Невезучий второй читатель

Чжао Синьи никогда не считал себя жадным: электронные деньги тратил с лёгкостью, большую часть отдавал родителям и совершенно не беспокоился об этом. Сейчас с собой у него был небольшой мешок с монетами — старейшины ордена платили старшим заклинателям за выполненные поручения и хорошую работу (поэтому в ордены и кланы поменьше стремились попасть многие нищие); часто приходилось покидать орден и отправляться в деревни, где заклинатель снимал комнату на постоялом дворе, также деньги были нужны на пропитание: если в самом ордене жильё и еда были бесплатными для всех адептов, то за его пределами приходилось тратиться. Будь у Чжао Синьи с собой электронные деньги, он бы их не пожалел, но блеск и звон металла привлекал его, и не хотелось отдавать монеты просто так. Нет, он вовсе не считал себя скупым и жадным — лишь любил сверкающие предметы. Змеиную иглу из заброшенного храма с разрушенной статуей он забрал из тех же соображений.

Когда Сянхэ предложил угостить, Чжао Синьи сразу согласился и только потом забеспокоился — а вдруг тот хотел отравить его? Чжао Синьи не знал, какое впечатление произвёл на наследного принца: он мог как позабавить скучающего молодого человека, так и разочаровать, даже взбесить своим поведением.

Сянхэ вскоре вернулся от прилавка с зелёным цинтуанем в руках — подобные дамплинги продавались и в его мире.

Чжао Синьи прищурился и с подозрением принял угощение, поднёс к губам и принюхался.

«Система, проверь его на наличие яда», — мысленно потребовал Чжао Синьи.

[Эта Система не обладает такими полномочиями.]

Он всё больше начинал сомневаться в компетенции своего «гида». Та сама сейчас напоминала обычного читателя — чуть умнее Чжао Синьи и помнившая о многих вещах, о которых рассказывалось в выложенных главах, но дальнейшие события и новые персонажи ей были неведомы, либо же намеренно утаивала детали. В душе закрадывалось всё больше подозрений, что общалась с ним не классическая Система, а какая-то жалкая пародия, однако из мыслей его выдернул голос Сянхэ:

— Молодой господин.

Чжао Синьи встряхнул головой. Знакомый аромат навеял воспоминания о доме и семейном ресторане — родители всегда сами готовили цинтуани к празднику Цинмин. Утром ресторан ещё работал, но рано закрывался, а на вечернем поезде они уезжали за город к бабушке и дедушке, где также собирались и другие родственники.

Чжао Синьи не любил находиться в больших компаниях: за столом всегда все кричали и не потому, что злились — так они вели бурное обсуждение, которое сильно утомляло его. К счастью, таких праздников было немного, а с семьёй стоило видеться хотя бы иногда.

Он вздохнул и всё-таки куснул холодный цинтуань — именно таким его ели в Цинмин. Пряно-горьковатый травяной привкус наполнил его рот, и Чжао Синьи сразу узнал полынь, на язык попала и сладкая начинка из красной бобовой пасты, заставила его облизнуться от удовольствия и надкусить ещё. Мать, следующая за современными трендами, добавляла в тесто японский чай маття*, а начинку готовила не только из бобовой пасты, но также из «мясной нити» — измельчённого сушёного мяса и солёных утиных яиц. Бабушка же по-прежнему использовала классическую полынь или ячмень, чтобы придать тесту зелёный цвет.

* Маття (яп. 抹茶) – порошковый зелёный чай.

Чжао Синьи невольно улыбнулся, вспоминая последний Цинмин в деревне.

— Молодой господин, — вновь позвал Сянхэ, его большие чёрные глаза внимательно наблюдали за изменениями в лице собеседника. — Вам не понравилось?

Чжао Синьи мог бы сказать, что его бабушка готовила гораздо лучше — и тесто профессионально месила, и делала наилучшую начинку, но не стал. И просто ответил:

— Нет, очень вкусно.

Он уже не думал о яде, а жевал и вспоминал родных. За месяц в этом мире он начал осознавать, что стремился вернуться не только на турнир к товарищам, чтобы принести победу их родине, но и к семье.

Когда Чжао Синьи доел, Сянхэ поклонился и произнёс:

— Идёмте.

И на этот раз сам повёл его по переполненным улицам. Чжао Синьи всё думал об одновременно горьковатом вкусе полыни и сладкой начинке из бобовой пасты и не обращал внимания на обнесённые высокими стенами резиденции, не замечал ни простых горожан, ни стражников. Не увидел, как они вернулись к новому императорскому дворцу с другой стороны. Сянхэ отодвинул прикрытые ворота, и скрип привлёк внимание Чжао Синьи. Сверкающие золотым стены дворца слепили глаза, но площадь с гостями располагалась где-то с другой стороны. Сянхэ провёл его мимо небольших построек, связанных между собой длинными галереями, напоминавшими собой вытянутые беседки-дорожки. По таким было удобно перемещаться в дождливые и снежные дни — хоть какое-то укрытие. Они вошли во внутреннюю стену с окнами в виде цветов — на них висела решётка и повторяла форму с лепестками — и вышли во двор: нежное журчание ручейка и звук падающей воды из места, напоминавшего современный фонтан, ласкал слух подобно волшебной музыке, что исполнили Цзоу Чаоян и другой адепт из ордена Чифэн Цзоу. Лотосы ещё не зацвели, но уже виднелись зелёные листья на поверхности воды, вдоль пруда были выложены горки камней и кусты с уже распустившимися пионами.

Сянхэ ступил на деревянные ступени, замедлился и предложил Чжао Синьи пойти вперёд. Тот поднялся, осмотрелся по сторонам — поначалу в глаза бросались лишь тёмно-бордовые колонны и невысокий забор, тянущийся по проходу от одной постройки к другой. Чжао Синьи прошёлся чуть дальше и вышел на мост, перекинувшийся через пруд с лотосами, и наконец-то заметил юношу в роскошных светло-золотых одеждах. Тот положил руки на деревянное ограждение, чуть опустился к нему и смотрел вдаль, пальцами перебирая лепестки насыщенно-малинового пиона.

Чжао Синьи замедлился, не зная, имел ли он право нарушать покой наследного принца. Он хотел заручиться его поддержкой, а не приблизить собственную кончину казнью за обиду члена императорской семьи. Однако в следующий миг из-за его плеча выглянул Сянхэ и поклонился со словами:

— Ваше Высочество наследный принц, приносим искренние извинения, что заставили ждать.

Он прошёлся по мосту и оказался за спиной своего господина. Юноша в светло-золотом оторвался от воды и с любопытством перевёл свой взгляд на Чжао Синьи.

— Не беспокойся, Сянхэ, я сам только пришёл. — Он бросил взгляд на слугу. — Не просто уговорить отца-императора* отпустить с торжества.

* В китайском принцы и принцессы обращаются к родителям «отец-император» (кит. 父皇, «фухуан») и «мать-императрица» (кит. 母后, «мухоу»).

Сянхэ опустил голову, оставшись в тени наследного принца.

— Рад встрече, бессмертный заклинатель.

Наследный принц стоял с задранным подбородком, продолжая пальцами перебирать яркие лепестки пиона. Он не использовал кивок как жест приветствия — возможно, было не положено по статусу — и ждал ответной реакции.

Чжао Синьи подошёл к нему с опущенным взглядом и поклонился, желая показать себя вежливым и воспитанным.

— Этот заклинатель недостоин внимания Вашего Высочества.

Тот улыбнулся и протянул ярко-малиновый цветок пиона, оставив Чжао Синьи в замешательстве. Наследный принц дарил ему цветок? Или то был какой-то другой жест, о значении которого он не догадывался?

Сянхэ поспешил вмешаться.

— Молодой господин, Вы не примете цветок от Его Высочества?

— А, да.

Чжао Синьи вытянул перед собой обе руки, сложив их лодочкой. Он предполагал, что не имел права прикасаться к коже наследного принца, поэтому надеялся, что тот сам вложит подарок в его ладони. Пион скользнул с его пальцев и оказался у Чжао Синьи, только последний не был фанатом цветов и планировал при ближайшей возможности избавиться от него. Сянхэ снова заговорил:

— Его Высочество ждёт, когда молодой господин представится.

А нельзя было какой-то гайд предоставить по общению с членами императорской семьи?!

[Нет. (￢‿￢ )]

«Ты уже внаглую мои мысли подслушиваешь?!»

Он чуть не выкрикнул это вслух, но в последний момент стиснул зубы и всё-таки возмутился мысленно.

— Чжао Си... — он замешкался, не успев произнести слог целиком, поднёс ко рту руку и закашлялся. — Чжао Умэн.

«Ты почему не поправила меня, Система?»

Почему-то он наивно полагал, что его мысленный собеседник вмешается из-за подобной ошибки, будет визжать как сирена, но та не делала ничего! Даже простое замечание не выдала!

[А надо было? (・・;)ゞ]

«Тебя не беспокоит, что я испорчу сюжет? Нарушу отношения с наследным принцем, устрою войну между людьми и заклинателями?»

[Нет. ('∀'*)]

Он тихо вздохнул, чем удивил наследного принца, а Система добавила:

[Вы слишком драматизируете, Синьи. С каких пор Вас стал беспокоить сюжет?]

Прозвучавшие в мыслях слова подкинули в его душу семена сомнений. Чжао Синьи не должна была волновать какая-то новелла, почему же он сейчас переживал?

— Так Чжао Си или Чжао Умэн? — насмешливо переспросил наследный принц, пока помрачневший Чжао Синьи стоял с опущенным взглядом. — А, я понял. Тебя зовут Чжао Си, а цзы — Умэн?

— Нет, просто Чжао Умэн, извините, оговорился.

Наследный принц резко шагнул вперёд, схватил его за подбородок и зловеще улыбнулся. Большой палец неприятно вдавливался в кожу, едва не царапая, и Чжао Синьи совсем растерялся. Он пришёл заручиться поддержкой сына императора, а не ввязываться в столь нелепые ситуации!

— Мэнмэн*, — от одного обращения Чжао Синьи чуть не поперхнулся, а наследный принц продолжил: — Не надо оправлять одежду и скромно садиться**, я лично тебя пригласил. Ты, конечно, и так знаешь моё имя, но Сянхэ мог бы и представить.

* Удвоение слога – один из способов ласково обратиться.

** Кит. 正襟危坐 – «Оправить полы халата и чинно сесть» (принять скромный вид).

Морщинка пролегла между бровями юноши в светло-золотом, когда он бросил недовольный взгляд на своего слугу, после чего последний низко опустил голову.

— Прошу простить этого Сянхэ. Его Высочество наследный принц Му Тяньцзэ.

Му Тяньцзэ с довольной улыбкой прикрыл глаза, скрестил руки на груди, пряча ладони в широких золотых рукавах, и несколько раз кивнул.

— Будущий правитель этой страны, — уже сам добавил он с гордостью, затем приоткрыл глаза, и в них блеснули многообещающие огоньки. — Пионы уже зацвели.

Чжао Синьи не понял метафоры. Он заметил, что пионы изображались как на флагах, так и на одеждах королевских особ, а фамилия Му могла писаться иероглифом «пион», но загадкой для него остался вложенный смысл. Началась какая-то новая эпоха? Чжао Синьи в целом не помнил участия людей в новелле «Из тёмных вод», кроме как совсем фоновых персонажей, но он и не отличался хорошей памятью. Если бы император недавно сменился, то наверняка это бы обсуждали и заклинатели, но тогда, может, наследный принц плёл заговор и собирался занять его место? Нет-нет, Чжао Синьи не собирался портить отношения с членами императорской семьи — не хватало, чтобы его казнили. Даже если смерть могла вернуть его домой, он не желал испытывать боль и проверять данный способ эмпирическим путём.

В руках Чжао Синьи всё ещё держал отданный наследным принцем цветок пиона и не понимал, что с ним делать дальше — точно не бросать на землю. Но должен ли он оставить его в руках, а может, спрятать в своей одежде, зацепить за ворот или даже вплести в волосы? Он задумался, как начать разговор о поединке с королём демонов, поэтому вновь потупил взор, а Му Тяньцзэ, должно быть, принял его жест за смущение.

— Мэнмэн, — заговорил наследный принц, но свёл брови и махнул перед собой рукой. — Нет-нет-нет, Чжао Умэн, молодой господин Чжао, я хочу обратиться к тебе с предложением.

Чжао Синьи поднял голову, с подозрением взглянул то на Му Тяньцзэ, то на его слугу Сянхэ, что по-прежнему оставался в тени своего господина и не вмешивался в разговор, но также не планировал покидать их.

— С каким предложением, Ваше Высочество?

Наследный принц сделал шаг навстречу, ладонями обхватил руки Чжао Синьи на уровне груди, из-за чего тот чуть не выронил пион, однако цветок оказался крепко зажатым. Глаза Му Тяньцзэ сверкали недобрым блеском и заставили его собеседника сглотнуть. Наконец, тот заговорил:

— Стань моим учителем.

Чжао Синьи чуть не поперхнулся, но всё же закашлялся и попытался отвернуться в сторону, однако сильные руки Му Тяньцзэ покрепче сжали его собственные.

Каким ещё учителем?!

Он от добрых детей, приносивших ему еду на пик Яростных Ветвей, был готов сбежать, лишь бы не брать никого в ученики. А тут сам наследный принц решил напроситься!

«Система, мне не послышалось?»

[Какую часть Вы не поняли, Синьи?]

Чжао Синьи всё ещё пытался вырваться из цепкой хватки Му Тяньцзэ, отворачивался, а тот сильнее сжимал его и настойчиво лез к самому лицу, добиваясь, чтобы этот заклинатель всё же соизволил взглянуть в глаза Его Высочества. А что последует в случае отказа? Смерть? Ссылка? Нет, он не мог уехать от главного героя не пойми куда, он должен сразить этого проклятого Ху Цюэюна и вернуться в свой мир!

«Он на полном серьёзе хочет, чтобы я стал его учителем?!»

[Эта Система полагает, что именно это сказал наследный принц.]

«Но он же пошутил, да?»

Надежда умирала последней, однако ответа он получить не успел. Сянхэ, выглянувший из-за плеча Му Тяньцзэ, прочистил горло, привлекая к себе внимание, и сказал:

— Хотя терпение Его Высочества и безгранично, как океан, мы не можем вечно ждать ответа.

Чжао Синьи краем глаза заметил, как наследный принц кивал в такт словам своего слуги.

— Ваше Высочество, есть много других более достойных заклинателей... — он попытался зайти издалека, однако чуть не взвыл от боли, когда Му Тяньцзэ ещё сильнее сжал его руки. Наверное, от бедного сдавленного пиона не осталось и следа.

— Его Высочество выбрали Вас, молодой господин.

— Ваше Высочество, этот Чжао неопытный и ещё не обучил ни одного ученика.

Наследный принц только больше просиял от его слов.

— Тогда я стану твоим первым и лучшим учеником.

Чжао Синьи не собирался так просто сдаваться.

— Ваше Высочество, но почему Вы вообще захотели стать заклинателем?

Му Тяньцзэ немного ослабил хватку и мечтательно улыбнулся, отвёл взгляд в сторону. Чжао Синьи дёрнул руками и попытался вырваться, но тот не пустил его.

— Ах, Чжао Умэн, Чжао Умэн, — с наслаждением протянул наследный принц. — Ты видел игру той девы из Фениксов, как её чарующая мелодия прогоняла все печали и тревоги, проливала свет в самые тёмные уголки?

В порыве чувств Му Тяньцзэ сделал шаг в сторону, вглядываясь в отражающееся на поверхности пруда солнце, и потащил за собой Чжао Синьи.

— Она подобна цветку... этому прекрасному пиону.

Он наконец-то ослабил хватку и раскрыл руки, которые всё это время сдавливал, в чувстве поднёс одну к груди. Помятый цветок упал на пол галереи, лепестки рассыпались и разлетелись в стороны, несколько добралось до воды.

— Нет, не этому, — рассердился Му Тяньцзэ и обратился к своему слуге: — Сянхэ, принеси другой пион.

— Слушаюсь, Ваше Высочество.

Человек в чёрной маске поклонился и почти сразу испарился на глазах — так быстро он исчез. А наследный принц продолжил расхваливать.

— Я словно увидел феникса, пролетевшего над полем боя и вселившего надежду в сердца отчаявшихся. Именно такой феникс должен стать женой наследного принца и будущей императрицей.

От неожиданности Чжао Синьи чуть не подавился.

Му Тяньцзэ попал с обоими сравнениями: Цзоу Чаоян являлась адептом Алого Феникса, а по словам Цзоу Цзымо, исполнила «Песнь феникса на пьедестале из красного пиона». Чжао Синьи понимал и даже разделял его интерес к этой заклинательнице — добрая, весёлая, позитивная и вдобавок красивая. Повстречай он такую в своём мире, то сразу предложил бы встречаться, однако в новелле не собирался тратить время впустую.

Когда наследный принц окончательно отпустил Чжао Синьи и положил руки на витиеватый забор, его собеседник решил поинтересоваться:

— Ваше Высочество, Вы извините меня за дерзость, но если Вам понравилась дева Цзоу, то зачем просите меня стать Вашим учителем?

— Чжао Умэн, — Му Тяньцзэ оторвался от воды и взглянул в его глаза, — я же должен заслужить её.

Чжао Синьи ошибочно полагал, что члены императорской семьи с лёгкостью добивались исполнения любых своих каприз, могли сделать наложницей любую приглянувшуюся девушку и при желании — насильно заставят его стать учителем. Вот только отношения между людьми и заклинателями оказались не такими простыми. В этот момент как раз вернулся Сянхэ с сорванным пионом — тот выглядел крупнее предыдущего, словно слуга специально выбирал наилучший среди распустившихся. Сянхэ собирался протянуть цветок наследному принцу, но тот махнул рукой в сторону Чжао Синьи и сказал:

— Отдай Чжао Умэну.

Быть может, этим жестом он и просил сделать его учеником?! Чжао Синьи не хотел ничего принимать от принца, поэтому отвернулся от протянутого пиона и задал пришедший в голову вопрос:

— Но дева Цзоу из ордена Чифэн Цзоу, почему бы Вашему Высочеству тоже не стать адептом Алого Феникса?

Му Тяньцзэ и Сянхэ переглянулись, и наследный принц усмехнулся.

— Во-первых, моя невеста не должна видеть моих неудачных тренировок, а все поначалу совершают ошибки. Во-вторых, даже я, человек, знаю, что Фениксы не берут всех подряд, могут отказать даже потомкам основателей.

Наследный принц боялся получить отказ?

Не успел Чжао Синьи подумать об этом, как Сянхэ ударил его в грудь пионом и отпустил стебель. Цветок чуть не упал, но Чжао Синьи машинально поймал его и теперь снова держал в руках.

— А что Вы знаете о других орденах? — сорвалось с его уст. — Извините, если я наглею, но этому Чжао любопытно, почему выбор пал именно на мой орден.

Му Тяньцзэ несколько раз кивнул с одобрением.

— Черепахи славятся своей защитой, и я бы хотел оберегать свою жену, семью, подданных... но слышал о строгой иерархии, а я не потерплю плохого обращения.

Наследный принц ударил рукой по ограждению, развернулся и подошёл к Чжао Синьи. Намеренно или нет, но он наступил на первый цветок пиона, и теперь из-под чёрных сапог с золотым узором выглядывало несколько помятых лепестков. Возможно, он пытался намекнуть, что обращался так с неугодными ему людьми, мог также втоптать их в грязь, и заставил Чжао Синьи нервно сглотнуть. Не хотелось бы, чтобы подобное случилось и с его костями — он даже наглядно представил, как переломанные пальцы торчали из-под ног принца.

— Цапли — целители, но я не желаю тратить свою жизнь на изготовление отваров. Остаются Драконы и Тигры.

— Ваше Высочество, в ордене Хэйлун Тан готовят замечательных воинов, зачем Вам возиться с талисманами Цинху Чжао?

— Талисманы — весьма занятное оружие, — наследный принц многозначительно улыбнулся, — замедляющий мне понравился.

Его колкое замечание отдалось неприятным ощущением, но Чжао Синьи не собирался так просто уступать его прихотям.

— Есть более достойные кандидаты в учителя. Мой старший брат, например.

— Чжао Умэн, — от холода в голосе Му Тяньцзэ по спине пробежались мурашки, — если не хочешь становиться моим учителем, то так и скажи.

Это он собирался делать в последнюю очередь! Не хватало ещё взойти на эшафот из-за собственной глупости, поэтому решил и дальше обходиться намёками.

— Ваше Высочество, этот недостойный Чжао лишь беспокоится, что не обладает никаким опытом и станет плохим учителем.

— Как ты можешь считать себя недостойным, когда смело бросаешь вызов королю демонов, несмотря на гнев других заклинателей? Да, я заметил, как на тебя смотрел глава Тигров.

Чжао Синьи непроизвольно сжал пион в руках и нахмурился. Му Тяньцзэ завёл нужную ему тему, осталось выкрутить ситуацию в нужное русло.

— Бросить вызов — не выиграть битву, — начал он лить воду, встревоженно ища решение и перебирая возможные варианты, пока не наткнулся на один и улыбнулся. — Ваше Высочество, у меня идея.

В его глазах блеснули хитрые огоньки. Наследный принц сложил перед собой руки, приподнял голову и кивнул.

— Не томи, рассказывай.

— Позвольте мне сразиться с королём демонов. Если я одержу победу, то докажу, что достоин стать Вашим учителем, в случае же поражения пойму, что мне предстоит ещё много работы.

В его грандиозных планах в случае победы он очнётся за компьютером в своей комнате: в идеале ровно в том же моменте времени, в каком оставил свой мир. Перед его глазами ещё стоял экран с расстановкой союзников и врагов — он часто вспоминал эту картину и продумывал ответные меры, его команда была обязана победить. Возможно, реакция не позволит в момент растерянности нажать все кнопки правильно, поэтому он заранее прокручивал в голове порядок — стан, авто-атака, замедление. Внимательно проследит за товарищами: вдруг понадобится скрыть кого-то или оттолкнуть, если противник попытается убить их. Да, он скучал по своей работе.

Му Тяньцзэ приподнял брови, улыбнулся и обернулся к своему слуге, который почти сливался с тенью и следовал за своим господином по пятам.

— Сянхэ, ты слышал его? Вот это наглость! — Затем он обратился к Чжао Синьи, заставив того встревоженно сглотнуть. — Я принимаю твои условия.

— Вы добьётесь официального поединка?

— Для этого надо поговорить с отцом-императором, идём.