Невезучий второй читатель

С небольшими привалами путь от холмов Лазурного Тигра до столицы Минцзин занял полтора дня. Крупный город был не просто переполнен, а кишел людьми и заклинателями, на улицах образовалась ужасная давка. Адепты спустились со своих мечей и, встреченные гулом и оживлением, прошли через стражников по широкой дороге.

Один из статных людей в тёмной форме с красными рукавами и кольчуге, державший перед собой копьё, отдалился от ряда таких же и приблизился к главе ордена Цинху Чжао, шедшего впереди процессии. На холмах осталось трое старейшин: Чжао Усинь, прадед Ушуя и Умэна, Чжао Уцзюй и её дочь Чжао Уку — каждый из них являлся главой одного из пиков. Чжао Уцюэ с радостью оставил бы весь клан Чжао и сам бы отправился прибраться на могиле предков, а не в столицу, но не хотел портить отношения с императором и людьми.

Стражник ударил древком копья о землю, вежливо поклонился и громогласно объявил:

— Добро пожаловать в столицу Минцзин, глава Чжао и адепты ордена Цинху Чжао, Великий Император, Благословлённый Небесами, ждёт вас на торжестве.

Он снова ударил копьём по земле, ровно выпрямился, развернулся на сто восемьдесят градусов и повёл остальных.

До Чжао Синьи донеслось недовольное бормотание Чжао Ушуя:

— Даже не предложит передохнуть?

— Мечтай, — фыркнула их старшая сестра Чжао Унань, за ней по пятам следовал её ученик Ду Жэсинь. — Мы и так чуть не опоздали.

Оба сердито посмотрели на Чжао Синьи. Вообще-то он успел вернуться в орден ещё ночью, а выехали они на рассвете, как и планировали — не он их задержал, кто-то неправильно рассчитал время пути. Всю дорогу брат и сестра препирались, что должны сейчас сидеть на могилах предков, жечь благовония и ритуальные деньги, а не спешить в какую-то столицу на бессмысленное торжество, нарушающее многовековые традиции. И также возмущались, что если люди всё-таки решат следовать обычаям, то ужасный дым будет стоять по всему городу.

Ду Ян и Дин Сю молча держались за старшим Ду Жэсинем. Перед въездом в город они отпустили лошадей, и те сами поскакали обратно, поднимая пыль. Большую часть других младших адептов, не ставших полноценными учениками ордена Цинху Чжао, отправили к своим семьям, потому что по традиции в этот день родственники собирались вместе на могилах предков, а не посещали торжество в столице — император впервые решил устроить подобное безумие, до этого он никогда не вмешивался в их дела. Между людьми и заклинателями был заключён многолетний договор, по которому заклинатели защищали поселения от яогуаев и другой нечисти, за что получали не только плату, люди также снабжали их продовольствием. Верхушку устраивало подобное положение дел, императорская семья сама не раз обращалась за помощью, но в этом году император решил собрать адептов Пяти Великих орденов в столице.

Помимо одного сопровождающего к ним присоединилось ещё несколько, стуком копий о землю они отгоняли прохожих и требовали освободить дорогу.

Повели заклинателей не в главный императорский дворец, что возвышался на горизонте над другими богатыми домами — всё-таки в основном здесь жили не простолюдины, а аристократы и известные чиновники, в то время как крестьяне селились за высокой городской стеной, — а к недавно выстроенному второму. Золотые крыши с изогнутыми краями со скруглёнными концами, напоминавшие лепестки, блестели в лучах ясного солнца и слепили глаза. По пути развевались длинные вытянутые флаги бордового цвета, в центре был изображён золотой цветок пиона на фоне розоватого солнца, от которого в сторону исходили лучи.

Император в мяньгуане со сверкающими золотыми нитями расположился на невысоком троне под открытым небом неподалёку от входа во дворец, рядом с ним сидела императрица и юноша в светло-золотом — должно быть, наследный принц.

Адепты орденов Байгуй Вэй и Хуанлу Синь уже давно заняли свои места, главы ордена разместились по левую руку от императора, напротив них через просторное, выложенное каменной плиткой поле виднелись красные одежды чиновников. Заклинатели ордена Хэйлун Тан прибыли совсем недавно и пока рассаживались, на фоне их тёмно-синей формы выделялся Скиталец в зелёном шэньи и главный герой в парадной форме и насыщенно-красном мяньгуане, как и его яркий костюм. Свисающие с короны лю* перетекали из алого в золотой. Последний раз Чжао Синьи видел его в менее формальной одежде, а сейчас тот вырядился как напыщенный павлин. Он напрягся, готовый бросить Ху Цюэюну вызов в любой момент.

* Лю (кит. 旒) – нити, свисающие с головного убора императора.

— Умэн, — рыкнул на него старший брат, заметив, что тот замешкался.

В их сторону с самодовольной улыбкой направлялся статный мужчина в тёмно-синей форме, его лицо рассекал ужасный шрам. Он остановился перед адептом Цинху Чжао, выглядевшим как точная копия главы их ордена, но сам Чжао Уцюэ уже ушёл поприветствовать императора, чтобы затем отправиться на своё место. Биси этого мужчины тоже выглядел по-другому — если у главы ордена тигр наступал на чей-то череп, то здесь зверь и вовсе не виднелся, только два глаза, выглядывающие из мрака пещеры.

— Чжао Ушан, — поприветствовал его заклинатель из Хэйлун Тан, — мы уж думали, Тигры решили не приходить.

Чжао Синьи ещё не успел выучить весь клан Чжао, но предположил, что Чжао Ушан мог быть братом главы ордена и, соответственно, ему самому приходился дядей.

— Ян Михуэй, — Чжао Ушан тоже сложил перед собой руки и выдавил улыбку, — вы сами прибыли прямо перед нами. Странно, что в дороге не пересеклись.

Чжао Ушуй схватил Чжао Синьи за плечо:

— Умэн, ты сердцем не здесь? Займи своё место немедленно.

Если главы орденов сидели по левую руку от императора за специальными столами на возвышении, то остальные адепты расположились напротив трона по поколениям: — старшие занимали места в начале, младшим же достались задние. Рядом с Чжао Ушуем уже сидела Чжао Унань, справа от неё находились адепты в жёлтом, а ещё дальше — в тёмном и с пучками. Чжао Синьи опустился рядом с братом и сразу узнал Цзоу Цзымо, что сидел с краю в точности позади него, поэтому поздоровался.

— Почему ты не со своим орденом? — Чжао Синьи взглядом указал в сторону других адептов с пучками.

Цзоу Цзымо подозвал его и наклонился вперёд, после чего шепнул:

— Здесь сидят ближайшие родственники глав нашего поколения. Хотя я и племянник главы ордена Чифэн Цзоу, но являюсь адептом Байгуй Вэй, поэтому долго не могли решить, остаться мне или пересесть ещё дальше к простым адептам.

Тот говорил очень тихо, но Чжао Синьи всё равно понял смысл сказанного. Он и подумать не мог, что из подобных вещей кто-то создавал настоящую трагедию — лучше бы просто дали всем рассесться без распределения по статусу. Среди заклинателей он не заметил ни ярко-оранжевых одежд, ни знакомого лица Цзоу Чаоян, а значит, адепты ордена Чифэн Цзоу ещё не прибыли. Помимо главы Чжао Уцюэ на специальном возвышении сидели ещё двое мужчин: один в тёмно-синем ханьфу и с серебряным гуанем*, через который проходила сверкающая в лучах солнца шпилька, второй — в полностью чёрном дачане** с серебряным узором, чьи широкие рукава выглядели длиннее всех остальных. Цвет удивил Чжао Синьи: почему никто из ордена Белых Черепах не носил белую форму, сделав выбор в пользу тёмной? Волосы второго мужчины были убраны в пучок, как и у остальных адептов ордена Байгуй Вэй, однако на макушке этого тоже красовался гуань необычной формы, словно из него торчали иглы. Подобный острый узор проходил также через весь дачан. Между ними сидела пожилая женщина с убранными в пучок седыми волосами, в простом зелёном ханьфу с узкими рукавами, всю поверхность которого украшал узор в виде перьев — единственная, кто по-доброму улыбнулся присоединившемуся к ним Чжао Уцюэ.

* Гуань (кит. 冠) – корона.

** Дачан (кит. 大氅) – одежда с широкими рукавами на всю длину, носили мужчины.

Когда заклинатели в белой форме с чёрными полосками расселись, стражники вышли в центр и несколько раз постучали копьями по каменной плитке, призывая к тишине. Император поднял одну руку, люди поклонились и отошли в стороны с опущенными головами, пока звучал звонкий голос их правителя:

— Друзья-заклинатели, ждать ли нам Фениксов, или они не удостоят нас своим присутствием?

Его слова эхом разнеслись по огромной площади. Главы орденов молча смотрели перед собой, словно и вовсе не собирались защищать своих братьев по вере, чем удивили и даже разочаровали Чжао Синьи. За его спиной раздалось шевеление, и Цзоу Цзымо поднялся со своего места. Взоры всех присутствовавших вмиг приковались к юноше в тёмно-коричневом ханьфу, он опустил голову, с напряжением сжал губы и под недовольное шиканье заговорил:

— Этот Цзоу уверен, что адептов Чифэн Цзоу задержала серьёзная причина.

Весь орден Байгуй Вэй обозлённо уставился на него и сердито зашептал:

— Сядь, замолчи.

Зато император сразу повеселел.

— Цзоу? Если ты сам из Фениксов, то почему носишь форму другого ордена?

Цзоу Цзымо ещё сильнее опустил голову:

— Этот Цзоу является адептом ордена Байгуй Вэй.

Вслед за его словами послышался смех императора. Чжао Синьи повернул голову боком и краем глаза заметил, как один из адептов настойчиво задёргал тёмный рукав Цзоу Цзымо, чтобы тот сел на место и больше не позорил их орден.

— Ладно, но ждать мы больше не можем, поэтому начнём торжество без них.

Император махнул рукой, и сидящие сбоку непримечательные музыканты заиграли на струнных и ударных инструментах. На просторное каменное поле выбежали невероятно красивые девушки в ярко-малиновых одеждах с белыми лентами и закружились в танце. Пока играла музыка, появились слуги с подносами и начали разносить еду, однако не сразу они ставили блюда перед императорской семьёй и гостями. Перед главами орденов сидели специальные люди, которые, прикрывая лицо рукавом, сначала пробовали и подтверждали отсутствие яда, лишь после этого подносы передавали по назначению.

Вскоре и перед Чжао Синьи оказалась пиала с мелко нашинкованными овощами, перемешанными с рисом. Старшие брат и сестра уже ели, поэтому и он взял в руки деревянные палочки, поддел немного еды и отправил в рот. Холодная. В его мире с Цинмином на один день иногда выпадал Ханьши* — праздник Холодной Пищи, но либо его перестали отмечать в принципе, либо этого не делала семья Чжао Синьи, так как владела рестораном и всё равно подавала горячие блюда. Он нахмурился, посчитав, что приготовил бы гораздо лучше. В его пиалу даже специй никаких не добавили! Может, император просто не любил острую и ароматную еду.

* Ханьши (кит. 寒食节) – праздник холодной пищи, в этот день избегают огня даже во время готовки.

Звучание традиционных инструментов не привлекало Чжао Синьи, последние годы он слушал только электронную. Танцовщицы, может, и красиво двигались со своими лентами в такт мелодии, только Чжао Синьи сейчас бы предпочёл включить какой-нибудь зрелищный боевик, можно даже с элементами фантастики: посмотрел бы яркие сцены, погоню и преследования, перестрелку. Не отказался бы и от гонок — главное, чтобы сняли красиво. Но за танцами ему вскоре стало скучно наблюдать.

Чжао Синьи нашёл взглядом Ху Цюэюна в первых рядах — на удивление, короля демонов усадили не на почётное место рядом с главами орденов, а среди старейшин Хэйлун Тан. Его красные одежды выделялись, из-за высокого роста, широких плеч и мяньгуаня на голове он ещё и возвышался над остальными заклинателями. Рядом с ним расположился его брат Скиталец. Желание бросить главному герою вызов разгоралось в груди Чжао Синьи мощным пламенем, в глазах сверкали огоньки.

— Что ты удумал, Умэн?

Должно быть, его настроение ощутил старший брат и теперь сердито смотрел на младшего.

Вместо ответа Чжао Синьи отвернулся и положил в рот ещё овощей; краем глаза он всё равно наблюдал за Чжао Ушуем, но на этот раз старался сдерживать свои эмоции. Его брат ел и тихо перешёптывался со старшей сестрой, внимательно наблюдая за танцовщицами с лентами — даже с восхищением, которое Чжао Синьи не разделял.

В один момент, когда девушки в ярко-малиновом ушли, а вместо них подошли другие, Чжао Синьи положил палочки на поднос, решительно поднялся со своего места и прокричал:

— Ху Цюэюн, сразись со мной!

Взоры всех присутствовавших заклинателей и людей обратились к нему. Он ощутил на себе убийственный взгляд отца и чуть не упал на колени — настолько сильную ауру тот излучал, но Чжао Синьи покрепче сжал руки в кулаки. Император смотрел на него с любопытством, он привлёк внимание также скучавшего наследного принца и недовольной императрицы.

Глава ордена Цинху Чжао не встал из-за стола, но его яростный голос разнёсся по всей площади:

— Чжао Умэн, прекрати свои глупости и сядь немедленно.

Старший брат Чжао Ушуй схватил младшего за широкий полосатый рукав и потащил вниз, в глазах его сверкали молнии. Чжао Унань, что сидела правее, тоже не отстала и прикрикнула:

— Умэн, живо сядь, не позорь наш орден!

Однако он только выдернул рукав, вышел из-за стола и сделал несколько шагов в сторону первых рядов.

— Ху Цюэюн, ты помнишь меня?

Чжао Синьи пересёкся взглядом с ликующим Скитальцем, смотрящим на него удивлённо и с трудом сдерживая улыбку — тот даже демонстративно отвернулся от императора и открыто уставился на своего ненормального знакомого. Девушка в тёмно-синем ханьфу, сидевшая рядом с демонами, что-то зашептала Ху Цюэюну — Чжао Синьи узнал её: Тан Сюэхуа, аптекарь ордена Хэйлун Тан и учитель главного героя.

Ху Цюэюн мягко положил руку ей на плечо, после чего сам поднялся с места.

— Моё Величество не запоминает заклинателей вроде тебя, просветишь?

Теперь Тан Сюэхуа настойчиво пыталась усадить своего ученика на место. Чжао Синьи несколько раз злобно моргнул и подошёл ещё на несколько шагов, открыл рот, чтобы представиться, как со стороны отца стремительно вылетел бумажный талисман и со всей силы ударил ненормального заклинателя в грудь. Бедняга застыл на месте, не в силах сдвинуться: мог шевелить глазами, но не поворачивать головой. Боковым зрением он видел яростный взгляд Чжао Уцюэ — тот пребывал в столь сильном гневе, что Чжао Синьи захотелось провалиться под землю, поэтому он в спешке посмотрел на улыбающегося императора и наследного принца, подпирающего рукой подбородок. За спинкой крайнего трона стояла тёмная мужская фигура, склонившаяся к юноше в светло-золотом и внимательно слушавшая своего господина.

Чжао Ушуй поднялся со своего места, приблизился к младшему брату со спины — такой же сердитый, как и глава ордена. Чжао Синьи прекрасно ощущал настроение обоих, но мечтал поскорее убраться из проклятого мира новеллы и вернуться домой, поэтому решил рискнуть и поставить на кон всё. Чжао Ушуй обхватил его за талию, закинул себе на плечо, как мешок риса, и потащил обратно.

— Ты больной на голову? — раздавалось его тихое бормотание? — Всех опозорить собрался? Отец убьёт тебя.

Никого он не хотел позорить! Это глупые персонажи оттягивают момент его возвращения домой.

Поскольку голова Чжао Синьи свешивалась со спины старшего брата, приподнятыми глазами он прекрасно видел императорскую семью. Император смеялся и поглаживал свою длинную чёрную бородку.

Когда Чжао Ушуй притащил его обратно на место, то сорвал талисман главы ордена и сразу прикрепил другой. Надпись подсветилась. К Чжао Синьи вернулась способность двигаться, но заторможенно, чтобы в случае чего родственники вовремя схватили его, а вот говорить он всё ещё не мог: открывал рот и не издавал ни звука.

Чжао Унань нагнулась над обоими братьями и придвинулась к самому лицу Чжао Синьи:

— Я всегда тебя защищала, Умэн, но кто же знал, что рано или поздно в тебе заговорит кровь той мерзавки.

Она ругалась сердитым шёпотом — так, чтобы не услышали посторонние, но не могла не припугнуть младшего.

Император поднял руку, требуя тишины, и с воодушевлением предложил:

— Почему бы не устроить поединок между королём демонов и заклинателем Тигров? Может получиться занятное зрелище.

Чжао Синьи напрягся. Он не боялся, а был готов в любой момент сорваться с места и напасть на главного героя, если его избавят от ноши талисмана. Однако в этот момент за их спинами раздался топот и оживлённые голоса. Чжао Синьи медленно обернулся и увидел приближавшихся заклинателей в ярко-оранжевых одеждах, украшенных красными перьями, что также и торчали из их волос. Наконец-то прибыли адепты Чифэн Цзоу. На лицах их застыли серьёзные выражения, никто даже не улыбнулся.

Мужчина в возрасте, чьё лицо покрывали отдельные морщины, но волосы по-прежнему оставались угольно-чёрными, отделился от рядов заклинателей, решительно приблизился к остальным главам орденов, вежливо поклонился и обратился к императору:

— Ваше Величество, в нескольких десятках ли от столицы срубили старинное камфорное дерево, пэнхоу* бродил по окрестностям и напал на деревню неподалёку.

* Пэнхоу (кит. 彭侯) – дух дерева с телом бесхвостой собаки и лицом человека.

Чжао Синьи не смог разглядеть картину на его биси, но заметил отличительный красный цвет ткани на фоне ярко-оранжевого ханьфу.

Музыканты перестали играть, танцовщицы тоже отошли на край площади, сложили перед собой руки и вежливо опустили головы.

Несколько юношей в ярко-оранжевом отделились от рядов своих соучеников, прошли мимо сидевших заклинателей других орденов и вышли на каменную площадь, где недавно танцевали девушки в ярких одеждах. На спинах они несли крупного зверя, напоминавшего крупную собаку без хвоста. Они опустили тело и поклонились императору — пэнхоу не пошевелился и не издал ни звука: должно быть, уже был мёртв. Чжао Синьи не сумел сдержать любопытство и медленно — всё ещё сдерживаемый талисманом Чжао Ушуя — приподнялся, стараясь рассмотреть принесённого яогуая: вместо ожидаемой собачьей морды он увидел голову обезьяны.

Император заинтересованно смотрел на пэнхоу, почёсывая свою длинную бородку. Наследный принц наклонился в его сторону и что-то шепнул, после чего император усмехнулся.

— Он опасен?

— Он мёртв, Ваше Величество, — ответил глава ордена Чифэн Цзоу и кивнул своим адептам, разрешая им вернуться к остальным. Те сразу постарались покинуть центр внимания, а Чжао Синьи радовался про себя: их появление отвлекло сердитого отца, поэтому на время он мог ничего не бояться.

Наследный принц недовольно нахмурился и откинулся назад, пока глава ордена Чифэн Цзоу продолжил:

— Вижу, некоторые столы, — он указал на те, за которыми сидели главы других орденов, — тоже сделаны из камфорного дерева.

На этот раз воскликнула императрица:

— Вы хотите сказать, что может появиться ещё один яогуай?

— Зависит от того, сколько деревьев было срублено. Ваше Величество, подобные деревья обладают невероятной ци и несут гармонию леса, к ним не стоит прикасаться.

Император поднял руку, приказывая тому не продолжать. Его властный голос разнёсся по всей площади:

— Казнить дровосека!

— Ваше Величество! — раздались восклицания людей и заклинателей, но никто не смел перечить правителю, даже главы орденов.

Императрица с множеством украшений в волосах наклонилась к своему мужу, прикрыв рот широким рукавом, и что-то зашептала. Пока среди рядов раздавались тихие обсуждения и недовольства, император заговорил вновь:

— Ладно, в день Чистого Света мы не будем увеличивать количество покойников, но тогда приказываю выпороть невежу-дровосека!

На слове «невежа» Чжао Синьи с трудом подавил смешок: он был готов поклясться, что император и сам не догадывался о вреде камфорного дерева.

— Фениксы! — продолжил император своим звонким голосом. — Хоть вы и опоздали, мы не будем вас прогонять. Прошу, рассаживайтесь, занимайте свободные места.

А теперь Чжао Синьи еле сдержался, чтобы не закатить глаза — император умело переводил тему. Порыв ветра раздувал свешивавшиеся с его короны лю и качал их из стороны в сторону.

Пока прибывшие заклинатели рассаживались, заскучавший император указал в сторону пэнхоу и поинтересовался:

— Что дальше с ним делать?

Глава ордена Чифэн Цзоу поднялся со своего места, сложил перед собой руки и почтительно поклонился, на лице его светилась довольная улыбка, возле рта возникли морщинки.

— Мёртвого пэнхоу можно приготовить на пару, его наполненное ци мясо придаёт сил, но в больших количествах употреблять не рекомендуется.

Мужчина снова опустился, а император приказал унести тело пэнхоу на кухню. В центр вышло четверо стражников с копьями, подняли массивное тело с разных сторон и поспешили покинуть каменную площадь.

Глава ордена Хуанлу Синь — пожилая женщина с седыми волосами — молча покачала головой.

Чжао Синьи ощутил шевеление за спиной и медленно обернулся — рядом с Цзоу Цзымо на единственном свободном месте расположилась его старшая сестра Цзоу Чаоян и мило улыбнулась, по краям её глаз были нарисованы тонкие красные крылья. Она что-то оживлённо рассказывала, но голос её звучал так тихо, что Чжао Синьи не расслышал ни слова. Чжао Ушуй, заметив заклинательницу в ярко-оранжевом ханьфу в точности за своей спиной, кивнул и поздоровался с ней.

— Ты опять свой гэ где-то забыла? — с возмущением воскликнул Цзоу Цзымо, и слова юноши уже удалось разобрать.

— Цзымо, не ругайся, — Цзоу Чаоян тоже заговорила чуть громче. — Он у кого-то из шиди или шимэй.

В его сверкающих глазах отразилось грустное настроение.

— Шицзе, выбери уже древо и посвяти себя чему-нибудь одному, не губи свой талант!

— Предпочитаю остаться на древе Огненных Корней! — решительно заявила она и отвернулась.

Вскоре и остальные адепты Чифэн Цзоу расселись за столы — кто-то нашёл свободное место в первых рядах, но большая часть, в том числе старейшины, всё равно расположилась за спинами Чжао Синьи и других заклинателей его поколения. За шумом голосов он не сразу заметил, что музыка больше не играла, в то время как между сидящими прошлась волна напряжения, и Чжао Синьи ощутил её на собственной шкуре. Он вздрогнул, не понимая причины, даже медленно повернул голову в сторону отца, переживая, что тот снова вспомнил о произошедшем, однако все взгляды были направлены на императора, почесывавшего свою чёрную бородку.

Когда обсуждение стихло, а все гости заняли свои места, император поднял руку и заговорил:

— Пусть Фениксы сыграют нам в качестве извинения за опоздание.