Глава XI. Шепот темных вод
Когда все вокруг кажется безнадежным и темным, рассвет приходит, чтобы напомнить нам о силе и возрождении.
– Не вздумай испачкать собой тут все, отмывать хижину после грязнокровки нет и малейшего желания, – говорит, ставя меня на ногу.
– П-прошу прощения? – я поднимаю взгляд, вопросительно смотря в бесстыжие глаза вампира.
– Ладно, прощаю, – Он усмехается, обнажая острые зубы. – Приодеть бы тебя во что-нибудь приличное, а то смотреть тошно. Хотя... Ладно... Сейчас принесу сорочку, а то видок у тебя...
И, развернувшись, уходит, оставляя меня стоять посреди комнаты в полном замешательстве. Хромая, падаю на ковёр из шерсти низкорангового существа. Опираясь спиной на диван, наконец-то глубоко вздыхаю. Воздух в хижине пропитан запахом тлена и крови, но даже он кажется теплее ледяного дыхания леса. Рана продолжаает пульсировать, зуд, словно рой бешеных насекомых, терзает воспаленную кожу, а любое движение только усиливаает боль. Как вовремя меня решила отрезвить действительность, напоминая о моем жалком статусе в этом мире. И теперь, босая, раненая и замерзающая, я жду своей участи в логове вампира, который то и дело меня продаст за пару десятков кровников. Ждать чудо явно не следует. Нужно отрезвить свой рассудок и выбраться отсюда. Но как?
Кровожадные твари все таки удивительные создания, этот тип нес меня в самую дальнюю часть леса, к его логову, и даже не запыхался. Выглядываю из окна, нужно обдумать пути для побега... кажется деревья, словно скрюченные пальцы, тянуться к хижине, норовя спрятать её от любого взгляда. Справа от дома обрывается берег к мутному водоёму, чьи воды тихо стекают вниз, образуя небольшой, плачущий водопад. На первый взгляд эта обитель даже могла показаться уютной, но атмосфера тут пропитана свинцовой тяжестью. Внутри пространство обманывает зрение. Тесные комнатушки, каким-то непостижимым образом кажутся бесконечными. Меня преследует знакомое ощущение, что чем глубже ты проникаешь в хижину, тем больше она поглощает. В комнате, которую с натяжкой можно было назвать гостиной, стоит массивный, на удивление чистый, каменный камин. Пляшущие языки пламени, пожиравшие полено за поленом, так и манят в пучину забвения, но пока я упорно сопротивляюсь их зову.
Здесь царит беспорядок, граничащий с кощунством. Помимо полок, ломившихся от тяжестей древних книг о магии в кожаных переплётах, небрежные стопки фолиантов громоздятся прямо на полу по соседству с артефактами, будто выброшенные за ненадобностью. Их страницы источают знакомых дух запретных знаний, а переплёты изношены веками. На стенах висят выцветшие полотна, краски которых поблекли от времени, оставив лишь призрачные контуры. На многих портретах лица выжжены, превращая бывших обитателей в безликих призраков.
– Прекрати тут все разнюхивать, – вышедший из темноты вампир, продолжает: – Лучше вымойся и переоденься, а то нас найдут только по твоему смраду.
Незнакомец кинул в меня строчку, прихватил парочку стеклянных колб, и бубня что-то невнятное себе под нос снова ушел.
– Ну и грубиян, – бормочу себе под нос, вздыхаю, разглядывая пожелтевшую от времени сорочку.
– Согласен, лучше бы сразу сожрал, – хриплый голос заставляет меня вздрогнуть. Я оборачиваюсь и вижу, как из тени выходит старик – высокий, костлявый, с длинными седыми волосами, заплетёнными в тугую косу. Его лицо изрезано морщинами, а глаза, кажется, видят меня насквозь. – Че вылупила свои глазены, болотников*1 не встречала? Аль даже памяти не хватит знать кто мы.
– Почему же, знаю. Но вид ваш мне больше представлялся девушкой. Вы извините, я бы поклонилась, но как видите, – указываю на опухшую ногу, – даже встать не могу. И все же, приветствую вас с открытым сердцем.
– Не морочь мне голову, девка. Не поведусь я на твою болтовню... – исчезнув на мгновение, болотник оказывается рядом с отекшей конечностью, и от чего-то его глаза жадно сверкнули, – О, так господин мне лакомство принес... Чую-чую гниль, чую-чую яд...
Оголив от затертой одежды свои худощавые грязные руки, провел по ступне до самого колена. Желтовато-зеленые зубы оголились в улыбке. Я не успела даже пикнуть, как его рот присосался к ране. Болотник вытягивал нечто большее, что-то тяжелое, липкое, словно паутину, сотканную вокруг моего сердца. В глазах темнеет, а сознание предательски покидает меня. Рассеивая помутнение, пытаюсь развидеть, нет, даже расслышать чавканье рядом с собой. Кадры последних событий всплывают одно за другим. Это конец... Я все же стала перекусом вампира.
– А вот и не вампира, девка! – продолжая чавкать, произносит хриплый мужской голос, – Болотник я, один из первых, и, между прочим горжусь этим!
С каждым новым выдохом мне становилось легче дышать, но одновременно страшнее. Я ощущаю, как кровь струится по телу, но теперь это была нечто новое. В ней, словно легкая дрожь, пробегали странные, незнакомые импульсы. Что это? Наверное, облегчение от того, что яда больше нет... Почесывая глаза, фокусирую зрение, на коленях мою ногу обсасывает юноша. Его черные волосы переливаются, в тонких прядях видно струящееся золото, вначале мне казалось, что это свет от камина переливается, но все больше это напоминало манну... Морщинистые руки с изогнутыми желтыми ногтями меняли облик, наполняясь молодостью.
– Ох, ну ты в себе, девка, и собрала, я сейчас в младенца превращусь! – хихикает болотник, – И первоклассные нагноения, – причмокивает, отрывается и присасывается вновь, – Яды плюща и крестовника, но больше не ожидал отведать папоротника орляк и белой омелы. Давненько не ощущал этих трав. Ты не переживай, я кровь господину Мстиву оставлю, только очищу, ну и парочку глотков себе оставлю, на убывающие дни.
На удивление чувствую себя хорошо, даже очень... Осмысляю все, что сказал болотник пытаюсь как-то прийти в себя. Мысли туманны и заторможены... Орляк я принимаю сама, настой из его цветений ослабляет проклятия, но откуда во мне омела, это же паразитическое растение, оно используется для разрыва связи между магом и потусторонними силами. Не помню, чтобы принимала его настой.
– А где кровосос, он к пиршеству не опоздает? – охрипшим голосом произношу, а сама ели поворачиваю голову в стороны в его поисках. Нельзя терять бдительность. Забавная мысль, учитывая все происходящее.
– За твоей спиной. – холодно отвечает вампир, – Видимо тебя спровадили в этот мир за искрометные шутки.
– О, и ты тут. Откуда предпочитаешь начать: с запястий, висков, сонные артерии? Губы не предлагаю, ведь предназначаются не вам, а бедра несколько заняты вашим товарищем.
– Услад, ты ее мозг случайно не повредил? Ах, да. Это создание уже с повреждённым перед мной пала.
Значит Услад... Красивое имя для болотника, красивое и до боли знакомое, но откуда...
– Отведи это пугало омыться, там уже все готово. Можешь там и завершить свой пир.
Что-то в сердце защемило...
– Не называйте меня так, пожалуйста, – мямлю до конца не приходя в сознание, – Я Фелиция, Фелиция Латебат, познайте хоть мое имя перед съедением, – ели сдерживаю слезы, произнося.
Услад слез с моих ног, и я глубоко вздыхаю, чувствую, как раскалывающая боль давит на глаза. Поднимаю руку, чтобы опереться и встать, в ответ ощущаю лёгкую дрожь в кисти и пальцах, а по подрагивающим мышцам стало распространяться незнакомое тепло. Поджимаю отёкшие ноги одну за другой, я кое-как села на колени, едва контролируя тяжёлое и неуклюжее тело. От предпринятых попыток у меня только участилось сердцебиение и заложило уши. Глубокий вдох, выдох, вдох...
«Я не слабая, у меня получится», – проносится в голове.
Сжимаю кулаки и закусываю губу, я приподнимаюсь, превозмогая боль во всем теле. Громкий стук сердца заставляет перевести дыхание. Опираясь на диван, пытаюсь встать, но одна попытка за другой проваливаются. Я с грохотом падаю на пол, ноги горят от боли, а позвоночник протяжно ноет. К горлу подступает ком, а к глазам – предательские слезы, которые никак не удается вытереть трясущимися руками. Вампир и его дружок продолжают наблюдать за происходящим со стороны. От нового приступа боли темнеет в глазах. Кажется, что каждой клеточкой тела я ощущаю эту дикую, животную боль.
– Что ты делаешь? – прохрипела я.
–Я даю тебе то, чего ты хочешь, – отвечает вампир. – Даю тебе умереть. Ты столько раз об этом просила...
– Но... – мне нечего возразить. Он прав.
– Наш властитель говорил помогать немощным, так, что же ты стоишь, Ус? – насмешливо спрашивает вампир.
– Да, Ус, помоги своему господину улучшить способность шутить, а то убого выходит, – фыркаю засохшими губами, понимая, что мне все равно не жить.
– Девчонка, ты не дерзи, а то я могу и лишнего глотнуть...
В голове стучит, дыхание сбивается. Кажется, что каждый вдох дается с трудом. Звон в ушах нарастает, превращаясь в какофонию. Не успеваю ответить, как оказываюсь в его объятиях. Сильные руки поднимают меня, и я снова теряю почву под ногами. Не сопротивляюсь – сил совсем не остаётся. Замечаю лишь удивление на лице Услада.
– Ты куда лучше выглядела спящей. – Не обращая внимания на мои слова, несёт к купели. Вампир опускает мою руку в воду, проверяя температуру.
– Латебат, пробуй, вода сильно горячая для тебя?
– А что боишься обжечь? – С трудом выдавливаю из себя усмешку, вызывая трещины на губах.
Тёплая вода успокаивает ноющую боль, и на мгновение всё затихает.
– Нормально, поставь меня, дальше я сама, – прохрипев, разворачиваюсь в его руках, пытаясь встать на ноги, но мир начинает кружиться, и снова цепляюсь за вампира, чтобы не упасть.
– Ты думаешь, у тебя есть что-то, чего я не видел за все свои прожитые века? – ухмыляется вампир, выжидающе заглядывает в мои глаза. – Хрупкая вещь должна оставаться целой.
Это кого он вещью то назвал?
– Мне плевать, перед смертью оставь хоть чувство достоинства.
– Да сколько тебе повторять, Драконы Всевышние. – Возмущается мужчина, отодвигая от себя, добавляет: – Ус, закончи с ней или я не сейчас покусаю...
– Слушаюсь, – помолодевший болотник, до этого молчавший, подчиняется без колебаний. Он подхватывает меня и опускает в воду, его руки касаются с неприятной деликатностью. Проведя по рванью ладонью, слизь из его рук разъедает ткань, оставляя меня обнаженной.
– Спасибо, – шепчу, едва слышно, губы дрожат. Стыд накатывает волной, смешиваясь со страхом. Пытаюсь отвернуться, спрятаться, но не выходит.
Хочется провалиться сквозь землю и, чтобы это поскорее закончилось. Услад сидит на полу рядом с купальней и пристально смотрит за моими действиями. Хвойный запах его тела пропитывает пар. От неловкости момента все больше задумывалась об самоутоплении в этой самой водице. Какой стыд, незамужняя девушка, участница Отбора, обнаженная в одном помещении с малознакомым юношей... нет же, старцем... Или все же... Да этому юноше наверняка не одно столетие. Задерживаю дыхание, медленно сползаю под воду, и наконец я ощущаю себя под куполом спокойствия. Небольшие крупицы воздуха обнимают кожу. Мысли постепенно растворяются, наслаждение от уединения позволяет немного расслабиться. Вынырнув сердце бьётся быстрее, а дыхание стало прерывистым. Рядом стоящий Услад взял обрезок мягкой ткани и намылив, стал приближаться.
– Господин болотник, я в состоянии сама помыться.
– Видели мы твое состояние, девка. Химеры*2 поворотливее тебя.
Из-за наплывшего чувства возмущения, не заметила, как тремор прошел, а спазмы в мышцах значительно уменьшились. Взяв немного травяного отвара, болотник, стал медленно втирать в кожу головы, вымывая загрязнившиеся волосы. Внезапная забота от прежде грубого мужчины удивляет и напоминает маринование тушки. Понемногу вода приобретает темный оттенок, вытягивая из размякшей кожи остатки какого-то вещества, сопровождая зудом. От долгого пребывания в душной ванной, воздуха словно становится меньше. Опираюсь на руки и вылезаю из купальни, сощурив глаза от смущения, болотник высушивает кожу полотенцем и одевает меня в сорочку.
– Вот так-то лучше, девка, – сложив руки по бокам от себя, довольно улыбается Услад.
– Благодарю вас, господин болотник. – Не поднимая головы, говорю и кланяюсь.
– Ну чего уж там, девка. Для господина старался, – хмыкнув Ус растворяется в воздухе.
По всему телу проносится странное чувство, напоминающее тревогу, но та обитает в грудине, между третьим и пятым ребром, тут что-то другое. Более мягкое, обжигающее и манящее. В животе заворочался смутный вихрь. Сначала слабый, почти неощутимый, а затем все сильнее и сильнее. Это похоже на голод, но не на обычный. Скорее, на потребность в чем-то, чего я не могу сейчас понять. Будто внутри что-то проснулось, требуя внимания. Быть может это проделки вампира? Стоит быть осторожнее. Что бы ни происходило, нужно чего бы это не стоило скрыть слабость перед Мстиславом. Нужно понять, что со мной происходит, прежде чем он что-нибудь заподозрит.
Меня пронзает жар. Резкая, невыносимая боль, будто тысячи игл вонзаются в мозг одновременно. Тело дернулось, руки скрючились, челюсти свело. Не могу дышать. Все вокруг поплыло, звук исчез. Только боль. Жгучая, всепоглощающая. Потом – темнота. Но это не просто темнота. Как будто проваливаюсь в колодец без дна. Холод. Страх. Давление. В голове – хаос. Обрывки мыслей, лиц, мест, все смешалось в круговорот. Потом – вспышка. Яркий свет, слепящий, нестерпимый. И образы. Не мои. Вижу чужие глаза, полные ужаса. Чувствую чужую боль, такую же острую, как моя собственная, только другая. Кто-то кричит, кто-то плачет. Я – там. Я – это они.
Стою в сумрачном лесу, холодно. Земля усыпана опавшей листвой, пахнет сыростью и прелью. Передо мной – темный единорог, священное животное. Его глаза горят ненавистью, единорог резво бросается в атаку. Я защищаюсь. В руках – клинок, лезвие рассекает воздух и вонзается в плоть зверя. Бью. Снова. Снова. Кровь брызжет на листву, окрашивая ее в багряный цвет. Животнре падает, его копыта судорожно скребут землю. Подхожу ближе. Он еще жив, тяжело дышит, в глазах – тупая боль и угасающая жизнь. Заношу клинок. Вонзаю в шею, тело вздрагивает и замирает. Стою над ним, тяжело дыша. В воздухе – запах металла и пота. Белые волосы слиплись, превратившись в багряный ковер. Ломаю рог – хрупкий как сосулька. Собираю темную, вязкую жидкость в склянку, висевшую на груди. Закрываю глаза. Шепчу: «Твоя жизнь не была напрасной, прости...».
Открываю глаза. Вокруг – тишина. Стою в дали и вижу обнаженную девушку с окровавленными белыми волосами, уходящую вглубь леса, а за ее спиной мертвое тело единорога. Смотрю на руки, они в крови... Снова тьма. Судороги отпускают, боль стихает. Возвращаюсь в свое тело, горло обжигает какая-то вязкая горькая жидкость. Образ в глазах рассеивается, держа в руке похожую склянку вампир вливает что-то. Отбрасываю его тушу от себя ударной волной магии, я вставляю два пальца в рот, вызывая позывы рвоты очищая от остатков, как мне казалось, крови.
– Не делай этого, если не хочешь отключиться, – появившийся из неоткуда Услад, говорит, нависая надо мной.
– Что это было?
– Ус тебя слишком очистил, ты же телепат, видимо видела чью-то горькую участь, – поднимаясь с пола, отвечает Мстислав. – Кажется, зря я тебе помог.
– С-спасибо...
– Что видела хоть, девчонка? – все еще нависая, интересуется болотник.
– С-смерть... Кажется, от моей руки... – шепчу смотря в пол.
– Тут смерть привычное дело. Не обуздав силу, ты увидела отражение чужого воспоминания, но приняла его за свое. Успокойся. Ты не похожа на убийцу. Просто учись контролировать поток, иначе безумие станет твоим спутником.
– Было бы это так просто, – фыркаю в сторону Мстислава.
– Послушай, Фелиция, – Голос вампира звучит мягче, чем прежде. Я поднимаю глаза и вижу в них странное сочувствие. – Не стоит трястись от каждого сквозняка чужих мыслей. Твой разум, словно поле, открыт всем ветрам, но можно научиться выращивать непробиваемую броню.
Вампир подходит ближе, и в его голосе звучат странные нотки.
– По сути ты – маяк, вокруг – бушующий океан чужих желаний и страхов. Не пытайся затмить свет – это глупо. Просто научись различать волны, отсеивать мусор. Концентрируйся на своей цели. И главное – не бойся. Страх – самый короткий путь в чужой разум. Поверь, твоему безумию нет равных, зачем впускать еще и чужое?
С этими словами вампир отворачивается и уходит, оставляя меня наедине со своим страхом.
1. Болотники – слизистые порождения Чёрного Солнца, хозяева гиблых болот Бладистана, заманивающие жертв с помощью магии и зыбучих дорог. Эти опасные создания, избегающие чужаков, способны создавать иллюзии, принимая облик стариков, дев, чудовищ или даже безобидных брёвен, но никогда не проявляют добродушия, затягивая неосторожных в трясину.
2. Химера – существо с головой и шеей льва, туловищем козы, змеиным хвостом. Примечательно, что в львиной ее пасти находился тонкий змеиный язык, который обладал возможностью исторгать пламя.