Дар Клинка Дааран

Адреналин ещё бурлил в крови. Всего несколько минут назад она всерьёз подралась с родным братом, а теперь с неприлично широкой улыбкой на лице она спускалась вместе с Питером в подземный паркинг. В груди была дрожь, но не от страха, а от предвкушения: ей нестерпимо хотелось оказаться в номере Адама, сбросить с себя всю одежду и утонуть в его руках, как маленькая девчонка.

Парковка встретила их гулкой тишиной, прохладой бетона и запахом резины. Несколько служебных машин стояли в тени, но взгляд сразу нашёл нужную — её темно-синий, словно сгущённая ночь, Мерседес. Бронированный, с тайными отсеками для оружия, с пугающе тонированными стёклами и салоном из кроваво-красной кожи.

Меган уже дёрнула за ручку водительской двери, когда Питер молча перехватил её руку своей. Затем отпустил, заглянув в её глаза:

— Мисс Дааран, давайте я сяду за руль.

Сначала она хотела возразить, но, глянув на себя, осеклась. Костюм в зацепках и пыли, губа разбита и чуть подрагивает от остаточного адреналина, волосы растрёпаны, как после завихрения. И она босая. Просто босая на бетонном полу.

— Но я в порядке, — выдохнула она и гордо поправила волосы, будто это могло скрыть всё, что только что произошло наверху.

Питер понимающе улыбнулся, однако всё равно остался на своём:

— Мисс Дааран, присаживайтесь назад. Я поведу машину, а вы... просто отдохните. Не стоит гнать только потому, что хочется очутиться там, где вы всё равно будете через двадцать минут. Максимум час.

Меган выдержала паузу. Его слова разложились в ней по полочкам. Питер прав. Она выдохнула, с благодарностью положила ладонь ему на плечо, а затем обошла машину, чтобы усесться на заднее сиденье.

— Заезжать домой? — спросил телохранитель, когда мотор заурчал и фары прорезали темноту.

— Да, пожалуйста.

— Слушаюсь, — отозвался Питер, и машина плавно тронулась с места.

Окрылённость не отпускала её ни на секунду. Пока автомобиль скользил по ночным улицам Вашингтона, Меган смотрела в окно и улыбалась тихой, детской улыбкой, которая появляется, когда тебе пообещали что-то великое, почти невозможное, но ты уже веришь, потому что впервые за долгое время кажется, что всё идёт как надо.

Она ещё не до конца осознала, насколько велик был жест Рунна. Он, человек с ледяной волей, с врождённой ненавистью ко всему британскому, особенно к Делькасто, фактически дал ей своё молчаливое согласие.

— Всё начинает налаживаться, Питер, — тихо произнесла Меган, прикрыв глаза. — Всё начинает налаживаться...

— Господь всегда любил Вас, мисс Дааран, — отозвался он спокойно.

— Я слишком много грешила, чтобы быть любимой им, — устало усмехнулась она, не открывая глаз.

— Он любит всех, — мягко возразил Питер. — Особенно тех, кто не кричит о раскаянии, а просто живёт, по совести.

— Почему ты думаешь, что я раскаиваюсь? — нахмурилась Меган, выпрямившись и взглянув на его лицо в зеркале.

— Потому что я рядом почти всегда. И знаю: если бы Вы действительно были на стороне зла, Вы бы не помогали тем, кто слабее. Больным детям, беженцам, старикам. Вы это делаете молча, потому что сердце приказывает.

Меган не ответила. Только снова откинулась на сиденье, позволив себе короткое молчание. Внутри сражались два чувства: стыд и что-то похожее на благодарность.

Питер был не просто охраной. Он был якорем и, может быть, единственным человеком, которого она смело могла назвать другом.

— Спасибо, — искренне сказала она, тепло глянув на него. — Прямо хочется выдать тебе прибавку, папа Римский.

Питер тихо рассмеялся, сворачивая к въезду на подземный паркинг её дома.

— Папа Римский никогда не откажется от скромного пожертвования своей прихожанки.

Меган засмеялась, но тут же поморщилась, покачав головой.

— Фу. Это звучит как-то... пошло.

— Всегда рад поднять Вам настроение, мисс Дааран.

Когда машина остановилась, Питер вышел первым, открыл багажник и достал оттуда мягкие домашние тапки и дорожный плед. Осторожно, словно оберегая, накинул его ей на плечи, скрывая испачканный и порванный костюм так, чтобы ни одна камера или случайный сосед в этом доме не увидел её в таком виде.

Они молча зашли в лифт. Пока кабина поднималась на последний этаж, где находился её пентхаус, Меган смотрела в зеркальную стенку, поправляя волосы и думая о том, как скрыть разбитую губу от Адама.

Оказавшись в апартаментах, Меган прошла прямиком в спальню, не включая лишнего света — только мягкое боковое освещение, которое делало пространство уютным. Без раздумий стянула с себя повседневный костюм, бросила его на кресло, скинула лифчик, трусики и направилась в ванную.

Душ был быстрым, но горячим. Она закрыла глаза, когда вода стекала по шее и позвоночнику, ощущая, как расслабляется каждая мышца в теле. Затем потянулась за любимым лосьоном с терпким ароматом сладкого виски, обрамлённый нотами ванили и тлеющего табака. Лосьон плавно растекался по телу, делая кожу бархатной, а запах крайне томительным.

Она надела чёрное, тонкое, почти прозрачное кружевное бельё с вырезами, подчёркивающими изгибы. Волосы расчесала быстро и небрежно уложила их в привычную волну. Подошла к зеркалу, достала из косметички красную помаду и не рисовала ею, а легкими прихлопывающими движениями нанесла на губы, создавая эффект поцелуев. Так разбитая губа выглядела не как синяк, а как дерзкий и соблазнительный акцент.

В гардеробной она выбрала кремово-бежевый костюм, что давно откладывала «на потом». Верх был асимметричным, струился на одно плечо, создавая ощущение тонкой накидки. Тяжёлая, благородна, льняная ткань с почти невидимым жаккардовым узором. Один рукав длинный и прямой, а другой превращался в драпировку, свободно свисая от плеча до колена, как крыло. Юбка длинная, прямого кроя, с лёгким шлейфом, что почти сливался с телом.

Она надела золотые серёжки, взяла клатч цвета тёмного шоколада и, в последнюю очередь, распылила аромат духов, что и лосьон: виски, ваниль, табак.

Меган была готова.

Через двадцать минут Меган стояла перед дверью номера. В коридоре царила глухая тишина, лишь приглушённый гул отдалённого лифта нарушал её. Она негромко постучала кулачком, будто не хотела, чтобы мир знал, куда и к кому она пришла. За дверью послышался лёгкий шорох, хлопнула защёлка, и спустя секунду перед ней предстал босой Адам, в тёмных спальных шортах и с сигаретой в левой руке. Он выглядел так, будто его застали в середине ночной мысли, с растрёпанными волосами, прищуренным, задумчивым взглядом и выражением человека, который либо только что проснулся, либо долго не мог уснуть.

Меган оглянулась по сторонам, убедилась, что коридор по-прежнему пуст, и, не сказав ни слова, шагнула к нему. В порыве страсти она обняла его и жадно поцеловала первой, как будто в этом поцелуе заключалась вся накопившаяся за день ярость, нужда и тоска. Адам отреагировал почти с запозданием: поначалу шок, потом тот самый горячий ответ, которым он был славен. Делькасто приобнял её за талию широкой ладонью, притянул ближе, а второй рукой, той самой, что всё ещё держала сигарету между пальцами, обвёл её за плечи, крепко удерживая, словно боялся, что она исчезнет, если моргнуть.

— Ты приехала, — только и выдохнул он, оторвавшись от её губ.

— Приехала, — со скромной улыбкой ответила Меган.

— Мне теперь каждый день нужно трахать тебя пальцами, чтобы у тебя было такое настроение?

Дааран невольно облизала губы, ощутив жар в щеках и опустила глаза в пол от смущения.

— Ты пьян? — с полуулыбкой хихикнула она, выскользнув из его объятий, плавно проходя мимо него вглубь номера.

— Нет, — ответил Адам с ленцой.

В комнате было тепло и темно, как в театральной ложе перед началом представления. Массивная кровать с высоким изголовьем, вырезанным вручную, стояла на старинном ковре с потёртым орнаментом, в котором терялись оттенки василька и вываренного кофе. Потолок венчала тяжёлая люстра с резными рожками и каплями хрусталя, а напротив — стена из окон, сквозь которые город раскладывался золотыми пятнами на ночном небе. Где-то вдали сверкал купол Капитолия, отражаясь в стекле как в воде.

— Но ты пил, — усмехнулась она, даже не оглядываясь.

— Думал, ты не приедешь, — признался он, шагнув за ней. — Открыл бутылку шампанского. Хочешь?

— Не сейчас, — голос её стал мягче, почти игривым. Она опустилась на край кровати, закинув ногу на ногу, как соблазнительная кошка.

— Ты очень вкусно пахнешь, — заметил Адам, поднеся сигарету к губам. Он медленно затянулся, выдохнул дым в сторону, не сводя с неё взгляда, а затем лениво провёл глазами по её фигуре.

Меган не ответила, только чуть приподняла подбородок и поправила волосы.

— И очень красивая, — добавил он с лёгкой ухмылкой.

— Знаю.

— Знаешь, — хмыкнул он, полуулыбка соскользнула чуть ниже, сделав его выражение лица опасным. — Хочешь сыграем в игру?

— Какую?

— Я угадаю, в каком ты белье. Если попаду с первого раза — ты снимаешь накидку и юбку.

— А если не угадаешь? — хитро сузила глаза Меган, перекрестив ноги медленно и демонстративно.

— Тогда останусь без привилегии увидеть чёрное кружевное с низкой посадкой.

Меган приоткрыла рот, не сразу найдя, что сказать, но вместо ответа вдруг рассмеялась почти нервным смехом. Тяжесть опустилась в живот, дыхание участилось, а зрачки блеснули ярче.

— Снимай, — бросил Адам, усаживаясь в кресло, раскинув руки на подлокотниках, будто был здесь хозяином не только номера, но и её воли.

— А если не захочу? — медленно выгнула бровь Меган, откидываясь назад и опираясь ладонями о постель. Губы чуть тронула нарочито дерзкая полуулыбка. — Или, допустим, ты не угадал.

— Мисс Дааран, — протянул он с ленивым удовольствием, — вы же женщина слова и чести. Мы играли. Я угадал с первого раза — вижу это по лицу. И языку тела...

Как же он её бесил. Этот самодовольный, уверенный в себе нахал, читал её, как открытую книгу, и ещё делал из этого спектакль.

— Нет, — гордо выдохнула она, нарочно расплываясь в язвительной, едва сдерживаемой улыбке.

Он поднялся, ни капли не спеша, будто знал, что выиграет раунд, даже не делая хода. Подошёл вразвалочку, остановился перед ней вплотную, навис, и не сказав ни слова, начал медленно, лениво целовать её шею с коварным знанием о том, где у неё самые слабые места.

— Весь день думал о том, как трахнуть тебя, — прохрипел он.

Его дыхание обжигало, пальцы скользнули к линии ключиц, и поцелуи становились глубже. Её кожа моментально отозвалась мурашками, а мышцы напряглись.

И вдруг — настойчивый стук в дверь.

— Блядь, — выдохнул Адам и, сжав челюсть, будто его ударили током.

Меган плюхнулась на спину, закрыла лицо руками, стараясь восстановить дыхание и не рассмеяться.

— Ты кого-то ждёшь? — пробормотала она из-под ладоней.

— Да, — кивнул он, отходя к двери и поправляя спальные шорты. — Ну, как... нет. Забрать кое-что должен.

— Ладно, — протянула Меган, поднявшись с кровати и на ходу поправляя плечо накидки.

Она скользнула в ванную, прикрыв за собой дверь. Прильнула ухом, стараясь разобрать голоса: мужской, низкий, что-то буркнул, затем ответ Адама, лёгкий шум, стук колёс... и щелчок двери.

— Можешь выходить, — донесся до неё его голос, уже спокойный, с той ленивой бархатной интонацией, от которой хотелось одновременно ударить и поцеловать.

Меган неуверенно нажала на ручку и приоткрыла дверь. Узкая полоска света прорезала тень в ванной, и когда она вышла, то инстинктивно прикрыла рот ладонью, остановившись в дверном проёме.

Перед ней, на классической багажной тележке с золотыми дугами, возвышалась корзина. Нет, целое облако из сотен идеально свежих алых роз. Плотно прижатые друг к другу, цветы напоминали живое сердце, вырезанное и переложенное в корзину, перевитую золотым шпагатом. Композиция была настолько огромной, что казалась почти невозможной, как если бы кто-то попытался собрать все розы с лучших плантаций Штатов и вручить их одной женщине. Меган сделала шаг вперёд, растерянно глядя на это безумие, и не знала, что сказать.

Адам стоял рядом, с тлеющей сигаретой между пальцами, прислонившись к стене и наблюдал за её реакцией.

— Думаю, этого хватит, чтобы хотя бы отчасти загладить вину и сказать... — тихо бросил он с полуулыбкой. — Прости меня, дурака.

Меган молчала. Щеки порозовели от мягкого, греющего изнутри жара благодаря которому её лёд внутри начал таять.

— За офис? — уточнила она уже без прежней остроты.

— За то, что повёл себя как мудак и вывел тебя, — признался он, глядя прямо в её глаза.

— Ты не нарочно?

— Ещё как нарочно, — Адам вздохнул. — Я знал, что наделаю.

Она выгнула бровь, но на лице больше не было осуждения — только ожидание объяснения.

— Но, — он сделал паузу, — ты настоящая, когда злишься. Не выхолощенная и не выдрессированная своими проверочными службами, а живая. Я полюбил в тебе эти вспышки ещё в Индии. И, да, я прошу прощения за то, что сделал тебе нервы. Но жалею ли я об этом? Нет.

Меган опустила взгляд.

— Спасибо за честность и цветы, — прошептала она, но в следующую секунду почувствовала, как в глазах начало щипать. Это было неожиданно. Резкий скачок эмоций, без ясной причины. Она развернулась к окну и прикрыла глаза ладонью.

— Детка... — негромко позвал он.

Спустя пару секунд она ощутила его сзади. Его руки скользнули на живот, ласково поглаживая его.

— Не делай так больше, ладно? — шморгнув, сказала она, обернулась и встретилась с ним взглядом.

Он ответил коротким, мягким поцелуем. Настолько тихим, что казался не поступком, а обещанием.

— Ты голодна?

— Очень, если честно, — призналась она, засмеявшись, чтобы скрыть слёзы.

— Примирение всегда начинается со вкусной еды, поэтому сейчас закажем ужин, — кивнул он, уже потянувшись за телефоном, но вдруг остановился. Его взгляд метнулся к её лицу и замер. — Подожди... Что с губой?

Меган чуть дернулась, инстинктивно опустив глаза.

— Пустяки, — выдохнула она. — Ничего страшного.

— Меган, — голос его опустился. Он протянул руку, коснулся подушечкой большого пальца рассеченного места. — Кто тебя ударил?

— Да никто, — усмехнулась она, стараясь звучать непринуждённо. — Каблук застрял в лифтовом проёме, и я споткнулась. Всё очень быстро произошло, не успела сгруппироваться.

Он смотрел внимательно, слишком внимательно. И она почувствовала, как её щёки вспыхивают из-за стыда.

— Уверена? — голос стал ниже, а тон настойчивее.

Очевидно, он не верил.

Меган поняла, что теряет контроль над разговором. Она посмотрела ему в глаза, улыбнулась так, как умела только она, и повела его ладонь под свою накидку, чтобы пальцы коснулись чёрного кружева, вокруг груди.

— Неужели рассечённая губа важнее, чем... — её голос стал тише, будто напев, — чем всё остальное?

Но Адам не отвлёкся.

— Я беспокоюсь, Меган, — сказал он твёрдо. — И, если тебя ударил кто-то: журналист, охранник, прохожий... или проверяющий, — это слово он произнёс особенно чётко, — я должен знать. Если кто-то коснулся тебя с намерением причинить боль, — он сжал её ладонь, — этого человека не станет.

Она выдохнула. Мягко, спокойно улыбнулась, хотя внутри всё барабанило. Прятать за улыбкой тревогу у неё всегда получалось мастерски.

— Всё в порядке, — произнесла она почти шепотом. — Если хочешь можешь нанять людей, чтобы те демонтировали лифт.

Глаза Адама потеплели, складки между бровями разгладились, и он наконец почти облегчённо выдохнул. Он поверил, или сделал вид, что поверил. Меган снова солгала, потому что не могла сказать, что подралась с собственным братом, и не могла объяснить, что этот человек не просто родственник, а лидер Колонии, которого боится сам Белый дом, а также что он тот, кто ломал её с детства.

Адам бы не понял. Он начал бы злиться, пытаться вразумить её, а затем силой действовать. А с Рунном так нельзя. Его нельзя провоцировать. С ним можно только осторожно договариваться, жертвуя собой, ради сохранения мира.

Меган опустилась обратно на кровать, на секунду прикрыв глаза, будто бы некий тонкий туман пронёсся по зрачкам и исчез. Она моргнула, сняла балетки, отбросив их к изножью, и в этот момент услышала, как Адам набирает ресепшен.

— Что на десерт? — спросил он, глядя на неё.

— Шоколадный пудинг, — отозвалась она, не задумываясь.

Адам поднял бровь. Пудинг? Никогда раньше не слышал, чтобы она его заказывала, однако ничего не сказал, только продиктовал нужное:

— Шоколадный пудинг. Да, спасибо. Через полчаса? Прекрасно.

Он повесил трубку и повернулся к ней:

— Будет через тридцать минут, сказали.

— Отлично, — мягко кивнула Меган и потянулась, потерев предплечья обеих рук, как будто пытаясь согреть их изнутри.

Он отметил движение и вопросительно вскинул брови. Меган уловила взгляд и, слегка улыбнувшись, пояснила:

— Крутят.

— У тебя месячные?

— Нет!

— Тогда что за потребность в пудинге и почему руки крутят?

— Я устала за сегодня очень.

Адам подошёл ближе, взял её левую руку, как будто бы в ней была хрупкая драгоценность, и большим пальцем начал медленно гладить внутреннюю сторону запястья. Ласково.

— Может потянула где-то? — предположил он.

— Или просто на погоду, — пожала плечами она.

— Сомневаюсь, что ты уже в том возрасте, когда кости чувствуют дождь, — хмыкнул он.

Меган рассмеялась.

— А я, между прочим, уже к тридцати приближаюсь, — стрельнула глазами она. — Моя работа заставит встретить их раньше.

Адам усмехнулся, сел рядом, громко выдохнул, сложив ладони на коленях с театральной усталостью старика.

— Значит, я вообще уже старый? — нарочно охрипшим голосом переспросил он. — Одной ногой здесь, а другой в гробу?

Меган хохотнула, легко хлопнув его по плечу.

— Скорее зрелый. Старым ты будешь, когда у тебя будут дети, а у твоих детей внуки.

— Раз ты заговорила о детях, то ты всё ещё не думаешь о семье? — спокойно спросил Адам, глядя ей прямо в глаза, без давления, просто на контрасте озвучивая вопрос, который рано или поздно должен был прозвучать.

— Не хочу думать об этом, — ответила она со знакомым оттенком юмора, за которым обычно скрываются настоящие страхи.

— Почему? — мягко уточнил он. — Двадцать семь — это уже не двадцать четыре. Как раз время.

Она чуть опустила взгляд, будто и сама понимала о чём он.

— Просто не хочу. У меня работа занимает большую часть времени и на ребёнка его категорически не будет хватать, — ответила она, не желая дальше развивать тему.

Правда была другой. С тех пор как Меган узнала всё о своей матери, женщине, которая внутри гнила от безумия, идея стать однажды мамой сама по себе превратилась в абсурд. Она не верила, что сможет кого-то вырастить не сломав, и также не верила, что не превратится в Хильду, чьи вспышки ярости привели её к пожизненной изоляции. Но чёрт с тем, что она в тюрьме. Эта женщина, вместе со своим мужем, собственноручно вырастила сына, который хочет изменить мир и который искренне верит, что это можно сделать только кровью, насилием и страхом.

А вдруг у неё тоже родится сын и она сотворит своими руками существо ещё ужаснее Рунна?

— Не хочешь говорить? — осторожно уточнил он.

— Нет, — отрезала она почти машинально.

Адам кивнул, принимая её границы.

— Как скажешь, — просто ответил он и медленно провёл ладонью по её спине. — Давай тогда сменим тему. Как твой рабочий день и что с моим заводом?

Она была благодарна ему за то, что не полез дальше, навязывая заботу, которая сейчас бы только сильнее задела, потому что каждый раз, когда в голове мелькала мысль о рождении ребёнка, её прошивало ужасом: она могла бы полюбить... или сломать. Как мама.

Меган внутренне встряхнулась и перешла к делу. Спокойно, по шагам она рассказала Адаму всё: как команда выяснила, что атака на его репутацию идёт не со стороны британцев, как он думал, а, вероятнее всего, от ирландского энергетического альянса.

Про Рунна она не сказала ни слова, но обронила вскользь о «проверяющем», мол, приезжал, задал пару вопросов, уехал — стандартная рутина. Ей казалось этого достаточно, чтобы Адам перестал задавать наводящие вопросы.

Они ещё немного поговорили о заводе, об общественном резонансе, о политике, которую невозможно было игнорировать даже в таких поздних часах, и, наконец, просто о дне, который уместил в себя слишком много стресса и забот.

Раздался стук в дверь. Адам неспешно поднялся, накинул халат поверх обнажённого торса и открыл. В комнату внесли поднос с ужином и охлаждённое шампанское, не задавая лишних вопросов. Всё было расставлено быстро и молча, будто по негласному приказу: в таких номерах останавливаются те, к кому не принято лезть без приглашения и долго возиться с обслуживанием.

Меган наблюдала за действиями персонала с лёгкой, почти детской улыбкой. Когда они ушли, она подошла ближе, села на край кровати, и, закатив глаза от удовольствия, начала открывать крышки, выпуская наружу облака ароматного пара.

— Пахнет божественно, — удовлетворённо выдохнула она, втянув носом пряные, мясные и сливочные запахи.

Она обожала есть. И сейчас, глядя на булочки, политые чесночным маслом, на рис с овощами в густом тёмном соусе, на ягнёнка, запечённого с розмарином, на салат с фетой и томатами черри, она буквально чувствовала, как желудок расплывается в улыбке.

— Приятного аппетита, — сказал Адам, наблюдая за ней с нескрываемым удовольствием.

— Взаимно, — пробормотала она уже с набитым ртом, не поднимая глаз.

Он заметил, как она уплетается аппетитом, без капли стеснения, что аж за ушами трещало. Меган отрезала кусок мяса, смешала его на ложке с шоколадным пудингом, и, не моргнув, отправила всё это в рот.

— Ты правда собираешься есть это... одновременно? — со смехом и гримасой спросил он, чуть отодвигая своё блюдо.

— Делькасто, не вмешивайся в сакральные процессы, — отрезала она и, не глядя, потянулась за бокалом шампанского. — Смотри в свою тарелку.

— Хотел бы, но, боюсь, вся моя концентрация сейчас на тебе. Ты крадёшь внимание, — улыбнулся он.

— Приложи усилия и попробуй поесть, не сверля меня взглядом.

Адам не ответил сразу. Минуту, может, меньше, просто смотрел. В его взгляде было нечто большее, чем обыкновенное любование. Там пряталась память. Быть может ему вспомнилось, что-то из из прошлого, что заставило его глаза так откровенно потеплеть.

— О, Меган, — тихо, с едва различимой досадой, произнёс он. — Ты нужна мне.

— Я здесь, — ответила она с лёгкой улыбкой, словно это было очевидно.

— Я не об этом.

— А о чём?

— Ты нужна мне.

Где-то в груди болезненно кольнуло. Простое слово «нужна» вдруг стало слишком весомым. Щёки мгновенно вспыхнули, но она не отвела взгляда.

— Я так часто слышу «Вы мне нужны, Меган Дааран», но никто не говорит этого так, как ты, — едва слышно заметила она.

В следующий момент его ладонь легла ей на шею, уверенно и бережно, он притянул её ближе, и их губы встретились в медленном, затяжном поцелуе. В нём не было спешки, но ощущалась настойчивая жажда, словно они слишком долго сдерживали себя. На её губах всё ещё оставался лёгкий привкус пудинга, сладкий и сливочный, и он только подчёркивал, что им не хватало вовсе не десерта, а прикосновений друг к другу.

Поцелуй становился глубже, усиливаясь с каждой секундой, пока Адам вдруг не отстранился, выдохнув прямо ей в губы. Он коснулся её волос, провёл ладонью по голове, как мужчина, в котором вдруг проснулась отцовская бережность. Он не медлил и заключил её в объятия, будто весь мир снаружи перестал существовать. Всё, чего он хотел в этот момент — просто прижать её к себе. Крепко, до хруста в костях и дрожи внутри, как будто только это могло вернуть ему дыхание.

— Люблю тебя, — выдохнул он хрипло, так тихо, будто боялся разрушить момент.

Каждый раз, когда он говорил это, внутри сердце срывалось с цепи. Она знала: он не ждёт от неё того же, потому что понимал, сказать это для неё было бы всё равно что шагнуть в прорубь, которая тут же снова обледенеет и больше не даст выбраться.

Она нехотя выскользнула из его объятий и заглянула в его глаза — прозрачные, будто ледяные пласты, в которых, она надеялась, отразится хоть что-то, что остановит её от следующей фразы.

— Прошло два года, — сказала она, указывая пальцем себе на сердце, — а здесь... ничего не изменилось.

— Детка, это нормально.

— Нет, Адам. Это слабость. Мы слабые.

— Кто навязывает тебе эти мысли? — он нахмурился.

— Никто, но...

— Всё, что ты чувствуешь — это жизнь, Меган. И ты так считала, пока жила со мной.

Она покачала головой и нахмурилась, будто злилась на себя, за то, что выдала то, чего не хотела.

— Ты правда хочешь быть с такой, как я? — вырвалось у неё.

— Не начинай...

— Ты хочешь семью, дом, детей. Жену, которая будет рядом и не принесёт тебе проблем на голову.

— Хочу, да.

— Ну вот. Ты... нормальный, Адам. А я нет.

Она говорила так, будто надеялась, он скажет, что ему ничего из этого не нужно. Что ему нужна только она.

— Я с тобой несмотря ни на что, помнишь? Куда бы нас это ни привело, — тихо произнёс он. — От начала и до конца.

— Ты не знаешь всего, — прошептала она, и глаза её потемнели.

— Я знаю тебя лучше, чем себя. Этого пока достаточно.

— А если я скажу, что стала своим собственным кошмаром? — выдохнула она и отвела взгляд, остановив его на тарелке с холодеющей едой, как на единственной точке, не вызывающей боли.

— Расскажи мне.

— Ты не захочешь слушать.

— Это ты так думаешь.

— Ты посчитаешь меня безумной.

— С Индии так думаю и мне это не мешает хотеть жить с тобой, — серьезно ответил он, пытаясь хотя бы шуткой разбавить этот странный разговор.

— То есть я чокнутая по-твоему? — она выгнула бровь.

— Ну, — он выдержал паузу, пожав плечами, — это мне в тебе и нравится.

Ну раз так, то пусть пеняет на себя.

— Я была там.

— Что?

— Когда я уехала от тебя в тот день... меня забрали. Туда, где мне и было место.

Слова выходили неохотно, как будто выцарапывались из неё когтями. Адам замер. Он не понял сразу.

— Где? — тихо, почти не дыша, спросил он.

— В Колонии, Адам. — Губы дрогнули. — В самой её гниющей части. Я сидела там целый год.

Он смотрел на неё так, будто кто-то ударил его в грудь. Глаза стали яростными. Потом пустыми. Потом опять яростными.

— Господи, блядь... — выдохнул он.

И на секунду комната будто накренилась. Стало так тихо, что можно было услышать, как в ней хрустит его сердце.

— Почему ты так спокойно говоришь об этом? — подозревая, что что-то не так, спросил Адам.

И вдруг в Меган, что-то переключилось, словно разговор о Колонии заставил её опустить рубильник величия и долга перед этой организацией.

— Потому что я была сильной.

— Чего, блядь? — прищурился мужчина.

— Мне напомнили кто я такая. Я посмотрела на это место под другим углом. Я была слабой, маленькой девочкой, когда меня забрали туда, и теперь посмотри на меня... взрослая и сильная. Так же и с другими, кто выживает.

— И кто же ты такая? Что тебе напомнили?

Ещё в Кадисе, он с Реджи обсуждали её. Оба чувствовали, что в ней что-то изменилось. Только не могли понять, что именно. Сейчас он начинал догадываться.

— Больше чем просто, наёмница, — Меган махнула рукой, как грязь с себя стряхнула.

— Правда? — подыгрывая, уточнил он.

— Я часть этого процесса. Часть... создания сильных из слабых.

— Расскажи мне что там с тобой делали.

— Меня приводили в чувства и спасали. Напоминали кто я, — повторялась она словами своего брата.

— А потом Белый дом вытащил тебя, чтобы ты работала на них? — Адам смотрел пристально, всё ещё надеясь на рациональное объяснение.

— Я не выбралась, — Меган мягко погладила его по щеке. — И не собираюсь. Я дома, Адам. То место — мой дом. И я рада, что ты принимаешь меня такой какая я есть.

В нём всё напряглось. Он видел: это не Меган, которую он знал. Это Меган, вывернутая изнутри, которой нужна срочная помощь.

— Но Белый дом не стоит в основе Колонии?

— И не может, — спокойно, даже почти весело ответила она.

— Почему? Объясни мне, детка.

Меган наклонилась к его уху и, едва касаясь дыханием кожи, сказала:

— Потому что Белый дом — наша марионетка.

Она отстранилась, приложила палец к губам и мягко улыбнулась, будто рассказала ему маленькую неприличную тайну.

Лицо его слегка побледнело.

— Понятно, — в явном ошеломлении отреагировал он, услышав достаточно, чтобы почувствовать откровенную тревогу за Меган.

Дааран накрыла его руки своими ладонями, перевернув их, как будто хотела вложить в него смысл всего, что она несла:

— Вместе мы можем изменить мир к лучшему. Вся Европа может быть твоей, Адам. Всё возможно. Власть... она здесь.

Она смотрела на него с такой верой, с таким огнём в глазах, что ему самому захотелось поверить.

— Детка... но у меня есть свой дом, — тихо сказал Адам, почти умоляющим голосом, будто пытался удержать её от чего-то, что только начинало разгоняться. — Я не могу бросить всё и быть здесь полностью.

Но она уже не слышала.

— Есть девушка, — сказала Меган, словно продолжая разговор, начатый внутри себя. — Я никогда не видела такой техники, Адам. Она будет выдающимся агентом, республиканской гордостью. Она прошла ад, закалённая к стрессу... В ней будущее. Точно такое же, какое Рунн когда-то видел во мне.

В её голосе не было колебаний — лишь странное вдохновение. Меган заигралась и вошла во вкус, желая втянуть его в эту свою вселенную, искорёженную реальность, где всё было системой её брата. Но когда она договорила, замерла, словно кто-то вылил ей за шиворот ведро ледяной воды.

Она медленно разжала пальцы, отпустила его руки, и только спустя несколько секунд поняла, что натворила, проговорившись. И насколько сильно.

Адам всё понял. Он любил её, но сейчас, когда смотрел в глаза, в которых плясала искра сломленной преданности, осознал одно: ей промыли мозги. Глубоко. И очень тонко.

— Не отодвигайся, — он быстро схватил её запястья и твёрдо потянул обратно к себе.

Он не хотел войны. Ни с американским правительством, ни с самой Меган, потому что теперь, как бы ни было страшно, он видел: у него может быть семья с ней. И этот шанс нельзя терять.

— Я сказала слишком много, — выдохнула она, прикрывая рот ладонями, словно хотела заткнуть саму себя. — Слишком много...

— Тише, — прошептал Адам, заключая её в плотные объятия. — Тише, любимая... Я услышал тебя и понял. И мне важно всё, что ты сказала.

— Господи... — простонала она. — Если он узнает... Он вырвет мне язык, Адам. А твою семью... — она запнулась, не в силах выговорить страшное.

— Никто не узнает, — заверил он.

— А вдруг прослушка? Камеры? Вентиляция?

— Нет. Мы всё проверили до моего заезда. Мои люди зачищают всё до винтика перед поселением. Мы в безопасности.

Она прижалась к нему лбом, в панике прокручивая в голове сказанное. Всё... Это конец.

— Он... — Адам чуть отстранился, заглянул в её глаза. — Этот он... и есть Рунн?

Меган не произнесла ни слова. Только коротко кивнула. Она прижалась к нему теснее, почти растворяясь в его теле, и сразу почувствовала его быстро стучащее сердце.

— Тебе нужен я. Я могу тебе помочь... — пробормотал он, почти шепотом.

— Ты мне не нужен, — хрипло ответила она, — но я хочу быть с тобой. Это хуже.

— Нужен, Леди Дааран, — возразил он, поднимая её подбородок двумя пальцами, чтобы заглянуть в глаза, а затем поцеловал с едва уловимым напором, в котором не было спешки, но было доказательство его же слов.

— Ещё как нужен. Чтобы выбить дурь из твоей головы, — подумал Адам, но не сказал.

Меган отвечала на поцелуй, втягиваясь глубже, позволяя себе немного слабости, но внутри всё равно оставался страх. Он не понимал, куда влезает. Не понимал, сколько всего она скрывает, сколько готова ради него спрятать или разрушить.

— Мне завтра к половине девятого на работу, — выдохнула она, проводя пальцами по его волосам, как бы извиняясь за то, что реальность всё-таки возвращается.

— Хорошо... Хочешь в душ вместе?

— Идём, — кивнула она и первой поднялась, не выпуская его руки из своей.

Они зашли вдвоём в просторную ванную комнату, залитую мягким, рассеянным светом. Воздух наполнился паром, как только она включила душ, и вода заструилась ровной, широкой лентой с потолка.

Делькасто подошёл к ней вплотную, и на секунду в комнате повисла тишина. Его пальцы медленно потянулись к накидке, как будто прикосновение к ней было даром или целой церемонией.

Пальцы скользнули по её талии, затем к застёжке юбки. Платье сдалось, мягко сползая вниз, оставляя Меган в чёрном кружевном белье, которое на её теле выглядело не как одежда, а как молитва, обращённая к искушённому богу.

— Всё-таки угадал, — пробормотал он, голос стал ниже и более хриплым от неистового аппетита.

— Получается, что да, — мурлыкнула она, слегка склонив голову, как кошка, играющая со своей добычей.

— Тогда получается ты должна мне раздевание, — с полуулыбкой заметил он.

— Получается, — прошептала она, не отводя взгляда.

Меган потянулась к лямкам — медленно, нарочно, почти дразняще. С каждым её движением по его лицу было ясно: он проживал каждую секунду её раздевания. Её пальцы плавно стягивали кружево, как будто это был не процесс, а изнурительный ритуал. Адам стоял, будто загипнотизированный, и его лениво-горячие глаза обжигали каждый дюйм её кожи.

— Есть законы, что держат мир. А есть ты — единственный, нарушить который стоит каждого последствия, — выдохнул он.

Слова Делькасто были оргазмом для её ушей.

На нём остался только халат, но спустя секунду и он упал к его ногам. Спальные шорты он стянул единственным небрежным движением, как будто уже не мог больше терпеть ни секунды. А затем без лишних слов, только с жаром в телах и глазах, они вошли под душ.

Горячие потоки воды обрушились сверху, стекая по их телам, разогревая мышцы и дурманя обоим голову. Адам приблизился, оставляя медленные поцелуи, будто метки, на её ключице, шее, плечах. Меган откинула голову назад, полуулыбаясь от ощущения лёгкого головокружения, и выдохнула:

— Хочешь потру тебе спину?

Голос прозвучал почти пьяно от неги и близости.

— Sí, mi amor, — отозвался он тихо, с лёгкой хрипотцой, что значило «да, любовь моя», и повернулся к ней спиной.

Меган улыбнулась, потому что испанский на его языке звучал особенно сексуально, а затем коснулась его ладонями: сначала просто поглаживала широкую спину, сильные плечи, шрам у лопатки, привычный изгиб позвонков. У него был лёгкий сколиоз, но именно он придавал фигуре тот неровный, живой рельеф, к которому хотелось прикасаться.

Адам просто закрыл глаза и наслаждался тем, как она его моет. Это было очень возбуждающе, и он ничего не мог поделать с собой и своим членом.

Она взяла запечатанную губку, распаковала и намылила её, прежде чем осторожно, но с нажимом провела по его спине. Движения были интимными, не торопливыми, и Меган вдруг поймала себя на мысли, что это супружеское действие. Она не давала обещаний на счёт их отношений, но тем не менее, она стоит, намыливает мужчине спину, как будто делает это уже не первый год.

— Готово, — прошептала она, поцеловав его между лопатками и усмехнулась, прижавшись щекой к его горячей спине.

Когда он обернулся, всё в его взгляде говорило за него. Всё, что в нём копилось, прорывалось наружу: в дыхании, в напряжённых плечах, в том, как он смотрел на неё — как на женщину, способную одним прикосновением разрушить все его правила.

— Теперь я тебя по тру, — двусмысленно произнес он, окончательно теряя силу воли.

Меган улыбнулась, не отводя взгляда, потому что ей было не обязательно видеть его член, чтобы я понять, что он возбужден.

Делькасто даже не подозревал, насколько сильно она его держит за тот древний мужской порыв, который заставляет отдавать не только тело, но и всю свою власть. Сейчас, стоя под этим душем с ней, Адам, человек, способный свергать министров, проливать каналы крови и заключать международные сделки, был бы готов согласиться на всё, что бы она ни прошептала. Даже если бы речь шла о власти над Европой. И не потому, что это было разумно, а потому что это была она.

Дааран поцеловала его в губы с языком и обняла руками его за шею.

Дальше всё случилось как будто во сне. Адам прижал Меган к прохладной стене душевой, и от контраста с горячей водой её кожа мгновенно покрылась мурашками. Он склонился к ней, подняв её ногу чуть выше бедра, ладонями обрамляя её тело, словно пытался запомнить каждую линию. А потом... рывком вошёл в неё до самого основания.

С её губ сразу же сорвался опьянённый стон в то время, как он вовсе не торопился, лениво двигаясь, чтобы растянуть их удовольствие.

Меган крепко держалась за его плечи, вцепившись пальцами в кожу, а губы её были приоткрыты от стонов, вырывающихся на вдохе.

Щелчок.

Дааран резко прикрыла его рот ладонью, замерев всем телом, потому что уловила шорох за дверью, если ей не показалось. Она не была уверена, но внутренний инстинкт рванул вверх. Свободной рукой подала Адаму знак: тихо, слушай.

Шорох повторился уже яснее. Теперь и Адам его услышал — их взгляды встретились, и он, нехотя, будто с сожалением, медленно опустил её ногу.

— Я выйду, посмотрю, — прошептала она, прижавшись губами к его уху.

— Ты в своём уме? — прошипел он в ответ, нахмурившись.

— Что?

— Нет. Будь здесь.

— Это, скорее всего, кто-то из моих, — прошептала она упрямо, не отводя взгляда.

— Это опасно.

— Адам, я — Меган Дааран. Те, кто пришли в опасности.

Он хотел возразить, но увидел в её глазах ледяной приказ, против которого бессмысленно спорить. Меган натянула на себя халат, затянула пояс, взяла золотой подсвечник и резко, не колеблясь, вышла из ванной.

Коридор встретил её двумя парами глаз — растерянных и одновременно злых.

— Это к тебе, Адам, — спокойно бросила она через плечо и исчезла обратно в ванную.

Мужчина уже знал, кто там. Не догадывался, а именно знал. Глубоко вдохнул, выдохнул сквозь зубы и вышел из ванной, всё ещё обнажённый, лишь с полотенцем на бёдрах.

— Чего вы припёрлись? — отрезал он, глядя прямо на отца с его помощником, без намёка на вежливость.

— Во-первых дверь была открыла, а во-вторых, у тебя, я смотрю, очень... прибыльный бизнес, — с насмешкой сказал Жерар, оглядываясь на друга. — Бизнес в Штатах, сказал он мне, Филипп. Меган, ты теперь у нас бизнес, знаешь? — громче сказал он.

Она спокойно вышла, с достоинством, выжимая волосы. Бросила на Жерара взгляд, в котором презрение и равнодушие сплелись в коктейль Молотова, прошла мимо и опустилась на край кровати, будто его вообще не существовало.

— Детка, подай-ка мне пистолет, — сказал Адам буднично, даже ласково.

Меган, не скрывая усмешки, наклонилась к прикроватной тумбе, подняла кобуру, достала пистолет и без слов вручила ему. Жест был демонстративным, хладнокровным, почти театральным, и она знала, как он ударит по эго старшего Делькасто. Именно потому и сделала это медленно, с удовольствием.

— Выпендриваешься, — буркнул Жерар, глядя, как сын перекидывает оружие из руки в руку.

— Я спросил, нахуя вы здесь?

— Потому что ты, сынок, обещал уладить вопрос по заводу. А всё, что я вижу... розы, баба, еда и недоделанное дело, — произнёс он, скользнув взглядом по бёдрам сына.

— Ебитесь отсюда, пока вежливо говорю. Утром обсудим.

— Адам...

— Меня, — он слегка взмахнул пистолетом сначала в сторону спальни, потом на них, — ждут.

Молчание. Потом раздражённый вздох, скрип двери, и Жерар с Филиппом вышли. Меган, с удивлением посмотрела на Адама, как только за ними захлопнулась дверь.

— Ты приехал с отцом? Сюда? — не веря, переспросила она.

— Так вышло, — нехотя бросил он, устало опуская пистолет на ближайшую поверхность. — У него тут свои дела... какие-то встречи.

— Что между вами произошло?

— Ничего такого, — отрезал он, но голос прозвучал плоско, прикрывая трещину. Он достал сигарету, прикурил, затянулся с силой, пытаясь выбить из себя раздражение никотином. — С Кадиса всё пошло по пизде. Хотя, по-честному, и до этого отношения уже трещали по шву из-за работы, смены партии, армии и остальных семейных нюансов. Просто в Испании они треснули окончательно.

Меган с заботой протянула ему руку, но Адам, хоть и колебался, не взял её сразу. Она почувствовала этот молчаливый, но красноречивый жест. Значит, рана глубже, чем ей казалось.

— Посмотри на меня, — тихо, но настойчиво произнесла она.

Он выдохнул, сделал шаг ближе и, всё же, вложил свою ладонь в её.

— Что? — спросил он сухо.

— Спокойно, — попросила она уже шёпотом, и в этом было достаточно зрелой, женской мягкости.

— Я спокоен.

— Адам, я не девочка. Я прекрасно понимаю, что ваш с отцом конфликт обострился после Кадиса. После той ночи. Я помню, как ты уехал, будучи одним человеком, а вернулся с чужими словами в голове. Мне не нужно объяснение. Я просто знаю, что это был он.

Адам не сразу ответил. Только затянулся снова.

— Он говорил слишком много и ставил под сомнение не тебя — меня. Моё чувство и выбор. Хотел, чтобы я усомнился в самом себе. Но... — он замолчал на миг, выдохнул, и только потом посмотрел на неё с упрямством в глазах. — Но я не усомнился, потому что я тебя люблю, Меган, и мне не важно, что он говорит и думает. Мне на это плевать.

Она подошла ближе, погладила его по щеке, провела пальцами по волосам, и просто сказала:

— Спасибо.

Ей не нужно было объяснять за что. Он понял.

— А теперь, — произнёс он тише, взгляд его стал тяжелее, голос ниже, — мы ведь с тобой кое-что не закончили в душе.

Он притянул её к себе, не спрашивая разрешения, потому что знал: она так же хочет этого, как и он. Его ладони скользнули по её талии, пока он медленно укладывал её на постель.

♡ ♡ ♡

[Рекомендую к прослушиваю: Fairytale — Martin Phipps]

Ночь была тяжёлой.

Сначала её мучал просто жар. Лист простыни словно приклеивался к телу, волосы прилипали ко лбу, лопатки потели, будто она занималась на беговой дорожке. Меган сбросила одеяло, откинулась на спину, закинула руку над головой, но легче не стало. Пот катился по вискам, грудь тяжело вздымалась, как будто воздух в комнате был густой, мокрый, и его нужно было жевать, а не вдыхать.

Прошло минут десять и всё сменилось. Её начало знобить. Лёгкий озноб перешёл в судорожное дрожание и ей пришлось натянуть на себя одеяло, свернуться в клубок, поджав ноги. Зубы начали стучать, губы бледнеть, кожа крыться липкой испариной, от которой становилось только хуже.

Адам приподнялся с подушки, не до конца проснувшись, всё ещё со слипшимися глазами и сонным голосом.

— Ты в порядке?

— Нет, — прохрипела Меган. Горло пересохло, в животе что-то сдавило, будто тугим кулаком. — Мне... хреново.

Он дотронулся до её плеча, и оно было горячим, как батарея.

— Может, это ужин? Пудинг твой с мясом, хрен его знает. Я вызову врача...

— Не надо, — она села, но тут же схватилась за голову. Её качнуло и скрутило желудок. — Чёрт.

— Что, Меган, что такое?

Она встала, пошатываясь, нащупала пол ногами и побрела в ванную. Сделав пару шагов, резко приложила ладонь ко рту, чувствуя, как в горле начало подниматься что-то кисло-обжигающее, и через несколько секунд её вырвало в унитаз. С первым рвотным толчком из носа пошёл солёный привкус, глаза налились слезами, а в горле запершило так, что даже дышать было больно.

Меган снова навалилась на унитаз, едва удерживая голову. Подступающая волна подкатывала не с тошнотворной медлительностью, а резко, как удар.

Адам среагировал быстро. Он уже успел натянуть шорты, накинул на неё покрывало, поднял её под руки и ногой подвинул коврик, чтобы она голой не сидела на плитке. Видя, что волосы липнут к мокрому лбу, он собрал их в узел на затылке.

— Где болит? — тихо спросил он, а её трясло так, что зубы постукивали.

— Под рёбрами... и горло горит...

Он кивнул, вскочил, принес бутылку воды и открутил крышку.

— Пей до дна. Если это бактерия, то её нужно вырвать с остатками еды.

Меган пыталась сопротивляться, но Адам настоял. Он посадил её на колени, опирая на себя, и стал поить водой маленькими глотками. Потом, когда бутылка опустела, он склонился к ней и, посмотрев в глаза, сказал:

— Сейчас... потерпи. Не бойся.

Он глубоко ввёл два пальца ей в рот, из-за чего Меган сжалась от рефлекса, вцепившись в его предплечье, и через пару секунд накрыла новая волна. Она захрипела, захлюпала и снова вывернулась над унитазом.

Адам не отвернулась и не моргнул даже. Подставил руку под её лоб, подоткнул одеяло, а затем обнял её за плечи, когда она откинулась на него, выжатая как тряпка.

— Всё, детка. Я здесь. Всё.

Он стянул полотенце с комода рядом, промокнул уголки рта, а затем приложил что-то холодное к её щеке.

— Меган... всё хорошо.

Но она не слушала. Слёзы текли сами собой. Он рядом, несмотря на её такое унизительное, разбитое, человеческое состояние.

Запах жёлчи стоял в ванной, как смог. Меган обмякла у него на руках, прижавшись к его груди мокрым лбом.

— Полегчало? — спросил он вполголоса, почти у виска, гладя её по голове, поправляя пряди, липнущие к шее.

— Чуть-чуть, — еле слышно ответила она.

— Хорошо, — прошептал он, прислонив подбородок к её темени.

Меган так и сидела на полу полусидя-полулежа на его руках, как ребёнок. Адам чувствовал, как она тяжелеет у него на груди, проваливаясь в дрему. Глаза прикрылись, губы чуть приоткрыты, дыхание стало почти щенячьим.

— Что же за хрень такая?.. — вслух прошептал он, глядя в пустоту. — Тебе резко стало плохо?

Меган слегка шевельнулась, даже не открыв глаз, и прохрипела:

— Было жарко... потом... холодно.

Её пальцы дрогнули на его запястье, словно ища что-то между сном и болью.

— Меган, давай вызовем врача, — осторожно сказал он, не меняя интонации, чтобы не испугать. — Это не похоже на обычное отравление. Такое не просто от еды. Тебя могли отравить каким-то ядом...

Он почувствовал, как его голос стал тише, но внутри поднималась волна ярости. Кто-то, возможно, пытался забрать у него её. И если это правда, он сотрёт лицо с земли тому, кто это сделал. Даже не спросив, зачем.

ПОСТАВЬТЕ ПОЖАЛУЙСТА ЗВЁЗДОЧКУ (голос за главу) И НАПИШИТЕ КОММЕНТАРИЙ❣️