Пожирательница душ

Подобный способ знакомства вызвал у меня неподдельный смех, что бывает крайне редко.
— Мы в двадцать первом веке, мышонок. За мой платок бороться не нужно, так что смело можешь говорить естественными предложениями.

Мышонок.
Первое, что пришло на ум.
Этот парень вызвал у меня ассоциацию с белым мышонком. Такой же нежный, невинный и хрупкий на вид.

— Миледи, не оскорбляйте мои навыки обольщения. Я искренне убеждён, что они хороши и действенны, — он сказал это добродушно, продолжая сердечно улыбаться. — Но стоит признать, мне льстит Ваше обращение ко мне. Однако, я буду безбоязным и назову собственное имя. Валериан. А Вы?..

Валериан не отнимал протянутой руки и я отважилась протянуть свою в ответ. Парень деликатно сжал мою ладонь, словно опасаясь сломать её. Его кожа была мягкой и тонкой. Держать Валериана за руку, к моему удивлению, оказалось приятно.

— Бриар, — сухо молвила я, чтобы этот мышонок ещё не накрутил себя, будто приглянулся мне.

Неожиданно, Валериан поднёс тыльную сторону моей ладони к своим губам, оставив на коже чуткий поцелуй. Губы парня хоть и казались тонкими, но на деле были довольно пухлыми и гладкими.

Убирая уста от руки, Валериан взглянул на меня из-под лба. Наконец, мне предоставилась возможность увидеть вблизи его глаза...
Они имели нежный, пастельный фиолетовый оттенок. Это оказалось настолько завораживающим зрелищем, что я не сумела вовремя отвести взгляд...

— Вы альбинос? — решилась уточнить.

Валериан отпустил мою руку, оставив после своего касания ощущение уюта и некой пустоты.
Парень не оскорбился моим уточнением. Наоборот, улыбнулся пуще прежнего, будто я сделала ему комплимент.

— Вы верно подметили, — Валериан понизил голос. Теперь он звучал несколько интимно, точно в настоящее время мы в его спальне.

— Вы... — намеревалась конкретизировать я, но милейший альбинос мягко перебил меня...
— Отнюдь не комплексую. Напротив, считаю своей изюминкой. К тому же, это генетическая история нашего рода, которую я не смею очернять ложными убеждениями, навязанными обществом, из-за неспособности принятия факта, что имеются люди, отличающиеся от них. Мой дед по отцовской линии был альбиносом. И это вовсе не мешало ему лосниться красотой, удивительная Бриар.

Моя бровь безотчётно изогнулась.
— Удивительная?

Валериан ничуть не смутился. В парне виднелся тот самый неподдельный мужской стержень, несмотря на аристократический облик. Улыбка не сходила с лица альбиноса. От озвученного мною уточнения, казалось, она сделалась лишь шире...
— Именно. Удивительная. 

Я насупилась.
Прозвище, данное мне Валерианом, было таким... искренним?..
Я не привыкла к подобному. С мужчинами всегда имела более формальные отношения: либо просто секс, либо ничего. Большего не дано.
Сейчас же... чересчур всё правильно. Чисто. Невинно.

От Валериана не ускользнуло моё замешательство.
— Вы поражены? Неужто мужчины не удостаивали Вас комплиментами? Вы же... явно заслужили на них, — на фарфоровых щеках альбиноса проступили кружки алых румянцев. Вследствие его особенностей, прилив крови к лицу выделялся настолько отчётливо, что это даже завораживало.
— Каковы же, нынче, мужчины неотёсанны...

Валериан насупил брови, отчего глабелла* сморщилась, подобно сухофрукту.

*Глабелла — пространство между бровями.

Я не сдержала смешок, вырвавшийся из рта против моей воли...
— Это ты сейчас злишься, мышонок?

Валериан вернул прежнее очарование и его складки на лице разгладились.
— Разве что, совсем немного.

Наши глаза встретились... Альбинос глядел на меня с таким трепетом, восторгом, как творец рассматривает собственную музу, ставшую ему спасением в период кризиса вдохновения.

А я, в свою очередь, — с нездоровым азартом, остервенением, предвкушая дальнейших действий моего ручного белого мышонка.

Мы такие разные, такие неподходящие друг другу, что аж тошно.

Но между нашими грудными клетками протянулась невидимая тугая нить неназойливого влечения, заставляя дыхание учащаться, а пульс ускоряться.

Я не испытывала к парню отвращения. Напротив, он интриговал меня. Я чувствовала его невинность. На инстинктивном уровне ощущала, насколько его тело, душа, разум нетронуты...
Валериан так чист...
Я желала запятнать его. Оставить собственный след на плоти альбиноса, словно он — мой холст. Моё будущее творение. Картина, где я воплощу самые гадкие фантазии.

Фетч сидел вплотную ко мне, размахивая хвостом. Его мягкая шерсть касалась моей оголённой кисти, что было приятно. От фамильяра исходил аромат свежего хлеба и океанического песка.
Кот устремил в мою щеку хитрый взор, явно насмехаясь над тем, что его напарница настолько заинтересовалась жалким смертным.

— Да ты искришься, ведьма... Осторожнее, не то моя шёрстка задымиться, — злорадно прошипел фамильяр.

Валериан же слышал, как Фетч лишь мяукает, не более.

— Сдаётся мне, Ваш чудный питомец не рад новому знакомству, — парень не отводил взгляд, и с каждой пролетающей секундой я утопала в его лиловых радужках всё больше. Он констатировал данный факт без злобы, либо иронии. Голос парня звучал мягко, а его мимолётный взор на Фетча был ласков.

Гомон бара стих. Я более ни на что не отвлекалась. Образ Валериана делался всё чётче в моих глазах. Его плоть словно излучала сияние, заставляя впиться в неё зубами и отгрызть наисочнейший кусок кровоточащего мяса.
Валериан — моя добыча.

Нет, я вовсе не намерена пожирать его душу... Я хочу взять этого парня. Овладеть его телом. Занять разум альбиноса.
Желаю, чтобы он думал лишь обо мне. Дабы пред взором была исключительно я  и более никто.

— Вы позволите? — Валериан ладонью указал на пустующий стул у нашего с Фетчем стола.
— Садись, — коротко кинула я.

Фетч усмехнулся моему ответу.

Валериан устроился на жёстком деревянном стуле с мягкой обивкой, которая служила лишь декорацией. Время не пощадило её. Виднелись потёртости, парочка дыр и несколько сальных пятен неизвестного происхождения.

Альбинос уложил руки перед собой, скрещивая ладони. Несколько верхних пуговиц белой рубахи расстегнулись, из-за чего виднелась тощая, но упругая грудная клетка парня. Валериан явно не следил за фигурой, но его тело всё равно имело подтянутый вид.

Это, знаете, когда человек худой, но невзирая на это обладает спортивной статурой.

Так и с Валерианом. Мне нравились мужчины с подобным типом фигуры. Никогда не любила излишне перекаченных парней. Меня привлекало худое мужское тело с аккуратно сложенными, в меру выпирающими мышцами; тонкой кожей, сквозь которую просачиваются очертания фиолетовых вен...

— Могу ли я узнать причину Вашего задумчивого состояния, удивительная Бриар? — кончик правой брови Валериана пополз вверх, а в выражении лица присутствовали лукавые нотки, будто парень уже знал ответ. Тонкие, но налитые, словно спелый сочный фрукт, губы парня насыщенного малинового цвета слегка приоткрылись. Хотелось овладеть ими...
Я ненавязчиво тряхнула головой, лишая её наваждения.
— О том, где мой заказ. Хочу пить, мой кот голоден, а в этом пабе сотрудники будто совершенно не имеют контроля, — моё лицо презрительно скривилось. Я и вправду недовольствовала медлительностью персонала.

Валериан шелковисто рассмеялся, слегка опуская голову вниз.
— Желаете, я их потороплю? Негоже дамам погружаться в негативные эмоции. Чудесные создания явились с небес на нашу порочную землю лишь для наслаждения, и более ничего иного...
— Слишком сладко говоришь, — заметила я со скептицизмом в голосе.

Слабо верилось, что в современном мире имеются мужчины с подобным типом мышления.

Глаза Валериана расширились. Он театрально вздохнул, кончиками пальцев касаясь своей груди.
— Вы раните моё сердце, удивительная Бриар! — тело альбиноса вернулось в прежнее положение, а лицо сделалось серьёзным. — Я говорю это не забавы ради, удивительная Бриар. Моё воспитание просто не позволяет иным думам проникнуть в голову. Меня наставляли две самые чудесные женщины: мама и бабушка. С детства они прививали мне любовь к прекрасному, в том числе и к женщинам. Без женщин не было бы мира. Женщины — нежные орхидеи, дарованные этому порочному миру неизвестно по какой заслуге...

Порочный мир.
Уже второй раз за сегодня Валериан твердит о порочности нашего мира.
Любопытно, что заставило его мыслить подобным образом? И какое количество порочности скрывается за маской невинности альбиноса?

Валериан воодушевлённо продолжал рассказ о собственном детстве:
— ...я безмерно благодарен бабушке и маме за то, что они воспитали меня подобным образом. К слову, моя любовь к перу также их заслуга...
— Ты писатель? — внезапно поинтересовалась я. Этот парниша вынуждает совершать необдуманные действия! 

Моя вовлечённость и неравнодушие к словам Валериана зримо порадовала его. Он шире улыбнулся, а в его зрачках появился озорной блеск.
— Так и есть. Правда... вследствие того, что я альбинос, моё зрение ниже среднего. Я скверно вижу, потому подолгу сидеть за листом бумаги, увы, не в силах. Но у меня, всё же, выходит уделять письму тридцать минут в день. Слишком уж люблю это дело...
— А меня ты хорошо видишь? — без понятия, зачем я это спросила у него. Просто... и вправду, он хорошо меня видит? Насколько чёткий мой образ перед его глазами?

Валериана позабавил мой вопрос. Ямочки на его щеках углубились, а белоснежные ресницы дрогнули.
— Вам это столь важно?
— Что именно? — фыркнула я, будто не понимала, что конкретно он имеет в виду...

Альбинос наклонился ближе, оказавшись на, пагубном для нас двоих, расстоянии от моего лица. Запахло ромашковым мылом, ранним утром и мятой.
Все эти ароматы были мне отлично знакомы, но исходя от Валериана, они казались новыми. Словно до этого мои ноздри были зажаты прищепками, отчего я не могла дышать, а сейчас... будто вдохнула. По-настоящему вдохнула.

— Чтобы я Вас хорошо видел, удивительная Бриар.

Прохладное дыхание Валериана пощекотало уста. Я невольно прикусила нижнюю губу, отметив, как глаза альбиноса уловили данный жест...
Валериан хотел что-то сказать, как тут нас перебила официантка.

— Ваш заказ! Приятного аппетита! — девушка громко поставила стакан с моим яблочным соком и тарелку с запечённым лососем для Фетча. После спешно ретировалась, ощущая, насколько она лишняя в этой интимной обстановке.

Альбинос быстро отодвинулся.
Я обратила внимание, как он беспокойно сглотнул, а его дыхание участилось.

— Тебе нехорошо, мышонок? Не привык видеть женское лицо настолько близко? — проговорив, коварно ухмыльнулась, подначивая Валериана к дальнейшим действиям.
Любопытно, насколько далеко он зайдёт?
Признаюсь, это будоражило.

— Вовсе нет, просто... — парень раскраснелся, не зная, куда деть собственные глаза.

— У тебя есть девушка? Если да, то проваливай сейчас же. С занятыми парнями дело не имею, — я сощурилась, а мой голос прозвучал угрожающе.

Мне претит всего одна мысль быть близкой с мужчиной, имеющим вторую половинку. Терпеть не могу изменщиков.

Валериан оробел пуще прежнего.
— Нет! Что Вы!.. Нет! Просто Вы первая, с кем я имел смелость завести знакомство...

Фетч насмешливо мяукнул, оторвавшись от красной рыбёхи. Нижняя часть его морды измазалась сливочным соусом.
Я тоже хохотнула, в глубине себя испытав некое облегчение, что такой лакомый кусочек лишён хозяйской пасти и достанется мне.

Брови альбиноса взвились вверх.
— Я смолвил нечто смешное? 

Боги четырёх стихий, его тон... Он звучал так наивно, целомудренно.
И по какой же причине это так волновало меня? Почему хотелось овладеть устами Валериана, проглотив его голос?
Пожалуй, я впервые ощущаю подобного рода притяжение к мужчине. Пока не до конца понимаю, что именно меня так влечёт к Валериану, но точно знаю, что не успокоюсь, пока не подчиню альбиноса.

— Нет. Хотя, знаешь, да, — я искренне улыбнулась парню, что немного успокоило его. — Неужели ты девственник, а?

Валериан без промедления стыдливо отвёл взгляд...

— Стоп, правда что ли? — я аж выпрямилась, широко раскрыв рот.
— Удивительная Бриар, не сочтите за грубость, но в данный момент не имею желания обсуждать это. Вы же... не обидитесь на мою просьбу?

Эх, а так хотелось узнать подробности. Но не желаю давить на Валериана, что, безусловно, удивительно.

— Расслабься. Не хочешь, так не хочешь. И, к слову, можешь обращаться ко мне на "ты". Не оскорблюсь.

Манящие губы парня растянулись...
— Нет, удивительная Бриар. Пусть это будет моя крохотная прихоть. Желаю обращаться к Вам на "Вы", и никак иначе.
— Вот как... — собственный голос прозвучал томно, словно говорила вовсе не я.

Валериан окинул беглым взглядом стол, спохватившись:
— Ох, что же это я! Решился завести знакомство с чудесной дамой, и даже не додумался угостить. Желаете ли что-нибудь, удивительная Бриар?
— Не думаю...
— Может, вина?

Заметив моё оцепенение, альбинос поспешил оправдаться:
— Ох, прошу прощения... Где же мои манеры. Извините за то, что посмел перебить Вас, удивительная Бриар.
— Брось, — холодно ответила я.
— Так что насчёт вина?
— Хорошо. Давай вино, — честно, мне не очень хотелось это вино. Но сидеть долго глядеть друг на друга, при этом ничего не употребляя, быстро наскучит.
— Момент, — Валериан сорвался с места, остановившись на полпути и последовав к нашему столу. — А Ваш чудный питомец что-то ещё желает?

Фетч оторвался от рыбы, глядя на моего нового знакомого с удивлением. Он вовсе не ожидал, что Валериан выразить искреннюю заинтересованность его желаниям.

Я взглянула на фамильяра... Он на меня...
Не дождавшись ни согласия, ни отказа кота, я произнесла:
— Нет. Пожалуй, лосося ему достаточно.
— М-я-я-я-я!!! Х-х-х-х-х! — Фетч тут же возмутился моему решению. Его мордашка исказилась, а вибриссы уморительно скукожились.
— Уверены? Сдаётся мне, Ваш кот вовсе недоволен таким решением, — мягким тоном констатировал альбинос.
— Вполне. Рыбы ему достаточно.

Валериан поспешил к барной стойке. В то время, как фамильяр прижался ко мне, зашипев:
— Это что за выходки, ведьма? Может, я желал что-то ещё.
— Ложь. Ты лосось еле щипаешь своими мелкими зубками, а тут что-то ещё.

Фетч отвернулся от меня, с важным видом вновь принявшись за растерзание красной рыбы.
— Твоя правда. Просто хотел взглянуть, на что способен этот твой Валериан... — кот взглянул на меня. — Что, понравился, да?

Я намеревалась ответить, но к столу подошёл Валериан с двумя бокалами, которые были наполнены светло-жёлтой жидкостью.
Парень один протянул мне, улыбаясь при этом. Я понюхала содержимое. Пахло цитрусами, цветами и специями.

— Что это? — беспринципно уточнила я.
— Шардоне. Мой любимый сорт винограда. И я предпочитаю белое вино красному. Второе тяжёлое для меня. Надеюсь, Вы не огорчены моим выбором, удивительная Бриар?

Совершив крохотный глоток из бокала и ощутив на языке лимонную кислинку, констатировала:
— Я люблю сладкие вина.

На лице Валериана заметно проступило огорчение...

— Но зато теперь я осведомлена, какое вино любишь ты, — и зачем я оправдываюсь? Будто мне не плевать на чувства парня. Мне же плевать, так ведь?..
— Спасибо, — но вместо язвительного комментария, мне захотелось лишь поблагодарить альбиноса. Выразить признательность хотя бы за его старание мне угодить.

Затем, движимая неведомыми чувствами, свободной рукой коснулась его плеча...
Тело Валериана содрогнулось. Альбинос проникновенно взглянул на меня, и с каждой последующей секундой трепет в его зрачках лишь возрастал.
— Ох, удивительная Бриар...

Я поспешно убрала руку, осознавая, что ещё рано.
Хочется, чтобы парень как можно дольше оставался для меня загадкой, оттого разгадывать его и ломать будет в разы приятнее.

Альбинос отвёл взгляд, отпивая вино.
— Так и... Чем же Вы занимаетесь, удивительная Бриар? — Валериан облокотился локтём о стол, ладонью подперев голову и снова глядя на меня. — Кто Вы?..

Ох, мышонок, если бы ты только знал, кто я... Тебя бы здесь точно не было.

— Антрополог. Изучаю особенности кельтских народов. Попутно интересуюсь мифологией.

По сути... я ведь не обманывала. Я действительно таковой была.
Правда, в прошлой жизни, до того, как начала истязать людские тела и лишать их души. Но данный нюанс Валериану знать вовсе не обязательно.

— Невероятно!

Парень наклонился ко мне, заговорщически прошептав:
— Вы — моя прекрасная Дану*.

*Дану — кельтская богиня природы и плодородия. Она олицетворяет мудрость, магию, природу, изобилие, плодородие и материнство.

Я издала нервный смешок.
Дану? Он серьёзно?

Скорее, он — Лугос*, а я — его Бадб*.

*Лугос — в ирландской мифологии бог света.
*Бадб — богиня войны в ирландской мифологии. 

— Ты слишком хорошего мнения обо мне, мышонок. Я гораздо хуже, чем ты можешь себе вообразить, — я попыталась придать собственным словам всей глубины, чтобы Валериан осознал, что всё не так радужно, как он себе придумал.

Но, увы, альбинос отнёсся к моему предостережению весьма беспечно...
— Правда?

Валериан оказался ещё ближе ко мне. Кончик его носа практически касался моего...
— Вы знаете, почему большинство людей предпочитают серьёзные книги, в которых поднимаются спорные, тяжёлые темы?

Я молчала.
Валериан продолжил, своим дыханием на моих губах раскаляя внутреннее желание вцепиться в его плоть, истязая страстными поцелуями.

— Ведь они гораздо, гораздо занимательней. Они побуждают к раздумьям. Склоняют к способности пропускать сквозь себя многогранный спектр эмоций. В конце концов, вдохновляют. Вы — моя увлекательная книга, удивительная Бриар. И я намереваюсь изучить каждую строчку, живущую внутри Вас.

Валериан хотел отдалиться, но я поднесла руку к его лицу, намереваясь схватить за подбородок и притянуть к себе.
На моих губах словно образовался колючий зуд, а внутри меня — агрессивное желание отобрать невинность у белого мышонка.

Но Валериан оказался оперативнее. Он мягко перехватил мою кисть, не давая возможности прикоснуться к его лицу.

— Не стоит, удивительная Бриар. Просто... не стоит, — голос альбиноса был плавным, но в нём слышалась отчуждённость.
Белоснежные густые брови парня нахмурились. Выражение лица Валериана сделалось озадаченным. Он держал меня на расстоянии, а его интерес ко мне, казалось, угасал.
Подобная смена настроя моего нового знакомого неприятно ущипнуло эго. Будто прежде тёплое стало ледяным. Некогда вкусное сделалось мерзким. То, что являлось мягким ещё пару минут назад, в данный момент времени выпустило ядовитые иголки.

Я ухмыльнулась. Но сделала это не из-за радости, либо раздражения, а скорее... из-за огорчения. Защитная реакция моего организма, оберегающая Валериана от смерти. Ведь, если я позволю ведьминскому нутру завладеть мною, то мышонку не жить.

— Простите, Бриар... Я... — альбинос резко вскочил, не зная, куда деть собственные глаза. Парень не решался взглянуть на меня. — Нам не стоит... нарушать грани. Простите, ещё раз простите...

Валериан поклонился мне и поспешил удалиться, даже не оглядываясь.
Я зрительно провожала альбиноса, глазами выжигая в его прямой спине дыру.

Фетч умостился около меня, согревая кошачьим теплом.
— Вот это поворот. И что намерена делать, ведьма? Оставишь всё, как есть? Не желаешь догнать и оставить после этого смазливого альбиноса лишь груду костей?

Я не сводила глаз с входной двери паба, откуда вышел Валериан, словно уповая, что мышонок вернётся и броситься к моим ногам.

Но он не вернулся. Ни спустя минуту. Ни по истечению пяти минут. И даже десяти...

Ответила Фетчу машинальным тоном:
— Это наша не последняя встреча. Я отыскаю его и заставлю подчиниться.