1-2
Если Бог существует, любит ли он ее, Катю? Мать когда-то водила ее в церковь, совсем маленькую, худенькую девочку в клетчатом платье и платочке. Там она вдыхала запах воска и ладана, слушала церковные песнопения и неловко старалась одними губами шептать молитвы вместе со всеми. Может, Господь, о котором она читала в детстве бабушкины книги, послал ей ангела? Обычные люди не бывают такими, если они продают свое тело, если они выходят на свет лишь ночью, когда город окутывает аура порока и грязи. Эвелина берет Катю за руку, и они идут по шумной улице вдвоем, словно старшая и младшая сестры, и Катя хочет еще раз прижаться к ней, понимая, что боится не испачкаться, но испачкать.
- Зови меня Линой, - улыбается девушка, - хорошо, что я тебя нашла.
Она демонстративно, с некоторой гордостью, раскрывает перед лицом девочки свой кошелек из голографической ткани. В нем лежат заметным слоем купюры красного и синего цвета, и вместе с ними маленький прозрачный сверток, внутри которого что-то белеется, и тогда Катя вспоминает про то, ради чего она сюда пришла.
- Лина, я очень хочу это. - ей впервые за долгое время безумно стыдно за свое желание, но Лина только весело смеется и просит подождать немного. Они заходят в ближайший супермаркет, где девушка покупает на двоих розовое вино, дорогие немецкие сигареты и ужин в пластиковых коробках. Катя смотрит на нее с надеждой, словно котенок, которого добрый человек решил забрать домой с улицы. Почему она решила поступить именно так, почему не прогнала ее? Почему она вдруг оказалась добрее всех людей, которых Катя встречала здесь за все время своих скитаний в наркотическом мороке?
Прежде чем спуститься в метро, Лина отдала девочке контейнер с готовой едой. Она уже была достаточно взрослой, чтобы покупать алкоголь и сигареты, но по лицу Катя не дала бы ей больше пятнадцати лет, и тут же, вспомнив при взгляде на холодную лапшу с соусом, что ничего не ела уже два дня за неимением возможности, управилась с ужином в два счета, пока старшая девушка наблюдала за этим с неизменной невинной улыбкой, медленно поедая свою порцию.
- Почему ты здесь? - задала вопрос Лина, закуривая. - Я имею в виду, где ты живешь?
- Нигде, - честно ответила Катя. - Я раньше жила с мамой, а теперь она меня убьет, если я к ней вернусь. Иногда сплю у знакомых, но теперь моя подруга меня выгнала, чтобы я ей не мешала.
Лина покачала головой, пару минут с задумчивым выражением лица глядя на новую знакомую.
- Ты напоминаешь мне меня в твоем возрасте. Ты все такая же невинная и чистая, и всякая мерзость к тебе не липнет. - она заправила волосы Кати за ухо аккуратным жестом, и девочка вдруг разрыдалась в голос, тотчас вновь оказавшись заключенной в чужие объятия.
В метро они сидели рядом, и как только голос из динамиков сказал "Следующая станция - Чистые пруды", Лина прошептала ей, что они скоро выйдут, чтобы пойти к ней домой, где она даст ей принять душ, выпить чая и вина, и та послушно следовала за ней, вверяя свою судьбу в руки доброй девушки. Ломка опять напоминала о себе, но они явно были в одной лодке, и Катя было вспомнила, что может утратить в себе человеческий облик, если поставит зависимость на первое место. Если, конечно, она уже не утратила его, пусть ее подруга и говорит обратное.
Эвелина достала ключи от подъезда, когда они отошли от станции метро, шумной и оживленной, совсем ненамного. Катя проследовала за ней в дверь, они поднимались на третий этаж одного из больших домов, где в подъезде был полумрак, и она перепрыгивала через ступеньки, едва поспевая за жительницей дома. На третьем этаже шестиэтажного большого здания они повернули в сторону и дверь открылась, она не была заперта на ключ. Обе вошли внутрь, и Катя услышала щелчок замка.
В нос ударил сладковатый запах непонятного происхождения. Он напоминал одновременно и цветочный магазин, и кондитерскую, и что-то еще, что Кате было незнакомо, но было самым неприятным в этом букете ароматов - ощущение стояло такое, что кто-то забыл вынести мусор. Квартира была пятикомнатной, судя по количеству места и дверей в стенах. Столько пространства не могла занимать одна лишь Лина, и тогда девочке стало понятно, что кто-то еще здесь живет. Ей, конечно, было не впервые ночевать там, где жило много людей сразу, но в таком месте она была впервые. Стены темного коридора квартиры были в пятнах разных цветов, режущих глаз, словно кто-то плескал краску прямо на каждую стену из ведра. На одной из стен висела картина непонятного содержания, написанная в той же манере. Просто пятна всех оттенков, складывать взглядом которые в единую композицию Кате не хотелось. Лина прервала ее от изучения этой настенной живописи, сказав, что сейчас покажет ей комнату, и взяв ту за руку, повела к самой дальней двери.
И все же, ей сразу показалось, что тут что-то не совсем так, когда Лина сказала, чтобы Катя всегда следовала за ней, пока они находятся здесь.
Комнату окутывал дым. Все тот же сладкий запах стал намного более сильным, и Катю чуть не затошнило от него. Освещение здесь было таким же тусклым, розоватым, и на большой кровати, стоящей вплотную к стене, лежал человек в окружении подушек, полуголый, с застекленевшим взглядом. Он изредка припадал губами к трубке кальяна, которую держал в ослабевшей руке, она-то и была источником запаха. Темные волосы были разметаны по подушке и спадали на лицо, ничего не выражающее. Лина прошла мимо него, поставив на стол в другом конце комнаты пакет, где была купленная бутылка вина. Катя, помня о том, что говорила ей девушка, прошла вместе с ней к столу, не желая сталкиваться вплотную с неизвестным ей наркоманом, явно находящимся под действием той смеси, которую он курил через кальян.
Лина обратила внимание на ее беспокойство и ответила так, словно ничего не происходит.
- Не бойся его. Он - мой партнер. Он тебе ничего не сделает, если ты со мной, то может быть, даже сможешь присоединиться к нему, - она засмеялась. Кате стало не по себе. Лина замужем за этим странным парнем? Ей совсем не хотелось присоединяться к ритуалу курения, если она об этом.
В этой комнате стены были увешаны картинами почти вплотную. Катя рассмотрела одну из них через полумрак. На ней мазками кисти было изображено нечто, напоминающее и цветок, и фрукт, и кусок мяса одновременно. Реалистичность этого изображения была такой, что Кате казалось, будто бы это растение-мясоед, как она окрестила его про себя, прямо сейчас начнет пульсировать, желая привлечь насекомых.
Лина извлекла из ящика прикроватной тумбочки пластиковые стаканы, какую-то дисконтную карточку и пакетик с веществом белого цвета. Свернув тысячную купюру в трубочку, она рассыпала порядочное количество наркотика на столе, предлагая и Кате с дружелюбной улыбкой, зная, что она не откажется употребить вместе. С улыбкой девочка догадалась, на что уходят деньги, которые приносит Лина. Химический запах, вожделенный и такой привычный, полностью заполнил собой нос, вытесняя все остальное, и девочка жадно втянула в себя большую дорожку порошка, закрывая ноздрю одной рукой, и вытирая другой слезы, потекшие по щеке. Эвелина занюхала две дорожки, на некоторое время зависнув на месте вместе с Катей и стараясь дать ноздрям привыкнуть к тому, что едкий состав разъедал слизистую. Сонливость, которая накатывала от запаха дыма, сняло как рукой. Катя оживилась, улыбаясь. Девушка рассмеялась ей в лицо, широко открыв свои прекрасные глаза. Услышав ее, даже лежащий на кровати человек медленно поднял безжизненные глаза в их сторону, но Катю уже не пугало его состояние, когда она приняла еще дорожку. Эйфория накатила на удивление быстро, вещество явно было лучше по качеству, чем то, которое она принимала вместе с подростками у метро.
Покачивая бедрами и напевая какой-то мотив, Эвелина подошла к шкафу, порылась в нем и вытащила оттуда полотенце и длинную футболку.
- Пойдем за мной.
Вода в ванной приятно ласкала тело, когда наркотический приход обострил все ощущения вокруг. Тут было светло и чисто, и Эвелина, как заботливая старшая сестра, помогала Кате мыть голову, активно втирая в нее шампунь. Вода, стекающая с ее волос, была темной. Катя почему-то вспомнила, как мама купала ее, когда она была еще маленькой, но тогда у них была старенькая ванная в хрущевке, а не такая большая и ослепительно белая.
- Лин, ты здесь только с тем парнем живешь? - спросила Катя, закрыв глаза, чтобы туда не попало мыло. Пять комнат не давали ей покоя. Каждая из дверей, ведущих в коридоре в отдельное помещение, была заперта, и никаких звуков оттуда не доносилось.
- Неа, нас тут много. - улыбалась Лина, включив душ и смывая пену с волос девочки. - Веню и Эдика можешь не бояться, Эдик курит в комнате. А это Вени квартира, от родителей ему досталась, а он тут с нами живет. А вот Макса ты стороной обходи, он тебе навредить может, но если со мной будешь, то ничего тебе не сделает.
- Чё за Макс-то? Я таких не знаю. - язык Кати был развязан, ее подруги - тоже. Девочка смыла с себя всю пену, вставая в ванной в полный рост и совершенно не стесняясь своей наготы. Обе воспринимали все происходящее, как что-то само собой разумеющееся, как и некое вещество, которое курил Эдик, Макса, который мог навредить незнакомой девочке. Катя выпрыгнула из ванной, и девушка активно принялась вытирать ту полотенцем, высушивая волосы и тело.
- Почему тебе никто ничего не делает? - спросила Катя, - раз тут Макс есть буйный какой-то?
- Ща покажу, - усмехнулась Лина и задрала собственную футболку, обнажая грудь.
Ее белое худощавое тело, застрявшее, как казалось, на этапе начала полового созревания, было покрыто, словно письменами, символами и узорами неизвестного происхождения, которые были ярко-золотыми и казалось, даже блестели. Катя ахнула от удивления, вглядываясь в них широко распахнутыми зелеными глазами.
- Я бы тебе тоже такие татухи крутые портить не стала. - обе девушки засмеялись, и Катя уже без сомнений обняла Лину. И это чувство, которое она дарила при объятии, смешивалось с полученным кайфом, и казалось действительно таким, словно его ей действительно дарит ангел, самый настоящий, а не тот, что с картинок в книгах. Ангел, упавший с небес на землю и лишившийся крыльев, полюбивший нейростимуляторы и продающий за деньги свою ангельскую красоту. Она не стала держать в себе свои мысли, выпалив все, что думала.
- Лина, да ты реально ангел, наверное! - она смеялась и улыбалась, стоя и обнимаясь с счастливой девушкой. Эвелина же со смехом предложила маленькой и худощавой Кате забраться к ней на плечи и пойти посмотреть, что делает сейчас Макс. И в любое другое время Катя бы наотрез отказалась, но инстинкт самосохранения все больше и больше отключался у нее с каждой дорожкой белого порошка.
Коридор вдруг показался на этот раз совсем не странным и не страшным, как и картины, висящие там. Причудливые, удивительные формы, нарисованные чьей-то явно умелой рукой. Катя увидела, что одна из картин возле поворота на, очевидно, кухню, самая большая и проработанная, изображает в кислотных и невероятно странно подобранных тонах людей, чьи тела, набросанные мазками кисти, переплетаются между собой, словно в змеином клубке, конечности причудливым образом переломаны и выгнуты, шеи повернуты под неестественным углом. Лица их, проработанные на удивление детально в отличие от остальной композиции, выражали эмоцию экстаза и одновременно с тем какого-то совсем жуткого страха. Образ картины настолько сильно врезался в мысли, что Катя спросила у девушки, что же она изображает.
- О, заценила уже? Это все я рисую, если что, - с гордостью ответила ей Лина, приостанавливаясь, - А то, короче, свадьба. - она захихикала, и Катя тоже рассмеялась, оценив шутку. Без всякого смятения Эвелина открыла наиболее близкую к кухне дверь, ведущую в одну из комнат.
Тут же пространство вокруг наполнил омерзительный запах какой-то сгнившей еды. В отличие от комнаты Лины, здесь освещения практически не было. Человек с лысой головой и тяжелой формой ожирения лежал на кровати, поглощая некую субстанцию из тарелки, по размеру больше похожей на ту, в которой мать Кати готовила салаты. В комнате был беспорядок, Катя могла рассмотреть черные пакеты, которыми был уставлен пол. Это они как раз были тем самым источником запаха, который вызывал отвращение.
- Макс, принимай пополнение! - громко сказала Эвелина, и Катя подумала почему-то о том, что прямо сейчас она сидит у нее на плечах, а значит, видно ее будет хорошо. Человек, заплывший жиром, отвлекся от своей нелицеприятной трапезы и злобно поглядел на девушек, и даже через темноту можно было увидеть, сколько отвращения в его глазах.
- Она маленькая совсем, ты ее не трогай! - уже выкрикнула Лина, глядя на то, как Макс вытирает о себя руку, заляпанную, очевидно, едой, и слегка приподнимается, собравшись с силами. Девушка закрыла дверь в его комнату и вдруг резко развернулась в сторону собственной двери, ускорив шаг.
Обе были в комнате, а Эдуард, бледный и с помутненным разумом, лежал во все той же позе. Лина заперла дверь на щеколду. Катя, сидя на той же кровати, где он видел наркотический сон, и болтая ногами, спросила у девушки еще раз:
- А тут кто-нибудь еще есть? Только Макс этот?
- Сейчас пока все не в сборе. Веня спит, его лучше не будить без повода. Остальные не пришли еще. - Лина с блестящими от удовольствия глазами снюхала еще одну дорожку, жестом подозвав к себе девочку.
Катя никогда не видела столько веществ и странных людей в одном месте. Кто они все? Городские сумасшедшие, богемные творческие деятели, просто компания с необычными интересами? Почему Макс все время ест? Что у Лины за татуировки, из-за каких она неприкосновенна? Что объединяет всех этих людей, к которым ее привели? У нее была возможность поразмышлять над этими вопросами, но воспоминания о ломке и желание продлить удовольствие пересиливали все иные мысли.
Порошок вновь заполнил ее ноздри, и Катя откинула голову назад, чувствуя, как он перемешивается со слизью в носу. Эвелина откупорила бутылку вина с громким щелчком, разлила его по стаканам, налив девочке чуть меньше, и подняла свой с гордостью, воскликнув:
- За знакомство? - Катя только успела взять в руки стакан, но молча кивнула с улыбкой на лице, слегка прислонив им к тому, что был в руках подруги. Розовое вино на вкус было намного приятнее того, что она пила обычно со знакомыми в темных переулках и на крышах домов. Его цветочный аромат ощущался уже тогда, когда она поднесла к губам наполненный им стакан.
- Эвелина. - послышался голос со стороны кровати.
Лина резко повернула голову. Парень, лежащий на ней, пришел в себя. Катя, вспомнив то, что она ей говорила, быстро подошла, желая того поприветствовать.
- Ты же Эдик, да? А что ты куришь? Не будет опасно, если я попробую? - она окончательно разошлась, совсем потеряв представление о том, с кем она сейчас находится рядом. Эдуард смотрел на нее уставшими глазами и молчал. Его тело было чуть смуглее, чем у Лины, он был почти нездорово худощавым, и только сейчас она заметила, что на его ключицах, прикрытых расстегнутой белой рубашкой, был целый ряд пирсинга.
- Эвелина, - снова позвал он одними губами, - дай мне выпить.
Лина подбежала к кровати, протягивая ему бутыль, и Эдуард разделался с доброй частью напитка в считанную долю времени, оставив около четверти его на дне. После этого взгляд его утратил часть своей безжизненности, но на Катю он смотрел со все такой же пустотой.
- Я говорил тебе по поводу того, что ты приводишь сюда незнакомых людей.
- Никто не будет ее искать, она сама убежала из дома. Она умрет, если уйдет отсюда, и поэтому я расскажу про нее Вениамину, - твердо проговорила Лина. Катя ощущала исходящую от нее поддержку, и страшно ей не было совсем.
Эдуард привстал наполовину, пригладив жесткие волосы рукой и оперевшись локтями об матрас.
- Она будет свидетельницей нашего брака, хочешь сказать?
- Почему бы и нет, - пожала плечами Эвелина. - Она и сама станет частью нашей семьи, своей у нее нет.
Лина сняла с себя футболку, ничего не смущаясь, затем следом за ней на холодный гладкий пол полетели и ее светлые брюки вместе с нижним бельем. Ноги и руки ее, стройные и с острыми коленками и локтями, оказались тоже покрыты золотыми переплетениями до щиколоток и запястий. В тусклом свете ее тонкая фигура будто и сама стала его источником, и Катя поняла, что не может отвести взгляд от того, с чем еще никогда в жизни не сталкивалась. Истинной красотой.
- Это то, за чем люди идут ко мне и за что платят любые деньги, - заулыбалась она, - и ты иди к нам. Это не страшно.
Она протянула руку Кате, пока Эдуард освобождал себя от немногой бывшей на нем одежды, и дальше перед глазами мелькало и кружило голову лишь настоящее представление, состоящее из всевозможных цветов и ощущений, заставляющих разум погрузиться в туман.