стоит. Что Вы... Вы в порядке? — с неловкостью уточнил следователь.
— Да! Да! То есть, нет!.. — и тут незнакомка увидела отца Йона. — То есть да!.. Что это я... — девушка принялась суматошно поправлять волосы, заправляя пряди за уши. Незнакомка подошла к отцу Йону, и также глубоко поклонилась ему. Тот проследил за её действиями сдержано и сурово. — Отец... — прохрипела девушка. Её голос звучал изнемождённо.
— Поднимись, — тон пожилого мужчины изменился, стоило ему обратиться к юной девушке. Вся прежняя любезность и приторность испарились. 

Незнакомка подняла туловище, виновато смотря на... отца?..

— Ты не убралась в комнате и в общем зале для службы, как я тебя просил, — жёстко проговорил отец Йон, абсолютно не обращая внимания на рядом стоящих детективов.
Девушка подхватила край сарафана и начала теребить ткань в руках.
Нервничает. Очень нервничает.
— Я знаю, папа... Мне было плохо утром...
— Снова? Тебе каждый день плохо. Так не годится. Ты должна делать то, что я тебе говорю, — родитель был непреклонен перед собственной дочерью.
Нижняя губа девушки задрожала. Казалось, она вот-вот заплачет.
— Я болею, папа... Ты же знаешь. Мне тяжело...
— Болеешь. Унынием и леностью. Я помогаю тебе, как ты не понимаешь, — отцу Йону, к сожалению, было плевать на внутреннюю боль и терзания дочери. Его голос звучал жгуче и болезненно.
— Ты не помогаешь!.. Ты калечишь!.. — девушка не выдержала и горько разрыдалась, убежав в другое здание.

Госпожа Чан провела плачущую отстранённым взглядом. Было непонятно, что в данный момент в голове у женщины.

Отец Йон сделал несколько усталых вдохов и выдохов. Затем обратился к ребятам:
— Прошу прощения. Это дочь. Родная дочь. Арисоль (прим.) недавно вернулась из Англии. Совсем изменилась... Раньше была другой. Вот пытаюсь вернуть старую Арисоль.
— Извините, а чем она болеет? — поинтересовался Тэ Хён.

Святой отец снова шумно выдохнул.
— Анорексия. Арисоль получила расстройство пищевого поведения спустя некоторое время после отъезда в Англию. Моя дочь всегда была неуверенна в себе, хотя я с детства утверждал ей, что она самая красивая и замечательная. Но, видимо, мои слова для неё были пустым звуком.

«Как и её для тебя...» — подумал Чо Тэ Хён. 

Отец Йон продолжал свою речь:
— Арисоль желала влиться в общество. Подружиться с одногруппниками. Но у неё никак не получалось. Разница менталитета даёт о себе знать в подобные моменты... Но Арисоль решила, что общение с одногодками у неё не складывается вследствие внешних данных. Утверждала, что никто не хочет дружить с уродиной. Она собственными мыслями загнала себя в ловушку. Начала худеть. Практически ничего не ела, вызывала рвоту после трапез, до изнеможения занималась в спортзале. Подозреваю, внезапная смена обстановки спровоцировало стресс, что положило начало заболеванию... — мужчина глубоко задумался.
— Потому ей и пришлось вернуться сюда обратно, ибо Арисоль нужен постоянный присмотр. Она занимается с психотерапевтом, но всё безутешно... — отец Йон взглянул туда, где ещё несколько секунд назад пробегала его дочь. Его глазные яблоки затянуло пеленой печали. — Но она не хочет меняться. Ленивая, плачет постоянно. Ей плохо вечно. Как она собирается избавиться от проблемы, если сама того не желает и мало, что делает для этого? Но... Я всё равно безумно люблю её. Она — моя кровинка. Жизни без неё не представляю. Хоть она и думает совершенно иначе. Считает меня каким-то тираном.

— Если Вы и правда хотите ей помочь, то перестаньте давить на неё. Расстройство пищевого поведения — серьёзная проблема. Это может привести к смерти, если Вы вдруг не в курсе.
— Я прекрасно извещён в вопросе заболевания собственной дочери, господин Чо, — несколько сердито произнёс отец Йон.

Тэ Хён пропустил мимо ушей высказывание пожилого мужчины и продолжил говорить с напором:
— В данный момент Ваша дочь особенно нуждается в Вашей любви, заботе и поддержке. А не в причитаниях и упрёках. Подумайте об этом, — сказав последние слова, Чо Тэ Хён открыл дверь и зашёл внутрь храма.

— Мы ещё свяжемся с Вами. Будьте на связи и не покидайте город, — предупредила госпожа Чан.

Ребята, наконец, покинули Собор Мёндон.

Вечерело. Капал дождь и асфальт пропитался влагой.

Некоторое время ребята шли в тишине, переваривая произошедшее. Но молчание не длилось долго.

— Что скажете? — первым начал Ён Джун.
— Не нравится мне этот отец Йон. Явно что-то скрывает, — поделился своими мыслями Тэ Хён.
— Согласен. Скользкий тип, — согласился Джи Хун.
— Ох, мысли читаете! Я почти уверен, что этот святоша держит несколько скелетов в шкафу, — воодушевился старший полицейский.
— Не будем делать поспешных выводов. Стоит понаблюдать за дальнейшими действиями отца Йона. Если следующая жертва Судьи снова будет иметь связь с Собором Мёндон, то у нас появится достаточно полномочий для того, чтобы задержать отца Йона. А пока сконцентрируемся на активных поисках Кан Пен Хва. Слишком часто упоминается его имя в данных убийствах, — холодно констатировала госпожа Чан.


КОНЕЦ 18 ГЛАВЫ. 

АВТОРСКИЕ ПРИМЕЧАНИЯ:
Метеозависимость — неприятные реакции организма на изменения погоды (например, мигрени или скачки давления).
Кандило — большой подсвечник, стоящий перед иконой.
До Ён (значение имени) — цветок лотоса.
Арисоль (значение имени) — «любимая сосна».