В осени

Джон резко сел с испуганным криком, когда кусок мяса ударился о землю рядом с ним. Его ноги запутались в спальном мешке и плаще, когда он перекатился, пытаясь встать. Прошло полсекунды, прежде чем сон достаточно прояснился, чтобы он понял, что на него не нападают, он просто связан с тысячефунтовой ящерицей, у которой мозг больше похож на кошачий, чем на военную машину. Тысячефунтовая ящерица, которая была очень, очень уверена, что Джон понятия не имеет, как охотиться, поэтому она продолжала приносить ему мертвых животных. Рейегаль приземлился рядом со своей добычей мгновение спустя, и хотя было трудно сказать, Джон мог поклясться, что он выглядел самодовольным.

«Семь адов, Рейегаль!», он выпутался и поплелся к зеленому зверю, «У меня есть лук! Я могу подстрелить немного еды! Лодка, ты знаешь, та, за которой ты ненавидишь следовать?», Рейегаль фыркнул на него, «Да, та самая, они дают мне еду каждый день. Тебе не нужно сбрасывать на меня чертову овцу, пока я сплю!», мигательная перепонка моргнула над его бронзовыми глазами, и он фыркнул, подталкивая мертвую овцу к Джону своим рылом. Джон смиренно вздохнул и похлопал Рейегаля по шее, «Это намного лучше, чем мышь, я думаю. Ты можешь хотя бы приготовить ее?», дракон снова моргнул, и Джон закатил глаза и указал на тушу, « Дракарис . Пожалуйста».

Зеленое и золотое пламя вырвалось из Рейегаля в небольшой вспышке жара, и через несколько мгновений овца была готова. Джону хотелось бы, чтобы его мясо было немного менее прожаренным, но оно было не так уж и плохо, и волна тепла от драконьего пламени прогнала остатки сна. Это было приятно. Он еще раз похлопал своего дракона и подошел к туше, отрубая достаточно, чтобы съесть ее. Он посмотрел Рейегалю в глаза, указал на нее и сказал: « Ипрадагон ».

Рейегаль снова фыркнул и схватил остатки мяса, откусывая и хрустя костями, прежде чем проглотить его целиком. Джону пришлось есть медленнее, будучи человеком и всем остальным, и Рейегаль свернулся калачиком в снегу, чтобы вздремнуть после завтрака. Пока он спал, Джон убрался в лагере и закинул рюкзак на плечо. Дракон был слишком тяжелым, чтобы приземлиться на лодке, поэтому он спал под кустами, как межевой рыцарь, всю дорогу на юг. Он приземлится и разобьет лагерь, а на следующее утро полетит туда, где, как он думал, будет корабль, и проведет остаток дня, лениво кружа вокруг корабля в поисках чего-либо, что могло бы ему угрожать. Боги были добры, и путешествие прошло гладко, но он никогда не был в более скучном путешествии. Он предпочел бы понести вахту на вершине стены, чем провести еще один день, глядя на открытый океан. К счастью, ему не придется этого делать. Они шли вокруг Долины, когда он оставил их вчера вечером, и сейчас они, должно быть, уже почти прошли ее. Сегодня они обогнут полуостров, где находился Чаячий город, и войдут в Залив Крабов. Завтра они приземлятся, и это означало, что они достаточно близко, чтобы он мог вернуться в Харренхол. Для всех остальных это займет около недели, но на Рейегале это займет всего несколько часов.

Он попытался нежно разбудить Рейегаля, похлопывая его по морде, пока большие бронзовые глаза не открылись. «Сегодня мы отправляемся домой. Возвращаемся к Дени», - фыркнул Рейегаль и встал, отряхивая с себя снег, а Джон улыбнулся: «Да, я тоже по ней скучаю».

Рейгал наклонился, и Джон взобрался ему на спину, ухватившись за два своих шипа. Его конь был теплым под ним, почти горячим даже через его тяжелую зимнюю одежду и кожаную бригандину. Он вспотел бы на земле, но в воздухе он был бы благодарен за это, « Soves, Rhaegal ».

С щелчком своих больших желтых крыльев и несколькими тяжелыми шагами Рейегаль оказался в воздухе, и ветер пронесся над Джоном, хлопая его плащом. Они направились обратно над водой, ища водяного на бирюзовом поле, которое было парусами Мандерли их заимствованного корабля. Он подумал, что цвета были несколько безвкусными, но они делали корабль легко различимым. К счастью, день был яркий и ясный, и у него не возникло проблем с его поиском. Рейегаль начал встраиваться в круговой узор, который стал их привычкой, но Джон потянул за рога, которые он держал, связь между ними дополняла детали и сообщала дракону, куда он хотел направиться.

Они спустились рядом с кораблем, держась на одном уровне с поверхностью воды. Они делали это много раз, так как Джон всегда спускался на ночь, чтобы сказать им, что он уходит, и чтобы Арья бросила ему сверток с едой. Арья, не привыкшая к тому, что он был так близко в такую ​​рань, подошла к перилам и крикнула: «Все в порядке?»

«Да», - крикнул он в ответ, - «Я полечу вперед в Харренхол и дам им знать, что мы приближаемся».

«Тогда увидимся через неделю?»

«Нет, я прилечу и проверю тебя. Не забудь фейерверки», - они нашли их среди вещей Мелисандры после ее смерти после Долгой Ночи. Они были полезны для сигнальных ракет, которые он мог видеть издалека.

«Не буду. Увидимся, когда вернешься. Счастливого пути».

«Ты тоже», - помахал он и погнал своего зеленого зверя обратно в воздух, летя высоко, где воздух был разрежен. Отсюда он мог видеть дальше и двигаться быстрее, даже если было холодно, как в заднице Иного. Он наклонился еще ниже, почти лежа на животе на Рейегале, и устроился для поездки.

Они летели на юг, прочь от корабля и бесконечной полосы Узкого моря к восточному горизонту. Они летели прямо через Рунные Камни и Город Чаек, лодки в их гавани казались крошечными игрушками. Он знал, что, как бы высоко он ни был, он казался им просто любой другой птицей. Он пересек Залив Крабов и повернул на запад, следуя по побережью, пока не нашел место, где Трезубец впадал в залив. Под ним прошли Солеварни и Тихий Остров, и он снова изменил курс. Немного южнее, над открытыми полями. Если бы было лето, корабль мог бы приземлиться на этой стороне залива и пересечь лоскутное одеяло полей, но они были покрыты снегом. Королевский тракт был свободен, потому что они с Дени следили за тем, чтобы он был свободен, поэтому корабль должен был причалить в Солеварнях и сесть на речное судно по Трезубцу до Дарри, а затем по Королевскому тракту на юг до Харренхолла.

Когда он увидел темную полосу указанной дороги, он начал лететь ниже. Когда он пролетал мимо небольшого леса около крепости, он услышал знакомый рев. Дрогон, увидев их прибытие, взлетел, чтобы поприветствовать их, когда Рейегаль заревел в ответ. Дени не было на своем драконе, поэтому Джон решил, что он, должно быть, отправился на охоту или, возможно, просто летал. Что бы это ни было, что драконы делали, когда были сами по себе. Если они были похожи на других крупных хищников, они, вероятно, проводили большую часть времени во сне.

Он пролетел низко над черными стенами расплавленной крепости Харрена, увидев, что в замке и на земле вокруг него появилось больше новых людей, чем он мог сосчитать. Там были палатки и знамена, торговцы и даже импровизированные улицы. Запахи пирогов и жареных овощей плыли в дыму бесчисленных костров. Многое изменилось за время его отсутствия, и он обнаружил, что ему не терпится услышать, что сделала Дени. Запахи немного раззадорили Рейегаля, и он закричал, напугав людей внизу.

« Ликири , Рейгаль. Скоро ты сможешь пойти и найти еду с Дрогоном. Просто дай мне приземлиться», - он нашел пустое место в огромном внешнем дворе, чтобы Рейгаль спустился. Он заставил большого дракона приземлиться как можно мягче, как они тренировались. Джону не нравились жесткие приземления из-за нагрузки, которую они оказывали на ноги его скакуна. Надеялся, что Рейгаль станет старым, сварливым драконом когда-нибудь, когда его не станет, и Джон хотел, чтобы он все еще мог приземляться и взлетать.

Он сполз с него, похлопал по шее, затем повернулся и пошел к Залу Ста Очагов. Именно там он увидел самую большую толпу людей, и он подозревал, что Дени, скорее всего, была в центре событий, поэтому он повернулся туда. За спиной он услышал, как Рейегаль сделал несколько шагов и щелкнул крыльями, взлетая. К счастью, сегодня было сухо, и так много людей, идущих по двору, утрамбовали землю; дракону было сложнее взлетать, когда его ноги утонули в грязи.

Он пробрался сквозь толпу и вошел в зал через огромные резные каменные двери. Он узнал только одного из десяти человек, если таковых было много, и большинство даже не заметило его. Там были стражники в простых плащах без знамен и в разномастных доспехах рядом со стражниками в белых соколах на синем поле Арренов. Вокруг него были группы людей или люди, стоявшие в одной из нескольких довольно организованных шеренг. Там были молодые мальчики и девочки, некоторые из них в цветах Таргариенов или Арренов, бегающие туда-сюда, выступая в качестве пажей для разных людей по всему залу. На колоннах, которые поддерживали потолок, висели знамена: Таргариены в дальнем конце, Аррены около него. Он заметил черного аллигатора на серо-зеленом поле дома Рид, пурпурно-белый дом Дейн, серого лютоволка дома Старк, черные круги и руны на бронзе дома Ройсов и немногочисленные дома близлежащих Речных земель. Примечательно отсутствие знамен Талли, но он предположил, что это неудивительно. Лучшим ответом, на который они могли надеяться от Эдмара, была тишина. Харренхол был в Речных землях, и рано или поздно он обнаружит, что это собрание власти представляет для него угрозу, как и корона, если бы Бран был самим собой. Это было громко, неясно, потому что, хотя вокруг него было так много людей, потолок был таким высоким, а комната такой просторной, что звук был приглушен. Такое количество людей делало зал менее холодным, чем обычно, и он заметил, что зажжено еще несколько очагов. Золотые драконы сверкали на солнце, проникающем через высокие окна, и звуки обмениваемых монет время от времени доносились сквозь шум.

Он осторожно протиснулся сквозь толпу к передней части комнаты, где, как он предполагал, должна была находиться Дени. Наконец, он заметил ее. Она склонилась над столом возле трона во главе комнаты, говоря с Хоулендом Ридом о чем-то перед ними. Солнце заставило ее серебристо-золотые волосы сиять и согрело ее бледную кожу. На ней была кожаная куртка для верховой езды, которую она часто носила еще до того, как он ушел, и она была черной с узором из драконьей чешуи, выделенной красным на рукавах. Ее волосы были заплетены в простую косу, которая тянулась почти до талии. Казалось, она была даже длиннее, чем когда он ушел, хотя он знал, что это всего лишь его фантазия. Призрак был рядом, спал перед ближайшим очагом.

Он шагнул вперед, чтобы обозначить свое присутствие, и человек в цветах Арренов встал у него на пути: «Встаньте позади строя, сэр. И отдайте свое оружие стражникам у двери, никто не входит вооруженным в присутствие ее светлости».

Ее милость? Что ж, это было интересно. Джон не узнал этого человека, и поскольку он вернулся раньше, чем ожидалось, Дени, вероятно, не сказала своим стражникам следить за ним. «Она захочет меня увидеть, клянусь».

«Слушай, я не хочу никаких проблем, но поверь мне - ты не захочешь пройти мимо меня. Видишь того огромного белого зверя возле костра?» - язык Призрака вывалился изо рта, и он задергался во сне, словно гоняясь за чем-то, хотя даже во сне он был беззвучен.

Джон указал на него: «Этот?»

«Да. Этот зверь уже разорвал глотки тысячам людей и сделает это с твоим так же быстро. Он следует за ее милостью, как обычная гончая, но это лютоволк лорда Сноу. Более страшного зверя не было никогда».

«Я слышал, что дракон лорда Сноу тоже страшен», - Джон снял перчатку, заткнул ее за пояс, затем сунул пальцы в рот и свистнул. Призрак проснулся от толчка и покачал головой. Увидев Джона, он вскочил и побежал к нему, радостно облизывая пальцы Джона и суя свою большую белую голову в его руку, чтобы поцарапать ее. «Но его волк не такой уж страшный. Приятно познакомиться, я...»

«Джон!» - раздался радостный крик Дэни с другого конца пространства, и она поспешила к нему. Не склонная к чрезмерной публичной привязанности, она крепко сжала его руки и поцеловала в щеку, улыбаясь. Он ответил на приветствие, улыбнувшись в ответ.

«Прошу прощения, милорд Сноу, - сказал охранник, - я новичок, и нам сказали не ждать вас раньше следующей недели».

Джон отмахнулся от его извинений: «Все в порядке, я бы предпочел, чтобы вы остановили меня, чем пропустили кого-то с плохими намерениями. Кстати о стражниках, где Эшара?»

«Она тратит немного времени, пока Призрак готовится к тренировкам с солдатами», - присоединился к группе Хоуленд, пожимая руку Джону. «Она тратит столько времени, сколько может, и единственный, кому она доверяет, - это лютоволк».

«Значит, у нее хороший вкус», - почесал он за ушком Призрака.

«Ты вернулся вовремя», - сказала Дэни. «Завтра мне нужно лететь в город. Теперь ты сможешь меня сопровождать».

«Завтра?» - спросил он. Хоуленд и Дени обменялись взглядами.

«Нам нужно многое обсудить», - обратилась она к охраннику, остановившему Джона, и другому, стоявшему рядом с ним. «Лансель, Эдвин, не могли бы вы?»

«Призрак, следуй за мной», - сказал Джон, когда Дени повернулась и направилась к двери в задней части комнаты, Хоуленд рядом с ней. Джон последовал за ними, Призрак рядом с ним и двое стражников сзади. Они вышли через заднюю часть зала и направились в башню Кингспайр, где была небольшая гостиная для личного пользования лорда. Она была в гораздо лучшем состоянии, чем три недели назад. Дерево было отполировано до теплого блеска, а пол был чистым, но покрыт мягкими старыми коврами. Там были новые стулья с более мягкой обивкой, чем он помнил, а высокие окна были вымыты, чтобы впустить солнечный свет. Там также был стол, и он был покрыт картами и бумагами, как и стол в их покоях. Огонь уже горел в очаге, хотя очаг в этой комнате был намного меньше, чем в большом зале. Он сел в одно из кресел напротив стола, а Хоуленд занял то, что рядом с ним. Призрак подошел к пятну солнца на ковре и лег обратно, наблюдая за людьми, пока охранники заняли пост у двери. Дэни вошла последней, закрыв за ними дверь. Она облокотилась на стол, почти сидя на его передней стороне. На мгновение Джон представил, как она смотрит в другую сторону, наклонившись и открытая ему, ее штаны спущены до бедер... встреча будет долгой. Слава богам, что он был одет в свою громоздкую кожаную бригандину.

Дэни заметила, что он смотрит на нее, и скрестила руки под грудью, подталкивая их вверх. Один уголок ее рта приподнялся, тайная улыбка дала ему понять, что она догадывается, о чем он думает. Это будет очень долгая встреча. Он кашлянул и поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее: «Что это за вопрос о том, что ты завтра поедешь в Королевскую Гавань?»

«Я не мог поговорить с тобой об этом через Призрака, поэтому я решил подождать, пока ты не вернешься. Но ты отсутствовал дольше, чем ожидал, и поэтому я собирался бежать сам. Джендри Баратеон прибыл немного назад из города с посланником. Моряком с Железных островов. Он сказал, что они направлялись в Королевскую Гавань с Ярой и большей частью Железного флота, но их перехватила армада. Он был на гонце во главе флота и смог уйти до того, как армада их настигла, поэтому он не знал, что случилось позади него, только то, что их корабль был единственным, кто смог это сделать. Он почти уверен, что корабли были захвачены, а не уничтожены, поскольку армада состояла из кораблей с парусами со всего мира. Однако головной корабль... он узнал его. Это был корабль Эурона, « Молчание ».

«Я думал, ты уничтожил тот корабль?» - нахмурился Джон.

«Я, как и многие другие корабли Железного острова, это сделал, но каким-то образом он снова появился в Узком море».

«Почему Джендри был с ним?»

«По-видимому, Бриенна думала, что он единственный, кому я могу верить и кого она может пощадить в Королевской Гавани. Сарелла в городе, но она не может уехать, пока не будет решен вопрос Дорна».

Джон знал этот тон в ее голосе. Это был нейтральный, клинический тон, который она использовала, когда говорила о делах в своем королевстве: «Дэни... мы пришли на юг сражаться с мертвецами, а не ввязываться в дорнийский кризис престолонаследия».

«Даже если так, мы оказались вовлечены во множество других политических дел. Это не исключение. Кроме того, мы не вовлечены, мы просто собираемся проверить город. Я устал ждать вестей. Вороны не прилетают, а времени, должно быть, остается все меньше. Единственная причина, по которой я знаю, что город все еще стоит, - это прибытие Тириона некоторое время назад».

«Согласен. Оставим в стороне дорнийскую армию, нам нужно знать, что там происходит».

Дэни кивнула: «Перелет недолгий. Мы можем пойти и посмотреть, что мы можем узнать об этой таинственной армаде. Я не буду удивлена, если Железный Флот встретится со мной дважды».

«Тогда нам нужно будет уйти на рассвете», - Джон почувствовал странную нерешительность, прежде чем покинуть Харренхолл. У него на самом деле не было дома, но он привык к замку. Он напоминал ему сварливого старика, каким был Джиор Мормонт. «А что насчет людей здесь?»

«Я останусь здесь», - сказал Хоуленд. «Я не могу внести большой вклад в битву, но я могу многое сделать, чтобы улучшить положение дел здесь».

Джон задавался вопросом, в чем смысл. Драконий Камень пустовал, и хотя он никогда раньше об этом не задумывался, имело смысл, что они вернутся туда после того, как все это будет сделано. Он не собирался возвращаться к северу от стены, не с Дени здесь. Хотя, возможно, они могли бы использовать Харренхолл для лучшего использования, даже если бы не жили в самом замке. Это была проблема для другого дня: «Сколько сейчас в нашей армии?»

«Это почти вдвое больше, чем мы привезли с Севера», - Дени снова поерзала на столе, и он старался не смотреть на нее. Прошли недели с тех пор, как он видел ее в последний раз, и ее близость мешала ему сосредоточиться. «Я послал людей на Драконий Камень, чтобы забрать еще драконьего стекла, и они начали прибывать только вчера, так что мы сможем лучше их вооружить».

Он кивнул в знак одобрения. Не то чтобы ей это было нужно, она была вполне способна, но жест был привычным: «Санса прислала дополнительные припасы. Она узнала, что драконья кость действует так же, как драконье стекло, и у нее...»

Она заполнила его молчание тихим и грустным голосом: «Визерион».

Он кивнул: «Да».

«Ну... эта роль ему больше подходит, чем быть рабом Короля Ночи. Лучше пусть он будет сражаться с нежитью».

«Джон, расскажи нам, чему ты научился на севере», - спросил Хоуленд.

«Я не уверен, что действительно узнал что-то, но есть вещи, которые стоит рассказать», - начал он свой рассказ с того, что произошло до того, как он добрался до Винтерфелла, и с того, в каком состоянии он его нашел. Как отправка всех людей на юг едва не стоила им замка. Хоуленд побледнел, когда Джон рассказал о магии и роли Миры в ней, но не стал прерывать. Он рассказал им о странном существе, с которым они столкнулись, и о его путешествии обратно на корабле. Солнце опустилось ниже в небе, и к тому времени, как он закончил, был уже поздний вечер, почти время ужина.

«Она так себя называла? Дочь Зимы?» - спросил Хоуленд, его карие глаза ярко сияли.

«Да», - кивнул Джон.

«Тогда она, должно быть, та самая. Дочь, о которой говорили зеленые человечки».

«Итак, - сказала Дени, размышляя вслух, - мы должны привести ее и Брана на Остров Ликов».

«Вероятно, будет достаточно легко доставить ее на остров. Похоже, она считает, что несет перед ним ответственность. Но Бран? Я понятия не имею, как мы заставим его даже покинуть замок, не говоря уже о том, чтобы отправиться на север», - Джон откинулся на спинку стула, скрестив руки на животе и одну лодыжку на другой.

«Мы можем немного подумать об этом», - сказал Хоуленд, глядя вдаль и обдумывая проблему.

«Действительно. Надеюсь, завтра он нам не понадобится», - Дэни нахмурилась, на мгновение проявив беспокойство.

«Сейчас уже почти ужин, и мне нужна ванна», - он бросил на нее короткий, но выразительный взгляд. Она отвернулась, стараясь не улыбаться, и позвала слугу, чтобы тот подготовил им ванные комнаты в их комнатах.

«Тогда я ухожу». Хоуленд встал, и они поплелись за ним, Призрак стоял и широко зевал, прежде чем отряхнуться и последовать за ними. Они попрощались в коридоре, и Джон отослал Призрака на охоту, пока двое стражников сопровождали их. Он взял руку Дени в свою, переплел их пальцы, и они пошли по центру башни Кингспайр, вверх по ступеням к уровню, где мост соединял ее с башней Вдовы. Это заняло некоторое время, так как их несколько раз останавливали для приветствий. Но они наконец добрались, ступив на высокий мост. Ветер дул так высоко, что дергал края их одежды и развевал волосы Джона по лицу. Ему действительно следовало бы их подстричь, подумал он, но Дени, похоже, нравилось играть с ними, и ему нравилось, когда она это делала, поэтому он оставил их и завязывал, когда ему было нужно. Он услышал треск кожистых крыльев и, подняв глаза, увидел, как драконы приземлились на вершинах своих башен, громко крича друг на друга.

«Кажется, они рады видеть друг друга», - прокомментировала Дэни.

«Дрогон последовал за нами, но я никогда не могу сказать, что он чувствует по какому-либо поводу. Рейегаль более экспрессивен».

«Хм», - она слегка улыбнулась, - «Я чувствую обратное. Мне сложнее понять, что чувствует Рейегаль, но Дрогона мне легко читать».

«Возможно, это часть связи».

«Возможно. Я не чувствую, что знаю эмоции Дрогона. Ну, это не то же самое, что иметь другое существо в своем разуме».

«Согласен. Рейгаль - это не другой разум, не как Призрак, когда я вселяюсь в него. Когда я это делаю, он все еще там, и мы делимся мыслями и чувствами. С Рейгалем я просто... знаю. Как будто читаю язык тела или выражение лица человека».

«Разве не странно, что они тоже нас знают?» - спросила Дени, когда они закончили переходить мост и вошли с холода в Башню Вдовы.

Джон кивнул. Они поднялись еще на два пролета и двинулись по коридору, ведущему в их комнаты. Они вошли, Эдвин и Лансель заняли свои посты по обе стороны двери. Джон плотно закрыл ее, затем повернулся, бросив свой рюкзак возле двери. Он нежно потянул Дени за руку, притягивая ее к себе: «Иди сюда».

********

Ей не нужно было подталкивать. Она потянула за шею его бригандины, опуская его на свой уровень, пробуя его на вкус и покусывая его нижнюю губу. Он схватил мягкую плоть ее задницы, обхватил ее и крепко прижал к себе, как следует насытившись ее ртом. Он поцеловал ее, проложив дорожку от подбородка к шее, пробормотав в ее кожу: «Не думаю, что смогу дождаться ванны».

Она рассмеялась, тихо и сексуально, и мягко оттолкнула его: «О, ты будешь принимать ванну».

«Я пойду?» - она направилась в сторону ванной комнаты, убедившись, что он следует за ней.

«Ты сделаешь это», - ему понравилась лукавая улыбка на ее лице.

«И ты присоединишься ко мне?», - они вошли в ванную комнату, двигаясь быстро, чтобы не выпустить жар. В очаге уже горел огонь, но жар исходил не оттуда. В Харренхолле была баня, но в некоторых комнатах были отдельные ванны. У всех был один и тот же довольно хитроумный механизм. Полы Харренхолла были такими толстыми, что ванны представляли собой широкие круги, встроенные в пол, достаточно глубокие, чтобы легко погрузить взрослого мужчину, со скамейкой для сидения и наслаждения водой по краю. Над ними, скрытый в потолке и полу, находился огромный резервуар для воды, который наполнялся дождевыми стоками. Когда требовалась горячая вода, разжигался угольный огонь, и вода в резервуаре быстро нагревалась. Затем труба, прорезанная в камне, выпускала ее в ванну, быстро наполняя ее. Слуги сделали именно это до их прихода, и теперь ароматный пар наполнял комнату.

«Нет», - она бросила на него выразительный взгляд, позволяя своим глазам бродить вверх и вниз по его телу, «Но я буду наблюдать за тобой. И я, возможно, позволю тебе увидеть, что это со мной сделает», - она оттащила стул от туалетного столика через всю комнату и села лицом к нему и к ванне, «Дай мне увидеть тебя».

Он чувствовал себя странно уязвимым, несмотря на то, сколько раз они видели друг друга голыми, но он сделал так, как она просила. Первым был его пояс. Он вытащил кожаную полоску из пряжки и обернул все это вокруг Длинного Когтя, прислонив его к стене острием вниз, металл на кончике издал резкий звук, ударившись о камень. Он расстегнул пряжки на плечах и боках, которые держали кожаную бригандину, и стянул ее через голову, бросив на пол подальше от воды, где она тяжело ударилась о землю. Следующими были его наручи, и он грубо дернул за ремни, выдернув один из них зубами. Они звякнули, ударившись о пол около бригандины. Затем последовал его гамбезон, черный и такой грязный от пота, что он мог чувствовать его запах, когда снимал его. Он скорчил рожу и бросил его, заставив Дени хихикнуть. Он улыбнулся ей в ответ и потянулся назад, стягивая с себя рубашку. Теперь он привлек ее внимание, несмотря на странно зажившие шрамы, пересекавшие его грудь и живот. У нее был такой же, и никого из них это не беспокоило.

Затем он снял сапоги, подпрыгнул на одной ноге, чтобы стянуть их, заставив Дени рассмеяться. Она не смеялась над ним, хотя, и взгляд на ее лице был одним из проявлений привязанности. Затем он снял свои штаны и нижнее белье, и улыбка Дени стала дикой, когда она увидела, насколько он был твердым. Он спустился на скамейку ванны и спросил: «Ты уверена, что не хочешь присоединиться ко мне?»

«Я уверена», - ответила она, звуча менее уверенно, ее глаза были прикованы к его члену. Затем она подняла глаза и встретилась с ним взглядом, увидев его ухмылку, «Определенно уверена».

«Как пожелаете, миледи», - он спустился в центр ванны, окунув голову, чтобы намочить волосы. Вдоль бортика ванны лежало множество мыла и масел, и он выудил то, которое использовал для волос. Он не пользовался им, когда жил на севере, но Дени показала ему его, и хотя он сначала протестовал, ему пришлось признать, что оно приятно пахнет и делает его волосы еще лучше. Не то чтобы он признался в этом кому-либо, но ему нравилось, когда она играла с его волосами, поэтому он использовал мыло. Он растирал его между ладонями, а затем по своим черным прядям, царапая кожу головы теми маленькими ногтями, которые у него были. Он не позволял им становиться зазубренными или острыми - он не хотел случайно поранить ее ими - но они были очень короткими. Иногда она мыла ему волосы, и ее более длинные ногти были приятными, «Хотя ты в этом гораздо лучше меня».

«Я знаю. Но нет, я предпочитаю сейчас понаблюдать за тобой», - он заметил, как она крепко держалась за сиденье стула, ее костяшки пальцев побелели, а спина напряглась. Он мог бы уговорить ее, но это займет некоторое время. Он снова опустился в ванну по шею, позволяя горячей воде впитаться в его кожу и мышцы. Было мало вещей, которые когда-либо чувствовались лучше после дней полетов на спине своего дракона и сна на открытом воздухе в холоде. Он окунул голову, смывая мыло с прядей. Завитки пузырьков плавали на поверхности, танцуя прочь, когда он вернулся и потянулся за куском мыла и щеткой для мытья. Он вымыл кожу, мягкая щетка отскребла недельную грязь. Дени наблюдала за всем этим со своего стула, почти не двигаясь, за исключением того, что время от времени двигалась в кресле, покачивая бедрами.

Закончив, он сел на скамейку лицом к ней и откинулся назад, положив руки на край ванны. Он встретился с ней взглядом и удержал его: «Я чувствовал твой взгляд на себе все это время».

«О?» - ее голос был тихим и наполненным потрескиванием ее развратных мыслей.

«Не знаю, понравилось мне или нет».

«Я думаю, ты это сделал. Твой член все время оставался твердым».

Он наклонился и погладил орган, о котором шла речь, долго и медленно, от корня до кончика. Его рука была не той рукой, которую он хотел, но ему определенно понравилось, как ее дыхание перехватило, а глаза застыли на этом движении. «Может, так и было, а может, я просто скучал по тебе».

« Прошли недели», - согласилась она. «Ты собираешься там оставаться?» Она расстегнула застежки на своем кожаном верхнем платье и, сняв его, повесила на спинку стула, оставив под ним более обтягивающую черную рубашку.

«Не знаю», - он сделал вид, что задумался, оттолкнулся от борта и поплыл к ней. «На тебе все еще так много одежды».

«Ну, оттуда ты ничего не сможешь снять», - она встала, подошла к краю и присела.

Он взял ее руку и поцеловал тыльную сторону: «Я действительно скучал по тебе. Я часто приходил проведать тебя, хотя не уверен, что ты это осознавала».

«Иногда я думал, что ты там, но трудно сказать наверняка».

Он издал звук подтверждения, а затем, с ухмылкой, которую она едва успела заметить, он потянул ее вперед и в ванну вместе с собой. Она упала с громким всплеском, одежда и все остальное, вода расплескалась по камням пола вокруг ванны, и вынырнула, бормоча: «ДЖОН СНОУ!»

Он не мог сдержаться, он хихикнул. Он вспомнил, как Игритт сделала то же самое с ним в той пещере на севере. Воспоминание было сладким, как и это. Так мало что заставило его улыбнуться так же сильно, как это. Если подумать, большинство его счастливых воспоминаний были связаны с женщинами, которых он любил. Игритт, Арья, Дени... его самые сладкие воспоминания были о них; его сестра и двое его любовников. Он посмотрел на Дени, мокрую, с липнущей к ней одеждой, с волосами в мокрых серебряных прядях вокруг ее лица, и он знал, что это тоже будет сладким воспоминанием. Он засмеялся сильнее, и она обрызгала его, ее момент гнева превратился в смех. Если у них когда-нибудь будет семья, именно такой он хотел ее видеть. Смех и озорство, как это было у него так давно.

Он схватил ее за талию, потянув вниз так, что она оседлала его, удерживая ее, пока они плыли, обхватив его талию ногами. Она обхватила его плечи руками, коснувшись его лба, «Я все еще в сапогах, Джон, в сапогах ».

«Прошу прощения, ваша светлость», - пробормотал он и поцеловал ее. Она имела привкус дома. Харренхол, Драконий Камень, Винтерфелл... это были просто места. Это был дом.

Он провел руками по ее бокам, поднимая подол ее рубашки, и она двинулась, чтобы позволить ему снять ее, оба они хихикали, пытаясь стянуть ее. Наконец, она освободилась, и Джон бросил ее на камни, где она приземлилась с мокрым шлепком. Он не обратил на это внимания, снова приблизив свой рот к ее рту. Это был не первый и не последний раз, когда они использовали ванну для этого, но это был первый раз, когда он дернул ее туда почти полностью одетой. Они плавали в жаре, их поцелуи начинались как ленивые, извилистые вкусы и углублялись в более полные, более интенсивные исследования. Она терлась об него, ее сердцевина почти болезненно против его члена.

Он стоял в потоке воды, не прерывая их поцелуя, держа ее и ведя к краю бассейна. Он опустил ее на скамейку и развернул ее так, чтобы она оказалась спиной к нему. Его рот жадно пробовал плоть ее шеи, целуя, покусывая и посасывая, когда она наклоняла голову набок. Его руки обхватили ее груди, разминая мягкую плоть и пощипывая ее соски так, как он знал, ей нравилось, пока она не прижалась своей задницей к его бедрам, терлась о его член. Опустив руку, он расстегнул переднюю часть ее бриджей, спустив их вниз по бедрам. Ей не потребовалось много провокаций, чтобы наклониться через край ванны, когда она стояла на коленях на скамейке.

Среди других флаконов духов, мыла и зелий была бутылка, которую они добавили вскоре после прибытия. Бутылка сладкого миндального масла, потому что, хотя Дени обычно была мокрой, вода смыла его. Масло, однако, осталось, и Джон не возражал против вкуса, если он вылизывал ее дочиста. Он открыл стеклянный флакон, и запах миндаля подсластил влажный воздух ванной комнаты. Дени тяжело вздохнула, устраиваясь поудобнее на камнях.

Он наклонил флакон, позволяя маслу капать на мягкую, круглую плоть ее задницы и вниз между ее бедер. Поставив его, он втер его в ее кожу, позволяя своим пальцам спускаться все ниже и ниже, пока она не издала тихий всхлип. Нежно он распределил его по коже ее внешних губ, а затем нежно просунул два пальца между ними, распределяя масло и поглаживая твердый бугорок ее клитора кругами. Ее тихие всхлипы превратились в более громкие, ее дыхание стало тяжелее и резче. Он немного изменил угол, и она простонала: «Джон... прямо здесь... пожалуйста, не останавливайся».

Он знал, что лучше не ослушаться. Когда она сказала «прямо там», она имела это в виду. Она не имела в виду «попробуй найти лучшее место и вернуться туда, если он не сможет», она имела в виду «продолжай делать это, пока не заставишь меня кончить», и поэтому он не остановился. Он действительно скользнул двумя покрытыми маслом пальцами другой руки внутрь нее, подстраивая ритм этих толчков под ритм своих пальцев. Прошло немного времени, прежде чем она выгнулась назад и вскрикнула, ее влагалище пульсировало и трепетало вокруг его пальцев.

Он налил еще масла в руку и погладил свой член, покрывая его той же смазкой. Выстроившись, он скользнул между ее бедер, проведя себя по всей длине ее чувствительного клитора, заставив ее содрогнуться от удовольствия под ним. Он прижал головку члена к ее отверстию и наклонился вперед, опираясь на другую руку. Он наклонился и проговорил низким и глубоким голосом: «Ты хочешь этого?»

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него, и он узнал это выражение. Это было выражение, которое сказало ему, что она скормит его Дрогону, если он остановится. Ее ответ был таким же настойчивым: «Мне это нужно ».

Он толкнул бедрами вперед, чувствуя, как она расступается перед ним. Он двигался медленно, чтобы не причинить ей боль, но на самом деле она была такой скользкой, что он почти двигался быстрее, чем намеревался. Он глубоко погрузился в нее, чувствуя, как последние трепетания ее оргазма охватывают его, когда он освобождал себе место внутри нее. Как всегда, он идеально заполнил ее, и это ощущение заставило его зарычать. Она была такой влажной, и ее жар идеально охватывал его. Ничто из того, что когда-либо вызывала его память, не соответствовало реальному ощущению от нее: «Ты чувствуешь себя так хорошо...»

«Да», - выдохнула она, соглашаясь, и они больше не говорили. Он отстранился, позволяя ей почувствовать всю длину своего члена, протаскивая его по тому месту глубоко внутри нее, которое, как он знал, заставляло ее чувствовать себя так хорошо. Горячая вода в ванне двигалась с его толчками, текла по его яйцам и ее клитору. Вот почему они раньше использовали ванну с пользой; дополнительные ощущения заставляли их обоих кончать быстрее. Не то чтобы кто-то из них нуждался в поощрении после столь долгой разлуки. Он держал ее бедра на месте одной рукой, а другой удерживал себя. Его толчки были быстрыми и глубокими, и она схватила его предплечье, удерживая, пока он двигался внутри нее, и ее тело покачивалось на краю ванны. Вода плескалась, и никто из них не обращал на это никакого внимания. Он был так близко, и он знал, что если она не кончит скоро, ему придется кончить ее ртом, но он хотел почувствовать, как она кончит вокруг него. Она тоже была близко; он мог судить по звукам, которые она издавала, и по тому, как она двигалась под ним, покачиваясь в такт его толчкам и извиваясь, не задумываясь об этом.

Затем он почувствовал это, сжатие ее влагалища вокруг него, тугое, ритмичное сжатие его вздымающегося члена. Ее стоны превратились в крики удовольствия, сладкий звук которых эхом отдавался от каменных стен. Он прижал ее к себе крепче, обхватив рукой ее грудь, чтобы удержать ее там. Она потянулась вверх, ища что-нибудь, за что можно было бы ухватиться, пока она кончит, ее пальцы нашли опору в его волосах и сжались в кулак. Это было слишком, он перестал сдерживаться и позволил себе кончить, его толчки были сильными и быстрыми, пока он наполнял ее. Интенсивность этого охватила его, и он укусил плоть между ее плечом и шеей. Это оставит след, но они часто оставляли друг на друге любовные следы. Те, что были до его поездки на север, поблекли и исчезли, и он почувствовал сильную потребность оставить новый. Заявить на нее права, оставить что-то, что он мог бы видеть на ее коже. Он был уверен, что еще до конца ночи у него появятся такие же на шее и плечах, а также следы от ногтей на спине. Он был далек от того, чтобы закончить с ней, но это было начало. Мысль о том, чтобы она лежала на столе под солнцем, заставила его член снова дернуться, а бедра податься вперед. Он был так глубоко внутри нее, как только мог, но он хотел большего . Он хотел увидеть ее бессмысленной от похоти и удовольствия, прежде чем он закончит.

Когда последние спазмы удовольствия прошли, он встал и выскользнул из нее, его член все еще был полутвердым. Он помог ей снять испорченные ботинки, а также штаны и нижнее белье. Они надели теплые халаты, которые хранились в ванной, и дали воде стечь, прежде чем они вышли из комнаты. Они послали за едой и поели, хотя Дэни настояла на том, чтобы превратить это в игру, которая закончилась тем, что она оказалась у него на коленях, скачущей на нем, пока они оба не кончили. Как оказалось, он действительно посадил ее на стол, а потом снова в кровать. После этого они лежали под теплыми одеялами, и только лунный свет мог видеть друг друга. Он лежал на спине, а голова Дэни теплой тяжестью лежала у него на груди. Ее серебристые волосы рассыпались по подушке рядом с ними, бледные и блестящие в лунном свете, и он лениво крутил прядь между пальцами. Она зевнула и пошевелилась, словно пытаясь приблизиться еще ближе. Джон пытался запомнить каждую мельчайшую деталь, от ощущения ее прижатия к нему до того, как лунный свет окрашивал ее волосы и кожу. Их жизнь не была тихой, но в этот момент он почти мог притвориться, что они спрятались от мира, в своей собственной версии пещеры.

К сожалению, он не смог остаться в той пещере с Игритт, а когда наступит рассвет, он не сможет спрятаться и в этой комнате.