8
Он уже видел их всех до этого. Смутные тени, или полупрозрачные облака, скользящие туда-сюда по коридорам, распахивающие двери, тягостно вздыхающие и вопросительно заглядывающие в глаза – они были такими же обитателями Лаборатории, как и вся многочисленная администрация: рабочие, ученые, слуги, инженеры, врачи, весь тот сброд, собранный для великой, или пустой цели.
Ториссон не понимал, почему этих сторонились – они не внушали ни страха, не вызывали оторопи. Порой эти, естественные обитатели промерзшего здания казались более реальными, чем люди.
Призраки.
Они и были – люди, явно живущие или жившие, люди, словно бродящие во сне, люди, глубоко задумавшиеся или потерявшиеся в своих мыслях, люди, идущие без цели, из ниоткуда и в никуда, навек забытые, все оставившие существа. Ториссон неожиданно понял одну вещь – Дана никогда не видела их, поэтому-то и не спрашивала, кто они такие. Эти забредали и в их убежище, медленно скользили вдоль стен и вверх-вниз по трубе. Дана чувствовала Дыры, Эйнар видел призраков. Такие разные, но такие одинаковые в своей, как говорят, мерзостной вырожденческой сути... Когда этот мир сошел с ума? После ядерной бомбы и интернета должно было произойти нечто прекрасное. Доброе, спасающее, полное любви. Но не Дыра. Не деградация, паника и ненависть к технике и прогрессу...
Сколько продлится это безумие? Когда Дырой заинтересуются официальные власти? Сколько еще людей должно погибнуть?..
Эйнар поднимался в колокольню. В районе шестого этажа он нагнал группу инженеров в черных спецовках, мрачных и сосредоточенных. До колокольни они поднимались вместе.
Черный колокол раскачивался от сильных порывов ветра, но ударов слышно не было. Ториссон подошел к ограждению и взглянул вниз.
Деревья тяжко пригибались к земле, снег летел вверх и мутными струями тек вдоль сугробов.
Прозрачный, неоднородный снег – то ли в сторону Лаборатории, то ли прочь от нее.
***
Прошло несколько дней. Ториссон натыкался в комнате на вещи, оставленные Даной, собирал их и отгребал в сторону, чтобы через некоторое время опять найти их разбросанными.
Он не понимал, куда она делась: все попытки поисков были неудачными. Он неожиданно подумал, на исходе четвертого дня с ее исчезновения, что она могла уйти из Лаборатории.
Куда и каким образом – Эйнар силился придумать и не мог, его мысль сразу уходила в сторону.
Ториссон пробовал разобраться с картами: сверял одну и другую, бродил по Лаборатории, сам делал наброски. Он даже узнал, где находится общежитие рабочих: на втором этаже оказался большой холл с множеством дверей через каждую пару метров – видимо, комнаты рабочих были совсем уж маленькими.
Более того, в общежитии он увидел еще одну карту. Она оказалась похожа на те, что уже были у Эйнара: но с разницей в том, что на ней отобразили и минусовые этажи, то есть подземные подсобки. Он тщательно рассмотрел карту с фонарем и заметил еще кое-что: пунктирный, нарисованный карандашом круг, пересекающий схему минусовых этажей.
Интересно было узнать, что это, и Ториссон отправился вниз по лестнице в подвалы.
Увы, он пришел он во все тот же подвал-холодильник.
Позже Эйнар сжег карты. Он понял одно: они бессмысленны. Ториссон сидел на полу в своем убежище, рядом с трубой, и медленно водил краем бумаги о пламя свечи. Огонь разгорался сильнее, жег пальцы, и Ториссон выбрасывал обугленную карту вниз, в топку.
Когда с последней было покончено, Эйнар вдруг услышал странный шум. Он нагнулся и посмотрел вниз – на дне мягко и медленно разгоралось пламя. Светящаяся точка была еще мала, но увеличивалась с каждой секундой. Там, на дне, лежало что-то легко воспламеняющееся, но тогда не понятно, почему огонь не разгорелся после первой брошенной карты. Больше времени на размышления у него не было – пламя взвилось столбом и резко рвануло вверх. Эйнар подхватил плащ и быстро вышел из комнаты, плотно захлопнув дверь.
Гул не прекратился, он нарастал, он словно шел за ним по пятам. Ториссон рванул вниз по лестнице – но и она, подвергнутая невидимой, но мощной силе, яростно завибрировала у него под ногами. Гул шел отовсюду. Эйнар оказался в холле первого этажа — звук не прекратился, но стал глуше.
Ториссон прислонился к стене, он весь взмок, сердце бешено колотилось.
Что-то уперлось ему в спину – он обернулся: это была ручка узкой фанерной двери. Эйнар рванул ее на себя и сделал шаг вперед.
Он увидел разорванный страшной силы взрывом коридор, обломки дверей – и далеко впереди – ствол гигантского дерева, окутанный призраками, как мутным маревом. Детеныши, жадно припавшие к матери.
Эйнар мгновение смотрел вперед, затем развернулся, прикрыл дверь за собой и рухнул на колени от невероятной слабости. Некто быстро промчался мимо него и исчез за фанерной дверью, и еще, и еще... Толпа призраков сочилась и сочилась в приоткрытую дверь, пока не послышались шаги. Ториссон с трудом приподнял голову – несколько мужчин в плащах и с факелами разгоняли толчею, даже стали слышны выстрелы. Собрав последние силы, Эйнар отполз от двери в угол – и, никем не замеченный, перед тем, как провалиться в беспамятство, заметил, что гул стих.
Он был без сознания недолго. Ториссон открыл глаза и увидел, что и призраки, и люди исчезли, в воздухе пахло гарью. Возле дерева никого не было, кроме странного белесого силуэта. Эйнар встал и подошел ближе.
Это была Дана.
Ее руки вросли в ствол дерева; кожа стала бледной и покрылась узором, напоминающим кору; ее грудь медленно поднималась и опускалась. Дерево было плодом Дыры и призвало Дану. Вероятно, она нашла здесь покой и лучше бы оставить ее тут, но...
Эйнар думал о своей матери. Что будет, если она найдет Дану здесь?
А если ее найдет она? Она не оставит ее в живых. Расчленит и заберет ее кровь, как у всех, кто чувствителен к Дыре или просто совал нос не в свое дело. Ториссон покопался в карманах и нашел плоскую кожаную флягу, наполненную синтезированной кровью. Он хранил экспериментальную жидкость на всякий случай: он украл ее у матери какое-то время назад. Эликсир не портился и обладал тонной полезных свойств: приманивал Тихие шаги, уничтожал огоньков и залечивал раны. Ториссон хранил его на крайний случай.
Только бы эликсир помог и Дане. Эйнар аккуратно полил кровью на руки Даны и, смочив жидкостью палец, нарисовал на лбу девушки защитный знак. Дана задышала чаще, но дерево не отпускало ее. Ториссон зажмурился, вспоминая колокол, его спокойные, мерные удары, освобождая разум. И ответ пришел. Ториссон открыл глаза и увидел плод древа – маленькую черную ягоду, что лежала у корня, на котором распласталась Дана. Эйнар приоткрыл ее губы и всунул ягоду в рот, а затем полил кровью. Дана закашлялась и проглотила плод. Дерево издало звук, похожий на вздох, и отпустило Дану.
Она выпростала свои руки из коры и медленно опустилась на влажную землю. Ее одежда почти растворилась, и Эйнар бросил ей свой плащ. Изо рта ее все еще текла черная кровь; Дана была пугающа и темна, как девушка-призрак, которую Эйнар видел в детстве у колодца в деревне бабушки.
- Эйнар, — прохрипела Дана, — зачем ты спас меня?
- Ты хотела здесь остаться? – Эйнар был в замешательстве.
- Дереву не нравится эксперимент, — медленно сказала Дана. – Оно говорит, что им не открыть коридор. И он... Не привел бы их в царство мертвых. Ключ бесполезен. Дерево... выросло из Дыры, и те, кто находятся по ту сторону, в ярости. Как только люди нажмут на рычаг, эта лаборатория будет уничтожена.
- Тогда нам надо бежать, — сказал Ториссон. Дана поднялась на ноги и погладила корень дерева рукой.
- До свидания, — сказала она дереву. – Когда здесь все сгорит, только ты и останешься. Ториссон, а как же твоя мать?
- Моя мать слишком хитра, чтобы быть здесь во время открытия коридора, — хмыкнул Эйнар. – Возможно, ее цель – смерть всех этих людей. Возможно, она собирает армию призраков. Но как нам спасти остальных?..
Ториссон с усилием поскреб лоб рукой. Он много сжигал в последние дни; огонь — единственная стихия, которую он всегда считал своим другом. Огонь согревал, огонь разрушал.
Пришел тот час, когда он может спасти жизни.
***
— Нам неизвестно, что вызвало пожар в топке. Ею не пользовались с середины прошлого века, когда в результате урагана сгорела библиотека, расположенная в третьем корпусе. Скорее всего, причиной были огоньки: их необычная активность наблюдается последние несколько дней.
— Неужели это помешает проведению эксперимента? Насколько нам известно, он запланирован на завтра? – поинтересовалась молодая женщина с объемистой синей папкой в руках.
— К сожалению, да, помешает, — ответил ей суровый человек в серой робе, именующий себя главный инженером Лаборатории. — Нам придется перенести эксперимент на неопределенный срок. Теперь Ключ не сработает. Конструкции повреждены.
Эйнар отодвинулся от щели в двери кабинета командующего. Ториссон верил Дане, верил тому, что ей рассказало Дерево. Эта девушка была рождена для того, чтобы говорить с Дырой и принадлежащими ей созданиями. Вот почему ей так плохо с людьми; она будет вечно бежать и ходить по грани, и не найдет покоя.
Сейчас Дана была готова идти вместе с Эйнаром: она оделась и стояла позади него. Она умылась, но губы ее так и остались черными.
Стоя на последней ступени лестницы, глядя в выщербленный, усыпанный осенними листьями пол холла, Ториссон обернулся. Ни одна свеча позади него не горела. Он слышал лишь шаги спешащих людей и мягкий, глухой звук, с которым листья падали на пол.
Он поднял один из них. Черный, скрученный, довольно большой лист.
- Эйнар, кто был твоим отцом? – неожиданно спросила Дана.
- Моя мать говорила, что он давно мертв.
- Твой отец пришел к дереву, — ответила Дана. Ториссон с недоумением посмотрел на нее. – Он был таким же, как я. Дыра звала его. Огоньки и колокол не давали ему покоя. Знаешь, что находится по другую сторону Дыры?
Эйнар покачал головой.
- Волшебство, — сказала Дана. — Но люди еще не готовы: они боятся. Пока что дерево дарит им спокойную смерть — или возвращение в мир живых, если они пожелают. Только никто не возвращается. Может быть, оно и есть тот коридор, который мечтала открыть твоя мать.
Ториссон вздохнул с облегчением.
Он быстрым шагом пересек холл, распахнул входную дверь и вышел на улицу — в морозный, ветреный день. Дана последовала за ним: в ее глазах светилась надежда.
Эйнар знал, что им обоим еще суждено вернуться сюда. Он крепко сжал руку Даны.
***
Молодая женщина с синей папкой устало опустилась на стул. Дана и Эйнар ушли — что ж, она знала, что так будет; девушка мутировала, миссия оказалась выполнена. Считать ли эксперимент провальным? Все же нет.
Дыр — пока что — было четыре; подростков, которых она использовала для эксперимента — около трех тысяч. Практически все — удачные; некоторые, к сожалению, сходили с ума. Биологические же опыты с флорой, как вот с этим самым деревом, скорее неудачны. Ну да и черт с ними.
Что ж, должно пройти немало лет, прежде чем этот мир подчинится. Возможно, ей даже придется вернуться домой, на ту сторону; и наверное, скоро. Обратно, в "мир, полный волшебства", "мир, полный демонов".
Женщина усмехнулась.
Если бы они только знали.