Предательство
Юань ещё никогда не ощущал столько обиды в своём подопечном. И самое худшее, что не мог ничего поделать ни с этими эмоциями, ни с их источником. Казалось, А-Цзю изо всех сил цепляется за эти чувства, что задели столь глубоко его хрупкую душу. Даже от ненависти к Цю ЦяньЛо было в разы проще избавиться. Очевидно, демон не был всесилен, либо есть такие чувства, которые никому не под силу изжить или излечить, кроме их хозяина или источника. Это было похоже на любовь. Недаром говорят, что нельзя получить искреннюю любовь насильно. Как любовные зелья в магических романах или различные афродизиаки. Да, тело можно заставить реагировать, как тебе захочется, можно подчинить, сломить волю к сопротивлению, но… Никто не может заставить сердце биться ради кого-то, невозможно наполнить душу любовью против желания. Столь тонкая материя… Быть может, это касается не только любви, но и любых чувств, связанных с очень дорогими людьми.
В таком случае, становится понятно, отчего тревога и беспокойство возвращаются к СиньЧжи раз за разом, сколько бы инкуб их не пожирал. Его усилия дают лишь временный эффект.
Вот и сейчас, истерика Шэнь Цзю прекратилась и эмоции, казалось, увяли, но лишь забрались поглубже, чтобы позже вернуться с новой силой. Разумеется, это ведь «Ци-гэ». Тот самый «Ци-гэ», что обещал вернуться, но так и не пришёл. И пусть на то были веские причины, А-Цзю о них не знает и думает, что его предали.
На самом деле, вспоминая оригинальный сюжет «Пути Гордого Бессмертного Демона», Шэнь Юань начинает понимать всё больше, отчего же так озлобился Главный Злодей на весь мир и на себя самого. Боль, унижения и издевательства в детстве лишь положили начало. До встречи с Юэ Ци Шэнь Цзю ещё имел шанс стать нормальным человеком. Но молчание «предателя» стало изрядным пинком в сторону окончательного почернения. От встречи до встречи, год за годом, один поступок за другим и бесполезные извинения толкали А-Цзю всё дальше за грань человечности и морали.
В конце концов, будущий лорд ЦинЦзин просто перестал верить в самого себя, опустил руки, перестал бороться с миром и решил, что пытаться-то и не стоило, выше головы не прыгнешь. Тогда он и стал тем Злодеем, о котором читал Юань в прошлой жизни. Одинокий, разочаровавшийся, завистливый, озлобленный, жестокий и просто жалкий человек. Он не был таким изначально. Его таким сделали те, кто его окружал. И Юэ Ци был самым действенным рычагом давления.
Возможно, он сам не понимал, как влияет на А-Цзю. Тем не менее, незнание не умаляет ответственности. Точно так же, как Шэнь Цзю взрастил самому себе мучителя и убийцу невольно. А ведь этого можно было избежать. Один честный разговор. Так глупо…
Юань вернулся с заснувшим юношей на руках только к ночи. Люэ СиньЧжи ждал его у двери бамбукового домика. Демон посмотрел в его стальные глаза и был готов сам расплакаться от безысходности. Ведь всё, что он делал до этого, стало абсолютно бессмысленно после этой роковой встречи. Теперь над А-Цзю вновь нависла угроза судьбы человеческой палки. Юань же… А что тут скажешь? Их кровный контракт принудит его забрать увечья Шэнь Цзю себе, и демон умрёт. А почерневший Ло БинХэ с удовольствием повторит процедуру ещё раз на ненавистном учителе, теперь уже наверняка.
Что бы Юань ни делал — всё без толку. Так есть ли смысл трепыхаться? Инкубу вдруг почудилось, что он готов опустить руки и смириться с их общей судьбой.
Лорд ЦинЦзин подхватил его под локоть и отвел в пристройку, где была готова кровать. Мужчина забрал юношу из его рук и положил там, заботливо снял верхние одежды и укрыл одеялом. Юань же застрял в проёме двери и зябко обнимал себя за плечи, неотрывно смотря пустым взглядом в лицо мальчишки.
Люэ СиньЧжи приобнял его за плечи и потянул в свою спальню. В эту ночь они не занимались ничем таким, просто лежали в объятиях друг друга и размышляли каждый о своем. Посреди ночи, так и не сумев уснуть, демон тихо спросил в темноту, не ожидая ответа:
— Я бесполезен, да? Лучше было бы просто остаться там и ничего не делать. Теперь я даже не знаю, не сделал ли только хуже. Наверное, лучше бы было мне никогда не появляться в этом мире…
— Это не так, — выдохнул заклинатель, прижимая его к себе крепче, — Не бывает так, чтобы всё всегда шло по плану. Неудачи, разочарования, потери и расставания — неизбежны. Всё, что мы можем, это подготовить свои сердце и разум к грядущим событиям. Даже если тебе сейчас кажется, что твои усилия не приносят результата, значит время ещё не пришло. Но всё изменится, когда настанет нужный момент. Главное верить, что всё не напрасно. Верить в себя. Я же в тебя поверил, почему ты не можешь?
— Иногда я ощущаю себя лишь крохотной песчинкой в огромной пустыне. И ветер гоняет меня туда-сюда без цели. И конец очевиден. Однажды ветер принесёт меня в зыбучие пески и я утону там с тысячами других, мне подобных. Или же меня занесёт в такое место, где даже ветер уже не достанет, а потом сверху лягут миллиарды других песчинок. Без имени, без цели, без смысла, без сил. Просто исчезну и никто не пожелает вспомнить. Глупое сравнение, да?
— Вовсе нет. Ты просто потерял из виду свою цель. Зациклился на происходящем, забыл о том, чего хотел в начале. Нужно просто вспомнить, чего ты хотел и ответ на вопрос что же делать дальше найдётся сам.
— Что я хотел сделать? Сначала, когда я очнулся, просто желал не сойти с ума. Я считал упавшие капли, постоянно, однообразно, до бесконечности. Сбивался и начинал всё заново. А потом ещё и ещё. Я уже и сам не вспомню, сколько раз начинал с начала… А потом пришёл А-Цзю, предложил контракт, и я подумал: вот он мой шанс выбраться на свободу! Помню, как он писал что-то на пергаменте… Наверное, составлял нормальный контракт? Я был так голоден, а в мальчишке было столько ненависти, злобы, бессилия и отчаяния… Не уверен, что именно произошло, но было больно. Всё тело горело, словно в лаву упал. А потом… Услышал его слова и ощутил кровь на губах. Я уже не помню, что сказал тогда, но контракт посчитал это приемлемым и цепи сами собой распались.
Люэ СиньЧжи молча слушал его рассказ и утешающе гладил по волосам.
— Едва избавившись от оков, я, в голодном помутнении, мгновенно вытянул всё что мог. А-Цзю в тот раз потерял сознание, почти истощившись морально. Я увидел всё то, что ему довелось пережить, а затем то, что ещё предстоит и… Я подумал тогда: разве это справедливо? Могу ли я сделать жизнь этого мальчика лучше? Стать его опорой и защитой? Забрать всю его боль себе, чтобы он был счастлив?
— Подожди, — впервые прервал СиньЧжи, — так и подумал? «Забрать его боль себе»? Это было сильное желание?
— Думаю, да. Я был очень благодарен за вызволение. Мне было плевать на контракт, да и сейчас тоже. Просто в тот момент я осознал всю несправедливость и захотел помочь, исправить, спасти. Чтобы… Не остаться снова одному… Самым худшим в том месте были не голод, не боль, и не темнота с тишиной. Самым страшным и сводящим с ума было бесконечное одиночество. Слово я остался один во всём мире навечно… Наверное, ТаньЛан-Цзюнь чувствовал себя так же, когда его заточили. Только он ещё и варил свои мозги в супе под названием «предательство любимого человека». Впрочем, не думаю, что ему стало бы легче, знай он отвратительную правду…
— ТаньЛан-Цзюнь? В чём же была правда? — заинтересовался мужчина.
— Этот старый лис из дворца Хуань Хуа. Он возжелал свою ученицу, Су Сиянь. А та влюбилась в демона и понесла от него дитя. Старый ублюдок был очень зол. Он запер девушку в водной тюрьме, а всем заклинателям наплёл с три короба, мол хочет этот злобный демон отнять наши артефакты да изничтожить каждый орден. А про Сиянь сказал, что та шпионкой была и добывала информацию для учителя через постель демонической твари. Су Сиянь взаперти, с демоном никто разговоров вести бы не стал, вот и поверили все этому грёбанному сказочнику.
Юань замолчал, а СиньЧжи вдруг вспомнил о грядущем внезапном собрании, что созывал именно Лао Чжао.
— Чем всё закончилось?
— ТаньЛан-Цзюня общими усилиями заточили в, по-видимому, моей прошлой темнице под горой БайЛу. Только для верности ещё и своды разрушили так, что вся гора на беднягу обрушилась. Тело его умерло, но дух продолжал томиться в оковах, не в силах освободиться. Его генерал — ЧжуЧжи-Лан — выжил, но получил ощутимый урон от меча СюаньСу.
— А девушка?
— Кажется, учитель-мудак предложил ей последнюю встречу с возлюбленным, если она добровольно примет яд, чтобы убить ребёнка. И, скорее всего, она так и сделала, иначе её не отпустили бы. Вот только, к тому времени ТаньЛан-Цзюнь уже давно был запечатан и отпускать её совсем не собирались. Её преследовали. В бегах она встретила монаха из ЧжаоХуа. Он помог ей, выслушал историю и замёл следы. Он был последним, кто видел её живой.
— Ты говорил раньше, что их сын станет причиной многих бед? Он, получается, выжил?
— Да. Его выловила в старой лодке пожилая прачка на реке Ло, в честь неё младенца и назвала.
— Но, если Су Сиянь выпила яд, то ребёнок не должен был выжить, — усомнился СиньЧжи.
— Верно. Полагаю, узнав правду о судьбе любимого, девушка пожелала спасти хотя бы плод их любви — сына. Тогда она впитала яд в своё тело, не позволяя тому достичь дитя. Она пожертвовала собой. А когда родила, очевидно, где-то на берегу реки Ло вверх по течению, из последних сил укутала сына в свои одежды, положила в лодку, что посчастливилось найти и отправила по реке. Сама же она вряд ли могла уйти далеко. Возможно, её последние силы ушли на то, чтобы лодку толкнуть да там и испустила последний вздох.
— Невероятно трагично-романтичная история о двух влюблённых из враждующих царств. Было бы смешно, коль не было бы так печально, — резюмировал Люэ СиньЧжи.
— Согласен. Будь это роман, я бы сказал, что сия история — избитое клише. Тем не менее, это, к сожалению, реальные события, которые, я надеюсь, еще не произошли.
— Ещё нет. И, раз уж Шэнь Цзю упрямится, можно попробовать изменить историю иначе. Помочь родителям проблемного мальчишки, — сказал, будто само собой разумеется, заклинатель.
— Ты сейчас пошутил? — нервно усмехнулся Юань.
— Нет, — весело протянул мужчина, — я поговорю с девчонкой, а ты с этим демоном. Просто предупредим их о намерениях Лао Чжао. А там уж пусть сами решают, как поступить, не наши заботы.
— Так просто? — не поверил инкуб.
— Всё гениальное — просто, — легко ответил лорд ЦинЦзин и демон не смог сдержать смеха.
Не даром Люэ СиньЧжи был стратегом школы ЦанЦюн. Одним разговором и Юаня в чувства привёл, и план придумал, чтобы помочь. Поистине, невероятный человек, достойный восхищения. Осталось лишь придумать, как убедить в своей правоте ТаньЛан-Цзюня. Впрочем, это мелочи.
На следующий день лорд ЦинЦзин отбыл на срочный совет и забрал с собой Юаня.
Именно это время выбрал для своего визита Юэ Ци. Юноша хотел ещё раз извиниться за то, что произошло на соревнованиях и за всё остальное тоже.
Шэнь Цзю встретил его с непоколебимым спокойствием, ведь Юань приглушил его эмоции на время. Однако, спокойным А-Цзю был лишь на поверхности, а внутри клокотала буря.
— Вам что-то нужно, шисюн Юэ? — как можно более безразлично спросил юноша, когда надоело наблюдать это виноватое, скорбное лицо.
— Сяо Цзю…
— Не смей называть меня так! — прошипел змеёй тот, — ты бросил меня! И если ты не собираешься рассказать мне о причинах, то можешь валить на все четыре стороны подальше от меня!
— Прости. Я не могу тебе сказать. Не сейчас, — в очередной раз извинился Юэ Ци.
— А когда сможешь? Когда один из нас будет подыхать? Или никогда? — язвительно усмехнулся А-Цзю, — Просто пойми уже, что твои тупые извинения никому не нужны! Либо говори причину, либо пошёл вон и не возвращайся никогда!!!
Многие ученики даже обернулись на этот разъярённый крик. Большинство нахмурились в неодобрении, другие скривили лица в брезгливой гримасе, а третьи любопытно наблюдали за этой драмой, только кульков с тыквенными семечками не хватало.
— Прошу, не нужно кричать, — попытался успокоить его Главный ученик ЦюнДин, — просто сейчас я ещё не готов открыться. Мне нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями…
— Чтобы придумать ложь? Или чтобы придумать, как вовсе на него не отвечать? — вновь плюнул ядом Шэнь Цзю, — Если ты не скажешь сейчас, то можешь никогда не говорить и забыть о прошлом с этой минуты! Если твой тупой рот не способен изрыгать слова правды, то не открывай его более в моём присутствии без необходимости!
— Не надо, Сяо Цзю! Я знаю, что виноват! Но прошу, не отталкивай меня! — взмолился Юэ Ци.
— Это всё, что ты хотел сказать? — тихо спросил А-Цзю безэмоциональным голосом.
Юэ Ци промолчал, повесив голову.
— Тогда, нам больше не о чем говорить, шисюн Юэ, — холодно изрёк юноша, — Если у вас больше нет дел с этим шиди, то вынужден откланяться.
Небрежный поклон, взмах подолов белых одежд и Шэнь Цзю стремительно удаляется от застывшего шисюна.
Кажется, это конец? Сяо Цзю большое никогда не простит его, да? И не важно уже, скажет ли он правду, солжёт или промолчит. Юэ Ци снова всё испортил… В последний раз…