Одержимость

Медленно моргнув, Леа заметила кое-какие перемены в воздухе. Она больше не чувствовала всепоглощающую пустоту, дыхание рядом изменилось, стало шумнее и чаще. На нее снова смотрел Боб. С испугом и осознанием. Лицо Леи было тревожным, губы припухшими, а на шее постепенно проявлялись небольшие отметки в виде укусов. Он с ужасом отпрянул от нее и попятился назад.

— Прости меня, пожалуйста, — почти взмолившись, он тихо прошептал. — Леа, я должен уйти.

Леа промолчала. Не стала останавливать, что-либо говорить, просто также осталась лежать на кровати. Ей казалось, что внутри прошел ураган, что стер всю ее душу. Она не понимала, что чувствует, все смешалось, и хотелось просто забыться. Забыть, что у нее могут быть свои чувства.

Она зашла в ванную комнату и прямо в одежде встала под ледяные струи воды в душе. Холод бодрил и давал ощущения, простые и понятные. В какой-то момент из глаз потекли слезы, что смешались с водой. Тихие всхлипы утонули в шуме воды, а все вокруг смазалось в сплошной туман.

Ей казалось, что она помогает Бобу. Она видела в нем остатки разрушенной личности, и ей хотелось собрать его по частям. Вернуть на место и соединить недостающие части, которые слепила бы сама. Но вот загвоздка, чем больше она пытается его спасти, тем сильнее тонет сама.

— Я больше не знаю, кто я, — выдохнула она, как признание. — Я теряю себя. Я… не хочу чувствовать. Никого. Ни его. Ни себя.

Она всхлипывает громко и даже по-детски, но затем чувствует прикосновение к макушке. Ласковое и едва заметное, что она не сразу реагирует. Затем движение повторяется, и Леа спешит открыть глаза. Сцена, открывшаяся перед ней, была пугающе завораживающей. Мрак стоял напротив, медленно гладя ее по голове. Вода брызгала на него, но проходила сквозь, словно он призрак.

— Тебе больно? — он спрашивал заинтересованно, так, будто его и вправду это интересует.

Леа неопределенно качнула головой и выключила воду. Ей было все равно. Неважно, что ей больно или плохо.

— Я не понимаю, зачем боль. Но… Я видел её в тебе. Я чувствовал, как ты поглощала её, будто жаждущая. Может быть, так выглядит жизнь. Может быть… я тоже хочу это. Быть — как ты.

Он осторожно коснулся её плеча. Движение было неловким. Нечеловечески мягким. Будто он подсмотрел жест и теперь воспроизводит, не зная зачем. Он провёл пальцами по её волосам. И она не отпрянула.

— Ты тёплая, — прошептал он. — Внутри тебя столько… пространства. Даже страх там — живой. Я завидую этому. Я завидую тебе.

И тут она взглянула на него.

В его зрачках не было отражения. Ни её. Ни комнаты. Там было что-то другое.

— Ты хочешь быть мной? — спросила она почти шёпотом.

Он склонился ближе. Лицо его оставалось в тени.

— Нет, — прошептал Мрак. — Я не хочу быть тобой.

— Тогда что?..

— Я хочу, чтобы ты была мной. Целиком.

На миг время остановилось. Комната вдруг показалась слишком узкой. Свет — слишком тусклым. Кожа — слишком тонкой.

—Ты ведь уже чувствуешь это, не так ли? — продолжил он. — То, как ты впускаешь меня. С каждым вздохом. С каждым прикосновением к нему. С каждым страхом, который ты не выносишь. Я — внутри. Я не уйду. Потому что ты хочешь, чтобы я остался.

Леа сжала руки в кулаки. Но было поздно. Её слёзы больше не принадлежали только ей. Как и дыхание. Как и шёпот в голове.

Она в страхе осела и прижала к себе колени. Ее собственный голос без умолку шептал ужасные вещи. Возвращал в самые страшные моменты, когда она мечтала лишь умереть. И вот в голове вспыхнуло воспоминание, уже забытое и непримечательное.

Леа сидела в той злосчастной лаборатории и наблюдала за испытуемым. На небольшом планшете записывала изменения, а нутром ощущала надлом в душе того человека. Он лежал без сознания, укрытый тоненьким покрывалом. Она подошла к нему, чтобы проверить показатели на дисплее и бегло оглядела его. Он был болезненно бледным, а пульс медленно скачущим. Леа заметила, как покрывало слегка сползло с его плеча, и решила поправить его. Она едва задела его кожу, как ее пронзила боль в сердце, а в ушах зазвенело.

Его сердцебиение ускорилось за мгновение, и тело мелко задрожало, а через несколько секунд послышался звук аппарата, запечатлившего остановившееся сердце. Леа Вымученно вздохнула и, держась за сердце, подошла к медкарте на тумбе. Внутри было написано имя — Роберт Рейнольдс, которое она записала в планшете под номером объекта. Снова неудача, снова смерть.

Леа жадно вдохнула и, широко раскрыв глаза, смотрела вперёд. Мрак все еще стоял, не двигаясь и не произнося слов. Ждал, когда она все поймёт. Ждал момента, когда она сломается и разойдется по швам.

— Я… — она запнулась и взглянула на него со страхом. — Я выпустила тебя?

— Ты создала меня, — Мрак присел на корточки и протянул к ней руку. — Ты ведь знаешь, что не только чувствуешь других людей, но и забираешь их боль? Поэтому тебе так плохо, а Бобу хорошо.

— Что? — Леа неверяще прошептала и с ужасом посмотрела на руку, сотканную из дыма.

— Тогда ты на миг забрала всю боль из Боба, отдав свои собственные чувства, а потом позволила мне проникнуть в пустоту в его душе.

Лампочка заморгала со скрежетом, пока осознание неподъёмным грузом оседало в груди Леи. Каждый стук сердца отбивался звоном в ушах и звучал как стрелки часов, отмеряющие ее конец. Она нервно усмехнулась и со всей ненавистью в душе взглянула на Мрака. Его очертания силуэта постоянно менялись, как дым, что колышется от ветра. И лишь взгляд, ясный и пустой, сиял ярче солнца. Он был целиком соткан из противоречий, которые не поддавались логике Леи.

Она зажмурилась и сосредоточилась на одной единственной эмоции — ненависти. К себе, к Мраку, ко всей тьме внутри, что словно яд отравляла.

— Пошел вон, — она прошептала, глухо и со злобой. Надеясь, что хотя бы ее ненависть прогонит все плохое внутри и вокруг. — Вон!

Леа открыла глаза, замечая, как одиноко стало в квартире. Она больше не ощущала чьего-то присутствия, и не осталось даже отголосков эмоций. Она облегченно выдохнула и вышла из душевой кабинки. Мокрая холодная одежда неприятно липла к телу, вызывая мурашки на коже и легкую дрожь. Она быстро стянула с себя вещи и осталась совершенно нагой. Взгляд скользнул по зеркалу, где на нее смотрело уставшее лицо. В глазах потух блеск, а кожа теряла здоровый цвет.

На короткий миг ее отражение потемнело, исказилось, теряя все краски и превращаясь лишь бесчувственную тень. Она моргнула и отшатнулась назад, едва не вскрикнув от неожиданности. В зеркале снова стояла она, с глазами полными страха и пустоты.

Где-то в спальне прозвенел телефон, возвращая в реальность. Леа выбежала из ванной, желая скорее покинуть кошмарное помещение. Телефон лежал на комоде, наигрывая классическую музыку и неприятно жужжа. На дисплее ничего не было написано. Ни имени, ни номера, ничего. Плохое предчувствие закралось в сознание, и Леа настороженно ответила на звонок.

Секунда. Две.

На другом конце трубки была абсолютная тишина. Ни дыхания, ни помех. А затем писк, с которым звонок сбросился. Она стояла неподвижно, все еще глядя на экран, и ждала. Неясно что именно. Возможно чего-то, что развеяло бы тревогу. Леа раздражённо бросила телефон на кровать и вытащила первое попавшееся под руку нижнее белье. Надела на все еще влажное тело, а сверху накинула толстовку до бедер. На данный момент ее совершенно не интересовал ее внешний вид.

Леа спешно схватила ноутбук со стола и вместе с ним уселась на кровать. Подключила телефон к нему, пытаясь отследить номер. Пришлось добраться до кода, в котором отчетливо прослеживалось одно слово. «Overture».

Тогда она полезла в засекреченные базы Щ.И.Т.а, где нашлась кое-какая информация. Скудная и почти ничего не объясняющая, но хотя бы что-то. «Овертюр» или по современному увертюра. Со старофранцузского означало «открытие» и было довольно интересным выбором для такой организации. По обрывкам информации становилось известно, что они занимались контролем или устранением сверхъестественного. И теперь Лее становилось страшно, понимая, что попала на прицел. Скорее всего, за ней следили уже давно, но теперь она несёт угрозу. В тот момент, когда она связалась с Бобом, то стала стала потенциальной опасностью.

Мысль о Бобе отозвалась болью. Она нервно прикусила губу и уставилась в окно. Тучи сгустились, и в любой момент мог пойти ливень на несколько часов, что являлось нормой для стран южной Азии. Она переживала, думала о нем. Несмотря на всю тьму внутри него, он был светлым и добрым. И даже если это приносило ей боль и медленно разрушало, то она хотя бы попытается спасти. Она не была героем и никогда не стремилась им стать.

За окном прогремел гром и сверкнула молния, озаряя комнату на секунду. Показались неестественные тени на стенах, что тут же исчезли. Леа истерично воскликнула, вздрагивая телом и беспокойно оглядываясь по сторонам. Небо снова блеснуло яркой вспышкой, вызывая паническую тревогу у нее. Она сбежала на кухню, где решила заварить успокаивающий чай.

А тем временем Боб сидел в забегаловке, задумчиво глядя на сыплющиеся капли дождя. Его одолевало бессилие, каждый раз когда он терял себя и позволял выйти его темной сущности, то не чувствовал себя. Но страшнее было тогда, когда он понимал, что именно творило его второе я. Страшные, безжалостные убийства, в которых не было места морали. А еще ужасные вещи, происходящие с Леей. Он еще долго будет помнить ее испуганный взгляд, который намертво въелся в его кожу. Ей он хотел меньше всего навредить, но волею судьбы из раза в раз ломал ее. Он видел, как ей становилось плохо, как она вздрагивала при виде него.

Боб мысленно содрогался от этих дум и корил себя, что не проконтролировал свое альтер эго. Он даже жалел, что решился на тот эксперимент, ведь так он хотя бы не представлял угрозы. И в подтверждении его мыслей, на груди загорелась красная точка, за которой последовал выстрел.

Ему показалось, что время замедлилось, а удар от пули оставил зияющую дыру в одежде. По его ощущениям прошло уже около получаса, хотя на деле ему хватило пары секунд, чтобы осознать ситуацию. Люди с криками стали прятаться, пока Боб лихорадочно искал пути отступления. Внезапно он ощутил необъяснимую тревогу за Лею и поспешил к ней.

Вместе с потоком перепуганных людей он сбежал через задний вход. А затем побежал сквозь ливень. Быстро, не разбирая дороги. За каких-то несколько минут он оказался напротив ее двери.

В груди закрались сомнения, и он неуверенно потоптался на пороге. А что, если она прогонит его? Или ее вовсе нет дома?  Осторожно вошел, оглядываясь по сторонам, надеясь увидеть ее невредимой.

В следующую секунду к его виску приложили дуло, отчего он замер. Леа стояла в прихожей, наведя пистолет к голове Боба и выглядывая из-за угла.

— Черт возьми, Боб! — она устало отбросила оружие на трюмо, недовольно глядя на него.

Выглядел он паршиво, весь промокший до самой ниточки, с виноватыми глазами и… обожжённой дырой в одежде. Леа метнулась к нему, бережно проводя пальцами по ткани. На ее немой взгляд, он лишь тяжело вздохнул.

— Честно говоря, я сам в шоке, — Боб уставился на обгоревшую ткань и напряжённо зашептал. — Кажется, кто-то знает обо мне. И теперь  пытается убить меня.