Арья
Спор был почти больше, чем она могла вынести. Кто должен идти, кто должен остаться, как они будут путешествовать, что делать с... ней, можно ли ей доверять, и так далее. У Сансы не было никого, кому она могла бы доверить управление севером вместо нее, поэтому, несмотря на то, что она была той, с кем был связан монстр, она не могла пойти на юг. Это также был плохой политический ход, учитывая все обстоятельства. Джон не хотел оставлять Сансу без защиты, и поэтому он хотел, чтобы Тормунд остался на севере, но Тормунд был единственным, кто говорил на древнем языке и мог общаться с этим существом. Арья вышла из комнаты, когда начались крики. После этого ничего продуктивного не произошло.
Она спускалась во двор, где раньше смотрела, как ее братья упражняются в оружии, когда были детьми. Позже она спарринговалась с Бриенной, пока они готовились к встрече с мертвецами. Она скучала по этому. Имари был хорошим бойцом, когда дело доходило до абордажа корабля, схваток с бандитами или драки в баре, но он был далеко не таким способным, как Арья. Джон был хорошим спарринг-партнером, а Эшара была лучшей из тех, кто у нее был, но здесь, наверху, не с кем было сражаться. Поэтому она практиковала свои движения, ее ноги едва издавали шум на снегу. Было приятно двигать мышцами, даже в пронизывающий холод. И все еще было очень холодно, но они достигли того времени года, когда солнце и луна делили небо в равной степени. Сегодня солнце было ярким, и она прищурилась, чтобы отразить отражение от снежных сугробов, которые были по краям грязного центра. Она позволила своему телу двигаться, а своему разуму - дрейфовать.
Когда-то Винтерфелл был домом. Ей здесь нравилось, и у нее была хорошая жизнь. И когда она вернулась после столь долгого отсутствия, здесь все еще было уютно, хотя и немного поблекло. Теперь, подумала она, здесь больше не было дома. Склепы, в которых она играла, производили зловещее впечатление, а статуи были разбросаны по кладбищу. Богороща была покрыта зловещей пеленой, хотя, скорее всего, это было ее воображение. Но больше всего это были люди. Когда ее отец был лордом Винтерфелла, он был полон жизни, люди приходили и уходили, животные, дети... все свободно бродили. Теперь большая часть жизни была сосредоточена в Зимнем городе за стенами, и крепость казалась пустой.
Треск снега привлек ее внимание, и она повернулась на шум. Санса стояла на краю поля, наблюдая за ее тренировкой. Арья помахала сестре, но не прекратила тренироваться, когда та спросила: «Как идут переговоры?»
Санса пожала плечами: «Точно так же, как они уходили, когда ты уходил».
«Я не чувствовал, что могу что-то добавить к разговору. Меня все равно никто никогда не слушает».
«Наоборот, мне бы хотелось узнать, что вы думаете».
«Тебе это не понравится».
«Мне многое не нравится в последнее время».
«Почему Винтерфелл такой пустой?» - спросила Арья, не прекращая движения.
"Что ты имеешь в виду?"
«Нет... жизни. Где все животные и люди? Кстати, где твой двор? Вокруг тебя нет лордов и вассалов. Ты очень одинока, для королевы».
«Я... не знаю», - Санса казалась удивленной и рассеянной. «Я об этом не думала».
«Вы столкнулись с кризисом и ждали, пока Джон и я прилетим на драконе, вместо того чтобы позвать кого-либо из ваших лордов? Кстати, почему они еще не были здесь? У вас нет никого, кому вы доверяли бы, никого, на кого вы могли бы хотя бы положиться, чтобы он выполнил работу как следует», - развернулась Арья, пнув одно из набитых сеном чучел, валявшихся на дворе. «Вы не можете править в одиночку. Отец не правил, а он был всего лишь лордом».
Санса опустилась на ближайшую скамейку, одну из тех, что стояли по краям тренировочного двора и предназначались для наблюдения. Она обхватила рукой опорный столб рядом с ним и прислонилась лбом к дереву: «Я их боюсь».
Арья неодобрительно фыркнула: «Они должны бояться тебя. Более того, они должны уважать тебя, и если ты будешь держать их подальше, у них не будет причин делать это. Они сделали тебя королевой на севере, потому что ты дочь Неда Старка, но до этого они скандировали имя Джона, а до этого - Робба».
«Сегодня ты полна суровой правды», - Санса выглядела грустной и более одинокой, чем Арья когда-либо ее видела. Она прекратила практиковаться и подошла, присоединившись к ней на скамейке. Они сидели молча минуту или две, пока дыхание Арьи не замедлилось.
«Санса, я», - она замолчала, неуверенно вздохнув, - «я не могу оставаться твоей наследницей вечно. Я не хочу править Винтерфеллом или севером. Тебе нужен ребенок».
Между ними повисла тишина, пока Санса не судорожно не вздохнула: «Я не хочу. Рамси, он...»
Арья взяла ее за руку и нежно сжала: «Ты - королева. Никто не принудит тебя к браку, который ты не хочешь. Ты контролируешь ситуацию, так что можешь выбрать любого мужчину, которого пожелаешь. А если он тебе не нравится, скорми его волкам».
Санса слегка улыбнулась: «Я действительно хочу детей, всегда хотела, и мне действительно нужен наследник».
«Найди мужчину, который будет с тобой нежен, который, как ты знаешь, не причинит тебе вреда. Того, кому ты можешь доверять. Но ты не сможешь сделать это, заперевшись в замке, и если бы ты не настаивала на своей независимости, у нас было бы больше людей, которые нам помогали. Верность придет легче, когда им придется сталкиваться с тобой каждый день. Раздай земли, назначь своих собственных стражей или что там делают королевы. Но Винтерфелл должен быть полон жизни. Это единственный способ снова почувствовать себя как дома. Не становись старой леди, живущей в огромном пустом замке».
«Арья права», - тихо добавил Джон, присоединяясь к ним во дворе и оглядывая пустое пространство. «Прошло так много времени с тех пор, как Винтерфелл был полон людей, просто живущих своей жизнью. У вас есть стража и несколько слуг, но псарни почти пусты, а кузница холодна. Север гордится Винтерфеллом, и неправильно позволять ему чахнуть и отнимать это у них. Это почти как если бы Долгая Ночь все еще царила».
«Нежить никуда не делась», - заметила Санса.
«Нет», - согласился он, - «Но Долгая Ночь - да».
«Я остаюсь», - решила она, - «Останется Тормунд или нет. Я не позволю Иному, ни за что на свете, забрать меня из моего дома. Я открою ворота людям в Зимнем городе и открою двор. У меня есть работа, и она не будет сделана, если я пойду с тобой на юг».
Джон кивнул: «Тормунд так и думал, и настоял на том, чтобы остаться. Он знает кого-то еще, кто говорит на Древнем Наречии, и мы полетим в Брич и заберем их. Сейчас еще достаточно рано, чтобы быть там и вернуться не позднее завтрашнего вечера. Лучше подготовиться, пока нас нет».
Санса кивнула: «Я знаю нескольких в Зимнем городе, которые курсируют по западному рукаву Белого Ножа летом и знают его опасности зимой. Они должны быть в состоянии доставить тебя в Белую Гавань в целости и сохранности. Вилла пойдет с тобой, чтобы познакомиться со своим отцом и заручиться его помощью в приобретении корабля».
«Остается только монстр», - Арья бросила этот камень в разговор и стала ждать откликов.
«Она смирилась с тем, как долго она спала», - сказал Джон, - «Или так кажется. Мы сказали ей, что ее дядя находится на юге. Она, кажется, достаточно охотно идет к нему».
«Я все еще думаю, что это имеет все признаки плохой идеи», - добавила Арья.
Он пожал плечами: «Какой еще у нас есть выбор? Она, конечно, неприятна, но у нас есть средства защиты, если она решит на нас напасть».
«Что-то показалось мне странным в ее титуле», - Санса смотрела на снежные сугробы, думая: «Почему она называет себя «той, кто отдала себя на служение»?»
«Магия», - проворчала Арья, рефлекторно касаясь рукояти Кингсбейна .
«Она лишь наполовину Другая, если она действительно дитя Короля Ночи», - размышлял вслух Джон. «Помнишь, что сказала Старая Нэн? «Когда он дал ей свое семя, он дал ей и свою душу». Король Ночи был человеком. Мужчиной, который был храбр до глупости, но все же человеком. Его невестой была Другая».
«Никто не говорит о том, что у них будет ребенок», - отметила Арья.
«Это было, сколько, девять или десять тысяч лет назад. Некоторые детали наверняка утеряны», - тон Сансы был сухим.
«Она, возможно, менее уязвима для тех вещей, которые действуют на Других», - размышлял Джон, - «Хотя порез на ее щеке, похоже, показывает, что она все еще уязвима для Драконьей стали».
«Она также может быть более уязвима к вещам, которые не причинят вреда другим», - добавила Арья. «Мы не можем знать, и она нам не скажет. Пока что нам придется полагаться на валирийскую сталь».
«И Рейегаль», - добавил Джон.
Арья кивнула: «И Рейегаль. Ты будешь следить за нами с воздуха или отправишь его на юг? Сомневаюсь, что он поместится на речном судне».
«Он останется со мной, на случай, если он нам понадобится. Это далеко на юг, и я буду отсутствовать гораздо дольше, чем я думала», - Арья знала, что его мысли были о его королеве, оставшейся в одиночестве в Харренхолле, но он не упоминал Дейенерис своим сестрам... кузенам. Арья все еще думала о нем как о своем брате, «Он в основном летал во время путешествия из Эссоса, или так сказала Дени. Тем не менее, мне, вероятно, придется совершить несколько поездок обратно в землю с ним, хотя бы для охоты».
«Еще одна скучная логистика», - пожаловалась Арья. «Я оставлю вас двоих разбираться. Скажите, когда мне появиться, и я буду там».
«Арья, пока Джон летит на север, чтобы забрать друга Тормунда, мне нужно, чтобы ты занялась задачей вооружения людей, которые пойдут с тобой», - похоже, Санса не собиралась так легко отпускать ее от дел. Она подавила раздраженный стон и кивнула.
«Я пойду за Имари, и мы разберемся с этим», - сказали они, бегло попрощавшись. Санса ушла в сторону тронного зала, а Джон направился на кухню, вероятно, чтобы принести еду для своего короткого путешествия к Стене. Арья направилась к воротам. Имари привыкла бродить по Зимнему городу, пока она разговаривала со своей семьей, и она подумала, что есть хороший шанс найти его там. Вероятно, там, где была еда.
Она услышала его до того, как нашла. Годы в море дали ему голос, который разнесся, и гулкий смех. Странно , подумала она про себя, он не единственный громкий мужчина в этом городе. Но я все еще знаю, что это он . Неужели они стали такими знакомыми? Возможно, так и было. Они не были близки много раз с той ночи в дороге. Да, они делили комнату, но Арья... ну, их ночи сбивали ее с толку. У нее не было проблем с желанием его, но было что-то, что она чувствовала, когда они были вместе, что она не могла определить. Что-то сильное и приятное, но отличающееся от других чувств, которые она испытывала. Ей не нравились сложные чувства, и поэтому она избегала их. Но... это чувство продолжало приходить к ней, когда она меньше всего этого ожидала, как сейчас, когда его знакомый голос в людном месте заставлял ее чувствовать себя в большей безопасности, даже на расстоянии. Безопасность не была чувством, которое она испытывала уже очень, очень долго. Она не была в безопасности с тех пор, как была ребенком, с тех пор, как появился глупый толстый король и утащил их в Королевскую Гавань. Она не доверяла безопасности. Она была мимолетной и хрупкой. Смятение заставило ее желать дистанции, и хотя они много раз были вместе в Харренхолле, она все еще иногда не решалась заняться с ним любовью. И несмотря на все это, она все еще уступала некоторым ночам теплу тела Имари. Не его мольбам, потому что он даже никогда не просил. Он никогда не говорил об этом, пока она не делала этого первой, уважая ее пространство и ее пугливость. Нет, это были ее собственные желания, которым она уступала. Когда ее бедра были слишком скользкими от слишком многих ночей, когда он спал голым рядом с ней.
Она пошла на звук к зданию, которое общины превратили в свой пивной. «Здание» было щедрым термином для этого места, так как оно выглядело так, будто могло рухнуть в любой момент. Они наверняка снесут его, когда придет лето, и построят новое, но пока они прикололи вощеный холст к окнам и заделали щели в двери смолой. Вывеска была единственной новой вещью в этом месте, рваный кусок дерева, изображающий дракона и волка, кружащих друг вокруг друга. Она вздохнула про себя и толкнула дверь, убедившись, что быстро захлопнула ее за собой и сохранила как можно больше тепла. Внутри полы были грязными, забитыми годами топота ног. Небольшой бар стоял у одной стены, темное дерево было отполировано и чисто. Столов было немного, но те, что были, также были чистыми и отполированными. Очаг был большим и тяжелым, почти достаточно высоким, чтобы она могла встать в полный рост, если бы не ревущее пламя. Вот почему, предположила она, здание все еще стояло. Такой очаг строили долго. Скорее всего, его оставили стоять, когда ремонтировали здание.
Имари стоял у огня, закутанный в теплые меха, свет от огня золотил темную кожу его лица и рук. Прошло несколько дней с тех пор, как он в последний раз брал бритву в лицо, с тех пор, как Джон сказал ему, что борода согревает лицо. Арья считала это чепухой, но он выглядел довольно мило с этой отросшей за несколько дней бородой. Он рассказывал историю, его улыбка была широкой, а лицо оживленным. Было всего несколько человек, и барменша стояла рядом, слушая вместе со всеми остальными. Арье было знакомо это чувство; она провела много ночей, слушая фантастические истории, которые он рассказывал с лирическим акцентом Летнего острова.
На звук двери его глаза обратились к ней, как и глаза всех людей в комнате. Они поспешили встать, но она покачала головой: «Пожалуйста, не надо».
Казалось, им было физически больно не приветствовать ее как дворянку, которой она, к сожалению, была, но она этого не хотела. Она скучала по тому, чтобы быть вдали от этого места и в местах, где она была бы просто Арьей. Или даже Никем. Арья-принцесса была не тем лицом, которое она любила носить. Имари, давно уже не знавший подобных любезностей, просто ухмыльнулся ей и указал на открытый табурет рядом с собой: «Рад, что ты смогла присоединиться к нам. Я как раз рассказывал этим славным людям о том времени, когда мы обосновались в Дорне».
Она застонала со смесью смущения и веселья: «Какую часть?»
«Эта часть со змеей».
«О, ну, если только ты не рассказывал им о борделе», - не могла она не улыбнуться ему в ответ. Он всегда вызывал в ней игривую сторону.
Он притворился шокированным: «Я бы никогда!»
"Угу. Ну, как бы мне ни хотелось остаться и позволить тебе продолжать выбалтывать все мои секреты горожанам, я пришел забрать тебя. Моя сестра дала нам задание".
Он встал и присоединился к ней у двери, театрально поклонившись: «Мне придется вернуться позже».
«Эй!» - запротестовала барменша. «Эта история должна была оплатить твой счет».
Арья бросила на Имари взгляд, который, как она знала, нисколько его не осудит, и сказала: «Отправь счет в Винтерфелл. Моя сестра его оплатит».
«Он изрядно подорвал счет».
«Разве мы все не делали этого, раз или два? Ничего страшного, она заплатит», - Арья снова распахнула дверь, и они вышли на яркий солнечный свет и направились обратно к воротам.
«Что твоя сестра хочет, чтобы мы сделали?» - спросил Имари.
«Убедитесь, что вооружение соответствует условиям нашей поездки».
«Понятно. А условия... этой поездки уже определены?»
Арья кивнула, и жижа с хлюпаньем захлюпала по гравию под их ногами, пока они шли по дороге. «Ты, я, Джон, друг Тормунда, несколько стражников и эта штука».
«Ну, могло быть и хуже. Мы просто дадим им очень большие мечи».
«Угу, конечно», - она немного отвлеклась на все эти причины, почему это не поможет, если существо решит напасть на них, но это было лучшее, что они могли сделать. Не то чтобы они могли сделать больше валирийской стали. Им просто нужно было принести много драконьей кости и стекла. Она не озвучила эти опасения, а вместо этого вернулась в крепость, чтобы найти солдат, о которых шла речь, и начать процесс их экипировки и вооружения.
В конце концов, это заняло меньше времени, чем она ожидала. Они взяли с собой всего около двадцати человек, и многие из них уже были вооружены. Остаток дня ушел на то, чтобы обеспечить достаточное количество оружия, еды, лошадей и сбруи для всех, но присутствие Имари помогло ей. Солнце опустилось за горизонт, и ночь была темной от собирающихся облаков, и ветер завывал с севера. Он имел привкус льда, и она не удивилась, когда первые снежинки коснулись ее щек. Она наблюдала, как они кружатся и танцуют во дворе, и на мгновение ей почти показалось, что она выросла здесь; что мертвые никогда не приходили, что ее отец разговаривает с ее матерью у огня. Она почти могла услышать его голос, если закрывала глаза. Ее сердце болело, думая об этом, поэтому она смахнула снежинки со своих щек и присоединилась к своему первому помощнику и братьям и сестрам в большом зале.
Ужин прошел быстро, и хотя Арья, как всегда, подшучивала над своей семьей и друзьями, печаль от прежнего не отпускала ее. Как обычно, она находила ее за слоями сарказма и шуток, но она была там. Она любила свою семью, и семь знала, что она благодарна им - любая другая семья повесила бы человека, который ограбил кронпринцессу - но она все еще скучала по своим родителям и Брану. Она скучала по Роббу, и даже по Теону и малышу Рикону. Она скучала по маленькой девочке, которой она была раньше, той, которая мечтала вырасти и стать бойцом, и ненавидела платья и шитье. Она все еще ненавидела платья и шитье и любила сражаться, но теперь, когда она стала взрослой женщиной, она чувствовала, что чего-то не хватает. Не замужества и детей, она была еще более уверена, чем раньше, что не хочет быть леди-женой, и она определенно не хочет детей, но, возможно... возможно, она станет хорошей тетей. Возможно, ей захочется чего-то более глубокого, чем случайные связи или дружелюбный любовник. Возможно, ей не нужно было полностью бежать от всего этого, и иногда она могла бы возвращаться домой. Она почти улыбнулась, представляя, как приносит подарки для выводка маленьких рыжеволосых младенцев, которых создала Санса. Учит их проказничать. Санса была такой серьезной и чопорной, что Арья чувствовала бы себя лучше, зная, что есть другие, кто немного ее облегчит. Может быть... может быть, Санса могла бы дать им семью, в которой они все были лишены. Может быть, они могли бы начать обрести немного покоя. Сердце Арьи снова заболело, но по другой причине. Она не должна была так много думать об этих вещах, это ее расстраивало, и ей это не нравилось. Однако, находясь дома, она ничего не могла с собой поделать. Она не была никем, она была Арьей Старк.
Конечно, ничего из этого не могло произойти, пока они не разберутся со злом, обитающим внутри их брата. Был ли он там, чтобы спасти? Санса так думала, но Арья не была так уверена. Правда была в том, что она не видела Брана - настоящего Брана - с тех пор, как они все были детьми так давно. Они все выросли и изменились с тех пор, видели так много крови и смерти... если бы Бран был там, кем бы он был?
Ужин закончился, а ей все еще нужно было что-то, чтобы успокоить свой разбегающийся ум. Поэтому, пока Имари ходила проверять оборудование на завтра, она направилась в библиотеку, которую Санса держала в своем солярии. Сансы не было в своих комнатах в столь ранний час, поэтому Арья просто вошла и взяла нужную книгу. Сначала она подумала, что прочитала «Чудеса, созданные человеком» , ее любимую книгу в детстве, но, поразмыслив, поняла, что видела несколько из них лично, и она была несколько менее впечатляющей, чем настойчиво представляло ее детское воображение. Вместо этого она пошла за другой своей любимой книгой, «Десять тысяч кораблей» . Ей очень понравилась история Нимерии, поэтому она сняла том с полки и отнесла его в свою комнату.
Огонь уже горел, и она положила книгу на столик у очага. Она сменила кожу на теплые, удобные спальные штаны и рубашку. Затем она устроилась в любимом кресле и погрузилась в истории о Нимерии и ее народе и их смелом бегстве от ужасов Валирии. Она читала, пока ее глаза не слипались, и она больше не могла сосредоточиться, и уснула в своем кресле.
Она все еще спала, когда Имари вернулся некоторое время спустя, и проснулась от звука закрывающейся двери. Поняв, что это был он, она зевнула и потянулась, подняв книгу с груди, куда она упала, когда она выпустила ее из рук, и осторожно положила ее на маленький столик рядом с собой. Огонь теперь был тлеющими углями, но это было нормально. Она могла сказать, что было намного позже, и не стоило снова его разжигать. Она встала, схватила маленькую лопатку у огня и сказала Имари: «Ты все приготовила по своему вкусу?»
Будучи ее первым помощником и отвечая за все оборудование и запасы на корабле, он был гораздо более щепетилен в таких вещах, чем она, но он кивнул: «Мы будем готовы отплыть с первыми лучами солнца».
«Который час?» - спросила она, сгребая немного пепла в угли, чтобы спрятать их на ночь, и возвращая лопату на подставку.
«Час призраков уже близко. Еще не поздно», - он снял с себя более тяжелую верхнюю одежду и положил ее на ближайший стул, а остальные слои, которые носил под ней, стянул с себя, пока не обнажился по пояс. После этого он направился к раковине и начал мыться тканью, которая лежала на умывальнике вместе с ним. Она тоже почувствовала зов их кровати и сняла с себя одежду, пока он мылся. Технически это была одежда для сна, но она не любила надевать что-либо в постель. Она обвивала ее конечности и раздражала ее. Она скользнула под тяжелые меха и подождала, пока Имари закончит собираться и задует все свечи. Кровать немного прогнулась под его тяжестью, когда он присоединился к ней под одеялами. Сегодня было темно, луна скрылась за облаками, она едва могла различить его очертания, когда ее глаза привыкли к темноте. Но эта темнота не была угрожающей и не таила в себе тех же угроз, что темнота Харренхолла или Близнецов. Оно было мягким и обволакивающим, создавая вокруг нее еще один слой комфорта.
Они лежали на боку в постели, лицом друг к другу. Арья могла различить только белки его глаз в темноте. Он взял ее за руку, и она позволила ему. Его голос был тихим бархатом, который доносился с расстояния в несколько дюймов: «Ты была далеко за ужином сегодня вечером. Ты в порядке?»
Она сжала его руку, потому что ей всегда было трудно со словами. Ее стены были такими, такими высокими. Она хотела сказать ему, потому что они вместе встречали завтрашний день, но мысли застряли у нее в горле. Из всех сложных эмоций, от которых она пряталась в книге, только одна прорвалась сквозь ее губы; едва слышный шепот: «Мне страшно».
Он пожал мне руку в ответ и сказал: «Я тоже».
Это помогло. Он не смеялся. Это немного расслабило ее голосовые связки. «Чего?»
«Многое. О зиме и штормах, о чудовище, которое мы берем с собой, о том, что ждет нас в том большом, уродливом замке на юге, о твоем брате короле... иногда я боюсь, что я не создан для того, чтобы находиться среди королевской семьи и драконов».
«Я тоже», - призналась она.
«Ты - то, что держит меня здесь. Иначе я бы не вынес холода», - она знала, что на его губах будет намек на улыбку, потому что Имари не мог долго обходиться без легкомыслия. Это было одно из тех качеств, которые ей в нем нравились больше всего. Но поддразнивающий тон быстро исчез: «Чего ты боишься?»
«Прошлое. Я... я пережил это однажды. Я не хочу делать это снова. Я ушел, чтобы мне не пришлось делать это снова. Я боюсь, что не доживу до того, что будет дальше», - его пальцы переплелись с ее пальцами, его кожа была теплой и грубой от многих лет работы.
«А что будет потом?» - это был самый тщательно нейтральный вопрос, который она когда-либо слышала от него, она позволила тишине затянуться, прежде чем наконец ответить.
"Я не знаю."
Пауза, пауза для размышлений, а затем: «Чего ты хочешь добиться потом?»
«Жизнь», она сделала глубокий вдох, позволяя груди и животу наполниться, прежде чем медленно выдохнуть, «Это глупо... У меня сегодня была такая глупая мысль. Моя сестра... она рано или поздно выйдет замуж, у нее будут дети, и я... думаю, я хотела бы с ними познакомиться. Если у Джона будут дети, даже если они от Дейенерис, я бы тоже хотела с ними познакомиться. Я хочу привезти им глупые подарки из далеких земель и научить их быть непослушными и нарушать правила. Но я так многого не видела в мире, так много битв не участвовала. Я тоже хочу увидеть твой дом. То, как ты об этом говоришь...»
Поняв, что она только что молчаливо включила его в свои мысли о семье, она замолчала, огонь румянца пылал на ее щеках. Она снова порадовалась темноте: «Значит, я там, в этих мыслях?»
«Я...», боги, она была ужасна в этом. Она понятия не имела, что делать, как это сказать, что он хотел услышать. Как она опишет ему это? Наступило еще одно долгое молчание, ее мысли сами собой упорядочивались: «Я не хочу выходить замуж. Я не хочу детей. Но я хочу... Я думаю о том, что хотела бы сделать, и когда я думаю об этом без тебя, все краски в моих мыслях исчезают», - она услышала, как у него перехватило дыхание, всего на полминуты, под защитой темноты, одеял и ее дома. «Мне нравятся твои истории, и мне нравится, как ты заставляешь всех смеяться, мне нравится твой комфорт и твоя уравновешенность, и мне даже нравится, когда ты дразнишь меня - хотя, если ты когда-нибудь попытаешься кому-нибудь это сказать, я буду это отрицать. Мне тоже нравится смотреть на тебя, и мне нравится, когда ты в моей постели. Все это. Я... без всего этого, кажется, это гораздо менее... того стоит. Но я не могу думать о браке, не испытывая кома в горле. Я не могу попасть в ловушку».
«Арья», его голос был таким нежным, каким она его когда-либо слышала. «Как ты думаешь, если ты не выйдешь за меня замуж, я тебя брошу?»
Она пожевала губу, привычка, которая у нее была с детства. Так ли это? Разве не так делают взрослые?, «....дааааааааа...?»
«Нет. Я здесь, пока твой Незнакомец не заберет меня. Мне все равно, женишься ты на мне или нет. Мне тоже нравится наша жизнь. Я тоже не хочу детей, но мне нравится идея приносить подарки своим племянникам и племянницам и учить их каким-нибудь проказам. Может, у твоей сестры будет маленькая девочка, как ты, умная и красивая, быстрая и хорошо владеющая мечом, которая любит проказы и доводит ее почти до безумия. Дети - это дар, но не только для их родителей. Брак - это контракт, а ты не часть собственности. Ты не вещь, которой я могу владеть и запереть в красивой клетке. Если тебе достаточно знать, что никто другой не появится в моем сердце раньше тебя, и что я буду верна тебе, то и мне достаточно знать то же самое».
Тяжесть свалилась с груди Арьи. Она не знала, что это возможно... она любила Джендри, в каком-то смысле, но они не могли бы быть вместе, если бы она не была - как сказала Имари - заперта в красивой клетке. Дочь верховного лорда и наследница северного трона не может просто быть с верховным лордом и не быть привязанной к нему таким образом. И ей пришлось бы завести детей. Все это заставило ее кожу покрыться мурашками и перехватить горло. Но жизнь в море с Имари, может быть, в качестве наемника или торговца, была привлекательна. Она могла бы стать следующим Корлисом Веларионом и разбогатеть на своих приключениях, привозя всевозможные вещи в Белую Гавань и Винтерфелл. И она могла бы сделать это с Имари рядом с собой, без клетки, без всего того, что она ненавидела с тех пор, как узнала, что это такое. Ее сердце переполнялось от этой мысли. Ее свободная рука нашла путь к щеке Имари, говоря ей, где он, и она двинулась вперед, чтобы поцеловать его, потому что даже укрывающая темнота не могла дать ей достаточно комфорта, чтобы произнести слова вслух. Она хотела, чтобы ее тело сказало то, что ее рот и ее сердце не могли.
********
Он жадно принял ее поцелуй, наслаждаясь вкусом ее рта и ощущением ее губ, и она сделала то же самое. Его свободная рука обвилась вокруг ее поясницы, притягивая ее к себе, прижимая их тела друг к другу. Она почувствовала, как он напрягся, и он перевернул их, переместив на свою сторону кровати и уложив ее в тяжелое удобство своего тела поверх ее. Они поцеловались, и она позволила своим рукам бродить, как она это делала всегда, чувствуя его гладкую кожу и твердые мышцы под ней. Он приобрел немного мягкости за время, проведенное вдали от физических тягот моря, и ей нравилось, как это наполняло его и округляло некоторые его грани. Его тело было наслаждением для ее рук, и каждый его дюйм был ее для прикосновений.
Его рот переместился к ее уху, слегка прикусив мочку, прежде чем он поцеловал и проложил дорожку вниз по ее шее. Его руки обнимали ее, пока его рот покрывал поцелуями ее ключицы и грудину. Ее груди, едва вмещавшие его руки, были чувствительны к его прикосновениям и прикосновениям его языка к ее твердым соскам. Она застонала, прижимая его голову к себе. Борода, которую он отращивал, теперь была достаточно длинной, чтобы быть мягкой, а не абразивной, как за один или два дня, и она приятно щекотала ее кожу. Его волосы тоже немного отросли, и ей нравилось их мягкое ощущение, когда она проводила пальцами по его коротким кудрям.
Он поцеловал ее живот, игриво дуя малиной в область на ее боку, где, как он знал, она боялась щекотки, и заставляя ее смеяться. Его руки тоже двинулись вниз, скользя по ее бокам к бедрам. Одеяла тоже давили вниз, но она не возражала. В Винтерфелле не было холодно, даже зимой. Он спустился еще ниже, покусывая и целуя ее бедра, перемещаясь, пока не оказался удобно между ее ног. Когда он сделал это впервые, ей было немного не по себе, но со временем она потеряла свою застенчивость и научилась получать от этого удовольствие. Поэтому вместо того, чтобы протестовать, она улыбнулась себе, зная, что должно было произойти.
Первое, что она почувствовала, было его дыхание на влажности между ее ног, а затем кончик его языка, взявший ее на самый слабый вкус. Сначала было немного холодно, но когда он полностью отдался, все это осталось позади. Его язык был ловким, и она быстро потеряла себя в его движениях. Он скользнул пальцем внутрь нее, а затем к нему присоединился второй, ритм их был медленным и глубоким. К этому времени он уже знал ритм, который ей нравился, как она реагировала на него и как использовать его рот наиболее эффективно, и поэтому прошло совсем немного времени, прежде чем она попыталась тереться об него, откинув голову назад и вжимаясь в подушку.
«Да!» - ахнула она, когда он нашел особенно приятное место, «прямо здесь!»
Его пальцы двигались быстрее, а ее бедра сжимались вокруг его головы, и она наконец нашла освобождение, вскрикнув, когда почувствовала, как водопад удовольствия струится от ее центра к кончикам пальцев. Он оставался там, сомкнув рот вокруг нее, пока она не стала слишком чувствительной, чтобы выносить это больше. Он оставил влажные поцелуи на ее бедрах, сделав их липкими и грязными. Он немного отступил и сказал: «Перевернись и встань на колени».
Она сделала, как он просил, и ухмыльнулась про себя, потому что знала, что будет дальше. Ей особенно нравилось, когда он брал ее сзади. Это случалось нечасто, потому что Имари было сложно сохранять хоть какую-то выносливость, но она догадалась, что неспособность видеть себя внутри нее в темноте облегчала задачу. Имари нравилось смотреть, как она берет его член. Ему нравилось смотреть, как он движется внутри нее. Поэтому она встала на колени перед ним, используя деревянное изголовье для равновесия. Через мгновение она почувствовала, как его толстая головка скользит по ее влажности, а толстый ствол трется о ее клитор, заставляя ее дрожать и стонать. Он направился к ее отверстию, сел напротив нее и нежно надавил. Обычно он позволял ей брать его в ее собственном темпе, так как иногда его толщина была для нее сложной, но сегодня она была такой мокрой, что это было бы проще.
«Сделай это, - сказала она. - Иди медленно, и я скажу тебе, если мне нужно будет остановиться».
«Да», - ответил он, и «Y» прозвучало почти как стон. Он прижался к ней, и ее тело раскрылось для него. Это всегда было легче, когда они занимались сексом чаще, но это было после Харренхолла, и, несмотря на ее рвение и оргазм, она все еще была немного тугой. Она не возражала, она наслаждалась этим чувством, когда принимала его. Он толкнул глубже, и она застонала, первые сладкие оттенки боли, которые сопровождали его, поймали ее. Она почувствовала, как спазмируется вокруг него, и услышала, как у него перехватило дыхание. Он остановился на мгновение и снова толкнул, растягивая ее немного больше, заставляя ее болеть еще немного больше. Он отстранился и снова толкнул, входя глубже. Это было похоже на то, что она делала обычно, но он был грубее и быстрее. Еще один или два толчка, и он был погружен в нее по самую рукоятку.
«Блядь», - простонала она. Каждый раз. Каждый раз это было так приятно. Но он не ответил, он просто обхватил ее бедра и вытащил из нее свой член, медленно погружаясь в нее одним длинным толчком. Он сделал это еще несколько раз, позволяя им обоим насладиться ощущением каждого его дюйма. Затем он слегка изменил свой ритм, медленно вытаскивая и быстро вталкивая обратно в нее, каждый из толчков заставлял ее качаться вперед, уперевшись в изголовье кровати с громким стоном. Ее киска капала, и она хотела большего. Быстрее, сильнее, просто больше его, «Имари...»
«Скажи мне, что тебе нужно», - его голос звучал почти не напряженно.
"Более."
«Мне нравится, когда ты жадная», - она слышала нежность в его голосе. Он подчинился, толкаясь быстрее, его толчки были сильнее. Вскоре остался только мокрый звук их тел и быстрый шлепок его плоти по ее. Голова его прижималась к этому месту внутри нее с каждым толчком - черт, это было так приятно. Каждый толчок толкал ее все ближе и ближе, пока она снова не упала за край, сильнее и грязнее, чем прежде. Ее собственная влажность хлынула, капая и разбрызгивая по их бедрам. Имари не останавливался, не давал ей времени отдохнуть, и ее тело пело от этого ощущения. Его член подтолкнул чувствительность к гудящему удовольствию, заставляя ее призрачно извиваться от его движений, неспособную остановить ее звуки удовольствия.
Его руки переместились с ее бедер на плечи, и он наклонился вперед, слегка изменив угол. Черт, о черт... Его рука обхватила ее горло сзади, его пальцы обхватили ее челюсть, и он притянул ее к себе. Он уперся ими в спинку кровати, заставив ее держаться за него для равновесия. Ее тело было в его власти, с его рукой вокруг нее и его членом внутри нее. Его большой палец прижался к ее рту, и она жадно открыла его, посасывая его, поглаживая его языком. Его толчки стали быстрее, его дыхание стало тяжелее, и он также не мог сдержать свои звуки. Каждый стон, который он издавал, каждый возглас удовольствия был ее и только ее.
«Я... я...», - выдохнула она, едва в силах выговаривать слова вокруг его большого пальца, - «опять».
«Еще раз, Арья. Ты дашь мне еще один», - для нее это не было проблемой, потому что его толстый, вздымающийся член снова наполнил ее наслаждением, и она знала, что оно скоро выплеснется наружу. Она крепко сжала его руку, ногти впились в его кожу, ее дыхание стало прерывистым. Она знала, что он тоже близко, и мысль о том, что она будет заполнена его семенем, заставила ее пизду сжаться вокруг него. Она закрыла глаза и откинула голову назад, позволяя удовольствию снова овладеть ею. Ее пизда сильно сжалась вокруг него, ее удовольствие капало и струилось по их бедрам, и она почувствовала, как его член подпрыгивает внутри нее, когда он глубоко опустошил себя.
Он зарычал, судорожно толкаясь еще несколько раз, прежде чем мягко отпустить ее. Он вытащил ее, заставив ее содрогнуться, и игриво шлепнул ее по заднице, прежде чем они оба упали на матрас. Он натянул на них одеяла и без слов притянул ее к себе, прижимая к себе. Они были в беспорядке, они оба, но Арья не могла быть такой задницей, чтобы беспокоиться. Ничто, кроме второй долгой ночи, не вырывалось из объятий Имари'а перед рассветом.