В осени

Жители Драконьего Камня знали, что королева драконов вернулась, и они не были особенно рады этому. Сначала она проводила много времени в комнате с картой, размышляя об этом факте и глядя на остров. Жители Вестероса были ее людьми, и хотя возвращение из мертвых изменило некоторые ее части, это не изменило ее чувства ответственности по отношению к ним. Так что теперь она не была королевой по названию. Она все еще была королевой, и она будет действовать так, как, по ее мнению, должна действовать королева. Это заняло у нее некоторое время, но она пришла к некоторым выводам.

Во-первых, если бы они знали, что она здесь, то вскоре узнал бы и Бран. Как только Бран узнал, он, скорее всего, решил бы что-то с этим сделать. Если бы она была на его месте, она бы быстро нанесла удар, прежде чем другой человек успел бы вернуть себе людей и построить лояльность, а значит, и власть. Если она чему-то и научилась в своей борьбе за трон, так это тому, что право рождения не означает, что люди дают тебе вещи. Нет, если бы она не вылупила драконов, она бы никогда не стала королевой. Она бы все еще была собой, но драконы дали ей возможность придавать вес своим словам. И это то, что имело значение - вес слов, или они были просто пустыми.

Так что это был лишь вопрос времени, когда Бран пошлет сюда войска, и последнее, что Дени хотела сделать прямо сейчас, это убить еще больше людей. Здесь уже шептались о безумной королеве в башне крепости и о том, как она была проклята. Как она уничтожила Королевскую Гавань, и это был лишь вопрос времени, прежде чем она уничтожит их. Хуже всего было то, что она даже не могла винить их за эту логику. Она уничтожила Королевскую Гавань, и что они знали о драконах? Поэтому она подумала об этом и пришла к плану. Что-то, что могло бы изменить их чувства к ней и Дрогону. Это был маленький остров, но если бы она могла изменить их чувства к ней и их преданности, это было бы что-то. Ответ, конечно, был прост: еда.

Как только она поняла, с какими трудностями они сталкиваются в пропитании, она начала вытаскивать Дрогона и заставлять его вылавливать из океана большие пригоршни рыбы и оставлять их в доках для людей. Он мог летать дальше и быстрее лодок и был более эффективным охотником, чем люди, так что задача была несложной. Они уже знали, что он здесь, так что не было смысла пытаться спрятаться. Они могли бы быть полезными.

Ее полеты с Дрогоном стали частью очень структурированного дня. Она выводила его, доставляла рыбу и возвращалась в замок. Затем она готовила одну из этих рыб для себя - это было то, что ей начинало нравиться, и теперь у нее это получалось лучше - с любой зеленью, которую она могла раздобыть, а затем она садилась в тронном зале. Она никогда не ждала, что кто-то появится, но она хотела быть доступной, если они появятся. Большую часть времени она читала некоторые книги из библиотеки Драконьего Камня, пока не становилась слишком голодной, чтобы не есть, и солнце не садилось. Не было слуг, чтобы зажечь большие жаровни, и не было денег на топливо, поэтому она держала фонарь, который носила с собой. В замке хранилось много свечей, так что у нее никогда не было недостатка в них. После еды она бродила по замку.

Она чувствовала себя призраком в собственном прошлом, но это чувство быстро прошло, как только она привыкла к замку и его залам. Первое, что она прочитала в библиотеке, были истории ее семьи, и поэтому она отправилась посмотреть места, описанные в книгах. Гнездовье, где когда-то хранились драконьи яйца, пещеры, где дикие драконы устроили свои логова, места, где родились Эйгон и его сестры-жены, комнаты, где Джейхейрис и Алисанна были так счастливы в первые дни своего брака, башня, где Рейна Таргариен, королева востока, проводила свои дни со своей дочерью и близкими друзьями. Она даже пошла во двор, чтобы увидеть место, где Рейнира была убита своим сводным братом. Она провела много времени там, на этом месте, глядя на эти плиты и размышляя. У нее наконец-то появилось время узнать о прошлом своей семьи, остановиться и задуматься о нем, почувствовать его тяжесть на своих плечах. Она стала ценить это время дня, любить эти моменты тихого созерцания. Из прошлого можно было извлечь уроки, а можно было и убежать от него, и она выбрала учиться.

Например, она узнала, что если бы Рейнира и Эйгон II объединили свои права, то семья была бы сильнее, и драконы бы не вымерли. Были все основания полагать, что эти двое могли бы править бок о бок, сильнее вместе, но вражда матери Эйгона помешала этому союзу и привела к танцу. Это, конечно, привело ее к мыслям о единственном живом человеке, который имел конкурирующие права на трон: Джоне.

Со временем, и ее воскрешение все дальше и дальше в прошлом, ее чувства к Джону становились все более сложными. Она была зла, да. Так зла на его предательство. Но затем она думала о сказанных ею словах и предпринятых ею действиях, пока она больше не могла игнорировать голос в своей голове, который говорил ей, что он сделал то, что считал правильным поступком. Джон любил людей еще больше, чем она, и был гораздо более склонен к самопожертвованию. Он был предан до глубины души, и если он сделал это действие, несмотря на боль, которую оно ему причинило, то он почти наверняка считал, что это было правильным поступком. Конечно, это знание мало что сделало, чтобы успокоить боль в ее сердце. Хотя королева понимала его действия, женщина все еще была глубоко ранена его предательством и еще не была готова столкнуться с единственным противостоянием, которое, как она знала, ей в конечном итоге придется пережить.

Сложные мысли не могли остановить сны, а сны были простыми. О, они были такими простыми. Сны были просто кроватью и его кожей под ее руками и ощущением его внутри нее. Эти сны были предательством сами по себе, потому что они казались слишком реальными. Когда она проснулась от них, она была еще больше сбита с толку. Драконы - это огонь, воплощенный во плоти, а люди никогда не бывают ближе к огню, чем когда они с возлюбленным. Она все еще была Таргариеном и все еще несла это пламя внутри себя. Ее пробуждающиеся воспоминания об их ночах вместе, даже об их днях вместе - о полете рядом друг с другом, о том, как ее сердце подпрыгнуло, когда она увидела его в море нежити, о том, как он выглядел, нарисованным светом огня, о его сухом чувстве юмора - все это грозило подавить ее боль от его предательства. Для нее любовь была ближе к пламени, и холодная дистанция, созданная временем, не могла противостоять этому огню. Она все еще любила его, и она не была готова сдаться и отпустить боль. Проглотить свой гнев только для того, чтобы получить то, что она хотела. Она хотела рассеять гнев, а не игнорировать его.

Все это было слишком сложно для нее, чтобы разобраться в чем-либо осмысленным образом, и когда эти мысли начали ее одолевать - как это было каждую ночь во время ее изучения замка при свете свечей - она пошла спать и уснула. Когда взошло солнце, встала и она, и ее дни повторились.

Вот почему она сидела на троне, читая книгу шута под названием «Ублюдки пламени », когда ее нашли. Звук сапог по камню заставил ее голову вскинуть, а ее книга захлопнулась. Она была здесь одна, не было никакой охраны, и Дрогон не мог сюда попасть, но она знала риск, когда открыла двери крепости, чтобы позволить любому, кто хотел получить аудиенцию с ней, войти. Они просто никогда раньше не брали ее на это. Она подняла на них глаза и с облегчением отметила, что двое людей в дверном проеме не несли самодельного оружия.

Они были явно фермерами - их одежда была из грубого домотканого полотна, которое носили простые люди, их обувь была прочной, но покрытой грязью. Мужчина держал шляпу в руках и нервно играл с ней. Женщина стояла высокая и прямая, скрестив руки, но в ее глазах был нервный взгляд. Дэни встала и спустилась с помоста к ним.

«Пожалуйста, входите», - они обменялись взглядами, но сделали так, как она просила, войдя в комнату и пройдя по черному каменному полу, они оказались достаточно близко, чтобы легко заговорить: «Могу ли я вам помочь?»

Дени терпеливо ждала, пока они набирались смелости. Первым заговорил мужчина: «Прошу прощения, моя ла-ваша гра-ум, мэм, но мы заметили, что вы каждый день оставляете рыбу на причале. Ее поймал, э-э... дракон?»

Дени проигнорировала его грубые манеры и ответила, кивнув: «Да. Их поймал Дрогон. Мне нечего дать, но у меня есть он, и я подумала, что это может помочь».

«Это так. Сначала люди нервничали, потому что, ну... вы знаете. И... могу ли я быть с вами честным?»

«Я предпочитаю трудную правду легкой лжи».

«Ну, люди здесь, на острове, наши предки жили рядом с драконами, так же как и ваши, поэтому мы не боимся его так, как жители материка, но мы все слышали о Королевской Гавани, и многие люди, ну... они боятся вас больше, чем его».

Грусть наполнила Дэни. Она знала это, но все равно было трудно услышать это вслух: «Я знаю. Я подумала, может быть, я смогу начать искупать вину с помощью еды. Я не знала, что еще делать».

«Ну, это дом твоей семьи, и мы знаем, что именно поэтому ты здесь. Кажется, ты больше заинтересован в том, чтобы помогать, чем причинять боль, о чем я и сказала Кристоффу на соседней ферме, но он все еще немного нервничает», - женщина, предположительно его жена, прочистила горло, и Дэни постаралась не улыбаться, наблюдая за этим разговором. «В любом случае, мы немного поработали на ферме - в основном убирались, чтобы подготовиться к весне, когда она придет, и нам действительно нужна помощь с кое-какими тяжелыми вещами. Видишь ли, там есть участок земли, он был бы хорош для фермерства, но на нем есть валуны, которые слишком велики и тяжелы для наших лошадей, особенно когда земля такая замерзшая. Как думаешь, ты сможешь привести дракона и помочь нам?»

Вот оно - они пришли к ней с проблемой и просьбой. Это было смягчение, в котором она нуждалась, шанс показать, что она хочет помочь. Перемещение валунов, возможно, не типичная работа дракона, но в глубине души она знала, что и у нее, и у Дрогона может быть цель, которая не связана со смертью и войной. Она едва успела подумать, прежде чем кивнула и улыбнулась: «Конечно. Скажи мне, где найти поле, и я встречу тебя там с Дрогоном. Еще рано, я подозреваю, что мы могли бы сделать работу сегодня».

«Я думаю, мы тоже могли бы», - хотя говорил по-прежнему мужчина, Дэни заметила, что женщина выглядела менее напряженной. «Меня, кстати, зовут Чарли, а это моя жена Даниэлла».

«Рада познакомиться. Если хотите, можете называть меня Дэни. Если вам это не по душе, то моя леди тоже».

«Спасибо, моя леди», - они поболтали еще несколько минут, и он дал ей указания, как добраться до их фермы. Когда они расстались, Дени переоделась во что-то поношенное, но прочное на случай, если испачкается. Затем она направилась к пещере, где, как она знала, Дрогон любил устраивать свое логово, и нашла его ожидающим. Когда она подлетела к полю, она покружилась над ним и приземлилась на открытом месте, убедившись, что Дрогон находится достаточно близко, чтобы она могла позвать его, но не настолько близко, чтобы это напугало небольшую группу собравшихся фермеров.

Она присоединилась к ним и была представлена ​​нескольким соседям Чарли и Даниэллы, затем они все взяли в руки веревки и направились к полю, которое нужно было расчистить. Дэни настояла на том, чтобы нести свою долю, хотя она была не такой уж сильной. Но, похоже, их это не волновало, они позволили ей нести веревки и, казалось, были этим довольны.

Когда они прибыли, оказалось, что «несколько камней» означало «поле, полное валунов, по крайней мере, вдвое больше ее». Это не имело значения, она знала, что ни один из них не потревожит Дрогона. Она последовала за всеми остальными к ближайшему валуну. Они обвязали веревку вокруг валуна, а Дэни обвязала другую руку вокруг ноги Дрогона. Затем она заставила его взлететь вверх, и валун легко выскочил из земли. Он сбросил его на твердый склон неподалеку, который никогда не пригодился бы для земледелия, а затем они вернулись, чтобы сделать это снова.

День был длиннее, чем ожидала Дени, и с течением часов она чувствовала, что расслабляется в ритме работы. Она нашла другие способы, которыми Дрогон мог помочь, например, используя свое теплое дыхание, чтобы растопить снег и смягчить землю вокруг некоторых из более глубоко зарытых валунов, и используя свои когти, чтобы выцарапать борозды вокруг этих границ. Она заставила его просто поднять валуны, когда они лежали на поверхности, и прибегла только к веревке, когда они были слишком большими для того, чтобы он мог обхватить их когтями. Но он, казалось, не возражал против работы, и Дени тоже. Жители деревни не расслаблялись полностью рядом с ней, она была королевой драконов, в конце концов, но к тому времени, как солнце село за горизонт, и Дрогон начал смотреть в сторону моря, чтобы пойти на охоту, некоторые из них звали ее по имени, как она и просила. Когда они разошлись каждый своим путем вечером, Дени была покрыта грязью с головы до ног, измученная и улыбающаяся.

На следующий день она, как обычно, пошла в тронный зал, и появилось еще несколько просителей. На следующий день их стало больше. Так и было, поскольку молва о ее деяниях растопила плохие чувства, которые островитяне испытывали к ней. Она помогала им со всеми их просьбами - они с Дрогоном очистили больше полей, став исключительно эффективными в этом и создав больше сельскохозяйственных угодий, чем когда-либо было на Драконьем Камне. Они помогли разморозить гавань, чтобы лодки могли приходить и уходить, они помогли поднять дома и размягчить землю. Однажды они помогли кузнецу выковать его оружие в тот день. По мнению Дени, это был самый интересный день. Вскоре она была так занята, что спросила, не поможет ли кто-нибудь из горожан организовать ее время более организованно, и она оказалась с молодой женщиной по имени Марла в качестве управляющей. Хотя у нее не было большого опыта, она умела читать и писать, была умной и доброй. В этом смысле она напоминала Дени Миссандею. Это была рана, которая болела, но со временем Дени горевала и начала заживать. Она все еще доставляла еду по утрам с Дрогоном, но теперь иногда дети ждали, чтобы погладить его по морде и помахать ей рукой. Ее обратный полет после доставки стал чем-то вроде сигнала, что замок открыт для посетителей. Хотя иногда она покидала замок и спускалась в город, чтобы поговорить со своими людьми, и когда она это делала, они относились к ней по-доброму и называли ее по имени, как она и просила. Они начали приглашать ее в свои дома, рассказывать ей свои истории, кормить ее своей едой. По мере того, как росло их доверие к ней, она обнаружила, что исцеляется. Она поняла, что именно такой королевой она хотела быть в Миэрине - той, которая знает свой народ, которая менее отчуждена, которая использует все имеющиеся у нее ресурсы, чтобы помочь им. Тот факт, что это произошло на Драконьем Камне, делал это еще более удовлетворяющим для нее. Она держала под присмотром воды в направлении Королевской Гавани, но никаких кораблей не появлялось.

Однако сны становились все более интенсивными, и Дени знала, что ее столкновение с Джоном и ее прошлым приближается.

Прошел примерно месяц с тех пор, как она расчистила поле для Чарли и Даниэллы, когда ей пришлось перестать игнорировать эту часть своего прошлого. Наступил вечер, и она стояла у колодца, который сама же и помогала копать, вытирая грязь с рук. Дрогон летал над головой, развлекаясь тем, что щелкает морскими птицами. Он мог бы поймать их, если бы захотел, но иногда ему было интереснее гоняться за ними. Именно в такие моменты он напоминал Дэни большого чешуйчатого кота. Она наблюдала за ним, пока мыла руки, улыбаясь про себя.

«Леди Дэни?» - так ее стали называть дети, потому что родители не позволяли им обращаться к взрослым слишком неформально. Это не было исключением: с ней были девочка-подросток по имени Элсин и двое парней, с которыми она общалась - Дэн и Виллем. Это не было странностью; эти трое практически везде ходили вместе. У одного из них, должно быть, была капля драконьей крови, потому что у него были такие же серебристые волосы, как у нее, хотя и карие глаза и светло-коричневая кожа. Дэни кивнула им.

«Привет, тройной ужас», - услышала она нежность в своем голосе и с радостью осознала, что это не притворство.

Они улыбались ей, но более застенчиво, чем обычно. Они часто были одними из самых смелых детей. Казалось, они не боялись Дрогона, иногда доходя до того, что бросали рыбу из утренней кучи в воздух и заставляли его готовить и есть ее, ликуя, когда он идеально ловил еду ртом. Элсин был самым смелым из них, и теперь, как обычно, рупором: «Мы хотим, ну, показать вам кое-что. Мы говорили об этом, и мы думаем, что пришло время рассказать вам о том, что мы нашли».

«Сначала», - добавил Дейн, - «мы боялись Королевской Гавани, и, ну, драконы немного пугают. Но теперь, когда мы знаем тебя и всех остальных, мы думаем, что будет хорошей идеей показать тебе кое-что, что мы нашли. Ты не против пойти с нами?»

Дэни посмотрела на быстро темнеющее небо: «Ты уверена, что это хорошая идея? У нас нет фонарей, а твои родители скоро захотят пригласить тебя домой на ужин».

Виллем, который был младше на несколько лет, хихикнул, убрал руки из-за спины и достал несколько фонариков: «Наши родители думают, что мы едим друг у друга в гостях, а мы всегда ходим туда в это время дня».

Она пожевала губу, размышляя. Это могло быть безобидным развлечением или чем-то, что их родители не оценили бы по ее мнению, но в любом случае, похоже, они делали это уже некоторое время. Не было причин не смотреть, и если бы это оказалось опасным, она бы рассказала их родителям.

«Хорошо», - согласилась она, - «я пойду с тобой».

«Ура!» - снова сказал Виллем. «Я же говорил, что так и будет».

Элсин закатила глаза: «Ты это сделал. Завтра я дам тебе морковь. Дай нам фонари».

Виллем держал три фонаря, и каждый ребенок взял по одному, так что Дени шла между ними. Тусклый свет был еще достаточно ярким, чтобы видеть, поэтому никто из них пока не зажег фонари. Они не разговаривали, пока шли, но по очереди заговорщически хихикали, и Элсин их заставляла замолчать.

Четверо из них тащились через широкое зеленое поле, на котором они работали, к скалам, которые ограничивали край этой части острова. Они были близко к Драконьей горе и на самом краю воды. Казалось, что эта троица вела ее туда, и Дени задавалась вопросом, куда они могли бы направиться, когда доберутся до края.

За огромным валуном, как оказалось, и между другими огромными валунами. Это привело к довольно хорошо расчищенной и легкой для следования тропе вниз по склону того, что на самом деле было короткой серией скал. И тропа вела к черным песчаным пляжам, которые были на берегах большей части острова. Она следовала за детьми вдоль берега, пока они не вышли к одной из многочисленных пещер, которые существовали на Драконьей горе, и вот тогда Дени начала нервничать. Она наблюдала, как дети осторожно зажигают лампы, и подумывала повернуть назад. Подумала, но отклонила. Когда Элсин жестом сказала ей «сюда», Дени последовала за ней.

Ей потребовалось мгновение, чтобы глаза привыкли к пространству, но когда это произошло, у нее перехватило дыхание, и ей пришлось прислониться к стене пещеры. Мерцающий свет лампы освещал высокое, широкое пространство пещеры и песчаный пол. Он также отражался от знакомой нефритово-зеленой чешуи. На длинной, извилистой шее было множество шрамов, на груди - пятно неровной чешуи, а на крыле - старый шрам. Глаза цвета расплавленной бронзы открылись. Рейегаль наклонил свою массивную голову набок, чтобы посмотреть на нее и детей. Снаружи, словно почувствовав переполняющие эмоции своего наездника, Дрогон закричал в ночь. В пещере огромное чудовище шевельнулось и закричало в ответ. Прошлое Дени наконец-то настигло ее, и вот почему она больше не могла его избегать. Дракон Джона Сноу был жив, ее ребенок был жив, и им нужно было воссоединиться.