Кожаные митенки
— Ну как?! Поступил?! — донеслось за спиной юноши.
Пак не сразу понял, что обращаются именно к нему. Невзначай обернувшись на зов, юноша заметил того самого абитуриента, который занял первое место. Ненависть просыпалась, глаза горели презрением. Почему такой, как он, обошел Чимина?
— Отвали... — пробурчал себе под нос пианист, когда мятноволосый подошел ближе и встал наравне.
— Ты чего такой кислый? Не поступил что ли? — спросил Мин, уперевшись ладонями в колени и заглянув под угрюмый взгляд нового знакомого.
— Сказал же, отвали.
Получив новую отмашку, Шуга пару секунд потупил глаза в асфальт, но после встал ровно, почесав цветной затылок.
— Ну ладно...
— Я второй в списке. — пройдя через недолгое раздумье, выплюнул Чимин.
Это звучало так, будто он вовсе провалил экзамен.
— О! — воскликнул юноша, поправляя кожаную куртку на предплечьях.
От резкого возгласа, рыжий парень вздрогнул, выйдя из положения в котором стоял. Энтузиазм этого яркого паренька вызывал восхищение. Как люди могут быть на столько чисты и истинно счастливы?
— Это же круто! — продолжил Мин, натягивая неподдельную улыбку — Тогда, почему ты такой грустный? Это же хорошо, что ты поступил, да ещё и с такими результатами!
— Это не круто... Мне нужна была первая позиция, но меня обошел какой-то выскочка.
— А ты чего сразу обзываешься? — с какой-то детской наивностью, возразил Шуга — Умей достойно проигрывать. Да и вообще... Тебе жалко что ли? Мне по-другому никак. Либо я поступаю первый в приказе и мне дают бесплатное обучение, либо занимаю остальные 29 мест и плачу за ту же самую программу. Вы тут все богатенькие. Вам жаловаться не на что!
Миновы губы чуть дрогнули. Это единственный раз, когда ему крупно повезло.
•••
— Мам, пожалуйста, не трогай её!
— Мне надоела твоя ёбаная музыка! Ты хочешь быть как отец?!
Грубые слова матери, сказанные в пьяном угаре, впивались иглами в сердце юноши. Треск деревянной гитары глухо прошелся по всей квартире. Струны слетели с инструмента так же быстро, как и мать с катушек.
Ударяя дорогой инструмент об кухонный стол, мама приговаривала:
— Ты! Никогда! Не будешь! Заниматься! Музыкой!
На каждый удар приходилось по слову. Душа кололась на части и отлетала в каждый угол дома...
•••
— Я не считаю себя столь богатым. С чего такие стереотипы? — возмущается Чимин, начиная отходить в сторону своего дома.
В два шага догнав парня, Мин задал такой же немало важный вопрос.
— А с чего у тебя такие стереотипы о том, что человек без знаменитых корней не может поступить в хорошее заведение?
И в правду? Почему? Пак рассуждал так: если ты не провел всю свою осознанную жизнь за инструментом, то тебе не стать хорошим музыкантом. Именно эту мысль ему привил отец, из раза в раз повторяя "Заново. Ты мало работаешь!".
— Сказать нечего? — выплюнул Шуга, засовывая длинные пальцы в задние карманы чёрных джинс.
— Я просто задумался...
— Ага... Тогда, я думаю, мы решили это разногласие. — кивнул Мин, поджимая сухие губы.
Мотоциклист не отставал от Пака, будто они идут домой по одному пути. Чимина чувствовал отсутствие комфорта, ведь он совсем не имел друзей, а из дома выходил крайне редко. Сейчас же он покинул стены своей комнаты, да ещё и идёт с незнакомым ему человеком.
— Может ты уже отвалишь? — фыркает пианист, резко встав на одном месте и смотря точно в асфальт. Он не мог взглянуть парню в лицо. Это не присуще его характеру – смотреть на людей прямо, без колебаний.
— Да... — затянул юноша, запустив пальцы одной ладони в зеленую челку и убрав её со лба — Я просто хотел спросить, не хочешь ли прокатиться на моём мотоцикле — продолжил он, замявшись — До дома. В качестве моих извинений за твои брюки...
Чимин свел брови. Он уже и думать забыл про эту ситуацию, про мокрые штанины, про утренний дождь и про момент знакомства.
— Нет. — чётко отрезал рыжеволосый и невзначай глянул на Мина так, будто его что-то удерживало и не давало сказать "да, я поеду".
Он никогда не катался на мотоциклах. Лишь тонированная машина отца, но и в ней он оказывался редко. Любопытство было слишком высоко, а желание не идти домой только подливало масло в огонь. Другая чиминова часть говорила, что такие покатушки окончатся новой ссорой с отцом. Также это является неправильным – ехать с незнакомым человеком на сомнительном транспорте.
После своего ответа, Пак начал мяться на месте, то сжимая, то разжимая пальцами портфель.
— Почему? — сухие губы растянулись в столь невинную улыбку, которая была во время их с Паком первой встречи. Изначально она казалась с подтекстом игривости и доминанта. Сейчас же это было любопытство вперемешку с искренностью.
— Мне нельзя кататься с незнакомцами. Тем более на небезопасном мотоцикле...
Шуга менялся в лице с каждым новым словом. Он вслушивался в то, что говорит собеседник и впитывал информацию, как губка.
Когда пианист закончил объяснять, юноша посмотрел на свою правую ладонь, будто проверив, нет ли на ней следов мазуты. Они частенько появлялись на коже, когда Шуга возился со своим железным конём. После, он протянул ладонь парню, задержав на ней взгляд.
— Я Мин Шуга. Можно просто Шуга.
Пак не сразу понял, что от него хотят. Формально, он знал его имя. Чимин услышал его в том зале, когда Мина позвали на экзамен. Но видимо, стоило познакомиться официально.
— Давай, давай. — мятный парень пару раз сжал кулачок, как бы подзывая на рукопожатие.
Юноша всё-таки протянул ладонь в ответ, натянув уголки пухлых губ.
— Пак Чимин... Или просто Чимин.
— Видишь, теперь я не незнакомец. — ответил Шуга, чувствуя тепло чужих пальцев — А мотоцикл... — задумался он — У меня есть права и защитный шлем. Это более, чем безопасно!
— Но... — чиминова рука опускается, так же как и милая улыбка.
Он не может решиться на такой рискованный шаг.
— Я правда не могу... — продолжил тот.
— Это всего лишь поездка до дома, а не гонки по ночному городу. — упрашивал Мин, приводя аргументы.
Пианист разрывался на две части, но что-то внутри него тихо вторило "ночной город". Парень вспомнил, как после ужина в китайском ресторане с семьей, ехал в тонированной машине по ночному Бусану. Тихая музыка, глухой гудёж мотора и детство. Он так хотел ощутить эту атмосферу, почувствовать её всем телом.
— Давай мы сделаем так... — начал Чимин, облизывая пухлые губы и часто кивая — Я пойду сейчас домой, а в полночь мы встретимся, и ты прокатишь меня по ночному Бусану...
В эту секунду глаза юноши напротив наполнились искренним недоумением и замешательством.
— Ага. А может ещё звезду с неба тебе достать? — подняв нос, риторически спросил Шуга, в конце оставив уста приоткрытыми.
— Но ты же хочешь извиниться передо мной? Сам сказал. Тебя никто за язык не тянул!
Пак резко захлопнул минов рот таким четким аргументом, который мятноволосый не смог бы опровергнуть.
— Ладно... — согласился юноша — Тогда встречаемся здесь. На этом месте. — утвердительно уточняет Мин, направляя указательный палец на тротуар.
— Договорились...
***
« Понедельник. 23:42
Сегодня я поступил в консерваторию и успел познакомиться с одним странным молодым человеком. Его зовут Шуга, и этот засранец занял первое место. Отец был не в восторге, когда Ёсан рассказал ему, что я не первый в списках. За это, конечно, мне досталось линейкой, но было терпимо. Пока отец бил мои предплечья в пьяном угаре, он даже не заметил мои вчерашние порезы. И это сыграло на руку. Иронично.
Вернемся к Шуге. В знак своих извинений, он хотел прокатить меня до дома, но я отказался. Родители будут в гневе, если узнают, что ко мне поступают такие предложения. Но сегодня, во время разговора с новым знакомым, в мою голову просочились воспоминания: ночные катания по городу. Хочу вернуть прекрасные моменты того времени.
Бусан так завораживал своими огнями, яркими людьми и эстетикой.
Мы договорились с Мином, что он меня прокатит на мотоцикле сегодня ночью, и тогда я его прощу. К слову, я вовсе не сержусь на него. Отстирать брюки не составит труда.
Время поджимает. Надеюсь, отец не заметит пропажи. Всего лишь час, и я вернусь... »
***
Полночь.
Улица, окутанная тьмой, казалась устрашающей и в то же время такой уютной. Это чувство было похоже на Стокгольмский синдром: вроде тебе угрожают, а вроде это привлекает тебя. Свежий, чистый воздух был столь сладок, что напоминал запах летнего утра или мамин малиновый чай, который она заваривала в далеком детстве.
Тишина давила на уши, и только сигнализация машин, шум дорог и посторонние звуки с анонимным происхождением не давали оглохнуть от неё.
Прохладный ветерок обдумал чиминово тело, заставляя его покрыться рябью мурашек.
— И где он?
Слова вышли с нотками раздражения. Парень опаздывал уже на десять минут, а Пак был достаточно пунктуальным, и терпеть не мог, когда кто-то опаздывает. Ещё одна черта характера, которая передалась ему от отца.
В дали, будто где-то за деревьями сада, послышался рев мотора. Он становился всё ближе. Казалось, этот звук стал чем-то осязаемым и начал куполом накрывать всё пространство вокруг пианиста.
Из-за угла консерватории, показалась рычащая тень. Она быстро двинулась по дороге, мелькая под тусклым светом фонарей.
Скрип шин, как и в тот раз был слишком громким, но не таким оглушающим, как ранее царствующая тишина.
Сердце стало бить в ребро, как в барабаны, когда Шуга остановился в метре от рыжеволосого. Ноги предательски дрожали и не давали спокойно стоять. Из-за этой вибрации Пак топтался на месте, ожидая первого слова от мотоциклиста.
Сквозь гудения мотора, был слышен тонкий скрип кожаных митенок* об поверхность чёрного шлема с рисунком красного дракона. Мин стянул с головы защиту и слегка тряхнул головой.
— Здравствуй. — в спокойной манере поздоровался Шуга.
~
Митенки* – перчатки без пальцев, удерживающиеся на руке с помощью перемычек между пальцами или за счёт пластических свойств материала