Сибирь

На восьмой день я открыла глаза. Моя нижняя часть тела пульсациями обдавала болью. Даже морфий не смог унять нарастающие приступы. Ноги, низ живота, то, что между, перекроили и перешили заново. Феликс старался, как мог, он заново соединил нервные окончания, сшил мышцы. Они взяли часть моей собственной кожи с ноги и пришили там, где ее уже было не восстановить.

Из-за того, что оно... Мила... она... пробиралась не по родовым путям, а прогрызало путь наружу напрямую, низ живота отныне выглядел, как ветвистое дерево. Тонкие белые линии уходили вверх едва ли не до груди. Их было десятки. Отныне я стала уродом.

Но в тот самый день, когда я очнулась, мои швы были еще слишком свежими, но мне не помешало это подняться на ноги.

Я чувствовала такую злость, такую ярость, что мне непременно нужно было узнать, в чем причина. Кто виноват, что мой ребенок обратился внутри меня. Если... если это они, я исполню свое обещание. Я сотру этот мир, я уничтожу каждого, а в конце пущу пулю в собственный лоб.

Прямо так, в одной медицинской рубашке на голое тело, я вышла из палаты, что охраняло пятеро солдат. Замерев перед ними, я столкнулась с их ужасающе, пугающим взглядом. Они жалели меня.

— Дай мне автомат, — тихо, чужим и грубым голосом произнесла я.

— Нам н-нельзя.

— Ты знаешь, кто я? — кивок. — Тогда дай мне его, иначе следующим подопытным станешь ты и вся твоя семья. Я не пожалею никого и превращу их в чертовых зараженных, а потом застрелю как собак прямо на центральной площади. И никто мне ничего не сделает. Дай. Мне. Автомат.

Я протянула ладонь, и оружие легло мне в руки.

Я двинулась дальше, держась стен. Те, кто хотел остановить меня, убегали с пути, стоило мне прицелиться в них. Желание спустить курок било в висках, но я сдерживала себя из последних сил.

Чем дольше я шла, тем сильнее жгли швы. И, в конце концов, они лопнули. Кровь сочилась из меня, как через решето, но я упрямо шла вперед. Тело сгибалось, стремясь к стене, и к лифту, я дошла, сгорбившись, одной рукой опуская дуло к полу.

Когда я добралась до лаборатории, за мной тянулись кровавые полосы, халат стал влажным и липким, правая ладонь оставляла на стенах следы.

Все ошарашенно повернулись ко мне и попятились.

— Валерия, — глухо позвала я. Те, кто услышал, мигом стали эхом разносить это имя, пока обладательница не выскочила передо мной.

Ее глаза бегали по мне, но она знала, стоит ей хоть попытаться мне возразить, предложить помощь, как я уткну оружие ей в лоб и выстрелю.

— Мне нужно сделать анализы.

— С-сейчас? — сипло спросила Валерия, но, увидев взгляд из-под лба, что передавал всю мою ненависть, сделала шаг назад и кивнула.

— Все прочь, — громче сказала я.

Работа прервалась, но они замерли, словно суслики.

— Я сказала: прочь! — теперь это походило на рык.

И они послушались, быстро покинув помещения. И только тогда я двинулась к панелям, скривившись от боли, легла на кушетку.

— Бери кровь.

— Я?! — Валерия широко распахнула глаза.

— Быстрее!

Девушка колебалась еще несколько секунд, потом громко выдохнула и приступила к процедуре.

Моя голова кружилась, потолок вращался. Но я держалась и ждала, когда Валерия все сделает. Прошло больше сорока минут, а мое тело отказывалось умирать. Оно ждало вердикта.

— Боже мой...

Голос девушки ударил молотом. Я закрыла глаза. Будь все в норме и чисто, то она бы сказала совсем другое. Внутри кусочек за кусочком все существо отмирало. Больше не будет ни радости, ни счастья. Не будет топлива в виде ярости, ведь мстить кроме само́й себя больше некому.

— Как такое возможно? Невероятно! Елена. — Девушка повернулась ко мне, встретилась со мной взглядом. Из нее волнами шло изумление. — Твоя кровь, анализы, все... — Она почти задыхалась. — Боже, посмотри! Вы же... У вас... Елена, у вас одинаковые показатели! Абсолютно!

Девушка шумно задышала, будто открыла для себя нечто невероятное.

— Елена, ты зараженный в сознании! Ты представляешь, что теперь будет?

Я смотрела на ее радость и сумасшедшее воодушевление. Неужели, и я такая же? Это безумие в глазах, желание добиться высот. Да, именно так.

Моя дочь, мой ребенок, моя Мила... Она умерла, потому что я ее мать та же Матерь, только со спящим геномом. Все эти десятки укусов, эксперименты привели меня на эту дорогу. Я знала, чем рисковала. И поплатилась.

Я убила свою дочь.

— Чего мы добьемся, Елена! Это прорыв.

Валери говорила и говорила, пока не заметила, как автомат уставился прямо на нее. Она замолчала, растерянно заморгала, а потом посмотрела на меня.

— Елена, что ты?..

— Никто не должен знать, Валерия. Это будет тайной.

— Но... Да! Хорошо! — Валери попятилась, поднимая руки вверх. — Я буду молчать, раз ты хочешь. Ты же знаешь меня так давно, я всегда хранила секреты.

Я села ровнее, метясь через прицел.

— Елена, пожалуйста...

— Мне жаль.

Первая пуля попала в легкое. Промазала. Мне пришлось встать и подойти ближе, глядя на то, как Валерия рухнула на пол и стала захлебываться кровью. Она беспомощно смотрела на меня, моля остановиться.

Теперь я попала в сердце.

Кое-как добравшись до стола, я нажала нужную кнопку.

— Пришлите скорую и, — я метнула взгляд на девушку. — И уборку.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈

Вода громко журчала. Я продолжала тереть.

В отражении на меня смотрела незнакомка. Она то беззвучно плакала, то громко смеялась. Я неосознанно повторяла за ней.

— Папа, что я сделала не так?

Уголки моих губ потянулись вверх.

— Я же хотела спасти их. Всех. Разве за это мне не причиталась награда?

Отражение засмеялось.

— Почему же тогда моя Мила умерла?

Это ты убила ее, Елена.

— Нет, я не убивала ее. Я растила ее.

Твои эксперименты превратили тебя в чудовище.

— Заткнись! — сквозь зубы сказала я отражению.

Ты убила свою дочь, Марк лишился ребенка. Ты чудовище, Елена!

— Заткнись!

Я с силой ударила кулаком в зеркало. Еще раз и еще. Пока осколки не рухнули в раковину. Продолжая тереть, я вынула из костяшек впившиеся кусочки стекла.

— Папа, что я сделала не так?

Я повторяла этот вопрос снова и снова, но никто не отвечал. Я продолжала тереть.

Дверь палаты открылась.

— Елена? Ты встала?

Леон.

— Что я сделала не так? — я сильнее надавила на железную губку.

— Елена? Мать твою, что ты делаешь?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?!

Леон подбежал ко мне и выхватил железо. Но было уже поздно.

Мои ладони превратились в мясо без кожи, что я старалась содрать с себя. Ведь эта кровь на моих руках... Она же Милы?

— Леон, мои руки дрожат. Видишь?

Я подняла багряно-красные кисти без ногтей и кожи. Леон отвернулся, и его вывернуло в сортир, стоявший рядом. Спазмы сковывали его, а я безразлично наблюдала за ним несколько минут. Потом подняла упавшую губку, что он выронил, когда отворачивался, и продолжила то, чем занималась.

— Папа, что я сделала не так?

— Прекрати! Сука, боже! Прекрати!

Леон схватил меня за руки и вытащил из ванной комнаты. Он оглядел мой пропитанный кровью халат, и его лицо вновь позеленело.

— Что ты сделала с собой? Почему это происходит с нами?!

Леон вновь заплакал и упал на колени, сжимая лицо.

Мой младший брат, что всегда весел и силен, который всегда помогал мне, теперь не мог остановиться изливать печаль. Нет-нет. Так не пойдет.

Я села напротив, игнорируя адскую боль внизу, и отняла его руки от лица. Серые зрачки ярко выделялись на красных белках.

— Леон, все хорошо! — Я положила искромсанные ладони ему на лицо. Леон попытался отодвинуться, но я не дала ему. — Не плачь! Все будет хорошо, слышишь?

Я улыбнулась, но от этого Леон вздрогнул даже сильней. Не зная, как еще его успокоить, я поцеловала его в лоб. Щеки и нос. А потом быстрым поцелуем успокоила губы.

— Все будет хорошо, Леон.

Но он замер, широко распахнув глаза.

— Не надо печалиться, — я покачала головой. — Знаешь почему? Потому что, Леон, Мила умерла, понимаешь? — я улыбнулась так, что у меня заболели щеки. — Понимаешь? Но не просто так! Нет! Ее смерть не будет напрасной. Потому что я найду лекарство, Леон. Да!

— Елена, — прошептал он срывающимся тоном.

Его интонация мигом разозлила меня, и я наотмашь ударила его по лицу. Во мне поднялся такой гнев, что меня заколотило. На боль в ладонях я не обратила внимания. Я сжала его щеки до красных пятен.

— Мы убийцы, Леон! Скольких мы убили? Сотни?! Две сотни! И теперь мы остановимся? Прекратим?! Нет! Моя Мила умерла! — я крикнула ему эти слова прямо в лицо. — Умерла, потому что я убивала. И знаешь, что? — мой голос сорвался. — Я буду продолжать это делать! Ради нее! Я обязана! Ха-ха-ха-ха-ХА-ХА-ХА!

Мой смех стал таким громким, что я оторвалась от Леона и упала на пол. Живот закололо, и я засмеялась еще сильней. По щекам текли слезы, а я смеялась, смеялась, смеялась...

Игла мягко вошла в мою шею. Лицо Леона нависло надо мной. На мои губы упали мои соленые слезы.

— Мы все сделаем, Елена. — Леон закивал. — Ты права. Мы сделаем это. Я помогу. — Он провел по моей щеке. — Ты создашь лекарство. А я буду рядом.

Тело стало легким и воздушным. И я плыла по облакам.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈

Никто из семьи так и не знал, почему моя дочь умерла.

В тот самый день я потеряла не только себя, но и всех, кроме Леона.

Марк. Мой славный Марк боролся со своей скорбью в одиночестве, потому что я днями и ночами находилась в лаборатории. Мой муж всеми силами пытался вытащить меня из бездны. Но для спасения нужно его пожелать. А я совсем не хотела спасаться.

В моей жизни больше не было места добру или счастью.

Истерики продолжались, и тогда я начинала сдирать с себя зажившую плоть, и только Леон он мог приструнить меня, удержать. Эти шприцы помогали мне успокоиться. Но из-за моей новой природы они действовали на меня более мягко. Об этом я тоже рассказала Леону. Но он не испугался и не отвернулся, как я ожидала, а наоборот, отныне брат помогал мне во всем.

С Марком мы отдалялись все дальше. Каждый день я ненавидела себя все сильней, мои чувства отмирали, и я превращалась в гадкий, уродливый, мертвый цветок. Марк старался всеми силами меня оживить. Он окружал меня любовью даже сильнее, чем раньше.

А я была этого недостойна.

Поэтому моя ненависть перекинулась на него. Конечно, он все понимал. Живя с таким чудовищем, как я, очень трудно оставаться светлым и добрым. И вскоре даже мой Марк потух. За это я возненавидела его еще больше.

За долгие месяцы наконец-то был достигнут какой-то результат, и я смогла со спокойной душой отправиться выше, помогая пациентам, чтобы хоть как-то отводить грехи.

Пока не пришел ответ с «Сибири».