Глава 14: Ищи меня на дне океана.
Дэворетто
Я вошёл в собственное жилище нехотя, словно меня казнят стоит мне лишь переступить порог. В обиталище господствовала духота в совокупности с ароматом терпкого ладана. Я редко открывал окно, преграждая потоку воздуха пробираться внутрь.
Бегло оглядел роскошные апартаменты, точно выискивая чужое присутствие...
Расшитый мягкий диван из алого бархата пустовал, собственным видом приглашая занять его. Мебель выглядела куда более сподручно после времяпровождения с Бриар, наполненным безудержной страстью.
Рядом возле дивана, будто подопечный, располагалось кресло, имеющее такие же цвет и материал.
В окно навязчиво царапались ветер с дождём, вожделея стать моим гостем. Но я, точно протестуя, подошёл к стекловидной преграде между мной и улицей, задвинув плотные льняные шторы чёрного цвета. Массивные кольца тошно скрипнули по металлическому карнизу. Сей противный звук вызвал очередную болезненную пульсацию в области виска и я поспешил присесть на мягкий диван.
Веки тяжело упали, не в силах более поддерживать меня в сознании; из-за этого, не увидев пред собой препятствие, я коленом толкнулся о небольшой журнальный стол из белоснежного хрупкого фарфора.
Дорогая антикварная вещь пошатнулась на собственной вычурной ножке, декорированной плетущимися витиеватыми цветами нежных зелёного и розового оттенками.
Мне сделалось боязно за свой столик... Это поистине ценный экспонат. Я отхватил его у одного антикварщика, который никак не желал делиться им. За это глупец поплатился собственной жизнью.
Несмотря на острую боль от удара в колене, я одной рукой придержал гладкий округлый край стола; другой — схватился за резную ножку торшера с абажуром цвета весенней травы.
Вкрученная в него лампа горела мерклым жёлтым светом, тускло и уныло освещая пространство, словно умирая.
Томно вздохнув, я поспешил присесть на диван, ощутив лёгкость в ногах и голове.
За последнее время мозг терзают различные думы, образовывая внутри меня раздольную пропасть. Я осведомлён, что подавно пуст внутри, но эти ощущения они... будто дыра в дыре.
Паскудно.
Я обильно протёр сомкнутые веки шершавыми подушками пальцев, чувствуя, как невыносимые тяжесть и мигрень не отступают, а наоборот накрывают с новой силой.
Открыв глаза, я кинул мимолётный взор в самый дальний угол помещения, который всегда пустовал, сколько себя помню. Мне отчего-то не хотелось занимать его, но я изредка ловил себя на мысли, что неплохо было бы занять свободное пространство пианином.
Без понятия, откуда взялось данное желание. Оно просто имелось, будто я являлся прирождённым пианистом, не использующим собственный потенциал; он, несмотря на мою упёртость, точно навязчивый голос нутра, твердит, что не стоит игнорировать предназначение...
К тому же, эта непрекращающаяся мелодия в черепной клетке...
Звучные ноты лились в моей голове, словно в ней поселился некто ещё и напевает собственную трагическую песнь.
Я не был знаком с, живущем в моём разуме, ритмом. Но нутро тянулось к нему, подобно усыхающим лепесткам цветов к солнцу.
И, самое поразительное, что я будто знал эту мелодию на неком инстинктивном уровне. Каждый раз мои фаланги плавали в воздухе, точно ударяя по деревянным клавишам громадного музыкального инструмента.
Я не помню, как сделался Пожирателем; как отыскал себя в этом увлекательно-жутком ремесле; как моя сущность пришла к имеющемуся безумному естеству; как начал управлять иными ведьмами...
Я будто родился таким. Был создан для того, чтобы править злом и пожирать людские души.
Но иногда... думы подводили к выводам, что существующий порядок вещей не всегда был таким. Меня словно насильно окунули в эту грязь, и теперь я вынужден расхлёбывать её, забивая собственные лёгкие и чрево.
Я же всегда являлся Пожирателем, так ведь?..
Я ощущал, как слабею с каждым новым днём.
Чувствовал: моё существование подходит к финалу; но не понимал, откуда берутся подобные размышления.
Я не желал рушить имеющийся состав моих роскошных ведьм, но я был вынужден это сделать, будто меня кто-то заставил. Некто, кого я не в силах лицезреть.
Быть может, я схожу с ума?
По оконному стеклу нечто принялось скрести... Звуки напоминали действо, когда проводят острыми длинными когтями по поверхности.
Я не намеревался игнорировать это.
Спешно поднявшись, направился к окну.
Обеими руками схватившись за края льняных занавесей, с натугом раздвинул их, пристально глядя в окно.
За ним никого не оказалось. Виднелась лишь болтающаяся, словно увядшие человеческие внутренние органы, иссохшая листва на тонких ветвях.
Ветер пискляво скулил, заглушаемый ударной мелодией обильного ливня.
Сегодняшняя ночь залилась сапфировыми красками, — глядя на улицу я словно погружался на самое дно океана.
Мне вспомнилась Бриар... В паху тотчас образовался ревущий трепет, требующий вновь оказаться внутри этой ершистой ведьмы.
Её тело, грудь, бёдра... Насколько же вкусной она была... И как же искусно владела мастерством соблазнения.
Моя ладонь невольно потянулась к пряжке пояса...
Но совершенно внезапно я ощутил, как затылок беспокоит чужое ледяное дыхание.
Торопливо развернувшись, я улицезрел её...
Предо мной стояла девушка с чёрными волосами средней длины, с которых на моё дорогое напольное покрытие капала жидкость неизведанного происхождения.
Лицо незнакомки мне не посчастливилось увидеть, ведь мокрые локоны утаивали его от моего взора.
Голова девушки была наклонена вправо, а на её истощённом теле, точно на крючке, висело белое полупрозрачное платье, сквозь которое виднелись некоторые интимные части тела.
Гостья пребывала в неподвижном состоянии и тихо сопела, будто её лишили гланд.
Я не испугался. Мало ли, сколько нечисти бродит по асфальту ирландских улиц. Мне сделалось любопытно, но никак не страшно. Я никого не боюсь.
Ухмыльнувшись, я совершил шаг вперёд, как бы демонстрируя притягательной незнакомке собственные намерения, не несущие для неё абсолютно никакой угрозы.
— Заблудились? — хриплым голосом уточнил я, параллельно тянувшись к портсигару, лежавшему в ящике расписного серванта внушительных размеров.
Совершенно непредвиденно захотелось втянуть в собственные лёгкие поток густого отравляющего дыма.
Моя гостья пребывала в безмолвном состоянии, бесцеремонно оставив меня без ответа и лишив возможности услышать её тембр. Уверен, он довольно чудный; такой же необыкновенный, как и его обладательница.
Открыв серебряный портсигар с изящными золотыми вставками, я достал оттуда две никотиновые палочки насыщенного коричневого цвета. Они имели стойкое вишнёвое благоухание, и, казалось, заполнили этими ароматами всё пространство.
Защёлкнув портмоне для сигарет, я протянул, неподвижно стоящей, незнакомке один вишнёвый табачный стержень.
— Угощайтесь, — мои губы растянулись в проказливой улыбке. Я веровал, что гостья видит меня и размышляет о том, каков же хорош хозяин данного жилища.
Но, к собственному разочарованию, она не отреагировала должным образом на мою милость.
Я спешно убрал сигарету, предложенную незнакомке, засунув её обратно в портсигар. Щёлкнув пальцами, образовал огонь и поджёг им свою папиросу, фильтр которой жадно стискивал зубами.
Сигарета задымилась, погружая моё роскошное жилище в марево, пахнущее сладкой вишней.
Я выдул струйку дыма, выжидающе глядя на свою гостью.
— Вы меня интригуете, — вновь заговорил с ней я, уповая, что на сей раз незнакомка удостоит меня собственной речью.
Но в ответ она лишь протянула дрожащую правую руку. Её кожа посинела и вздулась. Я учуял смрад плесневелой топи и застарелой человеческой плоти.
Мне сделалось скверно. Гнусно, что девушка, которая ещё мгновение назад вызывала во мне потаённую страсть и неподдельный интерес, всего одним поднятием руки всё испоганила.
Я скривил нос и отшатнулся от незнакомки. Во мне вскипела ярость. Хребтилось вышвырнуть её, избавив собственное жилище от гнилостного зловония.
— Ты мне наскучила. Убирайся вон, мерзкое исчадие, и более не появляйся пред моими глазами, — я отмахнулся от девушки, понимая, что никакой опасности от неё ожидать не стоит. Она никчёмна. Одно непотребное движение — я сломаю её хребет пополам, заставив томиться в боли до конца жалких дней.
Отвернувшись к окну, я вновь начал наслаждаться танцевальным представлением осенней листвы.
— Почему ты не спас меня? По какой причине позволил умереть? — врезался мне в затылок протяжный шёпот. Голос незнакомки был надломлен; наполнен слабостью и изнеможением.
Я неспешно развернулся на звук голосовых связок моей гостьи...
Она сильнее наклонила голову вправо, отчего её волосы упали на бок, а шея обнажилась. Я улицезрел две великие дыры под челюстными костями девушки. Незнакомка, каждые вдох и выдох совершала с трудом, сопя при этом.
Она шагнула ко мне, продолжая тянуть тлетворную руку...
— Ты должен был спасти меня, Иарлэйт... Но ты не сделал этого... Ты сбежал! Сбежал, поганый трус! Заставил меня гнить на дне океана, словно я рыбья голова!
Девушка накинулась на меня, обхватывая и сжимая шею. Хватка гостьи была цепкой, твёрдой, будто моё горло заковали в путы. Стало тягостно дышать, а пред взором всё плыло...
Я осознавал, что гостью необходимо оттолкнуть и прикончить прямо на этом месте! Но я не мог... Не мог причинить ей боль.
От неё исходило, неведомое мне, родное тепло. Тело вожделело прижать агрессивную девушку к себе, одарив её кожу лаской.
Подобные ощущения являлись чужды для меня... Я никогда ничего сходственного не испытывал.
Меня могла наполнять плотоядная страсть, но никак не желание осыпать чужое тело кроткой нежностью.
Я перестал сопротивляться, расслабив конечности и отдавшись на растерзание незнакомке. Но она не накинулась на меня сильнее. Она... заплакала. Истошно, отчаянно, пронзительно.
Её плач болезненным эхом отразился внутри меня, заставив содрогнуться.
Я ладонью потянулся к влажным локонам гостьи, фалангами проводя вдоль них...
Её волосы были липкими и холодными, но отчего-то в них ощущалось драгое пламя.
Брешь в моём нутре словно затянулась, наполнившись чем-то родным... Давно потерянным.
— Иарлэйт... — шепча мертвенно-бледными губами незнакомое для меня имя, девушка коснулась лбом моей грудной клетки. Кожу, даже сквозь атласную ткань гранатовой рубахи, словно обложило инеем от холода гостьи.
Я слышал, как девушка всхлипывает. Как ей горько, одиноко, боязно...
— Кто ты? — решился осведомиться я.
В любой иной ситуации мне было бы плевать. Я бы изуродовал эту девчонку и выбросил её тушу на растерзание фоморам.
Но парадокс в том, что я совершенно не желал сотворять с ней подобное.
Незнакомка поднялась, сосредоточенно взглянув на меня... Наконец я смог лицезреть её глаза.
Они... изумительны, но мертвы.
В этих чудесных зрачках не плескалась жизнь. Она испарилась, подобно летучей жидкости, и, кажется, уже давно...
Глаза незнакомки имели глубокий цвет элитного коньяка. В них хотелось глядеть без устану...
Девушка улыбнулась, но не искренне. Скорее, мучительно, будто её заставляли совершить данное действие, истязая кожу батогом.
— Ты не помнишь меня, так ведь? — тихо вымолвила она.
Почему мне показалось, что ей сделалось дурно от этого осознания?
— Увы, нет, — я изворачивал собственный язык насильно. Мне не хотелось... не хотелось делаться пыткой для этой несчастной.
Гостья приглушённо хихикнула. Нечто в её зрачках снова потухло... Нет, это не малые остатки жизни.
Надежда.
К моему глубокому разочарованию, я был не в силах прочесть незнакомку. Её разум не поддавался мне, противился. Оттого во мне барахтались ещё более противоречивые чувства...
Кто же она? И кому принадлежит имя, звучащее из её уст?
— Ищи меня на дне океана... — гостья ладонью коснулась моей щеки, заботливо очерчивая выпирающую скулу, — ...Иарлэйт.
Не успел я опомниться, как девушка растворилась в воздухе, словно её никогда и не было.
Всё произошедшее казалось сном; а незнакомка — тем самым призрачным силуэтом в ночном видении. Той, кого ты отчаянно вожделеешь; к которой невероятно тянет, но ты осознаёшь, что вам никогда не суждено встретиться.
Это просто... сон. Сладкая галлюцинация, сердечно дарованная собственным разумом для того, чтобы ты ощутил себя по-настоящему счастливым.
Гостья оставила после себя карамельное благоухание пионов, и я вновь столкнулся с чем-то родным... Давно забытым... Будто на мгновенье возвратился в родительский дом, в котором провёл всё детство.
Ничего не будет прежним, в том числе и я.
Я отыскаю эту девушку и пойму, по какой причине она избрала именно меня для своих истязающих забав.