1-3
Впервые за долгое время приходят к Кате во сне видения. Видения неописуемо кошмарные, но в то же время и удивительно завораживающие. Парад красоты и плоти, умерщвленные отвратительным образом тела всех ее знакомых, составляющие собой, словно мазки краски на полотнах Лины, прекрасные образы. Нечто, способное выдернуть ее из серости окружающего мира. Нечто, пришедшее из иного мира и пространства. Тысячи рук, тянущиеся к ней, кажется, способные подарить все, что она желает. Ласковые и томные взгляды самых разных, целых и невредимых девушек и юношей вокруг, внешность которых преобразило окружающее залитое кровью пространство, и они зовут ее слиться с ними в нечестивом танце, переплетая друг с другом свои руки, а затем и тела, чтобы подарить каждому как можно больше этой любви, которую многие ищут десятилетиями.
Это то, чего ты хочешь? Ты останешься с нами, чтобы исполнить каждое свое желание? Мы знаем их все, мы поможем тебе.
Голос, твердый, уверенный и чужой, звучит в ушах. Он не принадлежит ни Эдуарду, ни Эвелине, он принадлежит человеку куда сильнее их. Человеку ли? Катя не задумывается об этом. Ее маленькое тело накрывает теплая волна, после чего она засыпает окончательно крепким, беспробудным сном.
Когда Катя проснулась, она не вспомнила ничего о том, что происходило с ней вчера, но мягкая постель и мирно дремлющая обнаженная Лина рядом дарили лишь ощущение уюта и покоя. Голова была на удивление чиста. Ни единого следа того ужасного ощущения разбитости, с которым она часто просыпалась под утро в очередной чужой квартире.
Она осторожно встала, нашла в комке брошенной на полу одежды полученную вчера белую футболку, длинную, словно платье, и подошла к, по всей видимости, окну, занавешенному шторами. Слегка отдернув их, она не увидела ни единого лучика света, ни единого намека даже на то, сколько сейчас вообще времени. Окна, закрашенные изнутри черной краской, не поддавались открытию.
- Не стоит так делать, - послышался со стороны кровати холодный голос, - будет очень сложно починить это окно.
Эдуард, который еще пару минут назад спал с другой стороны от Лины, сейчас проснулся и сидел в кровати, с укором глядя на застанную врасплох девочку. Все тот же тусклый холодный свет, что и вчера, заполнял всю комнату.
- Что такое?..
Лина тоже проснулась. Сонно она ворочалась в кровати, потягиваясь. Она, как и Эдуард, была совершенно без одежды, что смутно дало вспомнить Кате о том, что же произошло между ними всеми вчера.
- Блять... - тихо выругалась девочка, опустив глаза. Нет, ей совсем не хотелось уходить или убегать, чувствуя какую-либо опасность. Она не ощущала вообще ничего, кроме накатившего стыда за вчерашнее. Они были знакомы всего лишь несколько часов.
... но Лина ведь поразительно красива.
Эта мысль всплыла в голове откуда-то извне, помогая, однако, успокоиться.
Катя потрясла головой.
- Кать, не трогай окно, пожалуйста. - почти жалобно попросила Лина. Виновато девочка одернула шторы, отошла от окон, укоряя себя за то, что ее расстроила.
Эвелина поднялась с кровати, сложила аккуратно всю оставшуюся на полу одежду, держа в руках непонятно откуда взявшийся телефон. Она продемонстрировала экран Кате - циферблат показывал шесть часов вечера.
На столе так и осталось рассыпанным большое количество порошка, и Лина спросила, не хочет ли та снова продолжить. Но девочка почему-то не чувствовала больше ломки, зато опустевший желудок о себе напомнил.
- Тогда пойдем завтракать? - мягко улыбнулась Эвелина своей чистой, доброй улыбкой. Она надела на себя короткое платье с цветочным узором и натянула колготки, и Катя наблюдала за ее ритуалом переодевания, а каждое движение ее казалось ей преисполненным удивительной изящностью, достойной любования. Почему раньше она не замечала, как красиво двигается Лина, а не только говорит?
Эвелина, судя по всему, очень трепетно относилась к своему внешнему виду, чего, конечно, требовал ее род деятельности. Она расчесала свои волосы и Кати бережными движениями рук, пока Эдуард лежал на подушках, что-то печатая на экране телефона. Обычное пробуждение после бурного вечера, если подумать. Все вчерашние странности как будто бы почти позабылись, а добрая часть и вовсе словно исчезла из памяти, что уже и не вспомнишь, но впервые кто-то заботится о ней, о Кате, а значит, можно считать, что все хорошо. Было спокойно и приятно находиться возле Лины.
Она отодвинула защелку двери, выходя в коридор вместе с девочкой.
- Возьми меня под локоть, - шепнула ей та. Катя послушно последовала тому, что она попросила.
Они прошли по коридорам, на необычную расцветку которых Катя больше не обращала внимания. В квартире снова не было ни единого лишнего звука. Помещение, бывшее кухней, выглядело слишком обычно для этого места. Катя уселась на удобный стул. Лина открыла холодильник, почти пустующий, чтобы поискать там что-то.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Эта мысль принадлежала уже ей самой. Она в окружении незнакомых людей, которые хотят ей только хорошего, она повстречала девушку, которая старается ей помочь из каких-то личных побуждений. О чем вчера она хотела спросить ее? Хорошо бы вспомнить.
Не думай об этом. Это глупости. Ты хочешь снова оказаться на улице?
Она не знает, откуда берутся мысли извне, но они тоже кажутся ей здравыми, и она старается попытаться обдумать все, что приходит ей в голову, пока вообще может думать. К ней подсаживается улыбающаяся девушка, и весь их завтрак на двоих составили четыре спелых банана, но Катя была рада, что у нее снова получилось поесть. Лина обещала ей, что они отправятся прогуляться, а потом она покажет ей что-то интересное по приходу домой.
- Тебя больше не тревожат твои воспоминания о матери? - вдруг задала обескураживающий вопрос Эвелина. Катя пришла в некоторое смятение, когда услышала это.
- Я и думать забыла, - она промолчала некоторое время, - но ты напомнила. Это тяжело вспоминать, правда.
- Прости меня, - виновато улыбнулась Лина. - Все, чего я правда хочу, это помочь тебе.
В комнате Лина помогала ей делать макияж и укладывать волосы, повторяя, что это очень важно для девушки. Катя никогда не имела старшей сестры, которая могла научить ее таким простым премудростям, а от матери и тем более никогда даже не слышала подобных предложений. Эвелина же, наоборот, хотела, чтобы Катя больше не выглядела так, словно у нее нет дома. Ее одежда была слегка длинной для низкой и хрупкой девочки, но надевая предложенные ей вещи, она приходила в восторг, понимая, что это частичка такого восхитительного человека, и она прямо сейчас надета на ее тело.
- Что это такое? - задала вопрос Катя, когда Лина с загадочной улыбкой протянула ей маленькую лиловую таблетку.
- О, ты такое не попробуешь больше нигде, - таинственно прошептала та, - от твоей печали не останется ни следа.
Лина медленно и демонстративно положила на язык лиловый кругляш и проглотила, запив остатками вчерашнего вина, из которого уже выветрилась часть цветочных ноток. Катя осторожно рассмотрела то, что дала ей девушка. Что-то внутри внезапно толкнулось, говоря ей не делать глупостей, но то, что ей хотелось делать еще меньше сейчас - это огорчить Лину.
Она последовала ее примеру, окончательно закончив всю бутылку. Дальше им оставалось только молча выйти из квартиры, быстро обуться и покинуть подъезд. В нос ударил свежий воздух, осенний и прохладный, который после пребывания в помещении ощущался особо чистым и приятным. Яркий взрыв эмоций накатил совершенно внезапно после выхода из метро. Эмоций настолько чистых, что их невозможно было удержать в себе. Они смеялись, танцевали и пели прямо на улице. Лина кружилась вместе с Катей, держа ее за руки, улыбаясь друг другу и смотря с нескрываемым обожанием.
- Я люблю тебя! - закричала Катя. Прохожие оборачивались на них, кто-то, кажется, даже сделал пару снимков. А они лишь понимали, что мир вокруг сузился до размера только их двоих. Кто вообще говорил, что нельзя полюбить человека с первого взгляда? Когда воспаленный разум бурлит, когда нежность льется через край, тогда возможно все. Все начинается со случайной встречи в темноте улиц, которая превращается в яркую серотониновую сказку, полную нескончаемого удовольствия. Так бы думала Катя, если бы вообще могла сейчас думать. Они с Линой, словно маленькие девочки, бегут друг за другом, играя в салочки прямо на мостовой, они полны сил и чувств. Лицо Эвелины кажется ей самым прекрасным, что существует в мире. Они стремятся куда-то, не зная, куда, они счастливы, как дети. Не ощутить промозглую осень вокруг, не ощутить ничего плохого. Только любовь, любовь, любовь.
- А куда мы?! - задыхается Катя, когда полная сил подруга хватает ее за руку и несется сквозь особо крупную толпу прохожих, заставляя тех неохотно расступаться.
- Мы бежим, потому что нас никогда никто не догонит! - Лина смеется. Катя чувствует, что и правда готова хоть на край света последовать за этим дивным созданием в облике девушки. Сущность Лины прорывается наружу. Она может видеть, что ноги той уже утратили человеческие очертания, а тело покрыто гладкой упругой кожей неестественного цвета, заканчивающиеся костяными наростами, похожими на копыта. Ее руки все такие же нежные, но пальцы на них гораздо более длинные и завершаются аккуратными острыми когтями, слегка царапающими нежную девичью ладонь. Скулы на лице Лины стали куда острее, как и зубы, которые теперь хорошо видно при улыбке. Но глаза ее все такие же синие, все такие же чудесные и глубокие, и в них нет ничего, кроме любви. Катя знает, что пока она рядом с Линой, то ей ничего не угрожает.
Время близится к закату, и они уже не на Чистых прудах, а Катя все никак не чувствует усталости. В ней столько сил, сколько не было никогда за всю жизнь. Она любуется истинной формой Лины, которая кажется ей еще более притягательной, чем та, в какой она впервые ее встретила. Они сбавляют темп, когда оказываются там, где все и началось. Катя думает, что это так чудесно, что только она может видеть Лину такой, и не может преодолеть влечение к ее красоте, нечеловеческой, не от мира сего. Прекраснее любого ангела, прекраснее всего, что существует в мире. Зачем вообще о чем-то еще думать, когда рядом с тобой столь изумительное чудо? В ней что-то необратимо изменилось всего лишь за вчерашний вечер, но почему это должно беспокоить ее, когда есть Лина?
- Это Вика, - шепчет Катя, видя, как поодаль от них красивая девушка, выглядящая намного старше своего реального возраста, аккуратно вытирает нос платком и поправляет свои кудри, окрашенные, судя по всему, на днях, в красный. Лина наклоняется к ней и шепчет всего пару фраз.
- Стой тут, хорошо?
А дальше - все почему-то оборвалось на миг, стало пугающим. Лина отходит от нее все дальше, приближаясь к Вике, прислонившейся к стене, и как только она оказывается в ее поле зрения, все рушится, когда улицу раздирает истошный крик, а затем кудрявая девушка сползает вниз по стенке, давясь собственным хрипом, прохожие толпятся вокруг нее, кто-то паникует, кто-то набирает номер скорой помощи... и Кате страшно тоже, Катя хочет, чтобы Лина пришла за ней и увела подальше отсюда. Но она тут же возвращается, незамеченная толпой, и говорит, что ведет ее домой, что все будет хорошо, и теперь девочка видит нежное лицо с большими синяками под глазами, с мягкими розовыми волосами, чувствует, как держит ее ладонь Лина своей теплой рукой, и думает, что у нее появилась самая лучшая подруга. Самая добрая и надежная.
Катя чувствует себя хоть и ужасно уставшей, но совершенно спокойной, когда Эвелина открывает дверь в их подъезд. Она тоже устала, думает девочка, ей надо отдохнуть.
Их ждали дома.
Они вошли в одну из комнат, куда, как шепнула ей Лина, без приглашения Вениамина никто не имел права заходить. Катя, уставшая, утомленная, садится на мягкий диван возле стены чистой, украшенной всевозможными предметами комнаты. Лина держала ее за руку, сидя рядом с ней. Здесь собрались абсолютно все. Катя могла теперь рассмотреть каждого жильца своего нового дома. Эдуард не спешил присоединяться к девушкам, стоял поодаль, нервно щелкая пальцами. Макс, заплывший жиром, лысый и омерзительный, поедал яблоки из стеклянного блюда, стоящего на столике возле другого дивана, и исходящая вонь от него чувствовалась даже в другом углу комнаты. Хрупкая, но довольно взрослая девушка, чем-то похожая на саму Катю, только куда старше, чье тело было покрыто местами расписными узорами татуировок, но других, не как у Лины, сидела на том же диване, стараясь отодвинуться от Макса как можно дальше. Высокий, статный мужчина с тонкими волосами пепельного цвета, одетый в простую белую одежду, сидел в отдельном кресле, самом большом, и неторопливо листал книгу в обложке без написанного на ней названия. Еще пара человек, непонятного возраста, похожих друг на друга, как две капли воды, без рубашек и в одних потертых брюках, сидели по-турецки на покрытом огромным ковром полу, демонстрируя не только свои полуобнаженные тела, но и шрамы неизвестного происхождения на них, и озираясь безумными глазами на людей в комнате, странно повизгивая, как животные. Человеческий речевой аппарат не издавал тех звуков, что получалось исторгать из себя у них. И Катя это понимала, даже будучи совсем не трезвой, поэтому нервно дернулась, поймав на себе заинтересованный взгляд одного из них.
Эвелина обняла девочку за плечо и прижала к себе, давая ей понять, что та не должна ничего бояться.
- Я с тобой, - прошептала она и взяла ее за руку покрепче.
Мужчина, казалось, не замечал Катю. Он встал, заметив, что все нужные ему люди в сборе, и окинув взглядом всех, кто присутствовал тут, громко сказал.
- Братья и сестры! Возрадуйтесь, ведь скоро мы увидим рождение чего-то невообразимо прекрасного.
Тут же тишину в помещении разорвал всеобщий радостный вопль. Катя даже было собиралась зажать уши руками, не утратив еще излишней чувствительности к звуку, но они, не прерывая собственного крика, словно впали в безумие. Они падали со своих мест, падали на пол и тянулись друг к другу, словно их примагничивало что-то к чужим телам, рвали руками и зубами одежду на себе и друг на друге, как умалишенные, и особенно в этом выделялись близнецы, которых приметила Катя. Один из них, уже полностью успевший обнажиться, в этой массе тел вдруг нашел и укусил за плечо единственную присоединившуюся к ним на тот момент девушку, раздирая руками с некой нечеловеческой силой ее оставшуюся нижнюю одежду и начиная грубо, по-звериному, вступать с ней в сношение, вызывая у той болезненные стоны. Это перерастало в настоящую оргию, сосредоточенную вокруг несчастной девушки, и скоро ее уже почти не стало видно в массе стонущих, совокупляющихся друг с другом тел. Они не замечали никого и ничего, они в момент увлеклись своим безумным действием, и почему-то вдруг возникло ощущение, что некто наблюдает за этим извне, незримый для обычного глаза, но пробужденный подобным странным и жутким зрелищем и присутствующий здесь.
У Кати словно отнялся язык. Это переживалось ей намного тяжелее, чем должно было в обычное время. Даже присутствие Эвелины рядом не спасало от шока. Где она, в конце концов? Что именно вдруг возникло здесь, в этой комнате странной квартиры на Чистых прудах, что смотрит на нее так пристально и ощутимо?
На ее голову легла чужая ладонь, но она не может в ужасе отвести взгляда от шипящего, рычащего, кричащего комка тел.
- Веня, ты аккуратнее с ней, - шепчет Лина, медленно и осторожно снимая с себя одежду когтистыми пальцами. Только сейчас она может показывать свой облик такому количеству людей, не разжигая массовый психоз. В конце концов, экстатическое удовольствие уже захватило их разум, и Лина с улыбкой вспоминает, как Эдуард, прямо сейчас отдирающий зубами кусок от плоти кричащей и бьющейся жертвы, однажды и сам сотворил с ней такое вместе с Вениамином, как они оба лишили ее жизни через совокупление после чтения чего-то древнего и нечестивого, как ее тело и разум преобразились, дав ей новую жизнь в слиянии с неким существом, одарившим эту оболочку всем, о чем она могла мечтать, но необратимо изменившим ее разум. Но разве не было это самым счастливым моментом в ее старой жизни? Пускай их, самоотверженных, тех, кому некуда идти больше, кроме как по такому пути, станет столько, чтобы дать жизнь в этом мире тем силам, о которых не догадываются все эти люди, тонущие в грязи и мерзости, лишь смутно догадывающиеся о чем-либо, но все еще такие сомневающиеся. Милая девочка Катя, как тебе повезло, думает Эвелина. Ты в надежных и прекрасных руках, и я люблю тебя. Она и правда любит Катю, и поэтому отдает ее в руки самому важному для себя человеку, который и дал ей новую жизнь однажды. Даже когда девочка начинает кричать и вырываться, даже когда из соседней комнаты, несмотря на безумие вокруг, слышно, как она плачет и зовет ее, Эвелину. Скоро она все поймет и отблагодарит ее за то, что с ней делают. Скоро она сможет присутствовать на Свадьбе.
Туман скверны все больше сгущается, когда к ставшему действительно кровавым действию на полу комнаты присоединяется Лина, все еще улыбающаяся от мыслей о Кате. После них остается кровь, много крови. Лина, глядя на то, как мерцает золотом дивный узор на теле ее новой сестры, чувствует себя очень счастливой. Она навсегда останется с ними. Кажется, ее привела сюда не бедность, не безысходность, а праздное любопытство. Люди действительно очень забавны, когда пытаются постичь то, что скрыто от посторонних глаз. Так было и с Верой. Она смеялась, вспоминая ее разговоры об оккультных науках с Вениамином. Он оказал ей огромную честь тем, что вообще разрешил остаться в живых, дав принять столь чудесный подарок. Вечный жар похоти и прекрасное во всем - вот что он дал ей принять. Катю приносят на руках, и она пока без сознания, но Лина знает, что она, несомненно, выжила, чтобы быть с ней. Она хочет оставить ее всегда такой очаровательной, какая та есть сейчас, не убивая при этом. Что это, если не истинная любовь?
Эвелина ложится в постель в своей комнате, раскуривая кальян с Эдуардом и держа того за руку, пока на другой подушке лежит без сознания, еще не пробудилась девочка, которая станет их любимой супругой, а не простой наблюдательницей. А пока что - надо подождать. Пары дней с момента их знакомства было все же недостаточно.
Тяжело. Тяжело и болезненно, когда старое и новое в голове вступает в схватку. Тяжело, когда что-то старается вытеснить все имеющиеся воспоминания, стереть то, что было в голове на протяжение всего времени, что было в прошлом. Катя борется изо всех сил. Она не хочет исчезать, ведь она - это ее память о том, кто она есть. Не хочет.
Пробуждение отзывается в ее голове адской болью, настолько адской, что она не может ничего другого замечать. Совсем ничего. В голове мешаются в кучу события прошедших дней, кажущиеся психоделическим кошмаром. Эвелина, Вениамин. Где они все? Что с ними стало? Она не знает. Она видит лишь пустую комнату, где все еще горит свет, кровать с примятым одеялом. Вот кальян, который курил Эдуард, наверняка с остатками наркотика в нем. Вот приоткрытый шкаф с одеждой Лины. Вот записка... записка?
"Прости меня, моя милая девочка.
Я буду винить себя в твоей смерти до конца своих дней. Ты бы знала, как я плакала, когда ты не просыпалась. Я не думала, что все так обернется, когда тебя уносили. Я и Вера могли только временно стать участницами свадьбы, но это прошло так чудесно и незабываемо, что мне искренне жаль, что по моей вине ты этого не увидела и не смогла присоединиться к нам. Если кто-нибудь однажды найдет эту записку - то может быть, хотя бы немного поймет, как сильно я переживаю потерю тебя. Мы обязательно встретимся в загробном мире, где я буду искать тебя во всех пространствах, в которые смогу попасть.
Навечно твоя, Эвелина."
Катя разрыдалась горько и безутешно, прижимая листок к груди.
Она не вышла из комнаты в коридор. Не увидела, как в самой большой комнате начинает гнить, разлагаться сросшийся друг с другом кошмарный клубок тел, полностью повторяющий картину, когда-то написанную нежной рукой Лины. Не слышала она, с каким ужасающим звуком рождался этот живой шедевр безумия, памятник уничтожению всего человеческого в жителях этого места. Не знала, что именно смогло попасть в этот мир после проведения ритуала. Не знала, что на самом деле владело телом Лины, и было ли то лишь ее галлюцинацией или ужасающей реальностью, которую ее любимая подруга мастерски истончала, манипулируя разумами людей.
Она с плачем, полным боли от потери, методично ломала окно, швыряя в задвижку все тяжелые предметы, которые могла найти, она трясущимися руками старалась втянуть в себя как можно больше порошка, все еще оставшегося на столе после их первого знакомства, зная, что рано или поздно наступит передозировка, последствия которой довершит падение с третьего этажа ее хрупкого тела. Она потеряла чистоту и нежность своей любимой подруги, считая ее отныне мертвой, за пару дней пристрастившись к ее присутствию рядом в любой из форм, словно к самому тяжелому и сладкому наркотику.
Катя сделала шаг вперед, в пустоту, шепча одно лишь имя своими тонкими губами.
Эвелина.