ʍᴇжду ᴄᴛᴩᴏᴋ.

Голова гулко ударяется о стену, боль отзывается раскалённым лезвием.

Тело валится вниз, тяжело, неуправляемо.

Больная рука принимает весь удар.

Резкий всплеск огня, вспышка белого ужаса перед глазами.

Что-то внутри словно разрывается.

Мир окрашивается в красное.

Она даже не может закричать — только выдохнуть сдавленно, хрипло.

Потом — темнота.

Тяжёлая, липкая, засасывающая.

…

Холод.

Резь в голове, пульсирующая, давящая на череп изнутри.

Горячая, жгучая боль в руке.

Слишком сильная.

Эмма резко открывает глаза.

Перед глазами всё плывёт.

Тёмный силуэт.

Голос.

— Чёрт…

Дженна.

Эмма не сразу понимает, что ревёт.

Не просто плачет — захлёбывается слезами, рвано всхлипывает.

Каждое движение отдаётся невыносимой болью.

Рука…

Она боится на неё смотреть.

Кажется, будто там оголённый нерв, по которому водят наждачной бумагой.

Голова кружится, перед глазами туман, воздух кажется тяжёлым, как свинец.

— Твою мать, Майерс…

Дженна рядом.

Голос резкий, но дрожащий.

Руки — сильные, уверенные.

Она поднимает её с пола, сжимает за плечи.

— Эмма, блядь, смотри на меня.

Эмма пытается.

Но слёзы мешают.

Пытается вдохнуть, но кажется, что ребра сдавливают лёгкие.

Рука…

Она боится, что что-то внутри порвалось.

— Я не… я не… — она всхлипывает, в глазах снова темнеет.

Дженна резко подхватывает её, не давая снова упасть.

— Всё. Заткнись. Просто дыши.

Голос твёрдый, руки крепкие.

И впервые Эмма не сопротивляется.

Она просто сжимает зубы, вжимается в неё, хватаясь за футболку Дженны, как за спасательный круг.

Эмма в панике.

Она цепляется за Дженну так, будто та — её единственное спасение.

Пальцы сжимают ткань футболки, вцепляются в неё с такой силой, что костяшки белеют.

Её трясёт.

Дышать невозможно.

Грудная клетка будто сдавлена в тиски, воздух рвётся наружу рваными, сдавленными всхлипами.

Она не смотрит на руку.

Не может.

Не хочет видеть, не хочет знать.

Только шёпотом молится, чтобы швы не разошлись.

Но боль…

О боже, эта боль.

Как будто лезвие снова режет её, медленно, безжалостно.

Дженна что-то говорит, но слова тонут в грохоте крови в ушах.

— Эмма…

Она не слышит.

— Эмма, мать твою, дыши!

Тёплые ладони резко сжимают её лицо, заставляя посмотреть.

Карие глаза.

Тёмные, строгие, наполненные… чем-то новым.

— Всё. Дыши. Со мной.

Она пытается.

Сбивчиво, судорожно.

Боль не отпускает.

Дженна осторожно берёт её за больную руку, Эмма резко замирает.

— Нужно посмотреть, — голос Ортеги твёрдый, но осторожный.

Эмма всхлипывает, но не двигается, позволяет.

Дженна разрывает пропитанный кровью бинт.

Осторожно, так осторожно.

Рана снова кровит.

Не сильно, но достаточно, чтобы Эмма почувствовала, как сердце проваливается в пропасть.

— Чёрт…

Дженна берёт перекись.

— Будет щипать.

Она заливает рану.

Жгучая боль пронзает руку, и Эмма не сдерживается — визжит, рвано, отчаянно.

Слёзы текут ручьём, она прижимается к Дженне, сжимает её сильнее, утыкается лицом в её грудь.

Её трясёт.

Она рыдает.

Дженна ничего не говорит.

Просто перебинтовывает руку новым бинтом.

Старается делать это мягко, но Эмме всё равно больно.

Она дрожит, цепляется за неё, утыкается сильнее, будто хочет спрятаться от этой боли, от всего.

Ортега не отстраняет её.

Не раздражается.

Только чуть глубже вздыхает, поднимает Эмму на руки и несёт в кровать.

Аккуратно укладывает её, но не уходит.

Ложится рядом.

Эмма всё ещё дрожит.

Но впервые за долгое время чувствует тепло.

Эмма дрожит.

Она не может остановить слёзы, не может контролировать дыхание.

Всё болит.

Рука жжёт, будто внутри разлили кислоту.

И страх.

Глухой, липкий страх, что завтра всё начнётся снова.

Она вжимается сильнее.

Дженна не двигается, но и не отстраняется.

— Тише… — голос звучит устало, но не жёстко.

Рука Эммы заныла ещё сильнее, и она снова всхлипнула.

— Больно… — голос дрожит.

— Я знаю.

Ортега вздыхает, свободной рукой шарит по тумбочке, находит таблетки, которые выписал врач.

— Выпей.

Эмма не двигается.

— Давай, — Дженна говорит твёрже.

Эмма нехотя поднимает голову, ловит в руки таблетку, запивает её оставшейся водой.

Потом снова утыкается в грудь Дженны.

Неуютно, неловко, но тепло.

Она дышит глубже.

Меньше рыдает.

Но засыпать не хочет.

---

Эмма чуть расслабилась, но слёзы всё ещё текли. Она чувствовала, как дрожит, как внутри всё ноет, а рука продолжает пульсировать болью, несмотря на таблетки.

И вдруг — лёгкое движение.

Дженна провела пальцами по её волосам.

Неосознанно, машинально, будто даже не замечая.

Эмма затаила дыхание.

Дженна тоже.

Секунда — и рука исчезает, будто ничего и не было.

— Спи, — коротко бросает Дженна, голос звучит отстранённо, холодно.

Но Эмма уже не может просто уснуть.

Дженна мгновенно напряглась, будто её ударило током.

Её пальцы невольно сжались, но она быстро расслабила их, не позволяя себе выдать напряжение. Эмма... слишком ослаблена, слишком разбита, чтобы осознавать, что делает. Это просто инстинкт — искать тепло, искать хоть какую-то защиту.

Но почему тогда у Дженны внутри что-то странно сжимается?

Она смотрит вниз — тёмные волосы Эммы рассыпаны по её груди, тёплое дыхание касается кожи. Эмма почти заснула, но её рука, лёгшая на талию, так и осталась там. Лёгкое прикосновение, но отчего-то обжигающее.

Дженна сжимает челюсти.

Она не отталкивает её.

Не убирает её руку.

Но и не двигается.

---

Дверная ручка предательски щёлкает.

Эмма замирает, сердце падает куда-то вниз, как будто она сделала что-то ужасное. Тяжёлый, полный сонной хрипотцы голос заставляет её сжаться.

— Куда ты пошла?

Дженна не открывает глаза, но Эмма уже чувствует этот ледяной взгляд, который обязательно последует. Она нервно сжимает пальцы на косяке, пытаясь не потерять равновесие.

— В-воду… просто воды… — её голос звучит жалко, тихо, слишком несмело.

Дженна со вздохом поднимается, убирая одеяло. Волосы растрёпаны, брови хмурятся, в глазах всё ещё остатки сна, но голос твёрдый, холодный.

— Сядь.

Эмма мотает головой, чувствуя, как из-за этого накатывает новая волна головокружения.

— Нет, я сама…

— Сядь, Эмма.

Это уже не просьба.

Эмма вздрагивает и медленно отходит от двери, неосознанно делая пару неуверенных шагов назад. Но ноги не держат, голова кружится всё сильнее, и она не успевает ничего понять, как холодный пол оказывается под ней.

Она не ударяется сильно, но дыхание сбивается, сердце колотится в панике. Дженна уже рядом, её пальцы крепко хватают Эмму за запястья, удерживая её.

— Как же ты меня бесишь, — тихо цедит Дженна сквозь зубы.

Эмма боится поднять на неё глаза.

Дженна раздражённо щёлкает языком и, не дав Эмме ни секунды на протест, поднимает её на руки. Эмма вздрагивает, слабо вырывается, но Дженна держит крепко, с такой лёгкостью, будто она вообще ничего не весит.

— Пусти… — слабый шёпот, почти жалобный.

Дженна не отвечает. Просто сжимает челюсть и выходит из комнаты, словно так и должно быть. Эмма пытается опереться на её плечо, но тело дрожит, сил не хватает, и ей ничего не остаётся, кроме как просто лежать, бессильно прижимаясь к Дженне.

Ортега несёт её в кухню, движения резкие, но уверенные. И всё это время молчит.

Эмма ненавидит это.

Ненавидит, как Дженна обращается с ней, как с чем-то слабым, ненавидит, как у неё даже не спрашивают, что она хочет. Всё в груди пылает злостью, смешанной с бессилием.

Когда Дженна осторожно усаживает её на стул, Эмма дёргает плечом, пытаясь отстраниться.

— Я не ребёнок, — шипит она.

Дженна медленно поднимает на неё взгляд, и в нём вспыхивает что-то опасное.

— Правда? — насмешка звучит ядом.

Эмма сжимает кулаки.

— Мне не нужна твоя помощь!

— О да, конечно, — Дженна скрещивает руки на груди, её губы растягиваются в ухмылке, но глаза остаются холодными. — Потому что ты так прекрасно справляешься.

Эмма сжимает зубы, тело напрягается. Ей хочется встать, бросить в неё хоть что-то, но как только она резко поднимается на ноги, всё в глазах темнеет.

Она хватается за стол, но пальцы соскальзывают, и в следующий миг она падает.

Но не на пол.

Дженна ловит её за талию, удерживает, а потом резко усаживает обратно.

— Вот видишь? — холодно бросает она. — Ты даже стоять не можешь.

Эмма трясётся от злости. Её тошнит от собственной беспомощности.

Она поднимает на Дженну взгляд, полный отчаяния и ярости.

— Ты даже стоять не можешь.

Эти слова, сказанные с ледяным презрением, вспыхивают в сознании Эммы, оставляя после себя только боль и унижение.

— Да пошла ты! — её голос срывается на крик, полный слёз.

Она дрожит, сжимает кулаки так, что ногти впиваются в ладони.

— Ненавижу тебя… — почти шёпотом, всхлип. — Почему ты так со мной?

Дженна смотрит на неё сверху вниз, без намёка на сожаление.

— Потому что ты ведёшь себя, как ребёнок.

Эмма вскакивает, не думая о слабости. В глазах темнеет, ноги подкашиваются, но она хватает край стола, удерживаясь.

— Я не ребёнок! — слёзы текут по щекам, но она не замечает. — Ты… ты просто… просто тварь!

Тишина. Дженна медленно выдыхает, отступает назад, стискивает челюсть.

— Ладно. Делай что хочешь.

Разворачивается и уходит.

Оставляет Эмму стоять там, дрожащую, с разбитым сердцем и горящими от слёз глазами.

Они не разговаривают несколько часов.

Эмма лежит в постели, отвернувшись к стене, и просто смотрит в одну точку. В голове пустота.

Дженна где-то в доме, но её не слышно.

Глухая тишина давит на уши, делает всё ещё хуже.

Когда дверь в комнату открывается, Эмма даже не реагирует.

Но вдруг запах.

Тёплый, пряный.

Она чувствует, как кровать чуть прогибается под чьим-то весом.

— Поешь.

Голос Дженны тихий. Без насмешки, без злости.

Эмма медленно моргает.

Не двигается.

— Ты и так полуживая, — чуть мягче. — Давай без истерик.

Эмма молчит.

Но желудок предательски сжимается.

Ей хочется повернуться, посмотреть на Дженну, сказать что-то… но обида всё ещё слишком сильная.

---

Эмма молча берёт тарелку и начинает есть. Медленно, без аппетита, но еда даёт телу хоть какую-то силу.

Дженна сидит рядом, но не смотрит на неё. Она откинулась на спинку стула, скрестила руки и упорно делает вид, что ей всё равно.

Тишина.

Эмма ест, но чувствует, как грудь сжимает обида.

Она не хочет говорить.

Она не хочет даже смотреть на Дженну.

Но от того, что та сидит так спокойно, будто ничего не произошло, внутри всё закипает.

Когда Эмма доедает, она отодвигает тарелку, тихо шмыгает носом и медленно отходит от стола.

Дженна не двигается.

Только когда Эмма выходит из кухни, она слышит:

— Если снова решишь падать в обморок — не рассчитывай, что я тебя подниму.

Эмма останавливается в дверях.

Сердце будто сжимается.

Она оборачивается, и в её взгляде столько боли, что Дженна впервые на мгновение теряет свою холодность.

Но всего на секунду.

— Серьёзно? — голос Эммы дрожит. — Ты просто невыносимая…

Дженна не отвечает.

Эмма уходит в свою комнату и закрывает дверь.

Проходит ещё час.

Дженна ходит по дому, бесцельно листает телефон, но что-то внутри не даёт ей покоя.

Её злит собственная раздражительность.

Злит, что Эмма так смотрела на неё.

Как будто Дженна — монстр.

Она раздражённо убирает телефон и идёт к двери Эммы.

Тихо стучит.

Тишина.

— Эмма.

Никакой реакции.

— Ты обиделась? — в голосе скользит лёгкая усмешка, но внутри нет привычного холода.

— Иди к чёрту.

Дженна закатывает глаза.

— Ты всегда так делаешь? — она скрещивает руки, прислоняется к двери. — Когда злишься — просто прячешься в комнате?

— Это не твоё дело.

— В моём доме — моё дело.

Тишина.

Дженна вздыхает.

— Ладно.

Она отходит, но вдруг слышит:

— Ты меня ненавидишь?

Дженна застывает.

Разворачивается обратно к двери.

— Что?

— Ты меня ненавидишь? — голос Эммы еле слышный.

— С чего ты взяла?

— Ты говоришь со мной так… как будто… — Эмма запинается. — Как будто я тебе отвратительна.

Что-то неприятно дёргает внутри.

Дженна поджимает губы.

---

Дверь открывается, и Эмма вздрагивает.

Она не поднимает головы, сжимается ещё сильнее, словно надеясь, что если она станет меньше, то Дженна просто уйдёт.

Но та не уходит.

Дженна стоит в дверях, руки в карманах, взгляд холодный, но внутри что-то неприятно тянет.

— Ты чего ревёшь? — голос сухой, но без прежней резкости.

Эмма молчит, сжимает пальцы на коленях, не хочет, чтобы Дженна видела её в таком состоянии.

— Серьёзно, Майерс? — Дженна делает шаг в комнату, закрывая за собой дверь. — Ты вообще умеешь переставать ныть?

Эмма вздрагивает от её слов.

Сердце сжимается от боли, не только физической.

Она резко убирает руки с лица, смотрит на Дженну покрасневшими глазами.

— Уходи.

— Нет.

Эмма сжимает челюсти.

— Уходи, я сказала.

— Не собираюсь, — Дженна подходит ближе, встаёт перед кроватью, смотрит сверху вниз. — Ты будешь сидеть тут и страдать, а я должна просто ждать, пока ты снова свалишься?

Эмма молчит.

— Или ты думаешь, что я с удовольствием тебя таскаю, перевязываю, слежу за тобой?

Глаза Эммы наполняются слезами.

— Тогда зачем ты это делаешь?

Дженна прищуривается.

— Потому что ты — невыносимая.

— Тогда оставь меня в покое.

— Нет.

— Почему?!

Дженна молчит.

Она не знает.

Но внутри всё скручивается в узел, когда она видит Эмму в таком состоянии.

Она раздражает её, выбешивает, доводит до грани.

Но оставить её одну — почему-то тоже невозможно.

— Просто прекрати.

— Прекратить что? — голос Эммы срывается.

— Всё это. Реветь, страдать, вести себя так, будто я твой враг.

— А ты кто?

Дженна открывает рот, но не знает, что сказать.

Эмма смотрит на неё с болью в глазах, но там что-то ещё.

— Дженна, просто скажи мне, что ты хочешь.

Дженна смотрит на неё и чувствует, как внутри растёт раздражение.

Эмма сидит с опущенной головой, её плечи вздрагивают, но она упорно молчит.

Глаза покрасневшие, на губах тонкая дрожь.

— Просто ешь нормально и не падай в обмороки, — Дженна отводит взгляд, скрещивает руки. — Я должна за тобой следить, пока тебе не станет лучше. Это всё.

Эмма медленно моргает, сжимает пальцы на коленях.

Она чувствует, как в груди сдавливает, хочется закричать, но сил нет.

— Я не просила.

Голос тихий, едва слышный.

Дженна сжимает челюсти.

— Да знаю.

Эмма отворачивается, кусает губу, чтобы не заплакать.

Почему-то именно эти слова ранят сильнее всего.

Как будто Дженна говорит: «Я не хочу быть рядом».

Ком в горле становится больше.

— Тогда иди.

— Нет.

Эмма закрывает глаза, сжимает кулаки.

— Дженна, пожалуйста…

— Ты не понимаешь? — Дженна резко делает шаг вперёд. — Мне сказали за тобой следить. Вот и слежу.

Эмма зажмуривается сильнее.

Только не плакать.

Только не показывать ей.

Но слёзы уже скатываются по щекам.

Она сжимается, дышит тяжело, прячет лицо в руках.

Дженна смотрит на неё и чувствует, как что-то неприятно сжимается внутри.

Она не хотела…

Хотела?

Она открывает рот, но не знает, что сказать.

Чёрт.

Она делает шаг назад, вздыхает.

— Ладно.

Голос уже не такой жёсткий.

— Делай что хочешь.

Она выходит из комнаты, но закрывает дверь не до конца.

Стоит в коридоре, слушает, как Эмма пытается сдержать всхлипы.

И почему-то не может заставить себя уйти дальше.

Эмма больше не могла сдерживаться.

Она уткнулась лицом в колени, пытаясь хоть как-то заглушить всхлипы, но плечи дрожали, дыхание сбивалось, а слёзы текли, как бы сильно она ни зажмуривалась.

Она не хотела, чтобы Дженна это видела.

Не хотела, чтобы та знала, как сильно её задело.

Но всё равно чувствовала, как внутри разрастается пустота.

А потом услышала, как хлопнула входная дверь.

Эмма резко подняла голову.

Шаги стихли где-то за порогом.

Она прикусила губу, закрыла глаза.

Дженна ушла.

Просто взяла и ушла.

Эмма вытерла слёзы ладонями, но они снова навернулись.

Сердце сжалось, внутри было мерзко и пусто.

Прошло полчаса.

Эмма сидела в той же позе, тупо уставившись в пол.

Она даже не заметила, как услышала звук снова открывшейся двери.

Тяжёлый вздох.

Шаги по коридору.

Она не повернула голову, но чувствовала, как Дженна остановилась в дверях.

— Я… — Дженна замолчала, будто не знала, что сказать.

Эмма ждала, но ничего не последовало.

Она наконец-то подняла взгляд.

Дженна стояла с пустыми руками, нервно теребя край рукава.

— Ты куда-то уходила? — голос у Эммы был осипшим.

— Просто вышла.

Эмма усмехнулась, но без злости.

— И что?

Дженна посмотрела в сторону, скривилась.

— Хотела что-то купить тебе.

Эмма моргнула, губы дрогнули.

— Но не знала, что нужно.

Тишина.

Эмма сглотнула, отвела взгляд.

Что-то тёплое разлилось внутри, но она не позволила себе улыбнуться.

— Ничего не нужно, — прошептала она.

Дженна нахмурилась, сделала шаг вперёд.

— Эмма…

— Просто… — Эмма глубоко вдохнула. — Просто не уходи больше.

Дженна сжала губы, посмотрела в её покрасневшие глаза.

Потом тяжело вздохнула и села рядом.

— Ладно.