7
Запах гари въелся рабочим под кожу. В котельной раскалились стены, вибрации сотрясали всю Лабораторию. Огонь гудел, пел мрачную и торжественную песнь, видимо, о том, что Эксперимент близится к концу, что завершающая стадия и начало Нового близко. В Лаборатории соединилось все – магия с механикой, электричество и паровые двигатели, химия и алхимия – чудовищные союзы несовместимого. Лаборатория была самим обращением свинца в золото, рождением философского камня, алхимической небесной свадьбой.
Чудовищная машина должна была соединить навеки покинувших этот мир и тех, кто остался, призвать в свидетели ангелов и бесов, и заставить отвернутся Бога от этих противоестественных союзов.
Возможно, навсегда.
***
Они просто не хотели мириться с необратимостью смерти. Что такое смерть? Еще один человек покидает мир навсегда. Мир – это то, что и есть жизнь; каждодневные действия, мысли, ход времени; предметы, субъекты и объекты, люди, нечто духовное и нечто материальное, баланс у каждого свой. Единственно одно – все это кончается. Для тех, кто уходит – впереди непознаваемый путь иного, для тех, кто остался – навек закрытая дверь. Но нашлись те, кто решил открыть ее, узнать, будучи живым, что такое мир мертвых, и установить свой собственный закон.
Но для того, чтобы открыть дверь, нужен ключ.
Эйнар стоял перед гигантской картой, которую вывесили в холле на втором этаже. Это была подробная схема Лаборатории, со всеми выходами, комнатушками, лестницами и балконами. Этажи располагались не строго один над другим: начерченные на желтоватой бумаге синими чернилами, схемы этажей казались некой абстрактной картиной, мельтешением многоугольников и линий. Однако во всем этом была завершенность: если присмотреться к плану, то становилось ясно, что все основные коридоры ведут в главное здание лаборатории, большой прямоугольник, внутри которого красным карандашом была обведена квадратная, и, судя по всему, несколько этажей в высоту комната. Эйнар мысленно назвал ее Чревом. Тот Ключ, о котором ему рассказывали, когда приглашали стать Лаборантом, был в ней.
Но он никогда не увидит Ключ – таков был ответ на отказ. Раз не хочешь открыть коридор, не получаешь Ключ. Очень логично.
На роль подопытного кролика Эйнар не годился. А вот вести учет расходных материалов для создания Ключа у него вполне выходило. Правда, для этого приходилось присутствовать при процессе их добывания.
Тошнить Ториссона во время данных процедур перестало раз на пятый.
***
— Первоначально в центральном котле создается максимальное давление. Из труб производится основное наполнение всех резервуаров системы, использующих проточную воду для охлаждения. Это первая охладительная система. Вторая состоит из нескольких десятков холодильных систем – установки расположены во всех частях и этажах здания. Третья представляет собой энергетическую цепь, замкнутую на собственно Ключ. Ее поддерживают в надлежащем состоянии и следят за ее функционированием пятнадцать лаборантов с опытом соответствующей работы не менее десяти лет.
Докладчик отложил папку в сторону и обвел взглядом зал. Полуподвальное помещение с высоким потолком слабо освещалось лампами накаливания. Наклонный пол, заставленный сотней длинных узких диванов, на которых разместились слушающие, был вымыт до блеска. Сам докладчик стоял на высокой каменной сцене, за массивной трибуной. За его спиной всю стену покрывали плакаты и чертежи, объясняющие принцип действия Ключа и собственно устройство Лаборатории.
— Таким образом, завершающей фазой эксперимента является подача на Ключ физраствора, полученного путем уникального синтеза химических неорганических соединений, с органическими соединениями, самую большую долю которых в растворе занимает человеческая кровь.
По залу пронесся шум.
— Как вам известно, наша компания уже около года назад подписала контракт с крупнейшими лабораториями донорской крови. Мы получали ничтожный процент со всего поступившего в течение этого времени объема жидкости, но этого оказалось достаточно, чтобы провести эксперимент.
Докладчик закрыл папку и внутренне обрадовался, что стоит в тени, далеко от ярко освещенной стены со схемами, и наивные зрители не видят его ухмыляющегося лица. Хранилища донорской крови никогда не смогли бы помочь подобному эксперименту: важна не сама жидкость, важна эмоция, с которой человек отдает кровь. Он должен бояться за свою жизнь, чтобы открыть проход в царство смерти.
По крайней мере, так учила она.
— Что ж, подведем итог. Как вы поняли, мы не можем раскрыть вам сейчас все подробности Эксперимента. Да, это сплав последних технических достижений, экстрасенсорики, возможно, мистики – союз теологии и физики, к которому с древних времен стремится человечество. Эксперимент на грани, и за него мы, наверное, поплатимся головой, но мы все же идем на это. Ключ – смысл жизни тех сотен, что сейчас обитают тут. Мы готовились не один день, и Ключ омыт не только физраствором и химическими веществами, но и нашими слезами, потом... и кровью.
Зал зааплодировал. Докладчик дернул рубильник, свет над сценой резко погас, и двери из зала распахнулись. Сам он быстро сошел по каменным ступеням вниз, открыл небольшую дверь у сцены и скрылся.
***
Дана шла несчетное количество часов. Темные коридоры, как ей казалось, были все замкнуты в единое кольцо: двери и своды повторялись бесчисленное множество раз. После их с Эйнаром вылазки на улицу они вернулись в свое убежище, Ториссон вскоре ушел, а Дана выпила немного вина и заснула. Она спала недолго, пару часов, и открыв глаза, без удивления обнаружила, что Ториссона нет рядом.
И она отправилась на его поиски. Ей было скучно.
Шаг за шагом атмосфера Лаборатории проникала в нее. Влажные стены, потрескавшийся потолок первого этажа и запах сырости окружали Дану, спустившуюся в самый низ.
Пол в холле был выщерблен, посередине тянулись две узкие параллельные царапины.
Она стояла и остановившимся взглядом смотрела на них. Дана думала о том, насколько бесполезны поиски Эйнара. Он был для нее никем. Он помогал ей – зачем? Она не знала ответа на этот вопрос и вдруг ясно уверилась, что и не узнает. Что ж, всегда можно бежать дальше или просто вернуться домой. Родители наверняка сходят с ума, но мысль о них вызвала лишь тоску.
Возможно, Лаборатория — это ее судьба. Дана просто выполняет предначертанное.
Темные страницы, черные буквы на черной бумаге проступали перед Даной. Выщербленный пол вдруг стал гладким, размытым. Дана помотала головой, пытаясь отогнать сумрак и туман в ней. Сил не было, и она не знала, и не хотела знать, откуда взять их.
Дана шла вперед, пока не увидела дверь на улицу. Дверь неожиданно заскрипела – кто-то открывал ее снаружи. Дана развернулась и бросилась к нише в стене. Узкая фанерная дверь, покрытая белым налетом, стала спасением.
За ней оказалась анфилада комнат, соединенных арками. Слабый свет сеялся из углов. Белый туман густо разлился по полу. С потолка беспрерывно сочилась маслянистая черная жидкость, которая крупными каплями срывалась вниз, пробивая в толще тумана бесформенные отверстия. Дана боязливо поежилась. По холлу за дверью тащили нечто тяжелое, оттуда доносились вздохи и ругань. Вернуться нельзя. Но идти по этой анфиладе было бы страшной, необратимой ошибкой. Дана почувствовала это всем телом. Что-то и внутри, и снаружи приказывало остановиться.
Из-за двери раздался дикий, душераздирающий крик, и Дана пошла вперед.
Пол в толще тумана оказался неожиданно горячим и сухим. Она шагала быстро и не видела своих ног.
Комнаты анфилады были пусты. Голые стены в потеках черной жидкости – вдоль стен с потолка она сочилась особенно много. Дана шла и шла вперед, несколько капель попало ей на голову и плечи. Она лишь понадеялась, что это просто была грязная вода или масло.
Наконец, туман начал рассеиваться, а свет становится более ярким и теплым. Дана пришла к огромной белой двери из какого-то блестящего материала, сквозь мутные окошки матового стекла которой пробивался желтоватый свет и виднелся странный силуэт.
Она открыла дверь.
За Даной был большой круглый зал. В центре его, из пола, росло огромное дерево. Ствол поднимался высоко вверх, и крону практически не было видно – она скрывалась в темноте и тумане. Желтоватый свет шел от самого дерева: на одной из его нижних веток подвесили большой стеклянный светильник в виде капли, с огромной зажженной свечой внутри. В зале никого не было, и Дана подошла ближе. Под ногами захлюпало – торчащие из камня корни дерева окружала земля, пропитанная влагой.
Темная кора дерева тоже казалась влажной. Дана не могла подойти вплотную к стволу, поэтому она нагнулась и провела пальцем по корню.
Дана поднесла руку к лицу. Света было мало – она не могла различить цвет жидкости.
Дана устало села на корень. Чуть липкая гладкая поверхность холодила ноги, и Дана сползла вниз, усевшись на землю. Вокруг царила мягкая, успокаивающая темнота, слегка рассеиваемая желтым светом. В этом месте была некая зачарованность и древность. Дерево казалось миролюбивым, и нависало сверху не угрожающе, а словно предлагая защиту. Дана расслабилась и легла на корень спиной. Каждый позвонок ее тела совпал с выступом на корне, раскинутые руки погрузились в жидкую землю. Светильник чуть раскачивался над головой, но совсем не слепил чуть прикрытые глаза.
Дана уловила еле слышные звуки, будто кто-то идет, медленно и уверенно – спокойные, тихие шаги. Нечто гибкое и тонкое обвило ее запястья и лодыжки, легко скользнуло по лицу, оставило змеящиеся холодные следы на груди и так же почти неуловимо исчезло. Светильник мигнул, земля словно глухо вздохнула – и все стихло.
***
Эйнар вновь стоял в том месте, где совсем недавно – впрочем, он понятия не имел, сколько в самом деле дней назад – он был с Даной.
Подвал. Здесь ничего не изменилось: те же стеллажи, большое количество открытых емкостей темной жидкостью, холод. Он увидел покрытые наледью баллоны вдоль стен, узкие вентиляционные окошки – мелкие детали, которые наверняка просто не заметил в прошлый раз. Ториссон пришел сюда в первую очередь для того, чтобы свериться с картой. У него была своя, маленькая кривая распечатка снимка с карты в холле, но сравнив ее с оригиналом, Эйнар с удивлением заметил расхождения. Расхождения были также между картами и собственно Лабораторией. Единственное, что совпадало с реальностью в обоих случаях – подвал. В него вело две лестницы и один коридор. Все эти пути Эйнар уже проверил. Кроме того, существовало еще одно подвальное помещение, которое соединялось наклонным ходом прямо из холла первого этажа. Странным было то, что границы его на плане нарисованы пунктиром. Собственно, целью всего этого исследования Ториссона был этот второй подвал.
Эйнар быстрым шагом вернулся по лестнице в холл первого этажа и занялся поисками двери. Ее не оказалось. Он обошел помещение по периметру еще и еще. Единственное, на чем остановился взгляд, были новые параллельные полосы на полу. Ториссон устало опустился на землю.
Тут Эйнар увидел, что входная дверь не заперта, а прикрыта. Слабые лучи розового света проникали в холл. Либо закат, либо рассвет – солнце низко. Ториссон подумал о том, что можно уснуть прямо здесь, прислонившись спиной к стене. Холод уже не мешал ему, наверное, вошел в привычку.
— Новый день, — услышал вдруг Эйнар незнакомый голос. Двое теней медленно и бесшумно шли через холл к двери, величественно, будто плыли. Эйнар не стал дожидаться, пока они выйдут, а поднялся и побрел к ведущей наверх лестнице.