Невезучий второй читатель

То, что издалека для Чжао Синьи выглядело как невразчные пригорки, на деле оказалось крупными зелёными холмами, от которых веяло обильной духовной энергией. Конечно, они не могли сравниться с ослепительными пиками заснеженных гор, однако и их склоны, словно гигантские ступени, стремились к небу, увенчанные множеством разных строений — от скромных домиков у подножия до величественных павильонов на вершинах. Весна окутала их своим теплом: деревья, ещё недавно голые, украсили первые почки, а где-то начинали распускаться белые цветы, подобные снежинкам.

Между холмами лениво извивалась река — не широкая, но упрямая, словно ползущая змея, отделявшая пики ордена Цинху Чжао друг от друга. Через неё перекинулись деревянные мосты, чьи перила украшали шелестевшие на ветру бумажные талисманы. Река впадала в ров, окружавший все холмы по периметру — он как будто проводил черту, отделявшую мирскую суету от обители заклинателей.

Пик Ясных Лучей, куда они направлялись вместе с Чжао Ушуем, оказался вовсе не солнечным и ярким, о чём Чжао Синьи подумал по названию. Они приземлелись у ворот резиденции с тёмно-синей черепичной крышей, в глаза сразу бросилась деревянная табличка с высеченным названием «Ясные Лучи». Возле иероглифов красовался тигр на задних лапах на фоне солнца и длинных лучей.

Из резиденции вышла женщина в тёплом доупэне с меховой подкладкой, множество украшений было вплетено в заколотые в высокую причёску волосы, на их фоне ярче всех выделялся небольшой серебряный тигр. Незнакомка бросила на Чжао Синьи быстрый взгляд, сразу приметила красную одежду демонов, а в следующий миг к его груди прилип талисман. Тело онемело, и он мог только в замешательстве смотреть перед собой. Женщина молниеносно вытащила меч из ножен и сделала выпад — быстрая, как тигр, — однако Чжао Ушуй со звоном отразил её удар и встал между ней и своим братом.

— Шигу*, Вы не видите? Это же наш Умэн!

* Шигу (кит. 师姑) – тётя.

Система поспешила представить женщину:

[Это Чжао Уцзюй, глава пика Ясных Лучей и Ваша тётя.]

Обо всём, кроме имени, он и сам догадался, но умничать не стал, а пожаловался:

«Ты можешь к ним таблички с именами приделать? Я же с ума сойду запоминать их всех».

[Нет, но Вы можете сами их вырезать и попросить адептов носить на груди. (⌒▽⌒)☆]

«С ума сошла?! — если бы не вызвавший онемение талисман, Чжао Синьи хлопнул бы себя по лбу. — Эта женщина ни за что пытается убить меня, а ты хочешь, чтобы я ей табличку подсунул и сказал, что позабыл её имя?»

[У Синьи есть идея получше?]

«Да! Чтобы ты сделала таблички невидимыми для других».

Пока между ним и Системой шла мысленная перепалка, тётушка опустила меч и проговорила с серьёзным выражением лица:

— Ещё не прошла неделя после вашего глупого спора.

Чжао Ушуй тоже убрал свой, однако Чжао Синьи по-прежнему не мог ни пошевелиться, ни что-либо произнести.

— Шигу, демоны решили отпустить его раньше. Лучше осмотрите его.

Она высоко подняла голову, заставив украшения зазвенеть, и вплотную подошла к Чжао Синьи, с подозрением обошла его по кругу, рассматривая красную одежду демонов, и поинтересовалась:

— Ты уверен, что ты Умэн?

— Шигу, он не может ответить из-за талисмана.

— Молчать! Демоны могли превратиться в нашего Умэна и подослать одного из своих.

Поначалу Чжао Синьи показалось, что к своему брату Чжао Ушуй испытывал неприязнь, однако сейчас встал на его защиту.

— Шигу, это наш Умэн.

Несколько секунд тётушка внимательно разглядывала обоих.

— Так и быть.

Чжао Уцзюй сорвала талисман с груди Чжао Синьи, и тот наконец-то смог сдвинуться с места, вновь ощутив тяжесть в больной ноге, однако в следующий миг она снова набросилась на него:

— Отвечай, почему ты в одежде демонов?

Перед глазами промелькнуло неприятное воспоминание, как Чжао Синьи напал на Ху Цюэюна и с позором остался без одежды. Он не хотел об этом рассказывать — ни о нём, ни о корнях, ни об огненных и лесных муравьях. От замешательства и постепенно проходившего онеменения язык заплетался, и тут Чжао Синьи подумал о Тан Сюэхуа, заклинательнице в тёмно-синем, спасшей их со Скитальцем из тумана, и ответил:

— Шигу, пилюля...

Одно это слово спасло ему жизнь. В глазах Чжао Уцзюй промелькнула целая буря эмоций, она с омерзением сжала использованный талисман в руках и с явной неприязнью проговорила:

— Опять эта аптекарь Тан, чтоб на неё небеса обрушились за укрытие демона. Бедной Тан Хуафэн не повезло с такой неблагодарной младшей сестрой. Если бы не глава ордена, я бы её...

Не успела она договорить, как за их спинами появилась статная фигура мужчины в форме ордена Цинху Чжао. Как и остальные, он тоже носил белоснежный доупэн с узором в виде чёрных полос и с меховой подкладкой, только его мех имел неестественный лазурный цвет. Из-под пояса свешивался биси с лазурным тигром, чей хвост тянулся до небес, а передние лапы наступали на череп, — Чжао Уцзюй носила похожий, однако её рисунок соответствовал изображённому тигру и солнцу над входом в резиденцию.

— Если бы не глава ордена, то что?

На лице мужчины застыло серьёзное выражение, однако уголки его губ чуть приподнялись в улыбке, и он продолжил:

— Глава пика, ненависть к демонам застилает Вам глаза, — затем он обернулся к Чжао Синьи, — что с тобой случилось, Умэн? Глава пика, осмотрите его ногу уже.

Система поспешила представить его:

[Это глава ордена Чжао Уцюэ, по совместительству глава пика Лазурных Ударов и Ваш отец.]

Судя по манере общения с Чжао Уцзюй, он занимал более высокое положение, поэтому слова Системы ничуть не удивили. Чжао Синьи и не стремился запоминать всех подряд, поэтому случайно всплывшие имена не вызвали ни капли интереса. К тому же, все походили друг на друга, а он не желал ломать голову и пытаться удержать их в памяти.

— Идём за мной, Умэн, — заговорила Чжао Уцзюй уже более спокойной интонацией, прошла в свою резиденцию, ненадолго обернулась и крикнула: — Принесите таз с водой!

Она провела племянника в крыло длинного дома, в глаза сразу бросались большие глиняные вазы с цветами, что стояли на полу у стен, некоторые пустовали и красовались своим детальным узором. Посреди помещения находилась расписанная ширма с нарисованными на ней тиграми, которые, видимо, являлись характерной чертой последователей ордена Лазурного Тигра.

— Садись.

Чжао Уцзюй указала в сторону низкой деревянной чуанты* с небольшой вытянутой подушкой в форме валика синего цвета, а сама ушла за ширму. Чжао Синьи послушно прохромал и опустился, в то время как глава пика вернулась с несколькими талисманами в руках.

* Чуанта (кит. 床榻) – кушетка, на которой можно как сидеть, так и лежать.

— Убери меч в сторону, — попросила она, чем немного удивила его, но Чжао Синьи с ней спорить не стал, а послушно снял оружие с пояса и поставил возле чуанты. Чжао Уцзюй уже переключила внимание на пострадавшую конечность.

— Извините за вторжение!

В дверном проходе стоял старший из учеников, кого Чжао Синьи встретил перед орденом — Ду Жэсинь, в руках он держал таз, над которым возвышались клубы пара. Глава пика кивнула и махнула рукой, приказывая поднести таз к чуанте, что юноша и сделал, опустил его на пол у ножек, поклонился и умчался прочь быстрее ветра.

— Умэн, это тебя демоны так?

Под внимательным взглядом Чжао Уцзюй Чжао Синьи медленно опустил ногу в таз и нахмурился от неприятно горячей воды. Большую часть пути от озера до ордена он проделал босой, бродя по холодной земле, поэтому при соприкосновении ледяной опухшей конечности и воды его тело содрогнулось. Еле сделжался, чтобы не выдернуть ногу, по которой уже прошлась волна тянущей боли.

Чжао Синьи решил, что лучше ответит честно, чем получит неправильный вердикт и усугубит своё состояние, поэтому сказал коротко:

— Муравьи.

— Проклятые демоны натравили на тебя муравьёв?! Бедный мой мальчик.

По всей видимости, Чжао Уцзюй искренне ненавидела всех представителей демонической расы и теперь, убедившись, что столкнулась не с врагом, потеплела рядом с племянником. Чжао Синьи решил далее не взаимодействовать с ней, только поглядывал на больную конечность.

Глава пика оставила свой доупэн на стоявшем рядом столике, опустилась на деревянную чуанту с неудобной твёрдой ажурной спинкой и положила мокрую и распухшую ногу себе на колени. Её пальцы сильно надавили на покрасневшую кожу, заставив Чжао Синьи нахмуриться от неприятных и даже болезненных ощущений, однако затем она выпустила свою духовную энергию. Твёрдую и странную — поначалу Чжао Синьи показалась, что она дотронулась до него каким-то твёрдым предметом, однако Чжао Уцзюй даже не касалась его кожи.

Он прикрыл глаза и немного откинулся назад — ощущения были не самыми приятными. Затем глава пика приложила к его ноге сразу два талисмана и активировала их, кожу сразу охватило нечто холодное, тяжёлое, придавливающее вниз, однако одновременно с этим Чжао Синьи почувствовал небольшое облегчение. Нога уже не так сильно жглась. Он приоткрыл глаза и заметил, что покраснение спало, но опухоль ещё не успела сойти. Затем Чжао Уцзюй взяла пустой талисман, приложила его к пострадавшей конечности и ловким, но уверенным движением пальцев вырисовывала что-то при помощи своей ци — надпись на бумаге подсветилась, и ногу Чжао Синьи обдало уже неприятным холодом, словно он вступил в ванну со льдом.

Чжао Уцзюй осторожно приподняла его больную конечность и поставила на пол возле таза со словами:

— Можешь идти, дальше пройдёт само. Обувь возьми за дверью.

Он сложил перед собой руки и вежливо поклонился, после чего забрал стоявший возле чуанты меч и направился к выходу из резиденции. Перед порогом стояли невысокие белые сапоги — должно быть, о них говорила Чжао Уцзюй. Чжао Синьи аккуратно натянул один на больную ногу и задумался, стоило ли менять второй или остаться в демоническом. Всё же он решил стянуть с себя красный.

«Система, где живёт этот Чжао Умэн?»

Однако не успел механический голос дать ответ, как у ворот Чжао Синьи столкнулся со своим братом и отцом — главой ордена. Оба стояли и что-то обсуждали, но сразу замолкли, стоило тому подойти.

Чжао Уцюэ обеспокоено осмотрел его с ног до головы:

— Умэн, ты в порядке?

— Пустяки, пройдёт.

Однако в голосе Чжао Синьи не прозвучало ни радости, ни воодушевления, и он заметил сожаление в глазах главы ордена.

— Отдыхай, Умэн, — ответил отец его персонажа с грустной улыбкой, а вот на лице Чжао Ушуя отразилось недовольство, и тот сразу возмутился:

— Но отец! А как же церемония?

— Подождёт, Ушуй, ты не видишь, что твоему брату надо восстановиться? — Глава ордена обвёл взглядом возвышающиеся домики резиденции Ясных Лучей и крикнул: — Выходите.

Чжао Синьи собирался обратиться к Системе и поинтересоваться, где он живёт, чтобы наконец-то прилечь и отдохнуть, как из-за стены показались уже знакомые Ду Ян и Дин Сю — юные адепты подслушивали разговор, старшего мальчика Ду Жэсиня среди них не оказалось. Они виновато опустили головы и молча подошли к главе ордена, но тот не стал ругаться, только попросил:

— Проводите вашего шишу и принесите ему еду.

— Слушаемся, глава! — просияли юные адепты, радуясь, что избежали наказания за подслушивание. Оживлённые и довольные, они решительно зашагали по тропе, тянувшейся вниз с пика Ясных Лучей, однако Чжао Уцюэ вскоре разрушил их прекрасное настроение.

— Ещё раз замечу за подслушиванием, и церемонию посвящения придётся отложить. Или вы уже не желаете стать учениками ордена Цинху Чжао?

Ду Ян и Дин Сю вздрогнули, обернулись и низко поклонились, после чего в один голос прокричали:

— Этого больше не повторится, глава!

Уголки губ Чжао Уцюэ растянулись в улыбке.

— Или подслушивайте так, чтобы вас не поймали.

— Но глава, — возразил осмелевший Ду Ян, — тогда мы должны учиться на пике Покрова Ночи, чтобы никто не мог нас заметить.

— Вот и не лишите себя такой возможности.

— Не посмеем, глава!

Затем они вновь вернулись на тропу и продолжили свой путь, Чжао Синьи кивнул, прощаясь с отцом и братом, последовал за юными адептами, однако в спину донёсся негромкий разговор оставшихся:

— Отец, Вы слишком опекаете Умэна.

— Ему нелегко приходится, Ушуй.

В ордене Цинху Чжао возвышалось сразу семь пиков, которые в свою очередь соответствовали четырём ступеням. К самой низкой относился пик Равновесия, откуда начинали юные заклинатели. Ду Ян и Дин Сю, как и многие другие — жили у его подножия и учились у старейшин базовым техникам. Там же их и отсеивали. Когда молодые закладывали основы, они получали право стать полноценными адептами ордена, проходили церемонию посвящения и становились личными учениками одного из опытных заклинателей, также получали цзы*, становившееся их дальнейшим именем. Затем вместе с учителем они выбирали один из пиков третьей ступени и учились новым техникам, только после этого могли подняться на более высокие, там они впервые брали в руки талисманы и настоящее оружие. Чжао Умэн и Чжао Ушуй обитали на пике Яростных Ветвей, пике первой ступени, где недавно закончили обучение у своего отца под присмотром прадеда Чжао Усиня и теперь были готовы взять собственных учеников.

* Цзы (кит. 字) – второе имя, которое даётся по достижению совершеннолетия. Первое имя (кит. 名) даётся при рождении.

Всё это Чжао Синьи услышал из оживлённого обсуждения Ду Яна и Дин Сю, а также пояснявших комментариев Системы. Учителем мог стать любой адепт, закончивший обучение; более того, он мог пройти не все ступени, но тогда обучал лишь до своего уровня, поэтому в ордене Цинху Чжао очень многие делились на пары учитель и ученик,а не собирались толпой вокруг одного учителя. Главы пиков почти не занимались обучением, а наблюдали за молодыми учителями, помогали им, направляли.

Пик Яростных Ветвей выглядел наименее населённым относительно других: здесь практически не стояло домов — одни деревья и кусты, большая часть из которых ещё не успела зацвести. Зато опавшие белые и розоватые лепестки абрикосов укрывали пик подобно снегу. Некоторые старейшины, успевшие пройти здесь обучение, теперь занимали свои места в качестве глав других пиков, а другие взяли себе учеников и отправились обучать их на пики второй и третьей ступени.

Ду Ян и Дин Сю остановились у прикрытых дверей одного из домов — должно быть, именно в нём жил Чжао Умэн. Его персонаж занимал не такое высокое положение, как Чжао Уцзюй, поселившаяся в просторной резиденции с забором. Его же домик выглядел в разы скромнее.

Чжао Синьи прошёл мимо юных адептов и собрался зайти внутрь, как Дин Сю окликнула его:

— Шишу! Что Вам принести из еды?

Девочка не просто спрашивала, голоден ли он, а ожидала чего-то конкретного.

Он не знал, чем помимо риса питались адепты ордена Цинху Чжао, поэтому пожал плечами и ответил:

— Что угодно.

Он не вешал на блюда ярлыки «любимое» и «нелюбимое» и мог есть практически что угодно, однако каждый кусок пробовал так, будто сдавал экзамен. Что со вкусом, пересолено? На фэнь*. Мясо не прожарили до идеала между сочностью и хрустящей корочкой? Готовьте заново. Овощи потеряли свой изысканный вкус из-за лишних секунд на огне? Позор повару. Он не капризничал, а получил свою придирчивость от родителей, так как вырос на кухне и с детства впитывал споры, звучавшие громче любого телевизора: «Ты что, не чувствуешь? Кардамон перебивает весь вкус!», «Щепотка — это не на глазок!», «Каким ножом ты режешь варёную утку?!»

* Фэнь (кит. 市分) – 500 мг.

Не просто так критики хорошо отзывались об их семейном ресторане. Чжао Синьи сам прекрасно видел, с каким старанием и любовью родители относились к готовке. Он не выбирал становиться придирчивым — он научился различать эти нюансы раньше, чем освоил таблицу умножения, и знал их так же хорошо, как и способности персонажей, на которых играл. Его требовательность была не прихотью богатеньких, орущих на официантов из-за любых промахов, а языком, на котором говорила его семья.

Ду Ян и Дин Сю сложили перед собой руки, поклонились и вскоре ушли, а Чжао Синьи вошёл в домик. Тот выглядел небольшим — у стены стояла деревянная кровать, красивый узор на ажурной спинке изображал тигров, также в комнате находился низкий стол, заваленный пустыми талисманами, там же лежала кисть и чернила. У стены он заметил шкаф, разделённый множеством небольших полок с аккуратно сложенными свитками.

На ногу ступать уже было гораздо легче, но Чжао Синьи всё равно продолжал прихрамывать. Он не спешил падать на кровать и отдыхать, а схватился руками за светло-голубое покрывало и медленно опустился на холодный деревянный пол, подтянул к себе ноги. Пальцами стянул сапоги с пятки и отбросил их в сторону. Позу лотоса он не принял, но в коленях всё равно согнул, а больную положил сверху на ярко-красную, местами порванную ткань, скрывающую под собой здоровую. Конечности всё ещё ощущались непривычно гибкими, но хотя бы Чжао Синьи уже не чувствовал себя совсем чужим в этом теле. Благодаря Скитальцу волосы не лезли в лицо, поэтому он даже позабыл об их непривычной длине. Не издавая ни звука, Чжао Синьи, всё ещё в порванном красном тряпье, закрыл глаза и попытался погрузиться в себя, отдалиться от мыслей и окружающих звуков. Он всё ещё слышал шелест листьев и кустов, громкое стрекотание насекомых и даже текущую далеко внизу реку, плеск от ударов воды о камни. Но не к этому он стремился, а собирался глубже уйти себя, прочувствовать свою ци и понять, как ей управлять, однако ни посторонние шумы, ни собственные мысли никуда не исчезали.

В какой-то момент весь настрой сбила Дин Сю и вбежала в небольшой домик с криками:

— Шишу!

Вслед за ней зашёл Ду Ян с деревянным подносом в руках, над которым возвышались клубы пара. В своих же руках девочка принесла чистый комплект формы ордена Цинху Чжао вместе с новой обувью. Она вдруг застыла на месте и низко поклонилась:

— Просим прощения за вторжение!

Чжао Синьи еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Эти дети уже вошли, чего теперь топтались у входа? Он поднял голову и махнул рукой, всё равно уже не сосредоточится. Дин Сю осторожно положила сложенную белую форму на край кровати, после чего резко выхватила поднос из рук опешившего Ду Яна и опустилась на пол перед своим шишу, осторожно подвинула к нему и опустила голову.

— Приятного аппетита, шишу! Вам что-нибудь ещё принести?

Он просто отмахнулся.

— Нет, спасибо, идите.

Помимо плошки риса юные адепты принесли рыбу, варёные овощи, много зелени. Отдельно стоял небольшой чайник с пиалой, кроме них лежала глубокая ложка и палочки.

Когда отдалённый звук шагов начал стихать, Чжао Синьи вспомнил, что не отказался бы от трактатов по использованию ци, но уже не стал выбегать из дома и звать убежавших Дин Сю и Ду Яна.

— Система, тут библиотека есть?

Он бросил взгляд в сторону свитков на полках и решил потом првоерить их, но сомневался, что найдёт здесь необходимое.

[Да.]

— Где она находится?

Пока он говорил, взял с подноса горячую плошку и палочки, положил себе в рот рис. Переварили. А может, специально принесли помягче.

[Одна на пике Лазурных Ударов в резиденции главы ордена, вторая здесь, на пике Яростных Ветвей.]

Было приятно, когда «гид»-Система спокойно отвечала без едких комментариев. Чжао Синьи решил ещё немного попытаться самостоятельно нащупать свою ци и в случае провала всё-таки наведаться в библиотеку.

Вскоре он отставил пустой поднос в сторону, а сам поднялся и сбросил с себя красный ханьфу. Внимательная Дин Сю принесла не только верхнюю часть формы ордена Цинху Чжао, но также и чжунъи* из плотной белой ткани. Чжао Синьи бросил взгляд на прикрытую учениками дверь, надеясь, что никто не зайдёт, затем сбросил на пол всю одежду и остался полностью голым. Хвост, связанный Скитальцем красной лентой, прикрывал лишь часть его спины. Пока он разворачивал нижнее бельё, дверь яростно распахнули, и недовольный крик пронёсся по помещению:

— Чжао Умэн, может, отец и сказал...

* Чжунъи (кит. 中衣) или чжундань (кит. 中單) – нательное бельё.

Однако Чжао Ушуй тут же замолк, в то время как хозяин домика просверлил его сердитым взглядом. Спасибо на том, что зашёл всего лишь брат, а не юные адепты прибежали с новыми беспокойствами или не глава ордена решил побеседовать.

Чжао Синьи большую часть времени ходил в обычном спортивном костюме и не носил традиционную одежду, поэтому обилие слоёв удивляло его. Более того, их было непросто правильно надеть. Он влез в нижние белые штаны под осуждающий взгляд Чжао Ушуя — Чжао Синьи прекрасно чувствовал, как тот недовольно смотрел на него, но не собирался обсуждать с ним свой гардероб. По меркам людей из этого мира он всё ещё выглядел голым, зато сам больше не стыдился своего вида, поэтому невозмутимо сунул ноги в длинные белые носки, наконец-то накинул на себя чжунъи, вдел руки в рукава и осознал, что не помнил, какой слой носили сверху. Он бездумно подтянул сначала левую, затем накрыл её правой частью, но не успел подвязать, как к нему в ужасе ринулся Чжао Ушуй:

— Чжао Умэн, ты совсем голову потерял? Запа́х должен быть на правую сторону! Забыл, что ли, с какой стороны солнце восходит?

«Система, о чём он?» — мысленно пробурчал Чжао Синьи, но поменял части местами и оставил левую верхней.

[Синьи, Вы никогда ханьфу не носили?]

«Нет, и сейчас бы тоже предпочёл футболку и спортивки».

[Даже на праздники?]

«Пусть другие носят, меня устраивала моя одежда. В этой уже ноги заплетаются!»

[Не споткнитесь. ('∀'*)]

В этот момент он пытался натянуть белый низ поверх нижнего белья и от злости сердито топнул, чуть не поскользнувшись на белой ткани. Чжунъи задиралось и отказывалось сотрудничать с остальными элементами одежды. Чжао Синьи продолжал мысленно возмущаться:

«А руки куда вообще девать?»

[Не создавайте из комариного писка гром небесный. ଘ(੭'꒳')੭✧]

Под молчаливо осуждающий взгляд Чжао Ушуя и комментарии Системы он неторопливо просовывал руки в шэньи с чёрными полосками. Он не специально медлил, а по-настоящему запутался в обилии слоёв, после чего влез в высокие кожаные сапоги. Тёплая подкладка только обрадовала его — Чжао Синьи успел замёрзнуть, поэтому вслед за обувью накинул сверху и меховой доупэн. Новую ленту адепты не принесли, поэтому он не стал расплетать хвост и наконец-то повернулся к Чжао Ушую.

— Ты что-то хотел?

— Да, ты должен сказать отцу, что ты уже в порядке, чтобы мы могли провести церемонию сегодня.

— Какую церемонию?

Чжао Ушуй посмотрел на своего брата как на дурака, в то время как тот искренне не понимал.

— Тебе демоны память стёрли? Церемонию посвящения!

Чжао Синьи скривил лицо. Он догадался, что речь шла об учениках, но совсем не хотел в это вмешиваться! Чему заклинатель без ци может научить другого? Ничему. А он и вовсе желал поскорее вернуться домой!

— Какое ещё посвящение, ты о чём?

— В ученики, Умэн! Мы станем учителями тех двух адептов, что подслушивали возле резиденции, а потом сможем претендовать на место главы пика.

Теперь до него начало доходить, почему Чжао Ушуй так суетился — его старший брат хотел заполучить более высокое место в ордене, вот только Чжао Синьи это совершенно не волновало.

— Меня это не интересует.

Вместо дальнейших споров он оттолкнул ногой красные тряпки в сторону к стене, туда же носком пододвинул поднос с грязной посудой. Однако Чжао Ушуй не собирался так легко уступать:

— Чжао Умэн, ты пойдёшь со мной к отцу.

Чжао Синьи закатил глаза и всё-таки решил надавить на недавно обретённого старшего брата:

— Позор признаваться в подобном, но я слишком много натерпелся в мире демонов и не осилю сейчас ещё и ученика. Мне надо побыть одному.

Некоторые события он на самом деле вспоминал с неприятным осадком, в особенности момент, когда он опозорился перед Ху Цюэюном. В реальности при желании это не помешало бы взять ему ученика, но сейчас больше всего на свете он хотел придушить главного героя своими руками и вернуться домой.

Чжао Ушуй сердито свёл брови, но всё-таки сдался.

— Я даю тебе три дня.

С этими словами он редко развернулся, задев Чжао Синьи своим широким белым рукавом, и покинул помещение. Оставшись в полном одиночестве, тот вздохнул и медленно опустился на пол, пальцы его схватились за волосы, а он сам проскулил себе под нос:

— Что мне делать, Система?

Что бы она ни ответила, он знал, что мог полагаться лишь на себя.

[Что пожелаете, Синьи. ('꒳')]

Чжао Синьи вновь подтянул к себе ноги, положил руки на колени, закрыл глаза и попытался закрыться от звуков внешнего мира.