3
Узкие деревенские улицы были пропаханы колесами. Грязный снег сформировался в причудливые коричневые барханы, обледенелые лезвия, сероватую крошку. Дана брела вдоль рядов сельских магазинов. Люди сновали туда-сюда, таскали в руках сумки, толкались, немного суетились. Торопились, потому что на улице уже стало совсем темно и зажглись фонари. Казалось, что потеплело, потому как стих пронизывающий ветер, – но это было миражом: мороз усилился, и не представить, каким он будет ночью.
Дана просто брела вперед. Цели не было: главное, не к дому, и славно. Она знала, что семейство ее в панике. Знание не вызывало эмоций, ни сожаления, ни страха, все потонуло в сером мареве, в рое грязных мошек перед глазами, в привычном стуке молота где-то между барабанными перепонками.
Дана ни о чем не думала, просто шла. Часть улиц уже была пройдена несколько раз: часам к восьми многие лавки закрылись, и Дана прибавила шаг, чтобы попасть в маленький магазин кухонной утвари и посуды, находящийся в тупике на другом конце поселка. Там, еще днем, в начале своего побега, она увидела нишу под прилавком, в которую можно было пробраться незамеченной и провести там ночь. Продавец, спитого вида пожилой мужчина, часто выходил из-за своей стойки и разговаривал с кассиром. Когда Дана наконец-то добралась туда, так и было.
Она притворилась, что заинтересовалась сковородками и странного вида техникой, и простояла возле них достаточно долго. Когда кассир засобирался домой, продавец, довольно шмыгая носом, начал возиться с бумажками на столе, Дана проскользнула за прилавок, нагнулась, и заползла в него. Места оказалось маловато, и коленки торчали наружу. Продавец долго чем-то гремел, ходил, выключал свет, потом, кряхтя, собирался, и наконец ушел и запер за собой дверь.
Дана немного расслабилась. Пол оказался ощутимо холодным, доски сырыми и промерзлыми на ощупь, но все же, в магазине было куда теплее, чем на улице. Дана выползла из-под прилавка. Она нашла на полке немного вяленого мяса и хлебцев, съела часть еды, с трудом преодолевая тошноту. Вернувшись в свое укрытие, Дана сразу же провалилась в тяжкий, темный сон.
Пробуждение было не из приятных. Ее держали за руки, ее похлопывали, не очень болезненно, но неприятно, по щеке. Дана открыла глаза. Это был хозяин магазина. Она планировала дождаться его прихода и незаметно уйти, но сон подвел ее. Хозяин ей что-то говорил, пихал ей в руки ее сумку, но черный колокол вернулся, он оглушительно бил внутри головы. Дана ничего не видела и не слышала.
— Доброе утро, — колокол замер. Кто-то вошел.
Хозяин отпустил ее, и повернулся к стоящему на пороге бледному человеку в заснеженном темном плаще.
— Где мой заказ? Его должны были доставить сегодня ночью, – ровным голосом сказал вошедший.
— Мои люди привезли его, сэр, но там... — тихо начал продавец, но человек в темном быстро подошел к нему и схватил за воротник.
— Они увидели? Ты же объяснил им, что это делается в научных целях?
Дану будто обдало холодом.
— Да, но... они... Это же люди, сэр, нельзя же так поступать с живыми людьми...
Дверь магазина распахнулась, и вошел еще один человек, и сдерживающе положил руку на плечо вторженцу.
— Мы им сказали, что будет с курьером в случае ошибки.
Продавец грузно осел на пол.
— Я должен разобраться с нашим заказом! – прошипел второй, и такая злоба слышалась в голосе, что Дана, крадясь за его спиной, начала быстрее пробираться к дверям.
Первый вошедший обернулся и пристально посмотрел на нее, примораживая к месту, но Дана резко открыла дверь и выскочила наружу.
— Ты хочешь, чтобы она все растрепала? За ней! – крикнул некто в темном, и второй понесся по заснеженной улице за Даной.
Она бежала вперед. Снег плотной завесой, кровь стучала в ушах, чьи-то локти, коленки, потные тела, суета и мрак... Горло саднило, хотелось пить, но больше всего хотелось остановиться, но она ощущала бегущего за ней шкурой, как будто вся спина, затылок стали сверхчувствительными, как антенны. Они словно чувствовали его душу где-то рядом, и шаги преследователя стали оглушительными. Дана бежала вперед, перепрыгивая нерасчищенные сугробы, сани, повозки, огибая углы. Она бежала, бежала, боясь обернуться, и опасаясь смотреть вперед – приближался жилой квартал, а за ним был пустырь, значит, бежать некуда, но об этом лучше не думать. Не думать о странных словах тех людей – что именно за заказ ждал их в магазине кухонной утвари?!
Он настигал, этот неказистый человечек в коротком пальто, он стал сейчас олицетворением ужаса, катализатором движения. Дана бежала, воздух вокруг нее задвигался так быстро, как кровь в ее венах, и она почувствовала, что неведомая сила, помогавшая ей, растворяется, и сейчас она просто упадет в снег. И о боги, он догонит ее.
Она увидела приоткрытую дверь. Дана вбежала внутрь, и оказалась в темном, затхлом холле.
Место было странным, перед ее глазами мелькали заставленные всякой дрянью полки, шкафы. Ее даже не удивило, что в таком маленьком на вид доме настолько огромный холл, длинный и просторный. Она услышала сзади шаги, он догонял, и это было страшно.
Дана свернула налево, оказавшись в анфиладе комнат. Ни было ни души; мелькали коричневые, бежевые обои, странный тусклый свет сеялся сверху; под ногами шелестели обертки; где-то капала вода; Дана распахивала двери, врезалась в углы.
Дана хотела прибавить шаг, но в ногах усилилась боль. Боль была повсюду, и вот, в тот момент, когда она хотела признаться себе, что больше не выдержит, она достигла последней комнаты анфилады. Распахнув дверь, она увидела помещение с темными стенами, каким-то мертвенным светом, и стеллажами с огромными бутылями. Посередине комнаты стоял черный длинный стол, а на краю его сидел высокий человек в черном плаще, курил и писал ручкой на небольшой бумажке, которую прижимал к своему колену. Голова его была укрыта капюшоном. И он не обратил на Дану никакого внимания. Словно ждал.
Она услышала шаги.
Внутри ее горящего, изможденного тела что-то бешено завертелось, обожгло холодом. Это был уже ни животный страх, ни ужас; словно наступил кризис, пик, и все успокоилось, погоня прекратилась, и пришел покой. Больше бежать некуда.
Дана стояла на пороге темной комнаты, задыхаясь, позади нее охотник догнал ее, она смотрела на сидящего на столе человека.
И уже ничего не имело значения. Ни страх, ни боль, потому что шаги остановились, и холодная рука легла на ее щеку сзади.
— Именно сюда... Именно сюда я тебя и вел, — протянул голос над ухом Даны.
— И куда ты ее вел? – раздался полный тоски голос. Ледяные руки больше не трогали ее тело, но ощущение холода никуда не исчезло, по коже побежали мурашки. Оцепенение пропало, Дана тряхнула головой и открыла глаза. Человек в черном лениво слез со стола, кинул бумажку на пол, и медленно подошел к ней. Она заглянула в лицо под капюшоном, и она сразу его узнала. Это был Эйнар Ториссон, сосед; Дана училась с ним в одной школе несколько лет назад. Про него ходило много слухов: от ведьмы-бабушки до вампиризма. Видимо, часть из них оказалась правдой...
Ториссон резким движением отодвинул Дану в сторону, даже не глядя на нее, и вытолкал охотника за дверь. Он что-то быстро говорил ему. Дана без сил опустилась на пол, ей все еще не хватало воздуха. Наконец, раздались шаги, и Ториссон вновь вошел в комнату.
Он помог Дане подняться.
— Не думал увидеть знакомое лицо, — резко сказал он.
Дана хотела не открывать рот, так тяжело было просто даже тронуться с места, даже двинуть языком...
— Я тоже...— все же сказала она.
— Ладно. – Ториссон потер щеку рукой в перчатке, — Фроссард мастерски выслеживает и загоняет жертв. Сейчас тут будет много странных людей, и тебе лучше спрятаться.
Вопросы рвались, налетая один на другой, как бурно кружащиеся в вихре листья, но Дана смогла лишь проговорить:
— Ты спасаешь меня.
Она молча смотрела куда-то в область его локтя, не подозревая о том, что Ториссон внимательно изучает ее лицо.
— Ты не хочешь домой, — заметил он.
— Я сбежала и провела ночь в магазине.
Эйнар скривился.
— Сюда, — и он подтолкнул ее огромной черной бутыли, положил бутыль горизонтально на пол и отвинтил крышку. – Полезай.
— Нет, — Дана отшатнулась от черного зияющего отверстия. Она смотрела по очереди то туда, внутрь, то на абсолютно белое, бесцветное лицо Ториссона, обрамленное капюшоном.
— Пожалуйста. Давай. Если ты попытаешься вернуться на улицу, тебя поймают охотники, и не все они будут такими самоуверенными растяпами, как Фроссард. И не ото всех я смогу тебя защитить.
Дана встала на колени, намереваясь залезть внутрь, и, прежде чем она просунула голову в горло бутыли, Ториссон отдал ей шарф.
— Держи. Будет очень холодно.
— Мне придется долго сидеть здесь? – обернувшись, спросила она.
Он покачал головой.
— Нет. Скоро мы двигаемся отсюда. Сиди молча, чтобы ни случилось.
Дана залезла в бутылку, черное стекло окружило ее. Эйнар неплотно прикрутил крышку так, чтобы Дана могла дышать.
Вскоре бутыль подхватили, были голоса, шум, все смешалось, и Дана погрузилась в тяжкое забытье.