Невезучий второй читатель

Время текло незаметно. Несколько следующих недель Чжао Синьи проводил то в библиотеке на пике Лазурных Ударов, то в своём домике на пике Яростных Ветвей, постоянно тренировался, совершенствовался, хотя талисманы по-прежнему оставлял в стороне. Он не стремился прокачать свои навыки за один присест, а позволил себе плыть по течению. В замкнутом помещении чувствовал себя ограниченным в проверке сил, поэтому и оружие доставал аккуратно, иногда с любопытством рассматривал иглу, вытащенную из шеи ребёнка. Жители деревни Лазурных Кустов на самом деле не слышали о существовании храма неподалёку, поэтому в свой орден братья Чжао вернулись с пустыми руками и рассказали отцу и другим старейшинам о происшествии. Те попросили оставить это дело.

Как читатель, Чжао Синьи был довольно любопытным и всякие детективы предпочитал дочитывать до конца, пока не поймают злодея, но в жизни избегал любые конфликты и ненужные проблемы. Вот и здесь решил не копаться, а посвятил всё время дальнейшим практикам. Извивающуюся змеиную углу, в которой не обнаружил никакой силы, он так и не передал старейшинам на проверку яда, а оставил в своём домике, где теперь обложился талисманами и размышлял, стоило ли попытаться активировать хоть какой-то. Он дорожил своей жизнью и боялся случайно убить себя — не хватало ещё переродиться в мире похуже этого.

За это время успело резко потеплеть: Чжао Синьи надевал свой пифэн, только если приходилось выходить наружу в прохладную ночь, в остальное время солнце не давало замёрзнуть. Пока он рассматривал талисманы и силился найти знакомые символы или хотя бы их части, на одном из них обнаружил иероглиф «ливень», и вскоре после этого в противоположном конце комнаты его взгляд зацепился за «ткань». В голове Чжао Синьи всплыл образ водопада*, поэтому уже в следующее мгновение он, словно подгоняемый криками матери, гнавшей его с кухни за подгоревшее мясо, вылетел из домика и помчался по тропинке вниз с холма.

* В китайском слово «водопад» (кит. 瀑布) состоит из двух иероглифов: ливень и ткань.

За проведённое в ордене время он слышал о близлежащих местах и узнал, что в лесу, неподалёку от персикового дерева, земля шла настолько неровно, что бурный ручей перетекал в водопад — и водопад не маленький, хоть Чжао Синьи ещё и не успел убедиться в этом лично. Из прочитанных новелл он помнил, что зачастую монахи медитировали в подобных местах: находили себе торчащий из скалы камень и сидели там днями напролёт, пока по спине хлестал бурный поток. Чжао Синьи решил, что подобный способ медитации мог помочь ему продвинуться в познании собственного тела и потоков ци, поэтому решил проверить.

Его приподнятое настроение, подобно раскату грома в ясный день, подпортил механический голос:

[Синьи, чему Вы так радуетесь?]

Чжао Синьи не разговаривал с Системой несколько недель и умудрился забыть о её существовании.

— Я собираюсь медитировать у водопада, — заявил он на полном серьёзе и приготовился к насмешкам с её стороны.

[Думаете, поможет? ('∀'*)]

— Не проверю — не узнаю.

Он перешёл увешанный талисманами мост надо рвом, после чего вскочил на меч и полетел в сторону персикового дерева.

​

Адепты пика Лазурных Ударов поднялись с первыми лучами солнца и сразу взялись за мечи и талисманы, привыкшие тренироваться с раннего утра. Хотя глава ордена Цинху Чжао настаивал на утренней медитации, другие старейшины не препятствовали ученикам и позволяли выплёскивать энергию молодых, льющуюся через край — звон металла разносился по всем холмам и будил ещё не проснувшихся адептов остальных пиков. Ничто не предвещало беды.

Чжао Уцюэ сидел за низким столом в своей резиденции на пике Лазурных Ударов, записывал распоряжения и откладывал их на край. Завтра на рассвете орден Цинху Чжао практически полным составом обязан выехать в столицу Минцзин — этого требовал император людей. Более того, он настаивал, чтобы каждый адепт из Пяти Великих орденов без исключения явился на важное событие — император желал вместе встретить праздник Чистого Света и показать близость людей и заклинателей. С большим трудом главы уговорили разрешить оставить нескольких старейшин в орденах, где хранилось опасное оружие, а также важные свитки с информацией об особых техниках и так далее. Сами главы орденов не могли отказаться и были обязаны явиться в столицу вместе со своими детьми, поэтому Чжао Уцюэ принял решение оставить на холмах Лазурного Тигра не просто старейшин, а нескольких глав пиков. Обычно император не вмешивался в дела заклинателей, но в этот раз упрямился, как бык*.

* Кит. 犟得象牛 – «Упрям, как бык» (аналог «упрям, как осёл»).

Адептам, ещё не ставшим полноценными учениками ордена Цинху Чжао, глава ордена предлагал на несколько дней вернуться в их семьи — отправиться в родные города и деревни, но не всем было куда пойти. Он не мог оставить их на территории ордена по указу императора, и также непросто было передвигаться таким большим составом. Старшие заклинатели полетят на мечах, неопытные младшие будут под их присмотром, а для совсем юных адептов пришлось нанять лошадей: путь до столицы был не близким, а Чжао Уцюэ переживал за безопасность каждого адепта ордена Цинху Чжао — не все смогут лететь целый день. Тела совсем юных адептов, в особенности не успевших заложить основы, не справятся с такой нагрузкой.

Двери в резиденцию вдруг распахнулись, и порыв ветра взъерошил волосы главы, а заодно подцепил со стола только написанные письма и сдул их на пол. В помещение ворвался Чжао Ушуй, принялся размахивать руками и причитать:

— Отец, Умэн уже столько времени без дела сидит на пике Яростных Ветвей, дайте нам уже учеников!

Чжао Уцюэ схватился двумя пальцами за переносицу и постарался ответить помягче:

— Ушуй, ты не забыл о завтрашнем дне?

— А что завтра будет?

В глазах старшего сына застыло искренне непонимание.

Чтобы не подниматься, Чжао Уцюэ активировал один из талисманов, и разбросанные письма сами подлетели и вернулись на стол, затем он пояснил:

— Мы отправляемся в столицу на праздник Чистого Света.

— Отлично, а сегодня проведём церемонию.

— Ушуй! — Чжао Уцюэ начинало казаться, что он сильно избаловал старшего сына, а может, сразу обоих. — Не до церемонии сейчас.

— Тогда когда, отец?

— После праздника.

Чжао Ушуй вздрогнул, когда услышал сердитую интонацию отца, не терпящего возражений.

— Вам чем-то помочь, отец?

— Спроси у Ду Жэсиня и Ду...

Чжао Уцюэ напрягся, осознав, что имя младшего адепта вылетело из его памяти. Он помнил каждого адепта ордена Цинху Чжао, даже самых младших, а значит, сейчас заработался и по горло утонул в проблемах.

— Ду Яна? — Чжао Ушуй пришёл на помощь и больше не препирался.

— Да. Узнай о них, не передумали ли они вернуться на праздник в деревню Лазурных Кустов.

— Что насчёт Дин Сю?

Такой гордый заклинатель, как Чжао Ушуй, не отличался интересом к младшим адептам и, скорее всего, запомнил их имена лишь потому, что один из них потенциально являлся его будущим учеником. Ду Ян и Дин Сю одновременно заложили основы и теперь ждали церемонии посвящения в ученики.

— Дин Сю не к кому возвращаться, — коротко ответил Чжао Уцюэ. Девочка поедет с ними — для адептов вроде неё глава ордена и распоряжался о лошадях.

— Что-то ещё, отец?

Чжао Уцюэ немного успокоился, снова сжал свою переносицу и ответил:

— Приведи ко мне Умэна, я поговорю с ним о церемонии.

Старший сын застыл перед невысоким столом в замешательстве, взгляд его устремился куда-то вбок. На душе главы ордена стало неспокойно, поэтому он решил уточнить:

— Что-то не так?

Чжао Ушуй на миг поднял голову и снова отвернулся.

— Отец, дело в том... Умэн улетел из ордена под конец часа Дракона*.

* Час Дракона – время с 07:00 до 09:00.

Чжао Уцюэ вскочил со своего места. Солнце стояло в зените, а значит, уже давно наступил час Лошади* — время, когда многие животные отдыхали, в то время как лошади оставались на ногах.

* Час Лошади – время с 11:00 до 13:00.

— Немедленно разыщи его!

Завтра на рассвете все его дети должны были отправиться в столицу Минцзин.

​

Чжао Синьи летел над ручьём, берущим свой исток ещё в ордене Цинху Чжао, и снизился, когда густые кроны деревьев начали скрывать водоём от его внимательного взгляда. Холмы ордена, персиковое дерево и все проблемы остались далеко позади.

Что-то неприятное кольнуло Чжао Синьи на уровне лопаток, и он махнул рукой, пытаясь прогнать назойливое насекомое. Однако стоило его руке коснуться спины, как длинный узкий носик глубже вошёл в его кожу. Чжао Синьи нахмурился, в полёте нащупал посторонний предмет и с удивлением обнаружил напоминавшую саморез змеиную иглу, которую он забрал из храма неподалёку от деревни Лазурных Кустов. Все эти дни она без дела лежала у него в домике, а теперь каким-то чудом последовала за ним.

— Она же не отравлена? — пробормотал он себе под нос в замешательстве, спустился совсем к земле и спрыгнул, меч повесил на пояс.

[Кто знает, Синьи... (*'▽'*)]

— Тебя никто не спрашивал!

Чжао Синьи не понимал, как игла умудрилась оказаться в его спине. Случайно зацепилась, пока он валялся на полу в своём домике? Проще поверить в это, чем в то, что она сам проделала столь длинный путь. Он воткнул её в белый ворот своего полосатого шэньи как самую обычную булавку и дальше продолжил путь пешком, идя вдоль ручья и собираясь найти обрыв с водопадом, и вскоре ожидания оправдались. Только не совсем так, как планировалось.

Он смотрел себе под ноги. Честно. Пробирался не по человеческой тропе, коих здесь не было, а просто шёл через лес. Стопа его оказалась на удлинённом полосатом листе копытня. Чжао Синьи собирался сойти с него и сделать следующий шаг, как вдруг нога его поскользнулась, он завалился назад, проехался на спине меньше чжана и сорвался с утёса, скрытого травой и кустами.

Не растерявшись, направил всю свою ци в меч — тот вылетел из-за пояса, и Чжао Синьи ухватился за рукоять. В спешке не удавалось контролировать движения, зато он смог смягчить падение и приземлился прямо в ручей под утёсом, подняв целую волну, накрывшую растущие у побережья растения. Сверху хлестала холодная вода, брызги с шумом приземлялись и разлетались в стороны, заглушая посторонние звуки. Водопад оказался невысоким, но Чжао Синьи не спешил расстраиваться, а решил здесь и обосноваться, только пока дрожал от холода и потирал плечи. В его представлениях монахи и заклинатели медитировали на камнях, словно специально созданных под их нужды, и один такой он заметил на гребне водопада. Но тот находился сверху! И бурный поток не лился по нему, а Чжао Синьи явился сюда именно за трудностями и тяжёлыми условиями монашеской жизни.

Система как будто послушала его мысли и решила вмешаться, пока он переминался с ноги на ноги в ручье, доходившему ему по колено:

[Синьи, Вам заняться нечем?]

— Ещё как есть! — возразил он вслух и решительно двинулся в сторону водопада.

Несколько долгих недель Чжао Синьи провёл в уединении за усердными тренировками, внимательно наблюдая за потоками ци и контролируя их. Он мог наполнять оружие своей духовной энергией и управлять им без лишних касаний, но к талисманам по-прежнему не прикасался. Когда молодые адепты приносили еду по утрам, сосредоточенный Чжао Синьи уже не каждый раз замечал их присутствие, поглощённый собственными практиками. Однако он столкнулся с барьером, мешавшим совершить прорыв, поэтому и решил изменить условия из комнатных на более суровые. Он собирался так усердно практиковаться, чтобы уже завтра главный герой лежал у его ног, а Система отправила счастливого читателя домой!

Чжао Синьи решительно уселся на скользкое земляное дно под потоком водопада, понемногу привыкший к прохладной температуре. Прозрачная вода не доходила до шеи, зато полностью скрывала грудь. Полосатая белая ткань покачивалась, подобно плывущему по небу облаку или морской медузе, которую Чжао Синьи однажды в детстве видел в океанариуме. Он сел в позу лотоса и положил руки себе на колени, пока неприятный сильный поток водопада хлестал ему по голове, некогда высокий хвост почти сразу опустился, развязавшуюся белую ленту вмиг унесло течением, волосы слиплись и полезли в лицо, но Чжао Синьи не собирался так легко сдаваться. Он прищурился, вдохнул полной грудью... и чуть не захлебнулся! Нос оказался в точности под водопадом, жидкость попала ему в дыхательные пути, и Чжао Синьи прокашлялся, едва не вскочив с места. Он чуть отодвинулся, чтобы поток хлестал лишь по спине, теперь на лицо попадали только отдельные брызги.

Солнечные лучи пробивались сквозь листву деревьев, блики сверкали на поверхности ручья. Чжао Синьи сначала постарался сосредоточиться на шуме падающей воды и расслабиться, чтобы затем закрыться от своих мыслей и поймать связь с потоками ци. Настойчивое течение пыталось оторвать его руки от колен, но Чжао Синьи придавил их сильнее.

Как назло, Система решила вставить свой неуместный комментарий:

[Синьи, думайте, что Вы ручей.]

— Поиздеваться надо мной решила?

[А вдруг поможет. ('∀'*)]

Он закатил глаза и откинул голову назад, о чём сразу жалел — мощный поток хлынул прямо в его несчастный нос. Чжао Синьи наклонился, схватился руками за лицо и закашлялся, чуть не задохнувшись.

[Аккуратнее, Синьи.]

Он проигнорировал последние слова Системы и вскоре наконец-то смог закрыться от мира и его шумных звуков, перестал слышать собственные мысли и ощутил потоки ци, стремительно текущие по меридианам.

Солнце постепенно подкрадывалось к горизонту, небо украшали ярко-оранжевые разводы, которые сосредоточенный Чжао Синьи не видел — ни их самих, ни отражение в стремительно текущем ручье. Не заметил он и показавшуюся из воды голову.

Меч сорвался с пояса, поднялся над поверхностью ручья, сделал пируэт и застыл перед хозяином, заставив юношу в зелёном шэньи с золотым узором удивлённо поднять брови и попятиться, однако Чжао Синьи не нападал. Более того, даже не сдвинулся с места, словно и вовсе не заметил демона. Тогда Скиталец усмехнулся, бесшумно подкрался против течения, наклонился к самому лицу знакомого и проговорил звонким голосом:

— Что делаешь, Чжао Умэн?

От неожиданности Чжао Синьи задрал голову, ударившись лбом о нос Скитальца, вновь угодил под бурный поток водопада и чуть не захлебнулся. Он наклонился, откашлялся и поднялся на ноги, прокричав первое, что пришло в голову, и совершенно позабыв, что всё это время сидел в ручье посреди леса:

— Тебя стучать не учили?

— По лбу? — радостно усмехнулся Скиталец. — Или по чему ты предлагаешь стучать в воде?

— Себе по лбу постучите, Ваше Высочество, вдруг обнаружится, что мозги потерялись.

— Ты чего грубишь, Чжао Умэн?

Демонический принц не выглядел рассерженным, только задумчиво склонил голову вбок и указательным пальцем почесал подбородок.

— А ты не вмешивайся, когда видишь занятого заклинателя! — возмутился Чжао Синьи и с недовольством добавил: — Высочество.

Он поймал висящий в воздухе меч и вернул его себе на пояс.

— Занятого? — переспросил Скиталец и приподнял левую бровь. — Чем это ты был так занят под водопадом?

— Совершенствовался!

На лице демонического принца застыло изумление, он с любопытством изогнул левую бровь.

— Почему не на холмах Лазурного Тигра или у не того же персикового дерева?

— Захотелось здесь.

— Но в этом месте не настолько сильное скопление природной ци.

Чжао Синьи понял, что имел в виду Скиталец: для совершенствования часто выбирали насыщенные обильной ци места, её поглощали и смешивали с собственной.

— Мне откуда было знать?

— Кто как не заклинатель должен это знать! — возразил Скиталец, и один уголок его губ дёрнулся и попытался выдать улыбку, в то время как сам демон застыл с приоткрытым ртом. — Ты серьёзно не чувствуешь?

Вместо ответа Чжао Синьи отвернулся от него и побрёл в сторону берега, из-за сильного течения идя по диагонали: то норовилось сбить его с ног. Рука невольно прикоснулась к вороту и нащупала завивающуюся змеёй иглу — к счастью, поток её не вырвал.

— Чжао Умэн! — раздался голос Скитальца за спиной.

Чжао Синьи даже не повернулся в его сторону, вылез на берег и побрёл вдоль ручья. Пока не наступила ночь, он думал ещё попрактиковаться, поэтому не спешил запрыгивать на меч и улетать. Спутавшиеся длинные волосы липли к его такой же промокшей спине, белая ткань собирала всевозможную грязь, мелкие листочки и колючки, попадавшиеся по дороге.

В считанные минуты Скиталец нагнал его и невозмутимо продолжил диалог:

— Пять Великих орденов заклинателей не просто так выбрали именно эти места. В них самая сильная ци, по крайней мере, сам я бывал лишь в ордене Хэйлун Тан, но и неподалёку от холмов Лазурного Тигра тоже ощущаю её. Даже я.

Последнее он выделил интонацией и наклонился к Чжао Синьи, ожидая хоть какой-то реакции, но тот проигнорировал его. Скиталец сложил руки за спину и сам настолько приблизился к заклинателю в белом, словно его и вовсе не волновало личное пространство посторонних.

— Обиделся на Моё Высочество?

Наконец, Чжао Синьи обернулся и с возмущением осмотрел его с ног до головы. Мокрый белый ханьфу обвис и прилип к его коже вместе с волосами, спутанными с веточками и листиками от кустов, что встречались по дороге. В это время демонический принц стоял в своём сухом зелёном шэньи с переливающимся в лучах заходящего солнца золотым узором, на идеально белый низ не попало ни пылинки, а в глазах сверкали радостные огоньки.

Чжао Синьи не беспокоился о внешнем виде.

Совсем. Ни капли. Честное слово!

Кого он обманывал? Чжао Синьи был в бешенстве, что из них двоих он единственный походил на мокрую курицу!

— Как ты умудрился выйти из воды сухим?

Они не остановились, продолжая пробираться по лесу через невысокие кусты. Скиталец смотрел, не моргая, в то время как Чжао Синьи отвернулся и уставился себе под ноги, зато смех демонического принца разнёсся по лесу, что некоторое время отдавался эхом. Успокоившись, он всё-таки ответил:

— Я же демон воды.

— А меня ты высушить можешь?

— Если хорошо попросишь, — хищно усмехнулся Скиталец и облизнулся, а Чжао Синьи закатил глаза. К счастью, на этот раз над головой не оказалось бурного потока водопада, поэтому он не захлебнулся.

— Или выполни для меня услугу! — настаивал демонический принц, не собираясь так просто сдаваться.

Чжао Синьи боролся с желанием запрыгнуть на меч и улететь обратно в орден Цинху Чжао.

— Что Ваше Высочество вообще забыло в лесу?

Скиталец важно задрал подбородок.

— Моё Высочество собирало травы для цзецзе.

— Подожди, собирало или только планировало собирать?

Насколько Чжао Синьи понял, столкнулись они в ручье, а значит, в тот момент Скиталец только покидал пределы дворца демонов, а не бродил по лесу. Иначе зачем ещё принцу было влезать в воду? С другой стороны, тот совсем не намок и мог не беспокоиться по этому поводу.

— Ещё не вечер, — решительно заявил Скиталец, уклоняясь от прямого ответа.

Моменты вроде нынешнего заставляли Чжао Синьи сомневаться в происхождении Скитальца — почему травы для каких-то пилюль собирал именно принц, а не любой другой рядовой демон? Он собственными глазами видел во дворце множество мужчин и женщин с белыми волосами и в красной одежде. Но нет, по лесам бродил именно брат короля. А может, у предыдущего короля был целый гарем, поэтому во дворце жили одни принцы и принцессы? Ядовитая Листва тоже входила в их число.

— Чжао Умэн, — на этот раз Скиталец сделал интонацию загадочной, даже прищурился с подозрением, — а тебе не надо вернуться в орден?

— Зачем?

Не хватало ещё опеки какого-то принца! Чжао Синьи сам принимал решения, где и когда он хотел находиться.

— Как зачем? Разве вы завтра не отправляетесь в столицу людей?

— Что? Куда? С чего вдруг?

Скиталец остановился.

— Подожди, ты не знаешь?

Чжао Синьи тоже встал перед ним, совершенно не понимая, к чему тот клонил. Нога его вдруг зачесалась, и он ощутил, как под тканью по коже поползли маленькие лапки. Он сорвался с места, отскочил в сторону и затряс ногой. Намеренно же следил, чтобы не вступил в муравейник во второй раз, но муравьи сами нашли его!

Наблюдая за суетой, Скиталец с трудом сдерживал улыбку. По неведомым причинам насекомые избегали демонического принца и своей целью выбирали именно беднягу Чжао Синьи. Пусть они не вызывали ужас и не заставляли волосы вставать дыбом, как бабочки, но всё равно было неприятно. Когда он наконец-то стряхнул большую их часть и, не желая стоять на месте и привлекать к себе остальных, пошёл дальше по лесу, Скиталец последовал за ним и по пути продолжил разговор:

— Цзецзе сказала, что император людей желает видеть на празднике Чистого Света всех заклинателей Пяти Великих орденов. Главы были возмущены и с трудом получили разрешение оставить нескольких старейшин. Цзецзе рассказывала, как ругался глава ордена Хэйлун Тан.

Цинмин* отмечался и в мире Чжао Синьи: люди ездили на природу, посещали могилы предков, убирались. Мать всегда вытаскивала его за ухо из комнаты, заставляла прилично одеться, а не «прикидываться бездомным», зато потом кормила вкусными цинтуанями**, а Чжао Синьи всегда был не против поесть.

* Цинмин (кит. 清明节) – праздник поминовения усопших, «праздник чистого света».

** Цинтуань (кит. 青团) – пельмени или дамплинги зелёного цвета, традиционное блюдо на праздник Цинмин.

Он не стал расспрашивать Скитальца о проблемах заклинателей и задал другой вопрос, чтобы отвести диалог от себя:

— Демонов тоже пригласили?

Принц не отставал ни на шаг, на миг задумчиво опустил взгляд, но снова взглянул в лицо собеседника и ответил:

— У демонов не принято поминать усопших. — Почему-то его голос прозвучал так грустно и тоскливо, что по спине Чжао Синьи пробежался холодок. — Но император не запрещал нам навещать столицу в этот день, поэтому и я, и король составим цзецзе компанию.

Король? Главный герой будет присутствовать в столице на празднике Чистого Света! Это могло означать лишь одно — Чжао Синьи должен приложить все усилия, чтобы сразить его и покончить с этим миром навсегда, не зря он практиковался столько времени с момента их последней встречи. Рука его непроизвольно сжалась в кулак, а на грудь что-то надавило. Он опустил голову и заметил, что игла хоть и не повернулась к нему острым концом, но всё равно подозрительно ушла вглубь белой ткани и пыталась вжаться в тело.

Не успел он оттянуть её в сторону, как почувствовал приближение чужой энергии и сильное убийственное желание. Он вздрогнул, испугавшись, что за деревьями притаился духовный зверь вроде белки, которую они повстречали со Скитальцем около месяца назад, но немного ошибся. В их сторону на мече стремительно летел заклинатель в развевающихся от большой скорости белых одеждах с чёрными полосками. Заметив Чжао Синьи, тот начал снижаться, и громкий яростный голос разнёсся по всему лесу:

— Чжао! У! Мэн!

Чжао Синьи застыл на месте и ощутил себя котом, у которого шерсть на миг встала дыбом. Он сглотнул.

Разъярённый Чжао Ушуй спрыгнул с меча и схватил младшего брата за шиворот, его оружие в ножнах повисло в воздухе. Пока они бродили со Скитальцем по окрестностям, солнце уже почти село за горизонт, лес постепенно погружался во мрак, а в сумерках искажённое лицо старшего брата пугало ещё сильнее. Чжао Синьи даже почувствовал себя маленьким ребёнком, которого ругала мать за сожжённое блюдо — раньше с ним такое происходило постоянно.

— Что случилось, шисюн? — Он старался оставаться невозмутимым.

— Где ты пропадал весь день? — яростно прокричал Чжао Ушуй. — Ещё и защиту от поисковых талисманов поставил, мне весь лес прочесать пришлось!

Но Чжао Синьи не ставил никакую защиту... Он с подозрением взглянул на Скитальца, но тот лишь с улыбкой пожал плечами.

Чжао Ушуй не дал возможности и рта открыть и продолжал ругаться:

— Завтра на рассвете мы отправляемся в столицу на праздник Чистого Света, поэтому уже должны быть в ордене! А в наказание сразу после него отец проведёт церемонию, и теперь ты не отделаешься от ученика.

Чжао Синьи заметил злорадство во взгляде Чжао Ушуя и, не в силах сдержать ухмылку, задрал голову. После праздника его не будет в этом мире — в день повиновения усопших он разделается с главным героем.