ʍᴇжду ᴄᴛᴩᴏᴋ.

Эмма сидит на кровати, сжавшись в комок.

Её руки обхватывают себя, но дрожь не утихает.

Она чувствует, как её трясёт, как пальцы слабеют, как тело кажется чужим.

Всё слишком громко.

Звон в ушах, биение сердца, гул в голове.

Она едва замечает, как Дженна, тихо чертыхаясь, убирает грязные пятна с пола.

Движения резкие, раздражённые.

Но не грубые.

Когда всё наконец становится чистым, Дженна выпрямляется, бросает на Эмму долгий взгляд.

— Ты дура.

Эмма сжимается ещё сильнее.

— Мне больно… — голос срывается, едва слышен.

Дженна закатывает глаза.

— Врач сказал, что так и будет, пока рана не заживёт.

Она подходит к тумбочке, берёт маленький белый флакон, трясёт его в руке.

— Таблетки. Будешь пить по расписанию.

Эмма не двигается.

Дженна раздражённо вздыхает.

— Ты не сможешь сама.

Эмма это знает.

Но всё равно ненавидит себя за это.

Она слаба.

Настолько, что даже её собственное тело ей не подчиняется.

Дженна открывает флакон, бросает таблетку в ладонь, протягивает Эмме.

— Пей.

Эмма берёт её дрожащими пальцами.

— Воду…

Дженна молча уходит и возвращается через минуту, ставит стакан на прикроватную тумбочку.

Эмма глотает таблетку, едва чувствуя вкус.

Дженна снова смотрит на неё.

— Врач сказал, что я должна быть рядом. Всегда.

Её голос звучит так, будто это приговор.

Эмма не знает, радоваться ей этому или бояться.

---

Эмма открывает глаза от резкой боли.

Она накатывает волной, будто внутри кто-то сжимает её руку изнутри, впивается ногтями в свежую рану.

Эмма вздрагивает, зажмуривается, тихо стонет.

Она пытается не двигаться, но боль всё равно выжигает каждую клетку, пульсирует, разливается по венам.

Она хочет терпеть.

Но не может.

С губ срывается слабый всхлип.

Дверь скрипит.

Эмма вздрагивает, переводит взгляд.

В полумраке силуэт.

Дженна.

— Чего ты опять? — голос хриплый, сонный, раздражённый.

Эмма сжимается, но не отвечает.

Дженна включает ночник, прищуривается, смотрит на неё.

Взгляд задерживается на бинтах.

Эмма чувствует, как пальцы дрожат, ногти впиваются в простыню.

Дженна закатывает глаза, разворачивается, выходит из комнаты.

Эмма закрывает глаза.

Но через минуту чувствует движение рядом.

— Пей, — голос холодный.

Эмма открывает глаза и видит перед собой таблетку.

— Дженна…

— Заткнись и пей.

Эмма берет таблетку, подносит к губам, но пальцы дрожат, и она роняет её на одеяло.

Дженна тяжело вздыхает.

— Ты, блядь, ребёнок?

Она сама берёт таблетку, подносит к губам Эммы.

Эмма моргает, но молча открывает рот.

Дженна подносит стакан воды.

Эмма пьёт, с трудом сглатывая.

Боль не уходит сразу.

Но становится чуть тише.

Дженна стоит рядом, скрестив руки, смотрит на неё сверху вниз.

— Ты издеваешься надо мной?

Эмма молчит.

Дженна делает шаг назад, но не уходит.

Стоит, прислонившись к стене, хмурится.

— Спи.

Эмма не отвечает.

Она закрывает глаза, чувствуя, как тело медленно проваливается в сон.

Последнее, что она слышит — Дженна всё ещё здесь.

---

Ночь тянется бесконечно.

Эмма лежит, свернувшись в комок, крепко прижимая к себе одеяло, но холод всё равно пробирается под кожу.

Она дрожит, сжимает зубы, стараясь не стонать от боли.

Холодно.

Так, что каждая клетка тела будто покрывается льдом.

Она не знает, сколько времени прошло.

Но шаги за дверью она слышит сразу.

Лёгкие, тихие.

Словно кто-то замер перед дверью.

Эмма слабо сжимает пальцы, едва дышит.

Тишина.

А потом — лёгкий скрип.

Дверь открывается.

Эмма прищуривается, но не двигается.

В дверном проёме — Дженна.

Та стоит, не двигаясь, всматривается в темноту.

Она думает, что Эмма спит.

Эмма не двигается.

Но дрожь выдаёт её.

Дженна делает шаг вглубь комнаты.

— Ты что, опять умираешь? — её голос тихий, но грубый.

Эмма вздрагивает.

Дженна сразу понимает, что та не спит.

— Чёрт.

Эмма не отвечает.

Она снова дрожит.

Дженна закатывает глаза, проводит рукой по лицу.

— Господи, Майерс, что теперь?

Эмма не знает, что сказать.

Она просто сжимается ещё сильнее, надеясь, что дрожь пройдёт.

Но не проходит.

Дженна смотрит на неё, долго.

Потом тяжело вздыхает, разворачивается, уходит.

Эмма не удивляется.

Конечно, она ушла.

Но через минуту дверь снова открывается.

И Дженна возвращается.

С одеялом в руках.

Она не говорит ничего.

Просто подходит, с раздражением швыряет одеяло на Эмму.

— Держи, дрожащая ты тварь.

Эмма моргает.

Дженна снова разворачивается к двери.

Но тут Эмма чувствует новый спазм боли.

Она не может сдержать стон.

Дженна останавливается.

— Блядь.

Она медленно поворачивается обратно.

Смотрит.

— Ты опять начинаешь?

Эмма сжимает зубы, пытается сдержаться, но боль не уходит.

Дженна чертыхается.

Она подходит ближе.

— Дай руку.

Эмма послушно тянет забинтованную руку.

Дженна осторожно берёт её пальцами.

Тёплыми.

Кожа Дженны горячая.

Эмма чувствует, как тепло разливается по запястью.

Но её всё ещё трясёт.

Дженна раздражённо выдыхает.

Смотрит на кровать.

Потом на Эмму.

— Я ненавижу тебя.

Она резко откидывает одеяло, садится рядом.

— Только попробуй шевельнуться, Майерс, я тебя убью.

И ложится.

Рядом.

Эмма замирает.

Дженна тоже.

Но тепло от её тела медленно пробирается сквозь ледяной панцирь холода.

И впервые за долгое время Эмма перестаёт дрожать.

---

Эмма осторожно двигает рукой, перекладывает её так, чтобы не задеть свежие швы, но всё равно случайно задевает Дженну.

Та напрягается, чуть дёргается, будто сейчас вскочит и уйдёт.

Эмма замирает, не дышит.

Но Дженна остаётся.

Тишина давит.

Воздух кажется слишком тяжёлым, слишком плотным.

Дженна молчит.

Эмма тоже.

Она чувствует чужое тепло рядом, слышит дыхание Дженны — ровное, чуть раздражённое.

— что опять? — вдруг резко шипит Дженна, не открывая глаз.

Эмма вздрагивает.

— Я…

— Просто спи, Майерс.

Эмма опускает голову на подушку.

Ей всё ещё трудно дышать, но не так, как раньше.

В комнате холодно.

Но рядом с Дженной — тепло.

Ещё немного, и она забывается в полусне.

А потом чувствует, как кто-то едва заметно дёргает одеяло, чтобы накрыться получше.

Эмма не двигается.

Но в уголках губ на секунду появляется слабая улыбка.

---

Эмма открывает глаза, медленно моргая.

Комната наполовину затоплена утренним светом, сквозь шторы пробиваются тонкие полосы тепла.

Она лежит, уткнувшись носом в подушку, и чувствует рядом чужое дыхание — ровное, спокойное.

Дженна спит.

Сладко, глубоко, безмятежно.

Эмма замирает.

Ортега выглядит иначе, когда не хмурится.

Спокойнее.

Мягче.

Но Эмма быстро отгоняет эту мысль.

Она осторожно двигается, чувствуя, как затекло тело.

А потом понимает, что ей нужно в туалет.

Она тихо выдыхает и решает, что встанет сама.

Не будить же Дженну.

Она медленно садится, сначала всё кажется нормальным, но как только встаёт на ноги, мир резко кренится в сторону.

Голова кружится, перед глазами мелькают тёмные пятна.

Ноги подкашиваются.

Эмма хватается за стену, едва удерживаясь.

Грудь сжимается, воздух кажется тяжёлым.

А потом она неосторожно дёргает руку.

Боль накатывает волной, пронзает насквозь.

Она застонала.

Тихо, но этого хватает.

Позади раздаётся шорох.

— Блять…

Эмма слышит, как Дженна резко садится.

— Ты что, мать твою, делаешь?

Эмма слабо сжимает пальцы на стене.

— Мне… мне просто…

Но Дженна уже встала.

Её пальцы обхватывают Эмму за талию, уверенно, крепко.

— Сиди на жопе ровно, Майерс, какого хрена ты вообще встаёшь?

— Мне нужно…

— Не надо тебе никуда, ясно?

— В туалет, Ортега.

Дженна тяжело вздыхает.

А потом рывком подтягивает Эмму ближе.

— Чёрт с тобой.

Она поддерживает её за талию, берёт её здоровую руку и перекидывает через своё плечо.

Эмма чувствует жар её тела, уверенность движений.

Они медленно идут к ванной.

Дженна ведёт её твёрдо, но осторожно.

— Майерс, если ты мне тут вырубишься, я тебя лично в унитазе утоплю, ясно?

Эмма едва слышно усмехается, но вцепляется в Дженну крепче.

Тепло её рук — единственное, что не даёт ей упасть.

Они дошли.

Всего несколько шагов, но для Эммы это словно километры.

Каждый шаг — удар в висках, тянущая боль в руке, слабость в ногах.

Она медленно отстраняется от Дженны, пытаясь устоять, но тело её предаёт.

Пол уходит из-под ног, зрение мутнеет.

Она резко хватается за Дженну, судорожно цепляется за её плечи.

Испуганно, рефлекторно.

Ортега замирает.

Эмма чувствует, как напрягается её тело, как сокращаются мышцы под ладонями.

На секунду Дженна не двигается.

А потом тяжело вздыхает.

— Ты ужасна.

Голос звучит резко, но руки её сжимают Эмму крепче.

Эмма вздрагивает, но не отвечает.

Она и так понимает.

Дженна легко дёргает её вперёд, заставляя крепче вцепиться в неё.

— Ладно, Майерс, только не вздумай на мне повиснуть, я тебе не трость.

Эмма судорожно вдыхает, чувствуя, как всё тело дрожит.

Но Дженна держит её, надёжно.

Глава 12. Пустота

Дженна выходит, прикрыв за собой дверь.

Эмма остаётся одна.

Она опускается на край ванны, закрывает глаза, пытаясь прийти в себя.

Кажется, даже простое дыхание даётся ей с трудом.

Внутри – пустота.

Когда она наконец выходит, Дженна стоит у стены, скрестив руки.

Без слов перехватывает её за талию, мягко, но уверенно.

— Пошли.

Эмма послушно кивает.

Дженна ведёт её медленно, её пальцы тёплые, сильные.

Каждый шаг даётся Эмме с трудом, но она чувствует это — Дженна не даст ей упасть.

Дойдя до кухни, Дженна усаживает её на стул.

— Жди.

Эмма опускает голову.

Аппетита нет.

Но если не поест – Дженна не отстанет.

Ортега ставит перед ней тарелку.

— Ешь.

Эмма берёт ложку.

Долго смотрит в тарелку, словно не понимает, что с ней делать.

Дженна вздыхает.

— Майерс…

Она наклоняется, облокачиваясь на стол, смотрит прямо в глаза.

— Тебе лучше не станет, если ты продолжишь себя мучить.

Эмма молчит.

Но делает первый глоток.

Глава 13. Хрупкость

Эмма с трудом доедает несколько ложек, чувствуя, как желудок протестует.

Еда давит внутри, будто тяжёлый камень.

Она глубоко вдыхает, ставит ложку и медленно поднимается со стула.

Как только ноги касаются пола, мир снова плывёт.

Дженна замечает это быстрее, чем Эмма осознаёт, что происходит.

Её руки вновь оказываются на талии Эммы, удерживают её, не дают упасть.

— Ты, блять, вообще?! — голос резкий, но хватка мягкая.

Эмма дрожит.

Голова кружится, тело кажется ватным.

Она вцепляется в Дженну, сжимая пальцы на её запястьях.

— Чёрт, Майерс…

Эмма закрывает глаза.

Дышит медленно, пытаясь прогнать тошноту.

Ортега осторожно тянет её обратно, заставляя снова сесть.

— Ты меня уже заебала, по полной.

Эмма молчит.

Где-то внутри поднимается раздражение.

— Я справлюсь…

Дженна фыркает.

— Ага, я уже вижу.

Она наклоняется, её лицо близко.

Глаза тёмные, холодные.

— Запомни, Майерс. В следующий раз, когда решишь строить из себя сильную — подумай дважды.

Эмма сжимает губы, но не отвечает.

Её тело по-прежнему предательски дрожит.

Эмма сжимает кулаки, ногти впиваются в ладони.

Она не слабая.

Она не хочет быть слабой.

— Отвали от меня, — голос дрожит, но в нём есть злость.

Дженна резко выпрямляется, глаза вспыхивают раздражением.

— Чего?

— Ты ведёшь себя так, будто я беспомощный ребёнок.

Ортега ухмыляется, но в этой усмешке нет тепла.

— А ты нет?

Эмма сжимает губы, жар поднимается к щекам.

— Я справлюсь.

Дженна смотрит долго.

Напряжённо.

Потом наклоняется вперёд, близко, почти касаясь дыханием.

— Ты чуть не сдохла у меня в машине, Майерс. Чуть не сдохла.

Её голос низкий, резкий.

— И сейчас ты не можешь даже встать, не теряя сознание.

Эмма стискивает зубы.

Она знает.

Но слышать это от Дженны — невыносимо.

— Так что либо сиди и не рыпайся, либо в следующий раз тебе уже никто не поможет.

Эмма гневно вскидывает голову.

— А ты-то что? Тебе не всё равно?

Дженна смотрит.

В её глазах что-то вспыхивает.

На секунду.

И тут же гаснет.

Она отстраняется, делает шаг назад.

— Верно.

Разворачивается и уходит.

Эмма остаётся одна.

Её тело всё ещё дрожит.

Но теперь дрожь — не только от слабости.

Эмма сжимает зубы.

Дженна говорит, что она слабая.

Она чувствует это в каждом движении.

Но ненавидит слышать это вслух.

Тело с трудом слушается, но она встаёт.

Пусть ноги ватные.
Пусть голова кружится.

Пусть комната покачивается перед глазами.

Её выбесило это «ты не можешь».

Она сможет.

Шаг.
Стена холодная под пальцами.
Ещё шаг.

Грудь сдавливает, дыхание сбивается.

Чёрные пятна расползаются перед глазами.

Ещё немного…
Мир рушится.
Она падает.

Рука — резкая вспышка боли.

Тело ударяется о пол, сотрясая кости.

Сквозь мрак она слышит только звук своего падения.

А потом — ничего.