2. Ночной ужас, материализованный и прекрасный.
song: ZAND - luci
Это должно быть ошибка.
Ужасная ошибка, сон, сонный паралич, что угодно, но не он.
— Вы сказали Кеннет? — дрожащим голосом переспросила я, принимая более естественную позу. Я мечтала просто ослышаться, и тогда было бы ясно, от кого я взяла этот образ дерзкого и несгибаемого мужчины.
Нога отбивала по паркету дикий ритм, но я старалась держать себя в руках — и обняла плечи. Ледяные пальцы обожгли кожу, холод снова проскользнул по комнате, словно я в очередной раз вернулась в сон.
— Киллиан. — поправил тот, и в глаза бросились его пальцы со знакомыми (нет, нет, пожалуйста...) татуировками.
По телу пронеслась необузданная дрожь — такая, будто весь тот ливень, идущий за спиной нового знакомого, попал и на меня. Что я — и есть этот ливень. И я вот-вот безвольно разрыдаюсь.
— Пожалуйста, уходите. Дождь попадает на паркет. Это какая-то ошибка, должно быть. Мама не говорила, что к нам кто-то придёт.
Мой собственный голос вновь потерял присущую ровность и силу. Несмотря на то, что мне уже восемнадцать и я заканчиваю школу, в этот момент я ощутила себя маленькой девочкой, кем-то из сказки. Той девчонкой, за которой пришёл большой плохой серый волк.
От осознания того, что он назвал меня по имени, стало лишь хуже. Он мог узнать его где угодно, но его зовут Киллиан, а ещё он носит точно такую же куртку. И выглядит так же, как во сне.
Те же татуировки на пальцах, сейчас сжимающихся и разжимающихся в кулак, те же тёмные волосы, прядками спадающие на лоб, мокрые от дождя. Тот же тяжёлый, непомерный взгляд.
Я медленно отошла к двери и закрыла её, так и не дождавшись ответа. Звонок раздался повторно, но я, прикрыв веки, припала к ней спиной. Мне стало дурно и душно. Дождём пропахла теперь вся прихожая, и с уличным ветром исчез даже мамин парфюм.
Во мне всё ещё тряслись поджилки. Ноги подкосились, но я дышала, ведь иначе бы давно задохнулась от непонимания. Страх окутал не только глотку, но ещё и разум.
И что это, мать его, такое? Что это такое?
Через несколько секунд, которые я считала с немыслимой точностью, зазвонил телефон. Я смогла его достать из кармана, пусть руки и подрагивало. Взять вызов получилось не сразу, но он хотя бы мог дать ответы.
— Мэри, дорогая, к нам должен был зайти новый сосед. Ты не пустила его, умница, но ему нужна помощь. Я общалась с ним утром, Киллиан — бывший полицейский! Всё будет хорошо, я даже видела его документы!
— Мам, я не буду никого пускать. Он перепугал меня до смерти. — голос звучал сдавленно, и я двинулась от двери, желая поскорее вернуться в комнату.
В гостиной было ещё холоднее. Будто с тем порывом, которым я открыла дверь, всё тепло из дома испарилось, но и это было только моей додумкой. Мама тяжело вздохнула в трубку, и очередное чувство вины, следующее сразу за ним, ударило меня под дых.
— Мэри, ну что не так?
— Давай ты с ним поговоришь. — ответила я, остановившись посреди лестницы и чувствуя, как от волнения трясётся подбородок.
Мысли в голове разлетались и собирались обратно, пытаясь выстроить доказательство того, что я всё ещё в сознании и ничего себе не придумала. Но я могу уйти. И голос мамы звучит снова растерянно.
— Ему просто нужно показать аппаратуру провайдера. Тебе сложно?
Только не это. Когда она говорит «Тебе сложно?», то это сразу привносит какой-то особенный оттенок стыда. И что, Мэри, ты развалишься, если закинешь бельё в сушилку и нажмешь три кнопки? Мэри, ты развалишься, если проснешься пораньше и поможешь сложить срубленные ветки с заднего двора?
— Что ему нужно показать? — и мне было страшно показать маме слишком очевидного страха.
Она не в курсе ни о снах, ни о придуманном ранее в моей голове Киллиане. Да и что толку — рассказывать матери об эротических снах? Моя мама — не из тех, с кем можно за кружкой чая обсудить насущные проблемы, каких бы сфер жизни они не касались.
— Аппаратуру. Роутер и блок питания. Помнишь же, где они? — снова заговорила мама, и я присела на порожек лестницы.
Дышать стало легче — несколько секунд я ощущала себя в полнейшей безопасности, но всё ещё побаивалась возвращаться к двери. У меня ведь не может быть галлюцинаций — я выспалась, не страдала ужасной бессонницей. Не принимала таблеток или наркотических веществ.
И где же я его видела? Может, слышала и запомнила? По телевизору, когда смотрела очередной репортаж с места аварии на третьем канале? Или услышала в школе, когда офицер полиции приходил читать лекцию о безопасности на дорогах?
— Помню. За полкой. — я потёрла лоб и выдохнула, — Ладно. Покажу. Но это всё.
— С чего это ты такая категоричная? Что-то в школе?
— Нет, погода меняется и болит голова. Я пойду. — мне пришлось сбросить вызов, потому что хотелось поскорее закончить с новым соседом.
Если и позволить себе смириться, то делать это прямо сейчас — и я, поддавшись искушению, ущипнула себя за кожу на запястье.
И, разумеется, не проснулась.
— Вот дура. — шепнув под нос, я направилась к двери. В прихожей словно цедился, снизу из-под запертой двери, ледяной воздух, напоминающий сквозняк.
У самой ручки я застыла. И да, выглядела я всё ещё так же, как только ступила на порог дома — в ветровке, тонкой кофточке на завязках и в джинсах. Ничего интересного, кроме непослушных вьющихся кудрей, собранных в заколке на затылке.
Но отчего-то стало неловко. Отчего-же, Мэри? Может. потому что ты откроешь дверь, а там снова будет Киллиан? Тот самый Киллиан, из твоих снов, который несколько недель одолевал тебя разговорами о чём-то совершенно обыденном.
Когда я приоткрыла дверь, то увидела его, стоящего чуть поодаль и рассматривающего что-то в экране мобильного. Это же обычный человек. Обычный мужчина, пусть и выглядит точной копией моих снов, но угроза пока лишь в моей голове. Так я хотела себе доказать.
— Извините, что я так грубо. — набравшись смелости, проговорила я, но вышло не так уверенно, как хотелось бы.
Услышав мой голос, Киллиан обернулся. Он прошёлся взглядом по моему лицу, следом сводя брови. Разочарование в его гримасе настолько подстегнуло меня, что пришлось отступить.
— Ничего, Мэри, — он прошёл в дом, принося запах мокрой куртки и сладковатый намёк на одеколон, — Я не хотел пугать тебя, мне просто нужно проверить пару вещей.
Я прошла впереди, чувствуя на себе тяжёлый взгляд. Он не был угрожающим, не казался маниакальным, но и во снах Киллиан вёл себя сдержанно. Дело было во мне — это я реагировала на него, как девственница, ни разу не дававшая себя трогать.
Хотя, почему «как»...
Обернувшись возле маминого стеллажа с книгами и журналами, я показала рукой на несколько роутеров. Провода от них спускались к полу и проходили через плинтуса, хотя я сомневалась, что ему потребуется проверять и их.
— Спасибо. — тихо сказал он.
Я отошла за его спину, успев рассмотреть стёртую надпись на белой футболке, когда мужчина поднял руку и протянул её к роутеру слева.
«Полицейский Департамент Нью-Йорка» — такой не перепутаешь, даже несмотря на то, что в фильмах их часто искажают в угоду сохранения истинной природы департамента.
Когда рукав его куртки оттянулся, то моему взору предстали остальные татуировки. В моих снах Киллиан появлялся в куртке. Редкое исключение — кофта чёрного цвета с длинными рукавами. Он сидел всегда напротив, и никогда не подсаживался ближе.
А сейчас он стоял в моей гостиной. Пальцы с тонкими зажившими татуировками трогали матовую крышку роутера, пока Киллиан, нахмурившись, рассматривал серийные номера и типы подключений.
Всё было недолго. Недолго для всех трёх минут, но невыносимо растянуто — для меня. Я смотрела за ним, рассматривая каждую черту лица.
Выраженные, но не острые скулы. Лёгкая щетина, переходящая на горло, тёмные ресницы и узковатые, изогнутые губы. Брови по природе, видимо, отображают бесконечное напряжение. Мне казалось, что если я продолжу смотреть на него чуть дольше, то сразу же получу ответный взгляд.
Но я уже не могла оторваться. Прижавшись плечом к стене и почти задевая мамину картину, я, унимая дрожь в пальцах, продолжила изучать нового (но не для меня), соседа.
— И всё-таки, напомни, — отставив роутер и подняв взгляд, тут же столкнувшись с моим, он заговорил, — В каком ты классе?