Глава 8
Глава восьмая
Гроза прохаживалась вдоль границы лагеря то в одну, то в другую сторону. Каждый мускул и нерв её тела были до предела напряжены. Собака-Солнце уже заползала за горизонт, золотя последними лучами верхушки сосновых деревьев. И Гроза не могла отделаться от ощущения, что даже она – эта большая, могучая Всесобака – норовила от неё ускользнуть и куда-нибудь спрятаться. Может быть, Собаке-Солнцу тоже было неприятно общаться со Свирепыми псами? Может, её также нервировало и напрягало присутствие столь большой и страшной – Свирепой – собаки? «Неужели и она чурается таких собак, как я?» – подумала с горечью Гроза.
Она начинала порядком уставать от всего этого. Многие собаки Стаи упорно избегали смотреть ей в глаза, хотя Гроза настойчиво пыталась перехватить их взгляд. Иногда, она резко поворачивала голову и замечала, что собаки за ней наблюдают, но они тут же отворачивали свои морды, на которых кроме страха и подозрительности не читалось больше никаких чувств и эмоций.
«Значит, никто из вас так и не стал мне доверять по-настоящему? – мысленно вопрошала их Гроза. – Вы уже забыли, что я спасла щенков? Вы уже не считаете меня преданным членом Стаи? Дейзи выступила в мою защиту. Солнышко тоже. И Альфа полностью мне доверяет. Почему же вы этого не можете?»
Гроза перевела взгляд на Кусаку. Та резко отвернулась и уткнулась злобным взглядом в землю. Микки смущённо привстал на лапы. Но стоило ему сделать шаг в сторону Грозы, как Кусака пробормотала ему что-то. Что именно, Гроза не расслышала. А Микки сглотнул, бросил на неё неуверенный, сочувствующий взгляд и… снова уселся на место.
«И ты, Микки? Даже ты?»
Гроза не могла понять, какое чувство в ней клокотало сильнее: гнев или обида Подозрительность собак жалила её, как рой пчёл.
«А ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как они считали меня хорошей и всячески старались угодить мне. Кусака принесла мне мягкий мох. А сейчас…» В глотке Грозы комом застрял тоскливый вой. И собака ускорила шаг, пытаясь развеять свою печаль бегом.
Ей захотелось истощить себя, лишить сил ещё до того, как придёт время сна. Но в мозгу бурлили негодование и ярость. Ни о каком сне в таком состоянии речи быть не могло. И Гроза продолжала наматывать круги вокруг поляны до тех пор, пока Собака-Солнце не исчезла в своём логове, а на серо-синее небо вместо неё взобралась Собака-Луна. Она не воротила своей морды от Грозы. Полная и круглая, она ярко освещала поляну, озаряя каждую пару подозрительных глаз своими серебристыми лучами.
Члены Стаи потянулись к центру лагеря, собираясь в круг для исполнения Великой Песни. А Гроза вдруг поймала себя на мысли, что не хочет к ним примыкать. Гнев всё ещё кипел у неё в глотке. Она предпочла остаться в сторонке, но когда собаки уселись или улеглись на земле, полизывая друг друга и поводя ушами в знак приветствия, Гроза расслабилась.
«Пришло время Великой Песни! А ведь её смысл в том, чтобы всех нас сплотить, укрепить нашу Стаю! Именно этого хочет Собака-Луна. И именно это нам сейчас нужно».
Дрожащими от напряжения лапами Гроза сделала несколько шагов к собачьему кругу: «Может быть, с этой Песнью всё станет, как было? Может, она всё исправит?.. Может быть, для меня это последний шанс, последний шанс доказать свою принадлежность к Стае? Убедить всех, что я действительно считаю себя её членом и готова служить ей верой и правдой?.. А если у меня не получится их убедить? Что тогда? Что я буду делать?» Муки страдания и замешательства пробрали Грозу до самых костей.
Выбрав местечко, где бы её бока не касались других собак, Гроза присела. Никто из сородичей даже не подумал приблизиться к ней. Может быть, они почуяли ярость, трепавшую ей шерсть?
«Похоже, они меня боятся… И, наверное, они по-своему правы…»
Запрокинув голову, Гроза угрюмо посмотрела на Собаку-Луну. А в следующий миг недоумённо прищурилась. В облике большой серебристой Всесобаки появилось что-то странное. Её сияние потускнело. И это заметила не только Гроза.
Остальные собаки тоже заволновались. Их уши плотно прижались к головам, а когти нервно заскребли по земле. «Может, это тучи?» – в смятении подумала Гроза.
Но Собака-Луна поднималась всё выше, а тучи не исчезали. Бледный диск вдруг сильно побагровел, словно окрасился кровью. На небе начали вспыхивать звёзды. Их мерцающий свет немного рассеял сгустившуюся темноту. Гроза внезапно сообразила: «Это были не тучи».
Что же случилось? Тишину взорвало скуление Солнышко:
– Собака-Луна сердится!
Потрясённая Гроза покосилась на маленькую собачку. «Похоже, она права!»
А когда охотница снова устремила глаза в небо, то с ужасом обнаружила: шкура Собаки-Луны больше не отливала серебром. Всесобака стала похожа на гигантское, зловещее красное око, смотрящее на Стаю с тусклой, холодной яростью. Его взгляд напомнил что-то Грозе… что-что очень жуткое. Неожиданно она осознала: точно так же выглядел сумасшедший блеск в глазах безумного Ужаса.
Волна ледяного страха пробежала по шкуре собаки, смешавшись с угнетающим стыдом: «Неужели это я так рассердила Собаку-Луну? Или её прогневала вся наша Стая? Эти события последних дней… Неужели мы – виноваты в том, что стало со Всесобакой? Она действительно сердится на нас?»
Молчание Стаи нарушил дрожащий голосок.
– Это Собака-Страх, – захныкала Ветерок, почти вжавшись в землю. – Это Собака-Страх!
Погоня испустила низкий, полный ужаса рык:
– Собака-Страх бросила свою тень на Собаку-Луну. Уж не собирается ли она её проглотить?
И Погоня, и Ветерок верили в существование Собаки-Страха Гроза это помнила – ведь обе собаки когда-то состояли в стае Ужаса. Но и остальные её сородичи съёжились от испуга Даже Микки, задрожав всем телом, плотнее пригнулся к земле.
– Это знак! – провыл Жук. – Должно произойти что-то плохое!
– А ну, тихо всем! – выступила в центр круга Альфа. – Бояться нечего, моя Стая! В природе нет такого существа, как Собака-Страх!
– Есть! – взвизгнула Погоня. – Вон! Посмотри!
– Нет! – пролаяла собака-бегунья. – Собаки-Страха нет! Это просто… – голос Альфы сорвался, уши выгнулись назад, хвост с беспокойством затрепетал. – Это погода. Только и всего. Погода меняется. Дождь собирается…
«Но ведь на небе нет туч!» – поглядела на багряно-красную Собаку-Луну Гроза – «Сегодня ночью на небе нет туч…»
– Я никогда не видела такого раньше, – блеснула широко раскрытыми глазами Луна. – Такой тучи никогда прежде не было.
– Неужели Собака-Страх хочет навредить Собаке-Луне? – простонала в отчаянии Омега. – Вдруг она решила её погубить?
– Стая! Прекратите волноваться! – выпрыгнул вперёд перед Альфой Счастливчик. – Это не Собака-Страх.
– Я согласен с Бетой, – встал рядом со Счастливчиком Хромой. – Это какое-то природное явление, которого мы раньше не наблюдали. Похоже на то, что Собака-Луна пребывает в плохом настроении, – глубоко вздохнул Третий Пёс. – Пожалуй, нам сегодня лучше воздержаться и не выть Великую Песнь.
– Да, – поддержал его Счастливчик. – Собака-Луна явно не в духе, просто сама не своя. Она может разозлиться на нас за Великую Песнь ещё больше. Лучше нам её не петь. Ты согласна, Альфа?
– Да, – твёрдо кивнула собака-бегунья. – Отложим Великую Песнь на потом, когда Собака-Луна будет к нам более благосклонна. И всё же послушайте своего Бету и Хромого, сородичи! Собаки-Страха не существует.
«Она говорит уверенно, – подумала Гроза. – И убедительно. Но в её глазах сверкает испуг. Альфа так же потрясена, растеряна и обеспокоена, как и все мы…»
Гроза сглотнула Внезапно ей стало ещё страшнее.
– Я не знаю, что происходит, – сказала Альфа, и её строгий голос слегка дрогнул. – Но это не имеет ничего общего с бредовыми историями Ужаса. Собаки! Возвращайтесь в свои логова Дадим Собаке-Луне отдохнуть и прийти в себя. И вскоре она снова станет нашей любимой Всесобакой.
Одна за другой, собаки поднялись с земли на лапы и побрели к своим логовам – под пристальным взглядом большого круглого красного ока.
Всё вокруг стало тихим и неподвижным. Похоже, сам лес испугался сегодня Собаки-Луны.
Гроза с благоговейным трепетом посмотрела на могучую Всесобаку и ощутила, как ночная тьма пригвождает её к земле, а дрожь сотрясает всё тело до самых костей.
Дождь. Он лил и лил с неба, не прекращаясь и не ослабевая. Чёрный поток был настолько сильный, что Грозе стало трудно дышать. В уши и ноздри собаки забилась вода.
Вода ли? – засомневалась она. А может быть кровь? Или только её смрадный запах? Грозе почудилось, будто кровь залила ей всю пасть и даже всю голову. Она разъела ей глаза, обагрила шерсть. Значит, это сон! – решила собака. Только во сне с неба мог литься кровавый дождь.
И всё же… то, что происходило вокруг, казалось ей слишком реальным. Кровь ли это была или странная, зловонная вода, но она не мешала Грозе видеть. Видеть всё…
Вокруг неё бились насмерть собаки. Они дрались, кусались, царапались и рычали. Они метались в хаотичном безумии боя, прыгали, кружились, падали и валялись в грязи. А высоко над ними сражались Небесные псы. Мощные удары грома оглушали долгими раскатами, молнии белыми вспышками озаряли тёмное небо снова и снова…
Но даже хаос, шум и проливной дождь не могли притупить Грозе обоняние. В сыром воздухе запах крови был густым и тяжёлым. Собака ощущала на губах и языке его противный, прогорклый привкус.
Счастливчик и Ужас схлестнулись в смертельной схватке. Они катались по скользкой земле, и челюсти золотистого пса рвали безумцу ухо. Там было и много других, знакомых Грозе собак. Ещё бы! Она слишком хорошо помнила mom бой – бой против стаи Ужаса. Он был реальным. И место, и схватка были реальными. И кровь тоже была настоящей…
Но почему он, этот бой, разразился опять? Почему Гроза увидела его снова?
И Марта, и Белла, и Луна – они все были в сердце хаоса. Все они дрались с диким, почти безрассудным ожесточением.
Гроза различила Хромого – пёс рычал и набрасывался на собак своей бывшей стаи. Так было, когда он, наконец, восстал против тирании Ужаса.
Но остальные собаки оставались верными своему безумному вожаку – те собаки, которых Гроза сейчас полагала своими друзьями, атаковали её стаю. Там были Всплеск, Погоня и Ветерок; и сражались они в исступлении. Сбоку от себя Гроза разглядела Щётку и Шкирку, Шёпота и Лесника. Их зубы лязгали и норовили покусать её сородичей.
Гроза ринулась прямо на Ужаса. Их челюсти сцепились не на жизнь, а на смерть. Безумные, желтовато-красные глаза Ужаса заглянули в глаза Грозы, но она не испугалась их блеска. Она кусала, ощущала, как её клыки вонзаются в чужую плоть, и рвала её, рвала, рвала, рвала…
А потом вдруг её хватка ослабла. Ужас упал, продолжая размахивать лапами, и испустил булькающий, агонизирующий вой. Его челюсть всё ещё болталась в зубах Грозы. Она выплюнула её и ощутила на языке кровь. Вся её пасть была полна этой тёмной тягучей жидкости.
Но ведь так и должно было быть. Она ощущала этот гадкий привкус с самого начала. И он всегда предвещал один исход…
На земле, в липкой и вязкой грязи, изувеченный Ужас корчился и извивался в издыхании. Его морда была изуродована почти до неузнаваемости, из ран текла кровь. А вместе с ней вытекала из пса и жизнь. Но Гроза не почувствовала к нему жалости. Собака посмотрела на Ужаса и снова ощутила в пасти и ноздрях его кровь – его жизненную энергию. Она разлилась по всему её телу, наполнила собой каждую его клеточку. Триумф захлестнул Грозу, заставил её кости зазвенеть свирепой, смертоносной радостью.
А в следующий миг она ощутила на себе десятки чужих глаз. Вскинув голову, Гроза огляделась. На неё смотрели все собаки – и из стаи Хромого, и её сородичи. Их морды кривил шок. И ужас. Они все вдруг неестественно оцепенели, притихли, забыв про сражение и не думая об её победе. Они испытывали только одно чувство – страх… Страх перед ней! Гроза поняла это по их широко раскрытым глазам.
А между ними, крадучись, бродили другие собаки. Собаки-тени, с безликими мордами.
Они не сводили с неё глаз, они наблюдали за ней. И они отлично понимали, какой собакой она была…
Гроза очнулась от резкого, ужасного толчка Он поднял её и с бешеной силой встряхнул Собака тут же осознала её лапы больше не утопали в грязи. Она стояла на сухой пыльной земле, покрытой прутьями и листьями. Шум льющейся воды всё ещё гудел у Грозы в ушах. Но это был не шум дождя. Это был шум реки, текущей всего в одном кроличьем прыжке от неё. Потрясённая собака впилась в реку взглядом, наблюдая за плясками лунных бликов на её поверхности.
«Я опять это делала! Я снова ходила во сне…»
Всё тело Грозы сотряслось от тошнотворного разочарования. «Я думала, с этим покончено. Я надеялась, что это никогда больше не повторится».
Сон всё ещё стоял перед её глазами. Гроза отчётливо видела страх на мордах собак – и из стаи Ужаса, и из её собственной стаи. Но хуже всего было то, что это был не совсем сон. Ей приснилось воспоминание! Всё так и было когда-то давно, наяву. Она прикончила Ужаса. И действительно испытала от его смерти триумф и упоение.
«Я вырвала ему челюсть. Я помню её вкус. Он не вызвал у меня отвращения: он мне понравился. Это был приятный вкус… вкус победы. И я радовалась ей. Я хорошо это помню».
И Бруно умер под стать Ужасу. Его жизнь оборвалась так же, как и жизнь сумасшедшего пса – вместе с челюстью, вырванной из морды.
«Неужели все эти кошмары последнего времени… Неужели все они случились из-за Ужаса? Из-за этого умалишённого тирана?»
Багряная Собака-Луна, взошедшая на небо прошлой ночью, напомнила Грозе его безумные глаза. И гибель Бруно походила на смерть Ужаса.
Может быть, Собака-Страх была не только реальной, но и преследовала их Стаю? Может быть, она желала отомстить за своего земного приверженца?
«Альфа не верит в Собаку-Страх. Она утверждает, что такой Всесобаки нет. Но Погоня верит в её существование. И Ветерок тоже. Они думали, что Собака-Страх разговаривала с ними через Ужаса. И Ужас тоже так считал…»
У Грозы закружилась голова.
«Разве я могу одолеть Всесобаку? Ни одной смертной собаке не выиграть битву с ней».
От страха и отчаяния Грозу замутило; ей захотелось горестно взвыть.
Дрожащую шерсть собаки взъерошил ветерок. Листья над её головой зашелестели, и переливчатый шум реки вдруг стал яснее и звонче. Где-то среди деревьев прокричала ночная птица, а в траве под её лапами пробежал жук. Как будто Собака-Земля попыталась привести Грозу в чувство, сделав мир вокруг более реальным.
«Нет! За атаками на Стаю стоит не Собака-Страх. Собака-злодейка так же реальна, как и я».
Но факт оставался фактом: Бруно постигла та же участь, что и Ужаса. И это что-то да значило! Но только не то, что за Стаей охотился призрак. Ужас был мёртв. Он вернулся к Собаке-Земле. А что до Собаки-Страха, так её просто не существовало. Гроза сознавала это разумом и чуяла сердцем.
Она сжала челюсти и прищурила глаза «Думай, Гроза, думай! Напряги мозги, а не своё напуганное брюхо!»
Бруно не присутствовал при том страшном сражении, но его смерть явно на что-то намекала. Могла ли плохая собака быть там, с остальными собаками, в ночь страшной гибели Ужаса?
Мишенью злодейки стали уже многие из собак, принимавших участие в схватке. Даже Шёпот, хотя он сражался на стороне Ужаса.
Злодеем не мог быть Счастливчик. Гроза была в этом уверена так, как ни в чём ином. Счастливчик никогда бы не стал, он просто не мог сотворить такое с другой собакой. Более того: он был Бетой стаи. Он вывел собачек-на-поводочке из Пустого города в безопасное место, обеспечил им новую жизнь. И, будь это в его силах, он никогда бы не позволил страху проникнуть в их стаю и пугать его щенков. Если в Стае и была собака, в которой Гроза ни на волосок не сомневалась, то это был Счастливчик.
Ветерок тоже любила щенков и посвятила свою жизнь их защите. Хромой и Луна оба стали жертвами злобы и коварства плохой собаки.
Погоня?
Гроза представила себе маленькую собачку. Она была проворной и достаточно жестокой. Могла за себя постоять. И ничего и никого не боялась, кроме вымышленной Собаки-Страха. И плохая собака не доставляла ей неприятностей и страданий.
Закрыв глаза, Гроза постаралась вернуться обратно в свой сон. Она живо припомнила все свои ощущения: ярость, утроившую её силу, уверенность, вселившую в неё бесстрашие. Ничего не волновало Грозу в момент схватки. Ей владело только одно неистовое желание – покончить с Ужасом. И она была способна вырвать глотку даже здоровущему Косматому, а не только крупному и крепкому безумному псу.
«Ничто не могло меня тогда остановить. Ничто».
Погоня была некрупной собакой. Но величина не значила ничто в сравнении с яростью. Возможно, не одна Гроза испытала её силу – этот огонь в крови, сжигавший всё, до чего касался.
«Может ли Погоня быть злодейкой? Я знаю, что Счастливчик ей доверяет. Но он доверяет всем собакам… В этом его слабость…»