Сибирь

Дмитрий

За тюрьмой находилась впадина, плавно уходящая в высоты горной местности. Зимой здесь лежал снег, и если спуститься ниже по склону, то казалось, что небо и земля сливались в одну гладь. Ни начала ни конца. Только одно полотно, белоснежным покровом уходило в бесконечность. Летом же здесь расцветала зеленая сочная трава с полевыми цветами. Солнце мягко питало их, дожди смачивали почву, делая растительность еще гуще. Через десять лет здесь все еще будет лежать снег и цвести зелень.

И именно в этом месте, где бесконечность сходилась с началом жизни, мы похоронили Айзека.

Когда меня отвязали, и я смог сделать шаг, первое, что я сделал — ушел. Я не смотрел под ноги, чтобы не видеть крови своего друга. Не остановился, чтобы не видеть слез Янис, что новой волной катились с ее глаз. Не обернулся к Елене, которая единожды позвала меня.

Я просто шел в одном нательном костюме. Ногу пронзала боль, холод пробирал до костей, но я не останавливался. Миновав ворота, я пошел вдоль забора. Стопы утопали в снегу, но я продолжал путь. Пока не вышел к впадине.

Тогда я не стал спускаться, а просто остановился, глядя на уходящие лучи солнца, на то, как оно играло со снежной гладью, переливаясь искрами. И я упал на колени прямо в этот снег и дал волю всему горю, что одолевало меня.

Руки скрыли лицо, и я безудержно взвыл. Айзек — его убийство. Елена — ее избиение. Макс — предательство. Леон — безумие. Янис — страх.

Все сменяло одно, накладывалось на другое. Я же выплескивал свою боль в полном одиночестве, никому не позволяя видеть слабость. В голове на повторе кружилось: «Если, если, если».

Когда решилась наша судьба? Когда этот кошмар нашел начало?

Ответы на эти вопросы били наотмашь, лишали чувств, сдавливали до боли грудь, что сотрясалась с неровными выдохами.

Я не мог выбрать самое страшное, произошедшее за какие-то двадцать четыре часа. Диссонанс путал разум. Вот Елена в моих руках — мягкая, теплая и ласковая. Ее губы встретили мои, чувства захлестнули с небывалой силой. А вот она — яростная, опасная и безумная, вгоняет скальпель в голову, говорит о том, как лишала и будет лишать людей жизни.

Вот женщина, что своей непохожестью вскружила мне голову, а вот, что каждый день вершит зло, считая его благом.

Каждый мог говорить, что на ней бремя, сложное решение. Оно благое. Они говорят так, пока их родные: мужья, жены, дети... не оказываются на столе, где их жизнь беспечно забирают.

Самое страшное, что в Елене нет ни капли сострадания и чувства вины. Она считала свой путь праведным, служащим высшей цели.

Я провел в этом месте не меньше часа, а потом, ощутив обморожение, поднялся, стряхнул с себя остатки слабости и побрел назад. В здание я вошел прямым, несгибаемым. Командиром.

Молча дошел до той самой камеры и, проследив взглядом по кровавому следу, увидел Айзека.

Меня больше не одолевала тоска, скорбь и боль. Воцарилась тишина вокруг и внутри. Не равнодушие, а обледенелость. Теперь, кажется, я лучше понимал Елену. Крики кончились, организм впадал в анабиоз, ведь только так можно выжить. Отключить чувства и действовать на автомате.

Елена сидела в углу другой камеры и смотрела на меня прямым, как и всегда, взглядом. Но впервые она дала мне увидеть то, что отражалось в ее душе. Настороженность, страх и... надежду. Мы замерли так на несколько минут, которые казались мне бесконечными.

Елена ждала моих слов и вердикта.

Но я не мог... Просто не мог. Я не мог смотреть на нее, говорить с ней. Меня можно посчитать трусом, сказать, что я ее избегал. Но по правде говоря, меня волновало лишь то, что мой друг, мой названый брат лежал в стороне и медленно разлагался. Чтобы нас не связывало с Еленой, я должен был дать Айзеку хотя бы покой.

Поэтому, одевшись, я снова ушел.

Облазив все помещения, мне удалось найти склад, где лежали ржавые лопаты, там же мне удалось найти и длинноконечную тяпку. И вновь побрел за тюрьму.

Земля до ужаса, промерзлая и твердая. Разгребая слои снега, я взмок, но продолжал добираться до земли. Затем вход пошла тяпка, которой я пытался пробить пласт земли. С каждым ударом мои руки тряслись все сильней, дыхание становилось громче, тугой комок в груди скручивался сильней, движения стали плохо контролируемыми. Я бил и бил со всей силой.

Рядом со мной показалась пара черных сапог, а потом в землю воткнулось еще одно острие лопаты. Леон, не произнеся ни слова, принялся делать то же, что и я. Два коротких кивка друг другу, и мы приступили к делу.

Краем глаза я заметил Елену, что села на высокий валун и устремила взгляд в небо. Она не смотрела на нас, чему я был рад.

Лопаты вонзались в землю, Елена смотрела на уходящее солнце и на постепенно восходящую луну.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈

Когда яма стала достаточно глубокой, я был не в силах пошевелиться, глядя в темную землю. Горе наполняло меня с каждой секундой.

Это последнее пристанище Айзека, место, где он останется навсегда.

Леон положил руку мне на плечо, а потом выбрался из ямы и ушел. А я так и продолжал стоять, впитывая в себя мертвенный холод. Над нами давно нависала луна, белым диском кружась над будущей могилой. Звезды воспарили, освещая легким сиянием.

— Вылазь.

Леон уже вернулся и держал в руках сверток. Я только беспомощно посмотрел наверх, рассуждая про себя: может, мне тоже остаться здесь.

— Вылазь, — уже зло, но дрожавшими губами, произнес Леон. Но как бы его глаза ни кричали о сожалении, я не был готов поверить, что ему жаль.

Казалось, телом управлял кто-то другой, когда я выбирался из ямы.

Леон бережно опустил тело моего друга на дно.

Мы встали вокруг. Янис вернулась и встала рядом с Леоном, Елена — со мной. Я ощущал, как горе волнами исходило от ее тонкого тела, как она старалась держаться. Мне нужно было взять ее за руку, поддержать, дать понять, что я рядом. Но... Я просто не мог.

Сейчас я понимал, что Елена не виновата в его смерти. Она до последнего хотела спасти его, сделать все, что в ее силах. Именно она заставила меня передумать, когда Айзек повредил ногу. Может быть, именно это и стало переломным моментом, когда наш отряд вместо спасения встал на путь смерти.

Но тогда, глядя, как тело Айзека засыпало землей, я не мог отличить боль от скорби, предательство от отчаяния. Во мне все кипело гремучей смесью, но я не мог дать этому выхода.

Дмитрий — командир отряда. Дмитрий — нерушимое звено. Дмитрий — непобедимый Барс.

Барс, который не знал, что и лучше: опуститься к тому, кого не сумел спасти, или застрелиться и лечь рядом.

С каждой брошенной горстью во мне что-то застывало. Решительность крепла. Я должен закончить задание, ради каждого из членов отряда. Должен завершить миссию, а потом... жить дальше.

Я взял лопату и стал помогать Леону. И когда горка свежей земли стала достаточно высокой, внутри уже стало достаточно пусто и холодно, чтобы я мог продолжить идти. Но неожиданно заговорила Янис.

— Он умер из-за вас.

Она уперла взгляд на могилу. Голос бесцветный, без выражения.

— Если бы не вы, мы все были бы живы. Айзек, Макс... В день, когда мы вас встретили — мы стали прокляты. — Янис чуть повернулась, теперь смотря на Елену. — Если ты считаешь, что поступаешь правильно, почему Бог отвернулся от нас? Почему каждый шаг с нашей встречи — это игра со смертью? ПОЧЕМУ все, кто тебя окружают, умирают? Почему он забрал твою дочь... — ее голос опустился до шепота, — если твоя миссия от Бога? Ты проклята, Елена. — Янис перевела взгляд на Леона. — Как и все, кто рядом с тобой.

С того момента Янис замолчала и больше не сказала ни слова. И когда она развернулась, уходя обратно к тюрьме, я понял, что потерял еще одного члена отряда. Наша семья развалилась.

Леон проследил за ней взглядом, а потом взял лопату, отошел на несколько метров в сторону и снова принялся расчищать снег. Я моргнул, все поняв, и пошел к нему.

— Что ты делаешь? — спросила Елена, и по моему телу прошла волна мурашек.

— Копаю, — резко ответил Леон, но потом тише добавил: — Для Макса.

Мы копали всю ночь.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈

До Аванпоста мы добрались за два дня. Во время привалов никто не обменялся лишним словом. Каждый находился в своих мыслях. Все события минувших дней крутились, старались улечься. Все внутри меня ломалось от новых знаний и правды. И я совершенно был сбит с толку.

Стоило нам войти в радиус «Сибири», как появились первые вышки и наблюдательные посты. Навстречу нам никто не выходил, но ощущение слежки было столь сильное, что кололо в затылке. Здесь нельзя открыто демонстрировать оружие — только в случае реальной опасности, поэтому мы двигались осторожно, соблюдая здешние правила.

«Сибирь» огромной крепостью виднелась впереди. Черные чугунные стены, блоки и бетон выглядели, как самое неприступное, но в то же время чужеродное здание. Среди массивов дерева, белого цвета, снежной глади и пушистых облаков, «Сибирь» стояла опухолью, но являлась оплотом человечества.

Примерно за полкилометра навстречу вышел небольшой отряд. Ни Елена, ни Леон никак не отреагировали. Наоборот, они слишком знающе опустили руки по швам и выпрямились, давая понять, что не опасны. И вновь это навело на определенные мысли.

Насколько же широка паутина, что все это время плелась вокруг нас. И все мы в этой игре лишь мухи, что попали в сеть к пауку. Но что-то подсказывает мне, что главный паук здесь не Елена.

— «Браво»? — спросил один из них, стянув балаклаву с лица.

Они одеты схоже нам. Такие же белые комбинезоны, но оружия намного больше. Шесть человек, все одинаковы, словно на подбор. На груди значок, где вышита большая «С».

— Да, — ответил.

— Обмельчали, — констатировал тот же. — Сами или в пути?

— В пути.

Я сжал кулаки. Елена сделала шаг ближе ко мне. Защитить, уговорить, успокоить? Не уверен, что сейчас хотел знать.

— Сочувствую, командир.

Он посмотрел мне прямо в глаза. Отчего-то злость ушла. Говорящий понимал. И этого было достаточно, чтобы вызвать во мне уважение.

— Пойдемте.

Стоило сделать шаг, как из-за россыпи деревьев выскочили два бегуна. Они неслись прямо на нас, но солдаты даже не потрудились достать оружие, вместо этого их командующий вытащил маленькое устройство, похожее на диктофон. А потом нажал красную кнопку.

Зараженные мгновенно замерли и завыли высокими голосами. Их ноги подкосились, и они упали на снег в страшных судорогах.

Позади послышался хруст. Всего лишь одно движение, незаметный шаг. Но оно вызвало во мне беспокойство яркой вспышкой. Медленно, чтобы не привлекать лишнего внимания, я обернулся.

Янис с шоком на лице переводила взгляд с зараженных на Елену.

Ее лицо — всегда бледно-белое — посерело. Синие вены вздулись, челюсти сжались, но при этом верхняя губа подрагивала, открывая зубы. Она смотрела прямо, и я мог видеть ее сужающиеся, и вновь расширяющиеся зрачки. Мелкая дрожь сотрясала ее тело, но она всеми силами стояла ровно.

Леон тоже понял, что дело — дрянь. Но он не пошел к Елене, а, наоборот, шагнул к солдатам.

— Ого, ничего себе! Новиночка? Нам тоже такое нужно. Расскажи, как действует?

Микрошагами я пятился назад. Елена начинала покачиваться, но я успел, встав к ней боком. По белой линии волос из ушей стекали капельки крови. Не поворачивая головы, она скосила на меня глаза. И даже так я увидел проблеск страха.

За свою жизнь? За то, что я вижу ее такой? Ведь это прямое доказательство ее натуры. То, о чем я догадывался, но отказывался верить.

Возможно, она прямо сейчас представляла, как я толкаю ее вперед, приставив дуло к виску. Или, может быть, сдаю ее «Сибири» для лучшего изучения. Бросаю ее к ногам солдат на растерзание.

Я видел все это в бледнеющих голубых глазах. Елена готова принять любой исход, вверяя свою жизнь... мне?

Вместо всех самых страшных вариантов я просто накинул капюшон ей на голову, ласково заправил локоны в шапку, тем самым маскируя красные дорожки. Подтянул куртку выше.

Со стороны все это выглядит так, будто я заботливый мужчина, что переживает за свою девушку.

Елена глядела на меня, задрав голову. И от ее выражения лица внутри что-то екнуло. Что-то, как я считал, умерло и легло на дно могилы, вместе с моим другом.

Елена смотрела на меня с робостью и надеждой.

Я сглотнул и обернулся через плечо, загораживая собой Елену.

— Эй, может, хватит красоваться? Вообще-то, холодно. Мы уже два дня на морозе, тем более у нас тут девушки, — протянул я и снисходительно согнул брови.

— Да, нечего девчонкам мерзнуть, — усмехнувшись, сказал командир. — Лучше держать их в тепле! Так приятней.

А затем он достал пушку и выстрелил в зараженных. И выключил ультразвук.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈┈

Нас провели через гигантские ворота, а потом сразу же усадили в большую военную машину. Те же солдаты сели вместе с нами, и мы молча ехали по дороге. Окна были закрыты темными занавесками, чтобы ничего нельзя было увидеть. Нас впустили, но не доверяли настолько, чтобы позволить все здесь разглядывать.

— Это не для того, чтобы не видели вы, — прочитав мои мысли, говорит командующий. Он так и не снял своей балаклавы, и мне были видны только его карие глаза. — Это для того, чтобы не видели вас.

Он перевел взгляд на Елену, что смотрела на свои ладони пустым взглядом. Капюшон она не снимала.

Через некоторое время машина затормозила, и когда мы вышли, то обнаружили, что уже не на улице, а в огромном ангаре.

Здесь стояла различная военная техника. От простой до начиненной боевыми ракетницами. Их насчитывалось больше одного десятка. Невольно я вспомнил то поселение.

— Хватит разглядывать, иначе придется вас убрать.

Прозвучало как шутка, но это была непрямая угроза.

Мы двинулись за ними. Янис шла рядом со мной, Елена позади с Леоном. Солдаты окружали нас двойками. Два впереди, по бокам и позади.

Длинный коридор освещался тусклыми лампами, серая плитка пола немного отражала свет, но бетонные стены поглощали его. Казалось, коридору нет конца, но уже скоро впереди мы увидели дверь.

Командующий постучал, послышался щелчок.

— Кто?

— Отряд «Рябина».

— Кто с вами?

— Отряд «Браво».

— Разрешение?

— Маркелов.

— Проходи.

Двери открылись со скрипом, и нас встретил огромный пост. Десять солдат. Все одеты в полную экипировку и смотрели на нас враждебно.

Мы остановились, и я уже собирался спросить куда дальше, как вдруг, к нам вышел высокий мужчина с автоматом наперевес.

— Елена Улаева?

Елена вышла из моего плеча, стянула капюшон, предварительно сжимая ткань у ушей.

— Это я.

Он коротко кивнул ей.

— Я Матвей, поставлен вам в подчинение. Мне велено отвести вас к вышестоящим. Ваша... команда может подождать вас. О них позаботься.

— Со мной командир «Дельты», — Леон вышел вперед, расправив плечи. Он встал за Еленой высокой горой и впился глазами в Матвея.

Лицо мужчины вытянулось, когда он осознал свой промах.

— Леонтий Улаев. Прошу прощения, у меня не было информации...

— Отставить, — грозно прозвучал голос Леона.

Мужчина вновь быстро кивнул и повернулся к нам.

— Тогда...

— Мои сопровождающие командир отряда «Браво» и его подопечная пройдут со мной.

Елена вновь нацепила маску или стала собой? От ее «сломанного» вида не осталось и следа. Вернулась уверенность, стан и надменность. Несмотря на то, что она была ниже всех, смотрели на нее снизу вверх. Аура превосходства заполнила комнату.

— Веди, — короткий и ясный приказ.

И никто не мог сопротивляться.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈┈

Огромный холл с длинным коридором впереди. Над нами четыре открытых этажа. Скорее всего, здесь проводят собрание всей общины. Потолок был прозрачный, специально пропускающий как можно больше солнечного света. На выступах несущих колонн висели большие солнечные батареи.

Здесь не было никакой мебели, только голые стены и пол.

Я обвел взглядом все помещение, но никого не заметил, однако угол для обзора не очень удачный.

Ощущение сдавливания преследовало меня, как только мы оказались внутри. Привыкший к свободе природы, к открытой местности, я утратил чувство безопасности, находясь в закрытых помещениях. Здесь мы с Янис — вдвоем против всех.

Елена и Леон изменились, скинули маски попутчиков, вновь принимая роль управленцев. Теперь я не знал, кто мы для них. Лишние глаза и уши?

Послышался звук, открывающейся двери. Мы устремили взгляды в коридор, откуда помимо эха шагов примешался другой, посторонний шум.

Чирк. Чирк. Чирк.

А затем показались они.

Троицу окружали солдаты, но они лениво шли позади. Будто бы нужны только по статусу, но им ничто, и никто не угрожает.

Слева от нее шел высокий мужчина. Восточная внешность сразу дала понять, кто это. Одетый в черный комбинезон с боковой вышивкой на руке в виде большой буквы «С» и еще одной на груди со словом «Адам». Из оружия лишь кобура с одним пистолетом.

Это был Фаяз Хафисов. Правая рука управления.

Справа шла девушка. Светлые волосы уложены в косу, рост, сходный с Еленой, но прищур глаз внимательно осматривал нас. При ней оружия не было вообще. И кто она, я не знал.

И наконец она.

Глава Сибири.

Прямой подбородок немного задран вверх. Черные волосы собраны в тугую прическу. С ее шоколадными глазами, острой линией бровей, пышными ресницами и немного узковатыми губами, она все равно была красива. И даже тройной шрам, что шел по щеке, не портил ее. Руки заведены за спину, черный комбинезон, с теми же вышивками, как и у всех. Взгляд будто весь мир принадлежал ей. Все здесь, даже мы принадлежим ей.

Но ее можно узнать по самой особенной детали.

Чирк. Чирк. Чирк.

Правую ногу до колена заменял железный протез. Но даже с ним она шла ровным, уверенным шагом.

Процессия остановилась напротив нас.

— Приветствую вас, меня зовут Иванна Маркелова. Добро пожаловать в "Сибирь".