Невезучий второй читатель

Чжао Синьи тихо вздохнул и с трудом сдержал порыв закатить глаза. Скрестив руки на груди, он прошёл мимо молодого господина Цзоу и свысока взглянул на расслабленного Скитальца — тот удобно расположился на земле, пододвинув к себе ногу, отставив одну руку в сторону, словно расположился на диване во дворце, и игрался с флейтой.

— Ваше Высочество, Вы как-то причастны к нападениям и исчезновениям жителей деревни?

Его глаза распахнулись как два больших снежных кома, Скиталец посмотрел с таким изумлением, что Чжао Синьи даже ощутил прилив неловкости и неосозннано шагнул назад, хотя не сделал ничего плохого.

— Я? — переспросил Скиталец, демонстративно вскинув брови. — Такого мнения ты о Моём Высочестве, Чжао Умэн?

Молодой господин Цзоу оглядел обоих с подозрением и задал самый очевидный вопрос, который только можно было придумать:

— Вы знакомы?

Цзоу Чаоян отошла от недовольного Чжао Ушуя, что тоже дулся в стороне, и энергичной походкой подошла к своему младшему брату. Окажись Чжао Синьи не в теле второстепенного персонажа, а на месте главного героя, то определённо забрал бы эту красивую девушку в свой гарем. С другой стороны, в этой версии новеллы Ху Цюэюн сделал выбор в пользу своего учителя, поэтому желай Чжао Синьи задержаться в этом мире, мог бы попытаться сблизиться с яркой заклинательницей.

— Мы все знакомы, Цзымо. Помнишь, я рассказывала, как яйца треснули над головами адептов...

— Цзоу! Чао! Ян! — взревел Чжао Ушуй и кинулся к ней, стремясь закрыть болтливый рот, но заклинательница в ярко-оранжевом залилась звонким смехом и отскочила в сторону, будто феникс, уклоняющийся от стрелы охотника — быстро, проворно и грациозно. Пальцы в белом рукаве схватили воздух в каком-то цуне* от её шеи, в один миг почти дотянулись, но Цзоу Чаоян уже скользнула за спину своего брата.

* Цунь (кит. 市寸) – 3⅓ см.

— Чжао Ушуй, что я тебе сделала? Все знают эту историю, более того, все присутствовавшие видели это своими глазами.

— Шиди не видел, — с возмущением ответил тот, обошёл по-прежнему сидящего на земле Скитальца и вновь набросился на неё. Цзоу Чаоян вцепилась в плечи своего младшего брата, бесцеремонно дёргала его и сама выглядывала то с одной стороны, то с другой.

— Чжао Ушуй, я в тот же день обо всём рассказала Цзымо.

— Почти в тот же, — с улыбкой поддакнул тот. От сильной тряски волосы местами выбились из его пучка, но он не высказал ни слова протеста или возражения.

Скиталец, наконец, спрятал длинную флейту в вороте зелёного шэньи, куда прежде на глазах Чжао Синьи клал свои кинжалы, лениво встал с земли, поднял руки к небу и потянулся.

Стоило ему привлечь к себе внимание, как Чжао Ушуй потерял весь интерес к Цзоу Чаоян и обернулся к демоническому принцу.

— Мы с тобой ещё не закончили.

— Попрошу, — усмехнулся Скиталец, — ты говоришь с братом короля, человек.

— Ой, Его Величество вспомнил о своём положении? О чём ты думал, когда мучил несчастных жителей? Говори, где они сейчас!

Цзоу Чаоян перестала дурачиться и тоже серьёзно посмотрела на брата по вере.

— Чжао Ушуй, мы ни к чему не придём, если будем кричать друг на друга.

Чжао Синьи не желал тратить времени на бессмысленные разговоры, поэтому сам приблизился к принцу в зелёной одежде с золотым узором и поинтересовался:

— Вашему Высочеству что-то известно о происшествиях в деревне?

— Он играл ту самую мелодию! Это он во всём виноват!

От криков Чжао Ушуя его младший брат только немного нахмурился, не придал им значения и задал вопрос иначе:

— Откуда Вам известна та мелодия?

Уголки губ Скитальца дёрнулись и растянулись в улыбке.

— Я был здесь ночью и сам её слышал.

Чжао Ушуй не собирался отступать от своего.

— Видите, он во всём признался.

Цзоу Чаоян смерила его недовольным взглядом, покачала головой и на этот раз сама поинтересовалась у принца:

— Что привело Ваше Высочество в деревню Лазурных Кустов?

— То же, что и вас — запрос жителей, разосланный по всем орденам.

— В твоих руках он откуда оказался?

Чжао Ушуй подошёл к нему и сердито взглянул в глаза Скитальца, где сверкали хитрые огоньки. Тот закинул руки за голову, скрестил их и расположил на плечах.

— Я был в ордене Хэйлун Тан, когда до них дошла просьба, и попросил аптекаря Тан отпустить меня, чтобы узнать о ситуации и в случае чего помочь.

— То есть вместо своих адептов Драконы отправили тебя? — Чжао Ушуй стоял в упор к нему, между их носами пролегал какой-то цунь. — С каких пор демонов вообще беспокоит судьба смертных?

Чжао Синьи не желал и дальше выслушивать их препирательства, как и в целом не видел в споре смысла. Он втиснулся между ними, поймав на себе недовольный взгляд старшего брата, но сам обернулся к Скитальцу.

— Что произошло ночью? Расскажите всё, что Вашему Высочеству известно.

— Я прибыл под конец часа Крысы*, когда деревня Лазурных Кустов уже спала, и решил остановиться на постоялом дворе, но не мог найти его, тогда спросил у первого встречного, который в столь позднее время бродил по улицам.

* Час Крысы – время с 23:00 до 01:00.

— Я уверен, он врёт, — перебил его Чжао Ушуй, после чего Цзоу Чаяон потянула его за рукав и с недовольным взглядом оттащила в сторону.

Цзоу Цзымо насмешливо посмотрел на них и поинтересовался:

— Шицзе, тебе твой гэ* не передать?

* Гэ (кит. 戈) – колюще-рубящее оружие древнего Китая, состоит из деревянной рукоятки и кинжалообразного лезвия.

— Вы мне угрожать вздумали?

Чжао Ушуй не всерьёз сердился на брата и сестру Цзоу, но Скитальцу — не просто демону, но вдобавок и принцу — явно не доверял. Последний же смотрел на заклинателей с доброй улыбкой, и, когда остальные стихли, продолжил свой рассказ:

— Он мне не ответил — зарычал и убежал, поэтому Моё Высочество решил последовать за ним. Оказалось, не он единственный бродил по деревне, но к кому бы я ни подошёл — все бросались наутёк. В какой-то момент я запрыгнул на крышу одного из домов и решил понаблюдать, затем услышал мелодию... — его голос вдруг стал тихим и загадочным. — Манящую, одновременно приятную и вызывающую дрожь. Десяток людей столпился в одном месте, однако никто не произнёс ни слова, все разбежались в стороны и начали скрестись в чужие двери. Если им открывали, они бросались на людей.

— И ты ничего не сделал?

Чжао Ушуй скрестил руки на груди, приподнял обе брови и с недовольством уставился на Скитальца. Наконец-то подловил его.

— Вы хотели, чтобы Моё Высочество вмешалось?

— Нет, — вызывающе ответил Чжао Ушуй, — мы ни капли не сомневались, что демон не станет помогать простым смертным.

Однако Скиталец на миг опустил взгляд, снова поднял голову и усмехнулся.

— Я собирался.

— Ага, конечно.

— Но стоило мелодии стихнуть, как все рычащие люди разбежались. Кого-то из раненых они бросили на пороге собственных домов, иных утащили за собой.

Чжао Ушуй отошёл от Цзоу Чаоян, снова приблизился к Скитальцу и уставился на него с надменной улыбкой.

— Да? И куда они утащили их, Вы же проследили, Ваше Высочество?

Обращение к принцу он выплюнул с желчью, от которой даже Чжао Синьи стало не по себе.

— Нет.

Скиталец собирался сказать что-то ещё, но Чжао Ушуй развёл в руки стороны и перебил его:

— Чего ещё ожидать от демона.

— Я помогал жене главы Ду, которую ранил собственный сын. Если не верите, можете сами поинтересоваться, они подтвердят мои слова.

После подобных заявлений Чжао Ушуй проглотил язык и отвернулся, не найдя подходящего парирования. На некоторое время повисла тишина — заклинатели задумались над рассказом Скитальца. Мелодичный голос Цзоу Чаоян прозвучал приятно и внезапно, как брошенный в море камень, создающий круги по воде и волнующий мирный водоём — так её друзья вынырнули из оцепенения:

— Ваше Высочество пытались повторить услышанную мелодию?

— Верно. Либо Моё Высочество играет неправильно, либо солнце всё-таки должно опуститься за горизонт и уступить место тьме.

Чжао Ушуй хмыкнул в стороне, но никак не прокомментировал, а Цзоу Чаоян задумчиво поджала губы и высказала предложение:

— Давайте разделимся и будем следить за деревней Лазурных Кустов с разных сторон, я возьму на себя восточную часть, если никто не против.

— Тогда я отправлюсь в западную, — Цзоу Цзымо поддержал свою сестру. — Шицзе, твой гэ.

Он наконец-то передал ей оружие, которое Чжао Синьи сначала принял за копьё. Чжао Ушуй нахмурился, обвёл всех взглядом и с недовольством указал на Скитальца.

— Я не доверяю этому демону, пусть кто-нибудь возьмёт его с собой.

— Только не ты, Чжао Ушуй, иначе перегрызёте друг другу глотки, — хихикнула Цзоу Чаоян и повернулась к его младшему брату. — Чжао Умэн, у тебя уже есть опыт общения с Его Высочеством, не против объединиться с ним?

— А моё мнение никого не интересует? — с насмешливой улыбкой в разговор влез Скиталец, но злым он не выглядел.

Чжао Синьи пожал плечами. В незнакомой деревне мира новеллы гораздо спокойнее находиться в чьей-то компании, чем в одиночестве, поэтому он не стал ни возражать, ни соглашаться.

— Ладно, — согласился Чжао Ушуй и пронзил Скитальца недовольным взглядом, — тогда я отвечаю за юг, а Умэн и демон пусть остаются на севере*.

* Обычно в китайском страны света называют в следующем порядке: восток, запад, юг, север (кит. 东西南北), здесь они тоже перечисляют их по порядку, а не выбирают по некой особой причине.

Не собираясь больше проводить с ним время, он первым откланялся и решительно вернулся в деревню. Брат и сестра Цзоу кивнули и тоже разошлись, оставив Скитальца и Чжао Синьи наедине. Последний не умел ориентироваться без компаса. Да, он знал, что солнце поднималось на востоке и садилось на западе, но сейчас оно находилось в зените, а читатель не помнил, с какой стороны пришёл.

Скиталец сложил руки за спиной, с любопытством наклонился к его лицу и поинтересовался:

— Что с твоим видом? Остался один и снова в муравейник провалился?

Его взгляд был направлен на перепачканную, некогда белую форму ордена Цинху Чжао, та уже успела подсохнуть, поэтому Чжао Синьи позабыл о недавней случайности. Не желая оправдываться, он отвернулся и двинулся к домам деревни, не представляя, в какой стороне находился север. За спиной раздался смех Скиталец, чей обладатель быстро догнал его. Не успел Чжао Синьи решить, куда свернуть, как тот сам предложил решение:

— Ночью жители убежали туда, — Скиталец указал пальцем в место, откуда они только что пришли, — предлагаю обосноваться неподалёку. Госпожа! — Он заметил прохожую и с добродушной улыбкой подошёл к ней. — Это Ваш дом? Позволите нам занять крышу, чтобы наблюдать за окрестностями?

Та с благодарностью закивала:

— Конечно, господа бессмертные, защитите нашу деревню.

Демонический принц усмехнулся, в глазах промелькнули хитрые огоньки, пока он смотрел на Чжао Синьи, затем с лёгкостью запрыгнул на соломенную крышу и, как коты спали под тёплыми лучами солнца, так и он расположился поудобнее, подложил руки под голову и закинул ногу на ногу.

Чжао Синьи кивнул женщине в простых деревенских одеждах, прошёл мимо и задумчиво посмотрел наверх. Он тоже мог с такой лёгкостью запрыгнуть? Хотелось надеяться, что тело заклинателя было способно на это, но Чжао Синьи не знал, нужно ли было направлять ци в свои ноги или куда-то ещё, а может, использовать какую-то особую технику. Пока он молча размышлял, на волосы упало несколько соломинок. Подняв голову, он заметил свесившегося Скитальца — тот с классической для него улыбкой протянул руку.

— Помочь? — добавил демон, не дождавшись ответной реакции.

Чжао Синьи решил не стоять без дела, а всё-таки ухватился — так будет проще, чем разбираться в особенностях тела заклинателя. А на мечах в деревне почему-то не летали.

Скиталец потянул его на себя, но вдруг перестал прилагать усилия и усмехнулся. Чжао Синьи, повиснув в воздухе, заскрёбся ногами по деревянной стене дома: он слишком низко висел, чтобы ухватиться за саму крышу и подтянуться, а когда попытался разжать пальцы и спрыгнуть на землю, Скиталец посильнее впился в его рукав.

— Издеваешься надо мной, Высочество?

— Чжао Умэн, ты не приложил никаких усилий и повис, как мешок с рисом.

Их взгляды пересеклись: демон смотрел насмешливо и улыбался, а Чжао Синьи с недовольством свёл брови.

— Либо подними меня, либо отпусти.

— Может, Моё Высочество получает удовольствие, наблюдая за бессилием заклинателя, — хохотнул он, но всё-таки затащил читателя на крышу.

От белого цвета остались лишь отдельные пятнышки, большая часть ткани была покрыта тёмной грязью, поэтому форма ордена Цинху Чжао почти сливалась с соломенной крышей. Он удивлялся, как хозяйка дома узнала в нём заклинателя, а не приняла за бродягу или — хуже — скрывашегося убийцу.

Скиталец вновь откинулся и расслабленно разлёгся — до ночи оставалось несколько часов, поэтому сейчас они могли расслабиться, однако Чжао Синьи сидел как на подстилке из иголок*: ощущал себя некомфортно, не знал, лечь ему или сесть, а он сам просто подтянул к себе колени и положил на них голову, оставив спину напряжённой.

* Кит. 如坐针毡 – «Сидеть как на подстилке из иголок» (сидеть как на иголках, испытывать беспокойство).

На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь людскими голосами где-то внизу, цокотом копыт, скрипом колёс проезжающих мимо телег. Вскоре эти звуки Чжао Синьи начал воспринимать как фон, который его сознание уже научилось заглушать, неосознанно он погрузился в медитацию, ощущая лишь потоки ци, пока голос Скитальца не нарушил его спокойствие.

— Куда подевал красную ленту?

— А?

Внезапный вопрос, подобный врагу, неожиданно выскочившему из тумана войны, привёл Чжао Синьи в замешательство. Он потерял всю концентрацию, перестал замечать течение ци в своём организме и обратил внимание на демонического принца по соседству.

— В последнюю, а вернее, — Скиталец мило улыбнулся, — в последние две наши встречи ты носил красную ленту. Цветы персика, должно быть, уже завяли, но меня интересует судьба ленты.

Чжао Синьи приподнял сведённые брови, на лбу проступили морщинки. Он совершенно не беспокоился о собственном внешнем виде, поэтому надевал то, что приносили юные адепты ордена Цинху Чжао. Хвост ему однажды переплетала Дин Сю, когда приносила еду в пагоду на пике Лазурных Ударов, звала спуститься отобедать — возможно, тогда и заменила ленту.

Не дождавшись ответа, Скиталец продолжил:

— Ты сам её снял, а может, несчастный случай разделил вас?

От его слов Чжао Синьи чуть не поперхнулся, почувствовав себя оскорблённым.

— Ваше Высочество считает, что моя жизнь состоит из несчастных случаев?

— Нет, неделю ты же продержался, а что далее случилось с лентой, Моё Высочество не ведает и жаждет узнать. Так расскажешь?

В его глазах застыли хитрые огоньки. Скиталец даже успел вытащить из крыши соломинку и от скуки теперь пожёвывал её передними зубами, продолжая расслабленно лежать на спине.

— Не помню я, — фыркнул Чжао Синьи и отвернулся.

— Не помнишь или не хочешь помнить?

Он с трудом сдерживался, чтобы не закрыть уши и не спрыгнуть. Уже начинал жалеть, что согласился объединиться с ним, уж лучше бы в одиночку следил за одной из частей деревни. Снизу до них вдруг донёсся доброжелательный голос:

— Господа бессмертные, угощайтесь!

Подноса вроде тех, что приносили Ду Ян и Дин Сю, у простой женщины не нашлось, она держала в руках неотёсанную доску. Там стояли простые пиалы с рисом, над которыми поднимались клубы пара и раздувались несильными порывами ветра, также мелкая жареная рыба и небольшая гора золотых нитей* — их Чжао Синьи сразу узнал, так как в семейном ресторане часто готовили разные виды грибов.

* Название зимнего опёнка в Китае (кит. 金针菇).

Не успел он среагировать, как Скиталец спрыгнул на землю и отблагодарил добрую женщину, забрал из её рук самодельный поднос и ловко взобрался обратно на крышу, не выронив ни единой рисинки. Солома лежала неровно и после зимы в некоторых местах прогнулась, поэтому доску было тяжело поставить ровно, однако Скитальцу удалось это сделать. Он сразу взял пиалу с рисом и палочками и принялся за еду, только через некоторое время обратил внимание, что Чжао Синьи даже не шелохнулся.

— Присоединяйся, — предложил он с набитым ртом и кивнул в сторону второй пиалы.

Чжао Синьи приподнял обе брови, смерил его недовольным взглядом и решил поумничать:

— Если я правильно услышал, то эта милая женщина угощает заклинателей, а не демонических принцев.

Скиталец ненадолго замолчал, даже жевать перестал, затем сглотнул, опустил пиалу на поднос и вдруг расхохотался на всю деревню. Чжао Синьи бы не удивился, если бы столь громкий смех донёсся до всех углов и знакомых им заклинателей. Ему и самому пришлось прикрыть рот рукой и прокашляться — настолько заразительным оказался смех, что сложно было сдержать улыбку.

— Чжао Умэн, — наконец, произнёс тот, стараясь вновь не заржать, на его глазах даже слёзы выступили, — я и подумать не мог, что ты такой мелочный!

— Я же не запрещаю Вашему Высочеству есть, а просто напоминаю.

Их взгляды пересеклись. Несколько секунд Скиталец смотрел с совершенно серьёзным выражением лица, даже не моргал, потом схватился за живот, и его весёлый смех вновь разнёсся по окрестностям. Прохожие поднимали головы кверху и тоже улыбались.

Через некоторое время Скиталец всё-таки смог выдать разборчивые слова:

— Твоих... запретов мне не хватало.

Чжао Синьи даже неловко чувствовал себя. Он не собирался становиться личным шутом Его Высочества! Поэтому тоже взял пиалу с рисом и наполовину отвернулся — так, чтобы Скитальца было видно боковым зрением. Опасно оставаться спиной к демону, ещё вонзит кинжал, когда тот потеряет бдительность.

Остальная часть дня прошла в относительной тишине. Скиталец опять разлёгся на крыше и на этот раз вертел в руках бамбуковую флейту, но больше не играл на ней. Стоило солнцу опуститься за горизонт, как поднялся ветер, и Чжао Синьи поёжился от холода, обнял себя за ноги. Даже пожалел, что оставил меховой доупэн в ордене, заменив его более тонким пифэном. Ненадолго выглянувшие звёзды скрылись за густыми облаками, что набежали совершенно внезапно после ясного солнечного дня.

В деревне Лазурных Кустов повисла тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра.

Чжао Синьи крепко обнимал свои колени и поглядывал вниз, хоть при этом не старался ничего рассмотреть в темноте. Когда что-то коснулось его плеча, дыхание его перехватило, он испытал дикий ужас, подскочил на месте и со всей силы впился пальцами в чужую руку, желая сбросить с себя возможного зомби. Не хватало пострадать, как женщина, которую заклинатели повстречали этим утром.

— Чжао Умэн, это я, — тихо проговорил Скиталец и зашипел от боли.

— Ой, извини.

Чжао Синьи разжал пальцы и виновато убрал руку за спину, опираясь на неё, но затем решил возмутиться:

— Ты сам виноват, что напугал...

— Тихо! — прошипел на него Скиталец, с болью тряся перед собой повреждённой конечностью, а затем указал куда-то вниз. — Смотри.

С противоположной стороны от той, куда был прежде направлен взор Чжао Синьи, по дороге медленно передвигалась человеческая фигура, пошатываясь из стороны в сторону. В темноте было невозможно разглядеть, являлась она женщиной или мужчиной.

Скиталец бесшумно прополз к краю крыши, но спрыгивать не спешил.

Холодок пробежал по спине Чжао Синьи, а в груди начало разрастаться неописуемое чувство ужаса. Дыхание стало затруднённым, пришлось даже рот приоткрыть. Несколько секунд назад он испугался внезапного прикосновения, но сейчас никто его не трогал. Чжао Синьи почувствовал себя ребёнком, которому в темноте виднелось, как из-под кровати и других щелей выползали монстры. Сердце учащённо билось, пока он сжимал руки в кулаки, ногти неприятно впивались в кожу. Чжао Синьи мысленно пытался успокоить себя, убедить, что ничего страшного не случилось, старался медленнее и глубже дышать, дольше выдыхать. Но затем до ушей донеслась нежная мелодия. Её играли неспешно, растягивая удовольствие, и от одного звучания хотелось одновременно расплакаться, броситься в объятия матери — настолько грустной она была, но одновременно с этим сердце ускоряло свой темп, а в горле словно встал ком и не позволил вдохнуть. Спина напряглась, тело дрожало от страха. Пока он не мог успокоиться, Скиталец тихо спрыгнул и приземлился на корточки. Чжао Синьи вздрогнул, не желая оставаться в одиночестве на соломенной крыше, и ринулся за ним с криком:

— Подожди!

Не заметив края, он сорвался и полетел вниз, словно брошенный мешок риса, как его и описывал принц ранее. Чжао Синьи был готов с болью удариться о твёрдую землю, даже прикрыл глаза и нахмурился, однако поймали его сильные руки. Скиталец смягчил его падение, после чего сердито опустил на землю и прошипел недовольным шёпотом:

— Ты что творишь, Чжао Умэн?

Фигура, за которой они наблюдали, что-то прорычала и помчалась вперёд по дороге. Скиталец рванул за ней, оставив Чжао Синьи одного. Чуть не запутавшись в полах длинного грязного пифэна, он всё-таки поднялся на ноги и помчался следом на дрожавших ногах. Отдалённая мелодия по-прежнему вызывала ужас, и он просил небеса вернуть его обратно в свой мир, однако его просьбу не исполнили.

Вместо этого ночное небо рассекла белая паутина грозы, на миг покрыла чёрное полотно тонким узором и погасла. Послышался грохот, заглушивший тихую мелодию, и следом за ним хлынул дождь.

Чжао Синьи изо всех сил нёсся за Скитальцем, боясь потерять своё единственное спасение. Тот отдалялся, и Чжао Синьи, спотыкаясь, неосознанно наполнил ноги своей ци, из-за чего стал бежать гораздо быстрее. Он не чувствовал усталости и не обращал внимания на дождь, скрывавший окружавшие силуэты своей пеленой. Врага он давно потерял из виду, но продолжал следить за Скитальцем и мчаться следом.

Вскоре они покинули пределы деревни Лазурных Кустов и выбежали на поляну, где днём заклинатели повстречали демонического принца, но здесь не остановились, а понеслись дальше быстрее ветра. Чжао Синьи больше не слышал мелодии, остался лишь звук собственных шагов и оглушительные раскаты грома, однако те не вызывали столь сильный ужас, который он только что испытал. Ноги больше не дрожали, и он просто нёсся вперёд.

В один момент Скиталец притормозил, и Чжао Синьи со всей силы врезался в его спину.

— Враг скрылся? — вместо извинений поинтересовался последний, ничуть не запыхавшись.

— Зашёл внутрь.

​

Мужчина прижался к стволу дерева, чуть высунув голову и всматриваясь в очертания заброшенного храма сквозь пелену дождя. В плотных тканях мокрой сверху одежды нагрелся нефритовый жетон, он тут же вынул его и крепко сжал.

«Что там происходит?» — раздался в голове мысленный голос.

Своими пальцами мужчина ощущал и вырезанную змею на гладкой поверхности, и рассекавшую её трещину. Он направил энергию в жетон и передал мысленный ответ:

«Приспешники Сюэмина что-то затеяли».

«Выясни что».

Он бросил очередной взгляд в сторону храма и двух фигур, замешкавшихся у входа, и от напряжения сдавил средство связи сильнее прежнего.

«Не могу, там Вэйлю».