ПОД КРЫЛОМ ЛОТОСА

«Прикоснись к моей душе. Если почувствуешь кровь на кончиках пальцев, то, прошу, не уходи... Только не уходи...»

!Внимание. В главе упоминается изнасилование, что может послужить триггером. Пожалуйста, читайте с осторожностью и помните: жертва никогда не виновата в произошедшем.

Сеул, район Букчон, клуб для взрослых «Ночная лапшичка», 2024 год.
Чо Тэ Хён не сразу пришёл в себя. Госпоже Чан Бан Сок снова пришлось возвращать его в реальность, как и в агентстве, когда следователю снился кошмарный сон. Она тотчас поняла, что сотрудник находится в состоянии панической атаки.
Об этом свидетельствовали явные признаки: учащённый пульс, сильная одышка, озноб, тремор конечностей, испарины на лбу и головокружение, ведь Тэ Хён твёрдо не стоял на ногах и чуть не упал прямо в руки Ан Аёнг.
Всё это являлось физическими проявлениями. Что же происходило в душе Тэ Хёна — никто не знал.
Но госпожа Чан, имеющая образование не только в области криминалистики, а ещё и психиатрии, сразу поняла, что к чему.
Она сумела помочь своему сотруднику справиться с приступом сильнейшей тревоги, пообещав личную беседу в приватном кабинете.

Чо Тэ Хён после поддержки начальницы без промедления пришёл в себя, но его лицо продолжало выражать страх, а язык тела выдавал внутреннее напряжение, которое вовсе не спешило покидать нутро парня.
Никто из остальных сотрудников агентства, в том числе и госпожа Чан, не стал допытывать Чо Тэ Хёна. Его внешний вид говорил сам за себя. Расспросы могли лишь усугубить положение, потому Юн Минсо, Ан Аёнг и Чун Джи Хун молча наблюдали за тем, как начальница помогает коллеге выйти из разрушительного состояния.
Лишь сожаление в их глазах молвило о грузном беспокойстве.

Госпожа Чан Бан Сок деликатно велела Чо Тэ Хёну выйти на улицу и продолжать глубоко дышать, чтобы усмирить бушующую в душе тревогу.
Следователь не препирался и на ватных ногах вышел за пределы клуба, вдавливая свою правую руку в грудную клетку. Казалось, он хочет продырявить часть туловища, напрочь ломая все кости. Чтобы в конечном итоге добраться до полого мышечного органа и заживо выдернуть его со всеми имеющимися сосудами.

Это помогло бы ему больше не травиться липким чувством тревоги.
Никогда.

После случившегося работа сотрудников агентства продолжилась.

Выяснилось, что Ан Аёнг не просто так была молчалива во время активного обсуждения найденных улик и предположений касательно убийства.
Она на физическом уровне ощущала, что они с Чо Тэ Хёном оставили нечто важное вне поля зрения.
И девушка оказалась права.

Внимательность Аёнг привела её к новым вещественным доказательствам: совсем крохотная частица кожи в углу вип-комнаты и едва заметный след от обуви позади кресла, на котором покоился бездыханный мужчина.
Первую улику девушка осторожно упаковала в сейф-пакет, вторую — сфотографировала.
Детективы коллективно пришли к выводу, что найденные Ан Аёнг материалы обсудят уже в агентстве. Все изрядно устали. Ничто не мешало перенести дискуссию на следующий день.
Улики никуда не убегут, а отдохнувшие головы способны на более толковые размышления.

Правда Юн Минсо не удержалась и выдвинула предположение, что обнаруженный след уж больно похож на отпечаток подошвы обуви убийцы Креста Кан Пен Хва.
Госпожа Чан никак не прокомментировала суждение Минсо.

Оставалось последнее: допросить персонал клуба.
Особенно госпожу Чан интересовал хозяин этого места.
В её сознании буйствовало любопытство: как убийце удалось пронести тело мужчины в заведение?
И не только пронести, а ещё и создать чудовищную композицию.

Повернувшись к стоящему практически у самого входа работнику, который сопровождал сотрудников агентства всё это время, Бан Сок сурово уточнила:
— Где Ваш хозяин? Мне нужно задать ему несколько вопросов.

— Господин Хан Ёнсик покинул клуб сразу же, как только позвонил в полицию, госпожа, — протараторил лысеющий мужчина.

Левый угол верхней губы госпожи Чан пополз вверх.
Бан Сок в текущий момент напоминала недовольного кота, которому налили кислого молока и который с презрением созерцает своего хозяина.

— Причина? Он не имел права покидать место преступления, пока его показания не были зафиксированы, — решила осведомить начальница, не скрывая негодования.

Работник клуба зримо разволновался.
Избегая колючего взгляда госпожи Чан, он хаотично осматривал помещение, разминая пальцы рук. Фаланги изгибались подобно мягкому пластилину. Ещё чуть-чуть — и точно послышится звонкий хруст...

— Ну-у-у... Понимаете, госпожа... — мужчина замялся. Не требовалось обладать стопроцентным зрением, чтобы увидеть, как ему дискомфортно оправдываться за оплошность своего начальника.

Госпожа Чан продолжала испепелять беспокойного работника взглядом.

Тот, в свою очередь, переборов неловкие ощущения, продолжил объясняться робким голосом:
— Не хотел сталкиваться с полицией напрямую...

Чан Бан Сок негодующе процедила:
— Что значит «не хотел»?

Мужчина согнул туловище в низком поклоне и начал лепетать:
— Госпожа, я не знаю! Я правда не знаю... Он ничего н-не говорил... Просто ушёл... Н-не предупредил... Не предупредил... Честно!

— Чтобы Ваш хозяин и все работники клуба, в том числе и Вы, завтра появились в моём агентстве, — прервала бессвязную речь мужчины госпожа Чан. Холод её тона ощущался на физическом уровне.
Работник клуба мог поклясться, что голос госпожи Чан Бан Сок заставил разрастись и встать дыбом волосы на лысеющих участках кожи его головы.
Он не понимал, почему ему так страшно стоять пред этой женщиной.

— Но... госпожа... — попытался возразить мужчина.

— Завтра. В одиннадцать часов дня. Адрес я Вам оставлю. Если господину Хану нечего скрывать, то он обязательно явится. В противном случае у меня есть полное право включить его в список подозреваемых. Я понятно изложила свою мысль?

Работник клуба вжался в угол помещения, опустив голову. Ему не хватило смелости, чтобы поднять её и ответить госпоже Чан, поддерживая при этом зрительный контакт.
— П-понятно, госпожа. Я обязательно передам Ваши слова господину Хан Ёнсику! И мы все разом приедем в агентство для дачи показаний!
— Во сколько? — уточнила Чан Бан Сок с целью убедиться в том, что работник клуба безошибочно её понял.
— В одиннадцать дня, госпожа! — взвизгнул объятый страхом мужчина.
— Прекрасно. Значит, мы поняли друг друга. Аёнг, Минсо, Джи Хун, мы уходим. Рабочий день окончен, — не оборачиваясь к своим сотрудникам, сказала Бан Сок.
После направилась к выходу.

Проходя мимо вжатого в угол члена персонала клуба, она оставила за собой протяжный мёрзлый шлейф. У мужчины возникло ощущение, словно он повидался со Снежной королевой.
Наверное, это неуютное чувство будет его ещё долго преследовать...

Госпожа Чан заранее договорилась с господином Син Цын Соном о том, что тот пришлёт труповозку (прим.) из ближайшей подстанции скорой помощи Сеула.

Юн Минсо и Чан Бан Сок уехали на специализированном санитарном транспорте; Чо Тэ Хён, который всё ещё пребывал в затруднительном состоянии, — вместе с Чун Джи Хуном на его машине; Ан Аёнг покинула клуб «Ночная лапшичка» на своём мотоцикле.

Тяжёлый и местами отвратный рабочий день сотрудников детективного агентства «Луна» подошёл к концу.
Пришло время отдыхать.

Сеул, торговый квартал Мёндон, 2024 год.
Поздним вечером...
Небо заволокло тёмной густой пеленой, и на нём капля за каплей вместе с величайшей богиней ночи появлялись золотистые росинки.
Пошёл дождь, скромно напоминая о наступившей осени. С каждым новым мгновением он становился лишь интенсивнее, напитывая атмосферный воздух комфортной влагой.
Запахло свежестью вперемешку с аппетитными ароматами уличной еды Мёндона. Повсюду слышались громкие разговоры, заливистый смех жителей Сеула и восторженные возгласы только-только приехавших туристов.
Яркие огни вывесок магазинов приятно слепили, напоминая о том, что жизнь в Сеуле бурлит; что время торгового квартала Мёндон только начало свой отсчёт. Такое беззаботное и лёгкое настроение вокруг особенно ощущалось именно ночью.
После тяжёлого рабочего и учебного дня каждый житель Южной Кореи желал расслабиться: встретиться с друзьями, отведать вкусной еды и пропустить по рюмочке соджу или керамической мисочке макколи (прим.).
Лавки с самыми разнообразными искусительными лакомствами, которые могли порадовать не только глаз, а ещё и желудок, провоцируя обильное слюноотделение и урчащие звуки в животе, зазывали к себе тёплыми янтарными фонариками.

И хоть торговых точек было и немало, практически у каждой толпились люди. Потому продавцы вкусностей не оставались без работы.
Стритфуд торгового квартала Мёндон мог похвастаться невероятным многообразием. Здесь имелось всё. От солёного и сладкого до острого: ттокпокки (прим.), острый шашлык из баранины, хотток (прим.), танхулу (прим.), манду (прим.) и много чего ещё манящего и безмерно аппетитного.
Жители Сеула знают, что торговый квартал Мёндон ни в коем случае нельзя посещать голодным и покупать в лавках лучше всего по чуть-чуть. А также нужно иметь в карманах достаточное количество вон, ведь вкусное богатство стоит вовсе не мало.
Но из приезжих мало кто в курсе этих нюансов, потому оставляют много вон в одной лавке, закупая то, что первым приглянулось глазу. Позже жалеют, ведь столько вкуснятины можно было бы попробовать...
Но желудок уже полный, а кошельки пустые.

Дождь продолжал энергично капать, заставляя волосы всех находившихся в квартале становиться влажными. Но измокшие макушки никого не смущали. Жизнь кипела, голоса не утихали, а большая серебристая Луна внимательно наблюдала за всем происходящим.
Пожалуй, сегодня представление в Сеуле ей нравилось. Никакой жестокости и кровопролитий.
По крайней мере на улице Мёндон.

Сотрудники детективного агентства «Луна» тоже не сидели по домам. Все захотели расслабиться после зрелища, увиденного в клубе для взрослых «Ночная лапшичка». Вдобавок, причиной такого решения являлся Чо Тэ Хён. Его состояние не улучшалось. Всю обратную дорогу в агентство он молчал и смотрел в окно, наблюдая за сползающими по тонированному стеклу машины Чун Джи Хуна каплями.
В голове следователя вальсировало множество мыслей, и он вовсе не понимал, что с ним происходит и что начинает пробуждаться у него внутри.

Юн Минсо всё время пыталась разговорить своего коллегу, когда все вместе собрались в агентстве. Пыталась подбодрить тем, что они пойдут пить соджу, кушать рамён с кимчи... Но даже эти аргументы не помогали. Парень продолжал молчать, словно кукла с зашитым ртом.

Но, кажется, кипящая жизнь Мёндона взбодрила Тэ Хёна. Он увлечённо наблюдал за людьми, и в его глазах постепенно разгоралось лёгкое пламя.

— М-м-м-м... Как пахнет жареной свиной грудкой... Шашлычка, что ли, съесть... — с наслаждением вдыхая аромат готовящегося шашлыка из свиной грудки, тихо проговорил Тэ Хён.

Сотрудники агентства быстро переглянулись между собой и обрадовались тому, что Тэ Хён, наконец, заговорил и даже подумал о еде.

Минсо подошла к следователю ближе и взяла его под руку, широко улыбаясь парню прямо в лицо.
— Шашлык из свиной грудки?! Тэ Хён, ты в порядке?! А как же рамён с кимчи?! Предательство!

Тот повернул голову в сторону коллеги, улыбаясь ей в ответ. Правда улыбка эта была вовсе не такая, какая обычно украшала лицо следователя. Что-то изменилось... Прежние эмоции парня выгорели. От них остался лишь угольный пепел.
Но Чо Тэ Хён изо всех сил старался вести себя как прежде:
— А-а-а-а-а... Минсо, я же мужчина! А мужчинам нужно мясо, чтобы были такие мускулы! Посмотри же...

Тэ Хён показательно напряг трицепс, демонстрируя свои «мышцы».
— Посмотри, какие! Ну глянь же, каков мужчина!

Минсо слегка засмущалась и отпустила своего коллегу. Действие Тэ Хёна вызвало у неё приступ смеха. Прикрывая рот рукой, она громко захохотала.
— Тэ Хён, да ну тебя! — слегка толкнув парня в локоть, девушка продолжала смеяться.

Следователь, приблизившись к уху Минсо, заговорил настолько тихо, чтобы услышала лишь она одна:
— Конечно, я понимаю, что мышцы у меня не такие, как у Джи Хуна...

Смех Минсо затих. Она укоризненно посмотрела на Тэ Хёна, грубо отпихнув его от себя своими хрупкими руками.

— Да ну тебя! Всё, отойди от меня!

Чун Джи Хун, всё это время идущий поодаль от ребят, стремительно приблизился. Ему понадобилась всего пара шагов, чтобы оказаться возле Минсо и Тэ Хёна.
— Что тут у вас? — беспристрастно полюбопытствовал телохранитель.
— Ревнуешь? — насмешливо уточнил Чо Тэ Хён.
— Тоже хочу побеседовать, — никак не отреагировав на явную провокацию от парня, ответил Джи Хун.
— Нагло врёшь. Ты и побеседовать? Точно ревнуешь! Не увиливай, — продолжал подшучивать Тэ Хён.
— Да идите вы! Оба! Вдвоём выглядите, как токкэби (прим.), а строите из себя... Ух-х-х, бесите! — Юн Минсо экспрессивно зашагала к Ан Аёнг и Чан Бан Сок.

Аёнг презрительно посмотрела в сторону парней и обратилась к Юн Минсо:
— Опять ведут себя как чмош... болваны?

Девушка промолчала. Лишь надутые губы и щёки выдавали её недовольство.

— Значит, да. Дать бы им веником по головам, чтобы поменьше свои перья распускали.
— А ты можешь? — обратилась к Аёнг Минсо с умоляющим взглядом. Она была значительно ниже программистки, потому со стороны это выглядело так, будто обиженный ребёнок обращается к своей матери с просьбой наказать злопыхателей в ючивоне.
А ещё больше это напоминало легендарную сцену с Котом в сапогах из Шрека.

— Конечно могу, наби (прим.). Ты только попроси, — хищно усмехнувшись, промолвила Ан Аёнг.
— Я и не сомневалась, — облокотившись головой и крепко обняв её за плечо, ответила своей коллеге Минсо.

Последняя являлась одной из немногих, кому Аёнг позволяла притрагиваться к себе и находиться так близко.

Госпожа Чан Бан Сок во время прогулки молчала, то и дело погружаясь взглядом в ночное полотно и подставляя нежную кожу лица ободряющим кристаллам. Её мысли что-то занимало, и она словно пыталась найти ответ на звёздном небе.
Физически госпожа пребывала с ребятами, но морально — неподалёку от Луны.

Дождь усиливался, превращаясь в обильный ливень. Многие люди, прикрываясь кофтами, сумками, зонтами и всем, что было в руках, забегали в ближайшие заведения, стремясь укрыться от тяжёлых капель, согреться и отведать вкусной еды.

Чо Тэ Хён, Чун Джи Хун и госпожа Чан прикрыли свои макушки. А вот Юн Минсо и Ан Аёнг не спешили этого делать.
Минсо была вовсе неподходяще одета. Тонкий свитшот без капюшона ничуть не согревал.
Ан Аёнг, видимо, просто не хотела спасать свою макушку.

Джи Хун, увидев, что Минсо промокла и трясётся, как котёнок, не говоря ни слова подошёл к девушке. Сняв с себя худи и оставшись в одной футболке, он встал за спиной девушки.
Мягким приказным тоном попросил:
— Подними руки.
— Зачем?
Повернув голову и увидев кофту в руках Джи Хуна, девушка поспешила возразить:
— Не хочу, отстань от меня.
Джи Хун, никак не меняя тембр своего голоса, повторил:
— Подними руки.
— Я же сказала, что не хочу. Отстань от меня! — девушка начала сопротивляться сильнее. Она снова повернула голову в сторону сзади стоящего Джи Хуна и встретилась с его хмурым взглядом, в котором мягким клубочком таилась забота. Девушка затряслась сильнее. И причиной этому являлся уже не холод.

— Минсо, просто подними руки, — в который раз продублировал свою просьбу Джи Хун.

— Ах-х-х-х, бесишь меня! Как попугай со своими руками!

Юн Минсо хоть и бурчала, но всё же подняла руки и дала Джи Хуну надеть на себя худи.

— Теплее? — уточнил телохранитель. Черты его лица смягчились, а губы растянулись в едва заметной улыбке.
— Да... — опустив глаза к мокрому асфальту, ответила девушка.
— Подожди. Капюшон... — Джи Хун снова приблизился к Минсо. Нос девушки почти уткнулся в рельефную грудную клетку мужчины. Она и не заметила, как с неподдельным любопытством наблюдает за стекающими по подкаченным мышцам трицепса Джи Хуна каплями дождя...

Поправив капюшон Минсо, Джи Хун отстранился от девушки. А она, в свою очередь, продолжала наблюдать за его телом... Телохранитель успел поймать этот взгляд. В его душе разлилось приятное тепло, а руки зачесались: хотелось крепко прижать очаровательный пуноппан к себе.
Но мужчина даже не подал виду, что заметил в глазах Минсо интерес к своему телу.
Он лишь сухо произнёс:
— Держи капюшон крепче, чтобы не спал. А то заболеешь.

Юн Минсо будто очнулась от наваждения. Отводя взгляд от Джи Хуна, девушка невнятно пробормотала:
— А-а-а... Д-да... хорошо, спасибо...
— Не за что, — невозмутимо ответил девушке телохранитель.

Всего несколько секунд они простояли под непрекращающимся ливнем, внимательно смотря друг другу в глаза. Каждый из них, казалось, прощался с тем, на кого смотрит, и пытался запомнить каждый изгиб, каждую частицу и деталь лица.
Затем Джи Хун сделал несколько тяжёлых шагов вперёд, разбрызгивая образовавшиеся на асфальте кляксы массивными подошвами армейских берцев. Ему захотелось отделиться от коллег и двинуться впереди всех.

Юн Минсо, пока никто не видел, зарылась носом в воротник худи Джи Хуна, вдыхая аромат его духов.
«Пахнет влажной древесиной... Будто кусок дерева облили чем-то освежающе-сладким, а затем окунули в солёную морскую воду...» — высказалась про себя девушка.

Сильнее углубившись в воротник, снова подумала:
«Вкусно...»

Щёки Минсо отчего-то окрасились в пунцовый, а внутри у неё всё сжалось.
Девушка спешно выпрямилась, чтобы никто из коллег, особенно Чун Джи Хун, не заметил стеснения.
Она, вообще-то, должна быть недовольна тем, что шероховатый узкорот заставил её надеть свою кофту!
Какое смущение?
Долой смущение!

Чо Тэ Хён тоже внезапно решил проявить заботу.
Неожиданно для себя самого же он приблизился к Аёнг, протягивая длинные руки к её капюшону на таслановой (прим.) мастерке.
Ан Аёнг резким и крепким движением остановила попытки позаботиться о ней.
Схватив следователя за обе кисти практически до посинения ладоней, она грубо отпихнула его от себя.
Её лицо отображало все возможные оттенки раздражения.
— Ты что делаешь? Совсем попутал?.. Убери клешни от меня, — недовольно проворчала программистка.
Чо Тэ Хён, потирая свои кисти, на которых остались алые следы от пальцев Аёнг, проскулил:
— Э-э-э-э! Я вообще-то хотел позаботиться о тебе! Мокнешь же! Вон какой ливень, — ткнув указательным пальцем в небо, Тэ Хён продолжил:
— А ты сопротивляешься! Заболеть же можешь!

— Совсем чердак от голода поехал? Не нужно обо мне заботиться. Я тебя об этом не просила. Сгинь с дороги и не мешайся под ногами.

Бесцеремонно отодвинув парня, Аёнг, как и Джи Хун, вырвалась вперёд, продолжая оставаться возмущённой.

Но капюшон на голову всё же надела...

— Ну и зачем было сопротивляться?.. Всё равно же надела... — смотря вслед девушке, прокомментировал про себя Чо Тэ Хён.
Из его рта вырвался смешок:
— Эх-х-х, девушки... И почему такие прекрасные создания природы настолько сложные? — заметив, что рассуждения и устремлённый взгляд в удаляющуюся фигуру Аёнг привели к значительному отставанию от коллег, Чо Тэ Хён поспешил нагнать остальных.

Ливень значительно усиливался, беспощадно увлажняя верхушки небоскрёбов, домов и всех работающих заведений. Ночные огни Мёндона расплывались под грузными каплями воды. Воздух ещё сильнее наполнился влагой. Теперь чувствовались не аппетитные ароматы стритфудов — стоял отчётливый запах мокрого асфальта, на котором образовывалось всё больше мокрых пятен.
Торговый квартал словно охватила синева. Непрекращающийся властный ливень и огромная серебристая Луна, которая сегодня вырисовывалась на ночном полотне отчётливее обычного, погружали район в голубую бездну.
Королева ночи виднелась в любом углу ночного неба, куда ни взгляни. Её величественная фигура отражалась в каждой кристальной луже, и сегодня Луна могла любоваться своей невероятной красотой.
Из дверей заведений Мёндона, расположившихся практически в ряд, слышались голоса, звон стопочек и аромат мяса, готовящегося на углях.
Живот Ан Аёнг предательски заурчал. Не выдержав, девушка резко уточнила:
— Может, зайдём уже куда-то и поедим?
Её идею сразу же поддержала Юн Минсо:
— Согласна! На улице уже не совсем приятно находиться. Холодно, мокро и мрачно... Не погуляешь, да и в лавках ничего не купить, — Минсо махнула головой в сторону продавцов стритфудов, которые на время дождя прекращали свою деятельность.
— Согласна. Давайте зайдём в какое-нибудь место. Поедим и согреемся, — неожиданно для всех заговорила госпожа Чан. Все сотрудники агентства удивились и разом устремили изумлённые взгляды на свою госпожу.
Первым молчание прервал Чо Тэ Хён:
— Госпожа! Ну неужели! Вы весь вечер такая молчаливая и суровая. У Вас что-то случилось?..

Госпожа Чан Бан Сок, даже не посмотрев в сторону Тэ Хёна, сдержанно ответила:
— Нет. Погода хорошая. И Луна великолепная. Наслаждаюсь.

Бан Сок держала голову ровно и смотрела строго вперёд. Наверное, многие, кто не знал госпожу близко, могли бы подумать, что внутри неё давно всё мертво. Что она не человек, а просто дышащий робот с функционирующими органами и мозгом.

— Хорошая?! Вы сейчас серьёзно, госпожа?! Ливень же такой сильный, что капли уже по голове бьют! — удивился Чо Тэ Хён.

Повернув голову в сторону своего сотрудника, Бан Сок ответила почти безжизненным тоном:
— Похоже, что я шучу?
Чо Тэ Хён стремительно замахал головой из стороны в сторону.
— Нет, госпожа!
— Тогда лишние вопросы ни к чему. Давайте, не медля, выберем заведение и отдохнём. Расслабиться сейчас никому не помешает.

Все промолчали.

Никто не знал о том, что госпожа Чан влюблена в дождливую погоду.
Прозрачные и чистые капли, падающие на грязную землю, вызывали у неё чувство защищённости. А мелодия дождя — мелкая барабанная дробь по асфальтовому полотну — наводила на философские размышления. Заставляла мысли группироваться, что помогало найти решение многих жизненных вопросов и даже служило заменой классической музыке, которую госпожа Чан любила слушать на досуге.
Если для многих живых существ ливень был угрозой, неприятностью и тем, от чего обязательно нужно прятаться, то для Бан Сок — желанным успокоением.

— Как насчёт бульгоги (прим.) или кальби? (прим.) — предложил Чун Джи Хун.
— Тоже мяска захотелось? Прекрасно понимаю! Нам, качкам, нужно мно-о-о-ого протеина, чтобы быть вот такими сильными! — Чо Тэ Хён снова напряг трицепс, демонстрируя что-то наподобие мышц. Он широко улыбался и искренне верил в то, что говорил...

Ан Аёнг по привычке закатила глаза и поспешила иронично прокомментировать слова Тэ Хёна:
— Господи... Ты мне напоминаешь людей, которые ездят на велосипедах и клеят себе на рулевую колонку логотип крутого мотоцикла или байка. Таким образом, внушая себе и остальным, что они и правда гоняют на скоростном двухколёсном, а на деле всего лишь крутят педали. Один в один прям.
— Как оскорбительно и унизительно! Это и правда было обидно, Аёнг... Зачем же так грубо?! — возмутился Тэ Хён.
— Заслужил, блондинчик. Заслужил.

Ан Аёнг резким движением взъерошила волосы парня, словно погладила мокрого пса, и отошла от следователя на приличное расстояние.

«Блондинчик?..» — Чо Тэ Хён немного смутился своему прозвищу, но промолчал.

Стоило Ан Аёнг заикнуться про велосипед, как по ироничному приказу судьбы из-за угла, интенсивно крутя педали, выехала широкая фигура в чёрном худи и капюшоне, который закрывал лицо ехавшего.
Незнакомец мчался стремительно, направляясь в сторону именно Ан Аёнг. Движения ехавшей фигуры были резкими и рваными. Человек видел цель и не замечал препятствий. И служила ею именно Ан Аёнг.
Программистка, завидев это, быстро шагнула в сторону, думая, что перед ней обычный куда-то спешивший велосипедист. Но это не помогло.
Таинственная фигура, свернув в ту сторону, куда отошла Аёнг, точно по нарисованной линии, крутя педали, проворно приближалась к девушке.

— Аёнг! — рядом стоявший Чо Тэ Хён, поняв, что человек на велосипеде едет прямо на его коллегу, вытянул руки, чтобы схватить её и оттолкнуть в сторону. Но успел ухватиться лишь за край мастерки девушки.

Мгновенье, и...
Манетки с тормозящими ручками (прим.) влетели в живот Аёнг, вызывая волну острой боли. Девушка свалилась на волглый асфальт, звонко ударяясь копчиком о твёрдую поверхность. Ребристая покрышка колеса велосипеда нещадно проехалась по ноге Аёнг. Программистка тихо зашипела, не позволяя себе издать более громкий звук:
— Агрх... Сука!

Коллеги и начальница девушки отреагировали молниеносно: подали руки, помогая встать и отряхивая её одеяние от слякотных следов. Всё произошло настолько быстро, что заставило ребят на несколько секунд растеряться.
Ан Аёнг реагировала на помощь машинально. Её больше волновал наглый велосипедист, посмевший наехать на неё. Девушка повернула голову в его сторону. После совершённого некто в чёрном худи замедлился, словно ожидая момента, когда Аёнг обратит на него внимание.
— Ты больной ублюдок? Не видишь, ку... — Ан Аёнг резко умолкла, смотря на наехавшего.
Её нижняя губа слегка задрожала, а во взгляде заиграли нотки ужаса.
— Т-ты... Не может быть... — девушка перешла на шёпот, и голос её задрожал в такт нижней губе.

Сидевший на велосипеде, наконец, полностью открыл лицо: молодой коротко стриженый парень с грубыми и заострёнными чертами лица.
Было в его внешности нечто противное, омерзительное, опасное...
Он широко оскалился, смотря на Ан Аёнг, словно хищник на добычу.
В это мгновенье время для девушки остановилось.

Велосипедист прошептал лишь одними губами, но Аёнг всё поняла:
— Я всегда рядом. Всегда. Чувствуешь? Ты всё ещё чувствуешь меня?

«Чувствуешь... Чувствуешь... Чувствуешь...» — слова жгучим эхом отражались в разуме девушки, пробуждая в сознании болезненное воспоминание.

Кёнджу, 2014 год.
Десять лет тому назад...
Сильная рука чрезмерно жёстко стискивала тонкие запястья и блуждала по нежной коже. Грубые нечеловеческие толчки вжимали хрупкое девичье тело в постельное бельё.
Совсем юная девушка не имела возможности не только пошевелиться, а даже высвободить всю накопившуюся ненависть, всё испытываемое отвращение через крик. Ведь второй рукой насильник затыкал ей рот.
Его переполнял гнев, который он транслировал на юную девушку, беспощадно терзая её тело, как голодное животное.
Липкие прикосновения ранили сильнее, чем острая и режущая боль в самом низу живота.
Отчаяние. Унижение. Слёзы. Кровь.

Сделав последний, самый болезненный толчок, распространившийся мучительной пульсацией в районе малого таза и вызвавший ядовитое чувство тошноты, насильник приблизился к шее своей жертвы, отвратно шипя прямо в ухо:
— Я всё, сладкая. Чувствуешь? Ты чувствуешь частичку меня в себе? Я теперь всегда буду рядом. Всегда...

Сеул, торговый квартал Мёндон, 2024 год.
Ан Аёнг застыла не в силах пошевелиться.
Чун Джи Хун, заметив это, не стал стоять на месте. Он побежал к велосипедисту, чтобы нагнать его и, как минимум, скрутить шею. Но тот оказался быстрее и уехал прежде, чем Джи Хун смог приблизиться к нему.

— Мразь, — коротко наименовала наглеца госпожа Чан.
Шагнув к Аёнг, она с нескрываемой заботой поинтересовалась:
— Милая моя, ты как? — не дожидаясь ответа девушки, Бан Сок крепко обняла свою сотрудницу. Ан Аёнг, на удивление, не сопротивлялась.
Спустя несколько минут в объятиях начальницы она мягко высвободилась, чёрство сказав:
— Пожалуйста, без вопросов. Со мной всё хорошо. Ничего не болит. Наверное, это неадекват какой-то.
— Точно? — переспросила Минсо.
— Да, — ответила ей Аёнг.
— Аёнг, прости, что не догнал подонка. Поздно среагировал, — поспешил извиниться Чун Джи Хун.
— Не нужно. Ты не виноват, Джи Хун. На улицах Мёндона... всякое бывает... — кинув тревожный взгляд туда, где ещё минут пять назад стоял тот, кто навсегда изменил её жизнь, безжизненно ответила программистка. — Давайте поскорее выберем место, где будем кушать, и просто уйдём отсюда. Джи Хун, ты предлагал барбекю? Я тоже за.
— Можем пойти в «Сытый тигр. Довольный тигр». Я там давно не была! Там и вкусно, и большое разнообразие блюд, и далеко идти не придётся, ведь оно прямо за углом во-о-он того здания! — Юн Минсо указательным пальцем ткнула в сторону большого торгового центра, находившегося в нескольких шагах от ребят. Далеко ходить действительно не пришлось бы.

— Я согласен! Люблю это заведение, там такой вкусный рамён, м-м-м. И кимчи они подают просто отменное! Такое остренькое, ух-х-х! — оживился Тэ Хён. — Так что я очень даже за! Не знаю как вам, но мне ещё безумно нравится название этого заведения: «Сытый тигр. Довольный тигр». Как звучит-то, а! Это они точно про меня! — блондин довольно энергично и размашисто жестикулировал, и стоящая возле него госпожа Чан чуть не отхватила по голове.
Крепко схватив парня за кисть, она мягко опустила его руку.
— Тэ Хён. Мы поняли. Поспокойнее. А то сейчас голову мне проломишь.

Чо Тэ Хён слегка насупился, будто поруганное дитя. Он опустил голову. Практически прижимаясь подбородком к ключицам, пробормотал:
— Простите, госпожа...

Острые черты лица Бан Сок сгладились. Она положила руку на плечо своего сотрудника и, понизив тон, словно собиралась спеть Тэ Хёну колыбельную на ночь, проговорила:
— Я тоже люблю тигров, — на лице женщины появилась скромная улыбка.
Она помнила о его самочувствии и решила лишний раз не травмировать эмоциональное состояние парня своей прямолинейностью, которая в данный момент могла восприниматься им как грубость и чёрствость.
Деликатно поглаживая Тэ Хёна по плечу, она продолжила:
— Поистине величественные животные. Многие люди воспринимают их пылкий нрав как агрессию. На деле же это чувствительные коты внушительных размеров, ещё и полосатые. Удивительно, но враждебность они проявляют именно к лицемерным личностям. К искренним и благородным людям тигры относятся с уважением и не позволяют себе нападать.
— А как они понимают, какой человек искренний, а какой — нет?! — эмоционально поинтересовался Чо Тэ Хён.

Не пряча скромную улыбку за маской холодности и твёрдости, Бан Сок ответила:
— Чувствуют, — казалось, госпоже Чан приносит неимоверное удовольствие рассуждать о животном, которое является национальным символом корейской культуры.

Взглянув на дождливое небо и сияющую серебром Луну, Бан Сок продолжила мысль:
— Лицемеры сколько угодно могут пихать в пасть тигру плоть копытных животных. Но, в конечном итоге, в неё попадут именно они.

— Ого... Госпожа Чан, Вы такая... невероятная! — не удержался от лести Чо Тэ Хён.

Бан Сок оторвала свой взор от ночного полотна. Её лицо намокло от непрекращающегося ливня, но женщину это мало волновало.
— Брось. Это цитата из книги философа Исыль Мун Су. Не моя заслуга. Так что, держим путь в «Сытый тигр. Довольный тигр»? — вопросительно взглянув на своих сотрудников, уточнила госпожа Чан.
Все ребята в один голос ответили: «Да». На этом и порешили.

Сотрудники детективного агентства «Луна» направились в заведение, которое славилось своим выдающимся корейским барбекю и пользовалось популярностью не только у местных жителей, но и у туристов.

По дороге Ан Аёнг не один раз оборачивалась туда, откуда своим клейким взглядом после наезда наблюдал за ней велосипедист в капюшоне.
В её голове то и дело мелькали противные образы прошлого. Некоторые участки кожи зудели, точно их кто-то трогал и неприятно сжимал. Внутри всё горело от злости и обиды. Казалось, что в грудную клетку насильно засунули груду перегнивших растительных остатков, и там завелись черви. Они лакомились заплесневелой грязью, каждый раз всё больше разрывая внутреннюю плоть.

«Сожрите моё сердце, суки! Сожрите, чтобы я больше ничего не чувствовала! Сожрите мой мозг! Сожрите, чтобы я больше ничего не помнила! Сожрите! Сожрите! Сожрите!!!» — скрытый крик Аёнг был невыносим.

В районе лодыжки отдало острой болью, что заставило тело девушки покачнуться.
Аёнг не сразу поняла, что к ней кто-то подбежал и схватил под локоть, удерживая на весу и не позволяя упасть.

— Аёнг!.. — Чо Тэ Хён с явной горечью взглянул на свою коллегу, усиливая хватку на женской руке. Ведь ему казалось, что Аёнг идти всё сложнее и сложнее, и тело девушки с каждым мгновением становится лишь тяжелее.
— Я в порядке, Тэ Хён... — обессилено проговорила Аёнг. Она тратила последние силы на то, чтобы не показывать слабость. Но изучающие и внимательные глаза Чо Тэ Хёна всё заметили.

Остальные сотрудники тоже сумрачно наблюдали за происходящим. Особенно госпожа Чан Бан Сок.
Чо Тэ Хён махнул им рукой, чтобы шли дальше. И одними лишь губами прошептал:
— Я сам.

Наседать всем разом на Ан Аёнг, испытавшей стресс ещё буквально несколько минут назад, никому не хотелось. Потому остальные сотрудники агентства доверились Тэ Хёну и вырвались чуть вперёд, давая ребятам личное пространство.

— Аёнг, постой, пожалуйста. Я осмотрю лодыжку... Ты сильно хромаешь, — Тэ Хён плавно отпустил девушку. А затем опустился на корточки перед ней, чтобы взглянуть на повреждения на щиколотке.
— Обопрись руками о мою спину, ну, или как тебе удобней будет, чтобы не упасть, — заботливо попросил девушку следователь.
— Это не обязательно, — возразила Аёнг.
— Аёнг, это обязательно. Давай, не стесняйся, — придвинувшись ближе к ногам коллеги, парень словно выгнул спину в дуге, таким образом подставляя её ближе к рукам Аёнг. Подняв глаза цвета кофейных зерен на свою коллегу и раздольно улыбнувшись, Тэ Хён ехидно повторил:
— Ну, давай же! Тебе понравится меня трогать. Я мягкий, как котик! Не стесняйся!

Аёнг вспыхнула от наглых комментариев Тэ Хёна.
— Ты что несёшь? Только ты стесняешься при взгляде на улыбающихся тебе девушек. А я просто не хочу тебя трогать.
— Как грубо! Мне не так много девушек улыбается, знаешь ли. Потому каждая на вес аметиста (прим.)!
— И почему я не удивлена? — хоть Ан Аёнг по привычке и закатила глаза, но всё же на её лице образовалась улыбка. — И я не стесняюсь. Смотри уже и будем идти. Я есть хочу, — фыркнула она парню.

Всё же слышалось, что сделала она это специально, чтобы случайно не показать, что проявленная Тэ Хёном забота ей в какой-то мере даже приятна...
Но Чо Тэ Хён уловил эту улыбку. Опустив глаза, он принялся осматривать лодыжку девушки.
— Я всё видел. Милашка. Улыбайся чаще, тебе это идёт намного сильнее, чем закатанные глаза, — подчеркнул следователь. Слышалось, что, проговаривая слова, он не переставал широко улыбаться.
— Закрой рот, — раздражённо ответила Аёнг.

Через несколько секунд она, в конечном итоге, положила свою руку на худощавую спину Тэ Хёна, приводя своё тело в равновесие.
Парень показательно никак не отреагировал, но внутри него всё ликовало.

«Женщины...» — подумал он, не продолжая эту мысль дальше. Следователь полностью сосредоточился на щиколотке Ан Аёнг.

Тёплые пальцы Тэ Хёна коснулись повреждённой кожи. Девушка слегка вздрогнула от прикосновения, хоть оно и было ожидаемым.
Парень осторожно блуждал фалангами вдоль лодыжки. В его действиях ощущался некий... трепет?..
А возможно, Ан Аёнг себе надумала...
Или нет?..

«Дегенератка! Он просто смотрит, что с лодыжкой! Ты чего хернёй страдаешь и накручиваешь себе что-то? Это же Тэ Хён, очнись! Совсем уже одичала на этой работе. Я... просто... не привыкла к...» — последнее слово никак не хотело всплывать даже в мыслях. Ан Аёнг всё ещё не могла быть честной с самой собой. Не доверяла даже себе.
«...к... заботе...» — признание принесло долю облегчения со смесью замешательства. Ан Аёнг никогда подумать не могла, что такие мысли возникнут в её голове под действием прикосновений Тэ Хёна.
И ей никогда и в голову прийти не могло, что она будет получать заботу именно от Чо Тэ Хёна.

Следователь тем временем внимательно изучал повреждения на щиколотке Аёнг. Он делал это профессионально. Было ощущение, что ребята находились не посреди дождливой улицы Сеула, а на месте преступления.

— Аёнг... Тебе в больницу нужно... Кажется, у тебя ушиб, — с грустью констатировал Чо Тэ Хён.
— Сука. Намотать бы тому садисту цепь на шею. Я бы с удовольствием понаблюдала, как мразь издаёт свой последний вздох, — прорычала Ан Аёнг.
Чо Тэ Хён слегка встрепенулся от слов своей коллеги.
— Воу... Садист?.. Я, конечно, согласен, что он подонок из-за того, что наехал на тебя. Но ты так выражаешься о нём, будто есть что-то ещё...

Ан Аёнг промолчала и отвела взгляд в сторону. Туда, откуда раньше наблюдал за ней проклятый наездник.

— Есть?.. — аккуратно уточнил Тэ Хён.
Аёнг вернула взгляд на Тэ Хёна, холодно сказав:
— Нет. Просто из-за него я...

«Больше не могу нормально смотреть на мужчин. Никогда не смогу иметь собственную семью и... детей», — строчки в мыслях всплыли сами, пронзая насквозь, подобно острой стреле, грудную клетку.

Но своё предложение девушка закончила совершенно иначе:
— ...я не смогу ездить на мотоцикле некоторое время.

«Врёт. Я же вижу, что врёт... Что же тебе сделал этот подонок на самом деле, Аёнг? И он точно специально наехал на неё. Стоит выяснить, кто этот наглый пёс...» — задумался Чо Тэ Хён.

Но несмотря на собственные мысли и рассуждения, он решил сделать вид, что поверил девушке. Тэ Хён заметил, как при разговоре о наехавшем велосипедисте в уголках красивых глаз Аёнг скопились невыплаканные слёзы... Он не хотел своим голодным любопытством причинять Аёнг ещё больший дискомфорт.

Чо Тэ Хён поднялся, аккуратно придерживая при этом Аёнг, чтобы она не потеряла опору.
Ребята изрядно промокли, несмотря на то, что их головы защищали капюшоны.

Достав из кармана смартфон и посмотрев на него, Тэ Хён обратился к Аёнг:
— Госпожа Чан, Джи Хун и Минсо уже в заведении. Пишут, что ничего не заказывали. Ждут нас, — положив смартфон обратно в карман брюк, парень взглянул на стоящую напротив девушку. Осторожно подхватив её за локоть, уточнил:
— Ты как? Не замёрзла? Лодыжка сильно болит?
— Ты полегче с вопросами. Напал на меня.
— Хах! А ты по порядку ответь.
— Нормально. Нет. Слегка ноет, — как и сказал Тэ Хён, по порядку ответила Ан Аёнг.
— Говори, если замёрзнешь. Я поделюсь кофтой...
— Ты прекращай. То, что я дала тебе осмотреть свою ногу, ещё ничего не значит. Ты по-прежнему меня бесишь.
— Верю. Не заводись только. Ты же не мотоцикл, — усмехнувшись, подразнил девушку Тэ Хён.
— Дурачина, — пихнув парня в бок и ухмыльнувшись, огрызнулась Ан Аёнг. — А ты как?.. Что с тобой происходит в последнее время?.. Иногда ты неважно выглядишь, — неожиданно для себя поинтересовалась у коллеги Аёнг.
— Я... — запнувшись всего на долю секунды, Тэ Хён продолжил. — Хорошо всё со мной. Просто кошмары мучают в последние дни.
— Опять? — удивилась Аёнг.
— Да... — Чо Тэ Хён принялся чесать затылок правой рукой.
— Тебе бы пульгасари (прим.) в качестве домашнего питомца, — попыталась пошутить Аёнг, замечая, с какой интенсивность раздирает кожу головы на затылке Тэ Хён.
— Не помешало бы... Да...

Ан Аёнг мягко коснулась руки парня, убирая её с расчёсанной затылочной части.
Не отнимая свою ладонь от принадлежащей Тэ Хёну, попыталась успокоить:
— Перестань... Лучше от этого не будет. От своих кошмаров и внутренних терзаний не убежишь, причиняя себе боль. Уж я-то знаю.

Чо Тэ Хён с благодарностью посмотрел на коллегу, накрывая свободной ладонью её руку.
— Спасибо, Аёнг... Улыбайся чаще, прошу. Тебе идёт улыбка, и она очень красивая у тебя. Видя, как лицо человека с грустными глазами начинает сиять, солнце в душе выходит из тени чёрных туч.

Отчего-то слова Тэ Хёна доставили Аёнг дискомфорт.
Выдернув свою ладонь из рук Тэ Хёна, будто из горячей пароварки, девушка грубо возразила:
— Перестань. Тэ Хён. Просто. Перестань.

У Чо Тэ Хёна не осталось сил, чтобы противостоять напору Аёнг:
— Как скажешь. Но не отодвигайся от меня. Позволь крепко держать тебя. Тебе же идти сложно и ногу нельзя напрягать.

Никто из этих двух не понял, что всё произошедшее поздним дождливым вечером значило и как оно повлияет на их межличностные отношения.
Но груз на плечах каждого определённо стал легче.
Две истерзанные души нашли друг в друге каплю исцеления.
И пусть ни Ан Аёнг, ни Чо Тэ Хён не признавались в этом, но... это определённо повлияло на них и заставило сердца пульсировать быстрее.

Не спеша, чтобы щиколотке Аёнг не было ещё больнее, ребята дошли до заведения «Сытый тигр. Довольный тигр». И вошли внутрь.

Глубокой ночью следующего дня где-то в Сеуле...
Монументальная фигура в судейском одеянии и с величественной головой тигра, раскинувшись, сидела в кресле.
Судья крепко держал в руках фотографию, с ненавистью сжимая пальцами кончики фотобумаги и сосредоточенно изучая её.
На ней, мерзко ухмыляясь, красовался плотный мужчина средних лет. Он стоял посреди теплицы, чувствуя себя хозяином всего её содержимого.
Это заставило гнев внутри Судьи разгореться с такой мощью, что агрессивное пламя могло бы сжечь, наверное, половину населения и всей Южной Кореи.
— Мерзкий гад. Не терпится сожрать всё, что тебя окружает?

Палач развернулся к столу, на котором не лежало ничего, кроме увесистой папки. Судья отлично подготовился и изучил всю информацию о своей будущей жертве.
О грешнике, который заслужил казнь!

— Ненасытная свинья! — хлопнув по столу так, что аж папка слегка подпрыгнула, и громко крикнув, — ведь он мог себе это позволить, находясь в собственном звукоизоляционном помещении, — Судья продолжил изучать фотографию мужчины.
— Чревоугодник... — злобно прошептал себе под нос палач.

Второй день подряд Сеул захватывал дождь, превращая оживлённые улицы в мрачные пустоши. Глубокая непроглядная ночь под покровом кристальных капель казалась безграничной... устрашающей... Словно всё и вся погрузилось в пучину чёрной дыры.

Судья поставил возле папки настольную лампу и начал внимательно изучать досье грешника.
— Ханыль Ден Дык, значит... Какая ненасытная свинка, однако. Окунул несчастную женщину лицом в кипящее масло? Ты точно не достоин существовать в этом мире, пусть он и давно прогнил. Но не до самих корней, так что не всё потеряно, — звонко постукивая пальцами в кожаных перчатках по деревянному столу, Судья размышлял вслух.

— Я заставлю тебя жрать вовсе не крыс, змей или жаб. Не-е-ет. Это являлось бы слишком милосердным наказанием для тебя.

Приблизившись к фотографии, где изображался мужчина, Судья начал угрожающе шептать, будто тот прямо сейчас мог его услышать:
— Ты будешь давиться собственной плотью, свинья.

Затем палач встал со своего кресла, восхищённо хлопая в ладоши.
— Ненасытная свинка, наконец, нажрётся! Как славно!

Снова подойдя к столу, Судья нагнулся, чтобы достать то, что лежало под деревянной мебелью. Это был льняной мешочек небольшого размера. Сквозь жёсткую ткань успели просочиться яркие алые пятна.
В малоосвещённом помещении резко завоняло засохшей кровью, кишками и мёртвой плотью.

Бросив мешковину на стол, Судья раскрыл ткань и вынул оттуда отрубленную голову поросёнка. Из рваного свиного мяса всё ещё сочились тягучие пунцовые сгустки, окропляя обработанную древесину, лаковые туфли палача и бетонный пол.

Кинув свиную голову на стол, Судья с болезненной жаждой в голосе проговорил:
— Точно так же будет и с тобой, ненасытная свинка. Дыши, пока дышится. Жри, пока жрётся. Ведь совсем скоро мы с тобой встретимся...

КОНЕЦ 6 ГЛАВЫ.

АВТОРСКИЕ ПРИМЕЧАНИЯ:
Труповозка — специальный автомобиль для перевозки трупа от места преступления до морга.
Макколи — традиционное корейское рисовое вино.
Ттокпокки — популярное корейское уличное блюдо из брусочков, сделанных из рисовой муки, приготовленных в остром, пикантном соусе.
Хотток — оладьи из рисовой муки, которые дополнительно начинены орехами, семенами кунжута, медом, карамелью... (Сезон продаж на стритфудах — зима или во время прохладной погоды.)
Танхулу — традиционная китайская закуска, засахаренные фрукты на палочке. На стритфудах Мёндона танхуру — палочка с клубникой и виноградом в карамельном «стекле».
Манду — корейские пельмени. Манду готовят с различной начинкой, довольно часто она комбинированная (свинина, птица, морепродукты, тофу, грибы, капуста...).
Токкэби — ужасные озорники, которые очень любят насолить смертным своими проказами и шутками. Однако людям с добрым сердцем они нередко приносят подарки. Вреда как такового не несут. По преданиям, в токкэби превращались предметы домашнего обихода и вещи, бывшие в долгом употреблении, — веник, кочерга, сито, осколки гончарных изделий, тряпьё. Согласно «Энциклопедии корейского фольклора и традиционной культуры», облик этого существа меняется в зависимости от периода истории Южной Кореи. Однако наиболее распространённым является следующее описание: рога, выпуклые глаза, большой рот с острыми зубами, волосатое тело и когти на руках. Иногда они могут иметь и человеческие черты.
Наби — так в Южной Корее называют котов (особенно домашних любимцев). В переводе с корейского «наби» означает «бабочка».
Таслан — современная синтетическая ткань. Главная особенность ткани состоит в специальной пропитке, которая отталкивает грязь, влагу и пыль.
Бульгоги — это род корейского барбекю, которое делают в основном из маринованной свинины, а также говядины и даже иногда птицы. Готовится на угольном гриле.
Кальби — корейское блюдо, готовится из говяжьих ребер (иногда из свиных) на гриле.
Манетки — устройства, обеспечивающие переключение скоростей велосипеда.
Значение аметиста в Южной Корее — одной из основных характеристик аметиста, по мнению корейцев, является то, что он заметно улучшает кровообращение, а также может позитивно влиять на психическое здоровье. Многие считают, что он обладает способностью улучшать состояние ума и общее ментальное благополучие. Вера в то, что он снимает стресс и облегчает головные боли и даже бессонницу, существует в Южной Корее уже много веков. Аметист также был чрезвычайно популярен для использования в ювелирных изделиях. В Южной Корее на протяжении столетий имелось много мест, где аметист добывался, но многие из этих шахт сейчас не используются и работают как туристические достопримечательности. Этот драгоценный камень имеет долгую историю добычи в Корее, в том числе во время японской оккупации в начале-середине 20-го века.
Пульгасари — легендарное животное с туловищем медведя, хоботом слона, глазами буйвола, хвостом коровы и лапами тигра; питается железом и изгоняет наваждения и кошмары.

Благодарим тебя за внимание к главе, милый друг!
С уважением, твои Судья и Хора.

P.S. Советую следить за обновлениями, иначе тигрёныш и к тебе наведается в гости...